Крылатая Свобода

В темноте вспыхнуло два серых глаза, словно кошка в темном помещении открыла свои блестящие омуты. Они сверкнули, а их взгляд сразу же остановился на Врени, которая стояла возле стены. Естественно, девушка напряглась еще сильнее, как только их заметила, но вот от осознания, на чьи глаза они были похожи, она почувствовала, как по спине вверх по позвоночнику предательски бегут мурашки. Она оглянулась, замечая за собой только кирпичную стену, от которой так и веяло пронизывающим холодом. Неизвестно, где она сейчас стоит, но вот факт остается фактом — серые глаза, которые блестели в темноте не как у человека, а как у кота, как у хищника, продолжали прожигающе смотреть на нее, даже не моргая. Самого обладателя этого взгляда не было видно. И кто это? Конечно, есть одна не самая приятная догадка, кто это именно перед ней сейчас стоит, но все же... Что ему нужно? — Сбежала, значит? — внезапно знакомый мурчащий голос заставил Гретхен дернуться, чуть ли не вжаться в стену за спиной. Этот голос... настолько пропитанный холодом, что холодная стена за спиной не сравнится с ним. Серые глаза слегка прищурились, и тут вдруг в область тусклого света сделал шаг человеческий невысокий силуэт. Широкоплечий, фигуристый, настолько знакомый, что захотелось кричать, только вот сдавленное паникой горло не дало этому крику вырваться. Врени почувствовала, как задрожали колени. Он ее все же достал? Нашел? Каким образом? Она же сбежала невесть куда, куда сама не знала, как он оказался здесь? Или где оказалась она сама?.. Стало страшно. — Ты же знаешь, я все равно добьюсь своего, — свет осветил силуэт, и Врени увидела перед собой знакомого черноволосого человека. Темные волосы сливались с тёмным фоном позади, выделяясь на нем лишь белыми бликами, позволяя заметить двойную челку. Перед ней был капитан. Как она и догадалась сразу. Как всегда с ровной, словно игла, спиной, он, привычно расправив плечи, стоял от нее буквально в пяти шагах. Его и без того бледное лицо было сейчас настолько бледным, почти белым, как у восставшего мертвеца, а тень, которая легла на его острые черты, лишь сильнее устрашала. Область вокруг глаз была в тени, в которой продолжали не по-человечески светиться серые радужки. Тонкие губы сжаты в линию так, что их почти не было видно. — Скажи про клеймо, — он сделал еще один шаг вперед, и теперь между ними было всего в четыре шага расстояние. — Расскажи, это важно. Ноги будто к земле приросли. Гретхен могла бы пуститься бежать в темноту, которая их окружала, но даже с места сдвинуться не могла. — Я все равно достану тебя, где бы ты не оказалась, — его голос был спокойный, но от этого такой страшный, что мурашки не прекращали бегать по телу. Мурчащий, спокойный, вкрадчивый, словно гипнотизирующий. — В любой части стен, даже за ними, я найду тебя и заставлю рассказать. Не отпущу никогда, от меня не сбежишь. Это звучало как настоящая угроза. Еще шаг — и между ними всего три. Он все ближе. — Я стану твоим ночным кошмаром. Я буду, словно тень, следить за тобой. И ты все расскажешь. Между ними всего два шага. — Я узнаю твою тайну, Гретхен. Он в шаге от нее. — Ты не отвертишься. Он подошел к ней вплотную, так, что складки их одежды соприкасались. Он теплый, как тогда, на базе, где он пытался у нее узнать о клейме. Это единственный источник теплоты — только вот Гретхен хочет отскочить от него, как от огня. Даже омерзительный, пробирающий до костей холод вокруг и то был лучше, чем тепло его тела. Только вот отскакивать было некуда. Врени в ужасе смотрела на него, как он стоит прямо возле нее, от него так и веет опасностью. Серые глаза продолжают светиться, как у кошки в темноте, а уголок тонких губ вдруг едва заметно приподнялся, выдавая усмешку. Девушка словно язык проглотила. Она даже не знала, что сказать ему. Его рука медленно, мучительно медленно поднялась выше, скользнув ладонью в ее рыжие волосы. Холодные кончики пальцев прикоснулись к ожогу от клейма за правым ухом, а у Врени не было даже сил отшатнуться в сторону.  Она лишь смотрела в его лицо, напряженно кусая губу. Капитан приблизил к ней свое лицо, почти касаясь своим носом кончика ее носа, пытливо вглядываясь в ее распахнутые в ужасе глаза. Ухмылка с его губ так и не сходила. Гретхен в ужасе ожидала того, что он повторит то, что сделал на базе. От этого стало еще страшнее. Паника сдавила горло еще сильнее, и девушка рвано, нервно, тяжело и едва слышно вздохнула, стараясь не дрожать. Ее дыхание опалило губы капитана, и он, едва слышно хмыкнув, облизнул свою нижнюю губу, продолжая смотреть в голубые глаза напротив. А потом он вдруг подался вперед, прижимаясь щекой к ее скуле, так и не осуществив того, о чем рыжая в ужасе думала. Кончики его пальцев все еще были прижаты к клейму. — Я найду тебя, — шепчет капитан, опаляя своим дыханием ее ухо, а глаза Врени расширились еще больше, когда его теплые губы прижались к ее щеке. В страхе она оттолкнула его от себя, словно освободившись от сковавшей ее паники, и в итоге упала с кровати, больно ударившись головой о пол. От падения и удара в ушах гулко зазвенело, затылок пульсировал от боли, дизориентируя испугавшуюся девушку. Она заметалась и еще больше запуталась в одеяле, в конце концов освободившись и пораженно уставившись в потолок. Она тяжело дышала, будто задыхалась, открыв рот и вбирая в себя спасительный воздух. Протерла дрожащей рукой вспотевший лоб, сглатывая неприятный комок в горле. Что только что было? Гретхен обвела комнату глазами, убедившись, что она в том самом помещении, что ей выделил Николос на втором этаже гостевого дома в Конном Центре. Сон? Девушка крепко зажмурилась, протерла руками глаза, потом вновь оглядевшись, продолжая тяжело дышать. Ничего не изменилось. Точно, сон. Простой сон... вернее, кошмар. Самый настоящий кошмар, черт возьми! Гретхен не сдержалась, тупо, напряженно растянув губы в безумной улыбке. Облегченно засмеялась, смотря в потолок. Простой сон... — Чертов капитан, — выдавила она из себя, пытаясь избавиться от дрожи во всем теле. Как же он ее напугал... — Чтоб вы были здоровы... Она сошла с ума. Однозначно. У нее уже паранойя, раз ей даже во сне мерещится, что за ней придут. Мерещится долбаный капитан, который пугает ее настолько, что волосы дыбом встают! Пробуждение было настолько дрянным, насколько это вообще возможно. Во-первых, спалось девушке крайне нехорошо, и заснула она, когда на настенных работающих часах красивые резные стрелки красноречиво показывали на цифру «3». Ей не спалось, но, в конце концов провалившись в дремоту, во сне она столкнулась с капитаном Леви, который даже во сне умудрялся пугать ее. А во-вторых, она ляпнулась с кровати, треснувшись затылком о пол, из-за чего перед глазами до сих пор бегали черные точки. Так и кровать-то невероятно высоченная, а поэтому падать было гораздо больнее, чем с обычной кровати. Заторможенно прикоснувшись пальцами к щеке, куда поцеловал ее во сне капитан, Врени прикрыла глаза, после чего приняла сидячее положение. Второй день на территории Конного Центра... обещает быть таким же бомбическим, как и прошлый. Сидеть на полу, запутавшись в одеяле, было немного неудобно, поэтому девушка, вздохнув, поднялась на ноги. Часы гулко тикали, а стрелки показывали на шестерку. Рыжая проспала около трех часов, и этого более чем достаточно, особенно в таких обстоятельствах. Первым делом Гретхен побежала менять себе одежду, так как ее вещи уже однозначно высохли, а ходить в шмотках Николоса ей не нравилось. С облегчением надев на себя штаны и свою кофту, разведчица посмотрела в зеркало, увидев пред собой девушку с синяками под глазами от недосыпа. Не в том она положении, чтоб высыпаться. На часах было почти семь, когда Врени, собрав силы в кулак и сглотнув неприятный ком в горле, спустилась на первый этаж. Она знала лишь одну комнату, поэтому сразу и пошла в гостиную, надеясь там встретить Николоса. Еще спускаясь по лестнице, она услышала шорохи и чье-то присутствие в помещении, только вот, зайдя туда, она увидела вовсе не Николоса. У плиты спиной к ней стоял Джозеф, что-то готовя. Он девушку не заметил, нарезая овощи для салата или супа, и понял, что не один в помещении, только тогда, когда Врени, немного смутившись, проговорила: — Здравствуйте... — А, это ты, Врени, — мужчина повернулся с кухоным ножом в руке, отрываясь от своего дела. Забавно, но он был в светлом фартуке, а рыжая никак не могла его представить домохозяйкой. — Здравствуй. Гретхен сразу заметила, что на самом деле Джозеф не спал, видимо, всю ночь. Вся его лживая бодрость и радость меркла на фоне усталого и измученного вида, осунувшегося лица и темных мешков под изумрудными глазами. — А Николос где? Мне бы хотелось поблагодарить за одежду... — Да не стоит, — отмахнулся Джозеф, вновь отворачиваясь и продолжив работать ножом. — Николос уехал в Трост за покупками. — А когда вернется? — Ну не знаю, все зависит от случая. — В смысле? — не поняла девушка, продолжая стоять в проходе, чтобы если что слинять, если будет мешать. — Может встретить каких-нибудь знакомых и задержаться. Может проторчать в каком-нибудь магазине с холстами и кисточками больше, чем нужно. И все в этом роде. Ты, кстати, есть будешь? И тут Врени вспомнила, что с прошлого дня у нее во рту не было ни крошки. Живот предательски заурчал до того, как она открыла рот для ответа. Джозеф, который это услышал, лишь повернулся к рыжей лицом, улыбнулся, мило приподняв уголки тонких губ, видя ее слегка порозовевшие от смущения щеки. — Значит, будешь, — только и сказал мужчина, опять разворачиваясь и продолжая свое дело. — Проходи, нечего на пороге стоять. Гретхен послушно зашла в комнату, опять как в первый раз разглядывая картины. Она и подумать не могла, что это нарисовал хулиган с соседней улицы. У него явно талант. — Даже не верится, что это все нарисовал Николос, — озвучила свои мысли рыжая, подходя ближе к стене, где висела картина с натюрмортом. Стеклянный кувшин с букетом цветов, среди которых, опять же, есть желтые лютики. — Да, он около года занимался «поиском себя», — отозвался Джозеф, даже не поворачиваясь. — Чем он только не занимался. Пытался играть на гитаре, в итоге порвал все струны, даже вышиванием занимался. В итоге понял, что хочет связать свою жизнь с лошадьми и картинами. Был один знакомый художник, к которому он затесался в ученики. Ну и вот, теперь его картины некуда девать. — Можно их продать, — предложила Врени, рассматривая уже портрет черноволосой и темноглазой девушки. Кажется, именно ее она вчера видела в восточной конюшне. Эшли ее звать, что ли?.. — Было бы все так просто, — хмыкнул Джозеф, вырывая ее из размышлений. — У обычных людей нет денег, да и особого интереса, чтобы обращать внимание на искусство. А богатые, лорды и все подобные пользуются услугами проверенных известных художников. А на таких, как Николос, даже не смотрят. Есть, конечно, вариант податься в ученики к какому-нибудь королевскому художнику, но это мало вероятно. Врени осталось лишь тяжело вздохнуть и сесть за стол. Она подперла рукой щеку, опять рассматривая картину перед собой. Тот самый уже знакомый серый красивый конь в поле желтых лютиков. Вскоре на стол приземлился поднос, и девушка в очередной раз убедилась, что все вещи в этом доме — настоящее произведение искусства. А все потому, что здесь живет Николос, который, по словам Джозефа, умудрился приложить свою лапку почти ко всему, что здесь есть. Когда Джозеф освободил поднос, поставив на стол две тарелки супа и чашки с чаем, рыжая увидела красивые цветы, что были нарисованы на черном фоне металлической плоскости. Пионы, розы, какие-то ромашки... и лютики. Везде эти маленькие желтые цветочки! На всех картинах, на всех изделиях лютики! — А это что? — поинтересовалась Гретхен, проведя пальцем по рисунку цветов, стараясь не обращать внимание на желтые лютики. — Жостово*, — ответил Джозеф и вздохнул. — Николос приложил руку почти ко всему, что есть в этом доме. Даже на ложках — хохлома* его авторства. Нужно ли говорить о том, что такие слова Врени впервые слышит и совсем не понимает, о чем идет речь? Тем не менее, она, состроив понимающую мину, закивала, автоматически переведя взгляд на деревянные лакированные ложки. Они тоже были расписаны какими-то цветочками, узорчиками... и опять лютики! Рыжая аж губу закусила. Ей уже мерещиться скоро начнут эти желтые цветочки! В итоге они вдвоем так и сидели молча за одним столом. Взяв эту красивую ложку с неведомой ранее хохломой, Врени принялась за еду, стараясь соблюдать хоть какие-то нормы приличия. А есть-то хотелось не по-детски, тем более, Джозеф, оказывается, очень хорошо готовит. И как только девушка добралась до дна глубокой деревянной тарелки, то едва не подавилась этим самым супом, так как на самом дне опять была красивая роспись с надоевшими лютиками. «Они тебя преследуют», — заявили тараканы, и рыжая тряхнула головой, стараясь отбросить все мысли об этих странных лютиках. И почему везде лютики? Джозеф не ел. Молча сидел перед нетронутой тарелкой с супом, о чем-то думая. Или же просто есть не хотел... — Ам... А почему везде лютики? — решила задать мучающий вопрос Врени, наблюдая за мужчиной. — Авторская деталь, — только и буркнул он, даже не смотря на разведчицу. — Отличительная черта Николоса. И опять ушел в раздумья, видимо, надолго, поэтому Врени, неловко сглотнув, начала медленно пить чай, опять разглядывая комнату. Честное слово, в этом доме она готова рассматривать все по несколько раз. Есть же креативные люди, все-таки... Но она никак не ожидала, что этим самым креативным человеком окажется Никки. — А... эм... — Гретхен уже было хотела спросить кое-что, но внезапно все мысли покинули голову. Говорить она передумала, а неловкую паузу уже не уберешь. — Что такое? — как-то вяло поинтересовался Джозеф, продолжая таращиться в тарелку с супом. — А почему вы сказали, что не удивлены, что меня зовут Врени?.. Врени была готова себя стукнуть по лбу, что не подумала перед тем, как открывать рот. Но сказанного не воротишь, поэтому она как-то с осторожностью посмотрела на мужчину. А тот наконец поднял на нее взгляд, блеснув изумрудными глазами. — Я знал ту женщину, что спасла тебя тогда, — ответил он, и его голос вдруг стал хриплым. Поэтому зеленоглазый прокашлялся. — Ее имя Эмма. Так уж вышло, что все работники лаборатории знали друг о друге многое, вот и я узнал, что она не может иметь детей. Бесплодие — настоящая кара для тех, кто мечтает о детях. Она мечтала о ребенке, но увы, ни мужа, ни возможности завести карапуза у нее не было. Но она как-то обмолвилась, что хотела бы себе мальчика, которого бы назвала Марком, или же девочку по имени Врени. Поэтому-то я и не удивился, когда ты сказала свое настоящее имя... Врени. Ее имя он почти прошептал, едва заметно шевеля губами, а рыжая аж вздрогнула. Вспомнилось, что Эмма уже мертва... — А почему вы сказали «спасла»? — спросила Гретхен, наблюдая за мужчиной. Около минуты он молчал. — Потому что ты бы не выжила, если бы осталась там, — наконец ответил он, тяжело вздохнув. — Как единственный выживший эксперимент, ты бы была подвергнута более сложным опытам. Сомневаюсь, что маленький детский организм новорожденного ребенка справился бы с такими нагрузками. Хоть у тебя был иммунитет чуть получше, чем у остальных подопытных, но ты бы не вынесла других опытов над собой. А Эмма подарила тебе шанс выжить, и по великой случайности ты осталась жива. Он так говорит, словно уже давно смирился со своим прошлым. — Ты говоришь, что умеешь летать, — вновь заговорил Джозеф. — Что еще ты умеешь? — У меня орлиное зрение и сверхчеловеческий слух. Не знаю, возможно, есть что-то еще, но за собой я пока ничего другого не замечала. — И как ты можешь показать свое, допустим, орлиное зрение? Было видно, что он сомневается. Врени хмыкнула. — Дайте мне совершенно любую книгу. Абсолютно любую, желательно с самым мелким шрифтом, что только имеется. И я покажу это на примере. Джозеф слегка прищурил изумрудные глаза, но все же встал со стула, подошел к кухонному шкафу и достал с верхней полки одну из нескольких книг. Протянул ее девушке, та взяла ее и раскрыла сразу же середину, рассматривая мелкий шрифт. — Подойдет, — заявила рыжая, протягивая книгу назад владельцу. — Теперь держите ее раскрытой, а еще отойдите к противоположной стене. Мужчина выполнил ее просьбу, встав у стены и держа в руках открытую книгу так, чтобы Гретхен могла читать. Между ними было большое расстояние, так как сама гостиная была немалых размеров. И, чисто физически,  обычный человек бы ничего не смог разобрать, сколько бы в текст он не вглядывался. Но вот Врени просто, даже не щурясь, легко пробегаясь глазами по строчкам, очень уверенно прочитала то, что было написано. И едва удержалась от хмыка, так как книга эта оказалась сборником рецептов для готовки рыбы. И своими действиями она явно поразила Джозефа. — Ты правда все это видишь? — удивился он, развернув книгу к себе и проверяя то, что она прочитала. Слово в слово... — Ну да, — пожала разведчица плечами. — Это... впечатляет. — Со слухом та же история. — А крылья? — Дайте мне подходящую форму, и я покажу их. На этом их разговор и свернулся. Мужчина, просто кивнув, видимо, вспомнив прошлый разговор, сел обратно за стол, начиная медленно ковыряться расписной ложкой в супе. А вот Врени вдруг осенило. — Вы сказали, что Николос учился играть на гитаре, да? — с нараставшим воодушевлением спросила она, на что получила немного неуверенный утвердительный кивок. — А у вас есть сама гитара? — А ты умеешь играть? — Ох, да, еще как. Так она есть? — Где-то лежит, только вот у нее порваны струны. Есть запасные, но я совсем не имею ни малейшего понятия, как эти струны на гитаре менять. — А я знаю! Можете дать, пожалуйста, а то я свихнусь без гитары... Джозеф слегка прищурил свои изумрудные глаза, словно что-то обдумывая, а затем едва заметно кивнул, поднимаясь со стула и в конце концов скрываясь в коридоре. Спустя пару минут он вернулся уже с инструментом в руках. А у Врени едва дыхание не перехватило. Эта гитара была прекрасна. Черная, лакированная, с какими-то нарисованными на ней красивыми серебристыми узорами (среди которых все же затесалась парочка лютиков!). Мечта, а не инструмент... Она была куда дороже ее прошлой простой гитары, это было видно сразу. Мужчина вручил вещь девушке, не забыв отдать и запасные струны, которые рыжая тут же принялась менять. Она умело обращалась с инструментом, и Джозеф сразу поспешил ретироваться, поняв, что она и без него справится прекрасно. Он просто ушел куда-то, выйдя из комнаты и затерявшись в коридорах гостевого дома. И куда его понесло? В принципе, Врени было на это уже глубоко плевать, куда там отправился этот ученый. Все ее внимание забрала прекрасная гитара, которую она держала в руках. Конечно, было жаль прошлый инструмент, который будет теперь долгое время валяться в том лесу. Девушка столько копила на прошлую гитару, что естественно, было такое ощущение, словно она потеряла что-то очень и очень ценное. И она с нетерпением прошлась пальцами по новым струнам. Тем временем Николос во всю прыть гнал своего серого скакуна прямиком из Троста, куда уехал ранним утром. Грай, серый Ахалтекинец, был очень хорошим мерином, такой бы с легкостью мог попасть в ряды лучших лошадей Разведки. А ведь, как известно, у разведчиков лошади должны быть выносливые и быстрые для вылазок за стены. Грай таким и был — выносливым, быстрым, преданным, смелым серым скакуном благородной породы. Только вот Николос его вырастил сам, поэтому никаким разведчикам или кому-то еще он своего серого красавца отдавать не собирается. Хорошее настроение, с которым парень отправился в Трост, сразу же мигом пропало в дальние дали без надежды на возвращение. Слишком много вопросов таит в себе рыжая Тыковка. В этом блондин убедился, как только прибыл в город. Обычно, Николос мог проходить там весь день, заходя ко всем своим знакомым, посетить все магазины и лавки торговцев в поиске лучшей кисточки или белой краски. И поэтому в Конном Центре его раньше шести вечера никто не ожидал встретить. Тем не менее, пробыв в Тросте всего около четырех часов и сделав самые важные дела, блондин сразу же рванулся домой, подгоняя своего верного серого мерина. Ветер свистел в ушах, срывая с головы капюшон зеленой кофты, трепя пшеничные волосы и запутывая их, заставляя щурить зеленые глаза. Николос был напряжен, сжимая в руках поводья, сосредоточившись на дороге. Но его мысли занимала Врени, которая оказалась настолько таинственной личностью, что блондин даже не ожидал. Где только она шлялась все эти пять лет? Почему ничего не рассказала сразу? Но он добьется правды. Эта хитрая Тыква не сможет утаить от него ничего. С такими мыслями Николос не сразу заметил отряд разведчиков, которые ехали ему навстречу. Это был всего лишь отряд из четырех человек, кстати, достаточно знакомых. Блондин заставил себя на время отбросить мысли о Гретхен в сторону и натянуть на лицо приветливую улыбку. Впереди на своем грациозном Августе, который, без сомнений, был настоящей звездой Конного Центра до того, как его забрали в Разведку, ехал капитан Леви со своим никогда не меняющимся отстраненным лицом. По бокам от него был, вроде Моблит, как помнит Николос, помощник майора Ханджи, а еще решительная и красивая короткостриженная брюнетка. Микаса ее зовут, что ли?.. В любом случае, у нее определенно интересное имя, пусть Николос его чуток подзабыл. Ну а завершал шествие хмурый и какой-то нервный Кирштайн, которого блондин прекрасно знал по рассказам своего друга.  И чего разведчики позабыли в Тросте, если сейчас туда направляются? — Приветсвую Разведку! — с улыбкой поприветствовал Николос, остановив Грая прямо перед черным Августом, нос к носу с капитаном. Ух, а от Аккермана прямо-таки веет холодом! Ничего не меняется. — Здравствуй, Николос, — отстраненно буркнул Леви, мельком пробежавшись по парню взглядом. Моблит махнул рукой в качестве приветствия, Микаса сдержанно кивнула, а вот Кирштайн решил отмолчаться. — Что забыл в этих краях Разведотряд? — снова с улыбкой спросил Николос, неосознанно демонстрируя ямочки на щеках. — Видать, случилось чего? Капитан как-то странно посмотрел на него, словно выбирая, что же сказать. На острые черты лица упала тень, делая Леви еще более мрачным. — Да нет, все нормально, — в конце концов ответил он на вопрос, а с задней части команды, со стороны Кирштайна, донесся громкий провокационный фырк. Николос покосился на Жана, который закатил глаза и напыжился еще больше, становясь похожим то ли на взъерошенного воробья, то ли на взбешенного ежа. Проблемы в Разведке, что ли?.. Тем не менее, от военных дел блондин был далек, поэтому решил не влезать и не доставать. — Рад, что ничего не случилось, — продолжал быть радушным Николос, следуя манерам приличия и доброжелательности. А со стороны Кирштайна опять последовал недовольный фырк. Только вот на этот раз к Жану повернулась Микаса и так убийственно на него посмотрела, что парень сразу замолк, решив больше не влезать в разговор. — Как идут дела в Конном Центре? — спросил Леви, видимо, тоже стараясь просто соблюдать нормы приличия. Нельзя же так просто оборвать разговор и уехать. — О, все прекрасно! Если что, мы уже готовы к вашему приезду, специально отбираем лучших лошадей для вас! — Это хорошо... В Тросте все в порядке? Николос сглотнул. Странно, что капитан об этом спросил. — Э-э... да, вроде бы, все нормально, — Николос озадаченно и смущенно почесал затылок, запустив в волосы руку. — Ничего странного не было? Да что ж с капитаном происходит? Почему он вдруг интересуется делами Троста, куда Разведка редко сует нос? — Нет, все в порядке... Если честно, о кое-каких вещах Николос успешно умолчал. — Ладно, — сдался Леви, а потом махнул рукой. — Нам пора. — Успехов! — только и успел прокричать им вслед блондин до того, как все четверо разведчиков сорвались с места и подобно молниям стартанули в сторону Троста. — И что с вами происходит?.. Естественно, его вопрос остался без ответа. Николос только плечами пожал, а потом тоже пришпорил своего Грая, который тотчас сорвался с места. Ему нужно побыстрее добраться до Конного Центра. Врени уже третий час брынчала на гитаре, сидя в гостиной, и все никак не могла нарадоваться тому, что здесь есть этот музыкальный инструмент. Ну никак она не могла представить себе жизнь без музыки и струн. Только вот ее наслаждение мелодией прервал Николос, который пободно вихрю залетел в дом. Странно, что он так рано приехал. По словам Джозефа, раньше вечера его не следовало было ожидать. Только девушка хотела приветливо улыбнуться и поздороваться, как наткнулась на мрачный и серьезный взгляд зеленых глаз парня. Он что-то достал из сумки, которая висела у него на плече, и вдруг с громким хлопком припечатал к столу, за которым сидела рыжая, какую-то бумагу. — А теперь, Тыковка, ты все расскажешь, — как-то угрожающе и разозленно прошипел Николос, указав на лист бумаги. Врени, которая никак не ожидала такого поворота событий, перевела взгляд на лист, тут же застыв. Чертова листовка. Этот лист пожелтевшей бумаги — чертова листовка из Троста! — Неужели, ты за это время стала убийцей? Продолжение следует... * Жостово — роспись кованых металлических подносов. * Хохлома — декоративная роспись по деревянным предметам быта. Fall out Boy — Light Em Up