Крылатая Свобода

Внезапный приступ икоты стал для Врени настоящей неожиданностью. Потому что первый «ик» произошел тогда, когда она подносила ко рту чашку с чаем. «Если тебя кто-то и вспоминает, — протянули тараканы, озвучивая ее мысли, — то он совсем не вовремя.» Однозначно, это правда. Даже если кто-то и вспоминает, что не факт, то он выбрал для этого не самое лучшее время. Джозеф, видя боковым зрением, как дернулась девушка и как пролилось немного чая на стол, слегка поднял голову, немного непонимающе посмотрев на рыжую поверх прямоугольных очков, отвлекаясь от каких-то бумаг. Николос же аж вздрогнул от неожиданности, вопросительно изогнув бровь и скосив глаза на разведчицу, пока та быстро поставила чашку на поверхность стола, боясь опять пролить содержимое. — Как я уже тебе говорил, остерегайся этого человека, — продолжил Джозеф, больше не обращая внимание на получившийся конфуз, и отложил бумаги в сторону. — Он вполне может нанять достаточно человек, чтобы прошестрить всю территорию стен и даже в Подземный Город заглянуть, лишь бы тебя опять найти. Джозеф уже достаточно долго держал молодых людей в гостиной, рассказывая о так называемом Голубе. И, честное слово, для Врени было очень большой неожиданностью узнать, что Джозеф — даже Джозеф, один из тех самых ученых! — не знает настоящего имени этого странного человека. Просто Голубь... и больше ничего. Оказывается, Голубь — это, так сказать, «главарь» той самой группы великих умов всех стен, который умудрился восстановить заброшенную лабораторию где-то под землей недалеко от Подземного Города и собрать туда всех гениев с большим потенциалом. Среди тех гениев был и сам Джозеф. Голубь поставил задачу — разработать сыворотку, позволяющую сделать человека идеальным, а затем создать целое поколение таких идеалов для защиты короля. Раньше такую работу королевских охранников выполняли люди из клана Аккерманов, но после их отказа и ухода со службы верхушку охраняли обычные смертные. Поэтому и надо создать таких людей, которым однозначно можно поручить охрану королевской особы. А затем, если повезет, можно такими людьми заменить вообще все легионы и почти сразу избавиться от титанов, ибо таких идеальных людей тупоголовым существам совсем не убить. Так как раз и планировалось. Но на ком-то все-таки эксперименты проводить надо было. Поэтому стали иногда похищать людей, делая их подопытными крысами, но никто из них не выживал. Ученые никак не могли составить сыворотку, убивая собственными руками большое количество человек. И по словам самого Джозефа, многие из его коллег, включая его самого, едва не тронулись умом, ибо прекрасно осознавали, что лишают людей жизней. — Так почему же просто было не прекратить это? — задала тогда Врени вопрос, на что Джозеф как-то тоскливо отвел взгляд в сторону, посмотрев в окно. — Мы... все мы верили, что работаем на благо человечеству. Нашей целью было создание идеального человека для его дальнейшего использования в боях. Армия таких людей смогла бы расчистить путь от титанов, и человечество бы обрело свободу... А первым делом, мы думали, что этим самым защищаем правителя, в итоге добьемся успехов и создадим целое поколение идеалов. Это же был бы колоссальный прогресс в науке!.. И Джозеф вдруг замолчал. Гретхен слегка прищурилась. — Но?.. — Но то, что я узнал потом, заставило меня пересмотреть свои убеждения... Когда ученые собрали четырнадцать младенцев и ввели им сыворотку с разной концентрацией веществ, то, как все подумали, все из этих подопытных умерли. Правда, в итоге один из этих подопытных все же уцелел и сидит прямо перед одним из тех самых ученых, но не суть. Ученые не сдавались, пытаясь вновь составить сыворотку, пока Голубь в это время занимался каким-то слишком важным делом. По рассказу Джозефа, Голубь и сам принимал в этих экспериментах участие, наблюдал за происходящим, тоже составлял сыворотки. Но потом, после «Эксперимента 14», он вдруг перестал все это делать, а лишь изредка интересовался происходящим, постоянно торча в закрытой и единственной пустой комнате для экспериментов и содержания подопытных. Никто не знал, чем он там занимался, но ученые доверяли ему как огранизатору всего происходящего, поэтому и не обращали на это должного внимания. Пока в одно прекрасное мгновение Джозеф не узнал то, о чем бы лучше не знал никогда. Все планы о помощи человечеству и защите короля сразу поблекли на фоне того, что собирался сделать Голубь на самом деле. А Джозеф просто случайно узнал об этом. Ни для кого не секрет, что некоторые эксперименты проводились и на животных, поэтому никто не удивился, когда в лаборатории изредка раздавался собачий лай. Экспериментируя на собаках, Голубь двигался к какой-то своей определенной цели и даже не знал, что однажды один из его зеленоглазых коллег с прямоугольными очками заметит его действия. Пока гении бесполезно пытались создать сыворотку идеала, сам этот странный человек с бледными глазами составлял свою собственную «сыворотку подчинения». И по его планам, как только они смогут вывести поколение идеальных людей, то, с помощью этой сыворотки, можно будет подчинить их определенному человеку. И явно не королю. Голубь преследовал свои цели, проводя опыты с сыворотками на собаках, и в конце концов эта сыворотка сработала. Животное усыплялось на некоторое время, в течение которого препарат вводился в организм. И первый человек, которого существо, открыв после сна глаза, видело, и оказывался ее господином, которому оно будет преданно подчиняться. Это вам не Аккерманы, которые по своей воле покинули пост, — это идеальные люди, которые не имеют собственой воли. Главное для них — их господин. И они сделают для него все. Люди, которым вводят этот препарат, становятся рабами. Без собственного мнения, желаний, мечтаний. И если у Аккерманов просто срабатывают инстинкты, то у идеалов даже инстинктов как таковых и нет. Единственное важное для них — господин. И такую сыворотку Голубь собирался ввести будущим результатам удачного эксперимента с идеалом. Только им. И когда Джозеф увидел своими глазами по совершенно случайному случаю то, как самый буйный подопытный пес после последнего эксперимента вдруг стал исполнять все приказы Голубя, он ужаснулся. Не об этом Голубь говорил, когда собирал всю эту группу гениев. Не говорил о том, что собирается создать настоящую армию бесприкословно подчиняюшихся людей для захвата власти. И только после этого Джозеф решил во что бы то ни стало покинуть проект. Для конспирации, чтобы о лаборатории и экспериментах не узнал народ, бедного ученого вообще должны были убить. Но ему удалось незамеченным, напряженным и до чертиков напуганным выбраться оттуда и сбежать. — Естественно, в первое время я жил с мыслью, что меня найдут и убьют, поэтому сразу смирился со своей смертью, — говорит Джозеф, вспоминая прошлое. — Но прошло десять лет, а за мной так никто и не пришел. Я не скрывался, даже не собирался это делать, но продолжал спокойно жить, ожидая, когда меня уже прибьют в ближайшем переулке. Но... даже после того как я стал достаточно известным владельцем Конного Центра, на мою жизнь никто не покушался. Он никому не рассказывал о своем прошлом. Никому нельзя было знать, что он — бессердечный ученый, который почти своими собственными руками отправил на тот свет четырнадцать невинных детей. Он почти сошел с ума, храня этот секрет. Почти не спал, постоянно работал, и в конце концов едва не свихнулся. Он хотел рассказать. Хоть кому-нибудь. Рассказать, каким же он был идиотом, что он хотел лишь лучшего для человечества, а в итоге он сам своими же руками это человечество губил. Его душевные терзания продолжались ровно до тех пор, пока он не пригрел под свое крыло осиротевшего племянника, чьего отца загрызли волки на охоте. Анико, единокровный брат Джозефа, был добряком, таскал своего сынка по лесам вместе со своими приятелями — такими же охотниками, громкими и веселыми мужиками. Николосу было тогда десять лет, он был рад вот так бороздить с отцом лес, узнавать новых животных... Очень был заинтересован, когда посреди зимы отец ему сообщил, что они встретили в лесу маленький отряд Разведки с новеньким младшим лейтенантом — парнем мрачным, странным и каким-то низковатым, но таким строгим и требовательным, что обалдел сам Бернд — главный весельчак в новенькой енотьей шапке. А после этой встречи... Анико так и не вернулся с очередной охоты. Его загрызли волки, а товарищи-охотники опоздали к нему на помощь. Тогда Бернд молча вручил заплаканному Николосу брошку с волчьим зубом. Это был зуб, по его словам, того самого волка, который и стал смертью для отца светловолосого мальчика. Николос не помнил своей матери, которая бросила собственного сына и оставила его на воспитание отца-одиночки. Анико погиб, и одиннадцатилетний мальчишка перебрался в Горнзон к своей бабушке по отцовской линии, о которой он вообще только лишь иногда слышал. Там он и столкнулся с Врени — рыжей фурией городка, с которой постоянно конфликтовал. Вот так, до пятнадцати лет Николос рос отребьем и почти бродяжкой, живя в доме скончавшейся бабушки, которая померла от старости на следующий год после приезда к ней мальчишки. А потом он удрал из Горнзона, видимо, вдохновившись примером исчезнувшей в четырнадцатилетнем возрасте Врени, и немного заплутал, наткнувшись прямо на Конный Центр, которым уже заправлял Джозеф. И мужчина, хоть и не интересовался жизнью и детьми своего брата, все же взял сироту к себе, научив управляться с лошадьми. Вот как раз-таки Николос, как родная душа, первым и узнал тайну своего дяди. Джозеф рассказал ему все, что было на душе, и на удивление, паренек не стал испытывать к нему каких-то негативных чувств. Просто сказал, что нет смысла винить кого-то за прошлое. Прошлое — всего лишь прошлое. И сейчас Николос для него опора, чтобы просто не сойти с ума. — Голубь точно узнал о том, что один из подопытных выжил. И он сделает все возможное, чтобы схватить тебя. Он сможет по твоему примеру сделать еще несколько таких экспериментов, даже улучшить эффект сыворотки, а потом подчинит вас себе с помощью своей разработки. Ты ни за что не должна попасть к нему в руки. Иначе он сделает человечеству только хуже. Врени такой поворот событий не мог не напрягать. За ней охотится не просто тот, кто решил посмотреть на «чудо природы», а тот, кто использует это самое «чудо» для совсем неутешительных целей. Он же просто создаст армию почти неконтролируемых машин для убийств, которыми управлять может только он сам. — Значит, меня будут все усерднее и усерднее разыскивать, — проговорила девушка. — Голубь мог быть связан с Военной Полицией? — Вполне. Он легко может наладить связи почти с любыми личностями. — Значит, возможно, тот незапланированный приезд Военки в наш Штаб был именно по его инициативе и точно с целью поймать меня? — Возможно. — Я слышала, что в отряде проверки из Военной Полиции были и полицейские из Внутренней Полиции. Может, это именно из-за меня? — Говоришь, из Внутренней Полиции?.. — Ага. Когда я была на временной базе, капитан Леви мне как-то обмолвился, что слышал в Стохессе разговор какого-то солдата из Полиции. И этот солдат был крайне недоволен тем, что к ним в отряд прислали кого-то из внутренней части. Джозеф покосился на Николоса, который в это самое время скосил глаза на него. — Тогда, уже сомнений нет, что они приезжали за тобой. Ты не знаешь состав проверяющего отряда? — Откуда мне его знать? — Врени развела руками. — Даже Леви, кажется, насчет состава ничего почти не знал. — Хм... ладно. — Слушайте, — вдруг подал голос Николос, — тогда, скорее всего, эти листовки развесили как раз по приказу Голубя. Раз Врени нигде замечена не была и никого не убивала, а вознаграждение полагается за доставку ее полицаям живой, то Военка точно сотрудничает с ним. — Возможно, здесь замешана не Военка. Скорее всего, дело касается именно Внутренней Полиции. Да и тем более, в обычной Полиции командир — Найл, который является в какой-то степени приятелем Эрвина Смита и уговорить его на выполнение этой работы было бы проблематично. А вот командира Внутренней Военной Полиции... Тут Джозеф как-то многозначительно  посмотрел на Николоса, который все понял и как-то напряженно кивнул. Врени изогнула бровь, смотря то на одного родственника, то на другого. Она, в отличие от них, понимала только то, что глобальный трындец не за горами, а во все остальное просто не вдупляла. — И кто же этот командир Внутренней Полиции? — задала она вопрос. — Марлин Уолтер. Женщина волевая, строгая и серьезная... Но она согласится на сделку только в том случае, если эта сделка представляет выгоду ей самой. А раз солдаты из Внутренней Полиции вдруг начали мелькать в этом деле, значит... что-то ее все-таки заинтересовало. — Марлин? — переспросила Гретхен, и ей кивнули. Знакомое имя. — Так это та самая командирша? У которой еще волосы длинные такие, в косу заплетены? — А ты что, с ней уже встречалась? — серьезнее некуда и с нажимом спросил Джозеф. — Ну... как встречалась... Видела однажды. Даже два раза. Первый раз был на приеме, когда Луцы собирали у себя гостей, а во второй раз... когда я с базы сбежала и приехала в Трост искать Эмму. Дом ее нашла, а там Военка что-то делала. Как оказалось, грязным делом они занимались... — девушка сжала руки в кулаки. — Вот тогда-то эта женщина и вышла на крыльцо. — Она тебя видела? — Кажется, нет. То есть, она из Внутренней Полиции? И Берт Джойс что, тоже оттуда? — Ты о ее подчиненном? — Видимо, да... Такой блондин с красным платочком в нагрудном кармане. — Да, это он. — Вот зараза! — недовольно фыркнула Врени, а оба родственника ее не поняли. — И чего ж этот хитрожопый товарищ допрашивал меня! Николос аж язык прикусил от неожиданности. — Он тебя допрашивал?! — Он представился как Исследователь Военной Полиции. Это как раз после того как какой-то незнакомец пробрался в наш Штаб и убил мою знакомую. Он приехал на допрос. — Видимо, после неудачной попытки тебя забрать они решили накопать про тебя информацию... — протянул Джозеф. Все может быть. Немного подумав, мужчина только и сказал: — Берегись его. Центр будешь покидать по надобности только с сопровождением. А пока... пока мы наконец посмотрим твои крылья. *  *  *  *  * Чтоб эта Врени провалилась. Чтоб померла там от икоты. Чтоб она ощутила всю прелесть бессонницы. Наверное, количество раз, сколько Леви сказал у себя в голове слово «Врени», скоро как раз и сведет эту самую Врени в могилу от непрерывной икоты. Бесит буквально все. Провались оно все к черту! Раздражает все живое и неживое. Раздражает сам факт того, что эта рыжая ходячая крылатая шизанутая проблема в конце концов лишилась всех последних мозгов и благополучно удрала. Раздражает Ханджи, постоянно уверяющая, что они найдут ее и вернут обратно в Разведку. Раздражает Эрвин, который ну слишком спокойно отреагировал на известие о побеге рыжей занозы, словно этого и ждал. Раздражает Жан, черт его дери, который постоянно прожигает взглядом дыру, словно сейчас сожрет. Раздражают слухи, гулящие по всему легиону, что великий капитан Разведотряда умудрился упустить из под носа какую-то девчонку. Леви уже раздражает сам себя. Тупоголовый,  невнимательный, упрямый идиот! Внутренний голос изводит каждую минуту, чутье подсказывает, что все будет плохо, совесть грызет и грызет, напоминая, что он так и не смог выведать у девки про это чертово клеймо. Он ее даже вернуть обратно в Штаб не смог! Осушив разом стакан холодной воды, при этом никак не отреагировав на то, что холодная жидкость неприятно обожгла горло, Леви упал спиной на кровать, сложив руки на животе. В итоге он лежал в позе мертвеца, как они обычно лежат в гробу. До чего он докатился... Кошмар какой-то. Появилось желание сжечь всю собственную комнату. Вот просто взять — и сжечь. Раздражает тусклый свет, проникающий через окно. Раздражает рабочий стол с неизменными грудами бумаги. Раздражает ужасная бесячая трещина на всю стену. Раздражает кровать, которая словно специально начала еще громче скрипеть. Да сам Аккерман раздражает из-за того, что его все раздражает. Захотелось пропасть. Исчезнуть. Испариться. Или в крайнем случае забраться под раздражающий стол и там умереть. Даже напиться ведь не получится. Может, все-таки, надо было довести тот поцелуй до конца? А потом сыграть в гадание на ромашке по типу «сбежит-не сбежит»? Гретхен и без этого очень остроумно удрала... И почему? В чем причина такого внезапного исчезновения? Почему-то, но Леви упорно не верится, что это из-за того случая с поцелуем. Да, он собирался дело до конца довести, но в итоге внезапно появившийся здравый смысл и остатки черствой совести задавили своими объемами все его намерения. Или же она так не хочет рассказывать о своем проклятом клейме, что решила удрать? Так или иначе, как бы он не думал, как бы голову не ломал, а ответа нет. А теперь эту пернатую тушку еще и искать надо. Зато он ее руки увидел. Хотя, это даже и не радует. Шрамов у всех солдат полным полно, этим уже и не удивить никого. Капитан вздохнул, гипнотизируя потолок. Идеальный, ровный, светлый потолок. Захотелось его испортить. Так мало того, что Врени сбежала — она вдобавок еще и засветиться успела! Даже листовки с ее портретом имеются! Да и по какому поводу?! — Брехня, — сразу же отрезала Ханджи, когда к ней из рук Эрвина перекочевал листик с портретом крылатой проблемы всего легиона с жирной надписью о розыске и его причиной. — Она не могла стать убийцей. Да и за такое короткое время невозможно стать звездой местных новостей! — Не забывай, что крылья иметь — тоже невозможно с человеческой точки зрения, — напомнил Леви тогда, когда они собрались на совет в командирском кабинете после его возвращения из Троста. Он уже ни в чем уверен не был. — Но она не стала бы убийцей! Брехня, это чистой воды развод! Развод, чтобы побыстрее поймать ее и сдать властям на опыты! Ханджи стало больно часто бомбить по теме и без. Вот и сейчас она начинала медленно, но верно загораться, и кончики ее ушей стали краснеть. Леви лишь прикрыл глаза, устало выдыхая. Слишком много на него свалилось. Слишком много проблем. Эрвин, все это время молча сидящий за столом и гипнотизирующий противоположную стенку с картой местности, вдруг подал голос: — Раз они ее ищут подобным образом, значит, она все еще не досталась врагам в руки и где-то скрывается. — Долго бегать от проблем не сможет, — сразу отозвался Аккерман, смотря на листовку в руках Ханджи. А с листовки виднелся портрет такой знакомой занозы в заднице. — Когда-нибудь попадется по самое не балуйся. — Нам нужно сделать все возможное, чтобы этого не произошло! — рявкнула в его сторону Зое, звонко припечатывая к столу ладонью несчастную листовку. — Нам нужно найти ее раньше этих всех слизняков! Ну да, дела обстоят шикарно. Теперь еще и в соревнования с Верхушкой играть в борьбе за право владеть пернатой тушкой. Причем, нужно отвоевывать своего же солдата. Да, Врени надо было искать. Да, возвращать. Да, пытаться управлять ее силой и умениями во благо человечеству и с целью отвоевывания стены Мария. Причем найти ее надо раньше тех, кто старается прибрать ее своими наглыми ручонками. Но Эрвин вдруг оборвал все размышления. — Пока не торопитесь с этим. Ни до Леви, ни до, тем более, Ханджи сначала не доперло, о чем это он. — Конкретнее. — Не торопитесь с ее поимкой. У Ханджи от удивления аж челюсть отвисла. Пока Леви молчал, даже не поведя бровью на такое заявление, она стала загораться праведным гневом. — Что-о-о?! Ты чего, Эрвин! В смысле «не торопиться»?! Да ее вернуть надо к нам как можно скорее! Найти раньше тех, кто на нее охотится! Проорала она это чуть ли не на ухо рядом стоящему капитану, который от такого давления на свои барабанные перепонки отошел от нее на шаг. А вот до Эрвина как ни старайся, а доораться не получится. Он даже не моргнул. — Почему? — в конце концов немного остыла Ханджи, вернув себе способность нормально мыслить. — Причина? И только тогда Смит соизволил пояснить: — Если ее до сих пор не поймали, значит, она хорошо умеет скрываться. Это нам на руку. Пока она в Штабе не нужна, а своим внезапным исчезновением избавила от ряда проблем. — Ты вот так просто откажешься от еще одного шанса вернуть стену Мария?! — Ханджи опять прорвало. — Я не сказал, что мы отказываемся от нее. Она все еще наш солдат, и списывать ее со счетов я не буду. Она не мертва и до сих пор на свободе, иначе бы липовые листовки распространять не стали. Но ее отсутствие может сыграть нам добрую службу в данное время. — Это еще каким образом? — Нам удалось спровадить отсюда проверяющий отряд Военной Полиции, и однозначно было ясно, что они приехали за ней. А раз они знают, что она разведчица, то от Разведотряда не отцепятся, будут проверять каждый камень и каждого солдата, чтобы найти ее. Если бы она до сих пор была у нас, ее бы нашли. А так — у Разведки меньше проблем, пока она скрывается и не имеет с нами дел. — И что теперь? — Пока подождем, когда все уладится, и потом начнем активное разыскивание. Будем надеяться, что она продержится некоторое время и не попадется в чужие руки. А дальше уже мы сделаем все возможное, чтобы вернуть ее обратно под наше крыло. — Но если она все же попадется к врагам? Что делать тогда будем? — Сейчас я думаю, что нужно организовать маленькую группу розыска. Если мы найдем место, где она скрывается, и будем следить за ее передвижениями, то когда будет нужно — сможем ее вернуть обратно в Штаб. — Теперь ее надо еще найти, — фыркнул Леви, складывая руки на груди. Он вот чует, что эту группу розыска поручат именно ему. В итоге Эрвин умудрился найти плюсы во всем происходящем. Смит, конечно, ярым оптимистом не был, да и скорее его можно было поставить в ряды пессимистов, но лучшие стороны он находил внезапно и, оказывается, не без оснований. А если серьезно посудить, то Врени исчезла как раз кстати. Теперь не будет вопросов о том, где это ошивается капитан легиона, который на самом деле бы ее постоянно сопровождал. И все бы было хорошо, если бы не одно существенное и раздражающее «но». Они ведь не знают, где ее черти носят. Не знают, где она прячется, чтобы внезапно нагрянуть и притащить обратно в Штаб. Леви закрыл глаза, тяжело выдыхая. Сложно. Еще и Жан! Вот уж от кого проблем можно ожидать не меньших — так это от него! Даже Эрен, кажется, сейчас не такой проблематичный, как Кирштайн. Это еще повезло, что он не знает о розыске своей подружки и листовку не видел, так как Аккерман предусмотрительно запихал листок в свою сумку, когда они вместе с отрядом ездили в Трост. Это как раз тогда, во время поездки в город, их отряд из четырех человек и наткнулся на Николоса — приветливого светловолосого парня, работающего в Конном Центре. Он был знаком со всеми, кто был в отряде Аккермана, даже, наверное, с Микасой, так как Николос с явным узнаванием ее оглядел. А вот потом, когда отряд прибыл в Трост, им надо было разделиться. Естественно, приехали в Трост они собирать информацию. Ближайший большой город к временной базе, откуда Врени сбежала, — это Трост, и вполне вероятно, что она первым делом туда и отправилась. Поэтому есть шанс, что они что-нибудь узнают. Узнали, и это было совсем не то, что Леви ожидал. И он потом еще долго радовался тому, что разделил отряд на две группы по два человека и одну группу отослал проверять окраины города. В этой группе был Моблит и Жан, которые сразу же и отправились рыскать от окраинам вдоль стен. В это время сам Леви вместе с Микасой пошли прямиком в центр. Аккерман почему-то вглядывался в людей, словно рыскающий волк, надеясь увидеть знакомые рыжие волосы. А вот Микаса осматривалась по сторонам, а потом вдруг тронула капитана за плечо, вынуждая остановиться. — М? — Леви повернул в ее сторону голову, пока брюнетка с отстраненным, но каким-то хмурым лицом протянула ему какой-то пожелтевший листок. — Листовка, — пояснила девушка, и мужчина кивнул, принимая бумагу и всматриваясь в написанное. И тут же на секунду его глаза слегка расширились, видимо, от удивления, а потом он нахмурился, всматриваясь в портрет Гретхен, изображенный на бумаге. А внизу большими буквами «разыскивается убийца». Микаса тоже напряглась. Капитан молча сложил листовку в сумку на плече и осмотрелся. Теперь он смотрел не на людей, а на стены и информационные новостные доски. И правда — листовки с портретом Гретхен были развешаны буквально везде, центр города был ими просто напичкан. Вот это, однако, новости. На Микасу можно было положиться, что при надобности она всю эту информацию унесет с собой в могилу и никому не скажет. Как раз поэтому Леви на секунду облегченно вздохнул, радуясь, что он так удачно отправился в центр в одной группе с дальней родственницей. А потом, когда весь отряд встретился у ворот в город, Аккерман понял, что никаких листовок Моблит с Жаном не видели. Видимо, вся эта листовочная эпопея была только в центре. Зато парни видели кое-что не менее интересное. — Мы встретили несколько солдат из Военной Полиции, — вдруг словно гром среди ясного неба заявил Моблит, пока хмурый Жан отмалчивался в стороне. — Они тоже ходили по окраинам, но больше всего их было в одном районе. Мы там поспрашивали у жителей, что произошло. В одном из домов было совершено убийство, опять бандиты терроризируют народ, но ничего более... Им так и сказала какая-то светловолосая кареглазая женщина, вышедшая из единственного на всей улице кирпичного дома с пятнистой кошкой на руках. — И ради этого Полиция приехала сюда? — изогнул Леви бровь, на что Моблит только плечами пожал. Все слишком непонятно и запутанно. Листовки о розыске Гретхен, внезапный визит Военки в Трост... но ведь полицаи никогда не приезжали в такую даль от их Штаба на стене Сина. Поэтому у их приезда должна была быть определенная цель, и это точно не убийство бандитами простого гражданского. Но что тогда? Может, именно они и развесили эти листовки? И какова цель их приезда? А вот листовку эту Жан до сих пор не видел. Надо искать Гретхен. Продолжение следует... Imagine Dragons — Demons (Acapella by Jared Halley)