Крылатая Свобода

Во время доклада о ночном дежурстве перед капитаном Леви Жан вдруг не сдержался и чихнул, прикрывая нос ладонью. Странно. Аллергии у него нет, болезни тоже нет, а о тучах пыли в кабинете Аккермана и речи быть не может. Чихнул буквально ни с того ни с сего. Леви же на это просто покосился на парня, на секунду отвлекаясь от бумаг в своих руках. — Хорошо, Жан. Я понял. Сейчас нужно быть особо наблюдательными не только во время дежурства. Если еще что-нибудь увидишь — сразу скажи. — Вас понял, капитан. Вроде бы, после этих слов Кирштайн должен был покинуть кабинет и уйти. Но он продолжал стоять на месте, смотря на брюнета и словно подбирая слова в голове. От такого взгляда Леви пришлось опять оторваться от бумаг. — Что-то еще, Кирштайн? — Эм... капитан, могу ли я узнать... с чего вдруг начался такой шухер? — Шухер? О чем это ты? — Ваша супер-важная и секретная миссия, из-за которой вас не было столько времени, такое большое внимание со стороны Военной Полиции, проникновение в наш Штаб какого-то преступника, когда была убита Сента Сигилд... ведь, кажется, именно с того проникновения все это началось?.. — Конкретнее, Жан. Не мямли, я тебя прямо не узнаю. И тут Жан слушается и сжимает руку в кулак. — К этому причастна Врени? И повисло молчание. Ожидание ответа давило на Кирштайна не хуже тяжеленной каменной глыбы, но он продолжал стоять перед столом капитана, широко расправив плечи. Ждал. Ждал под этим пытливым взглядом серых глаз сидящего перед ним человека за столом. Леви в голове кратко ругнулся. Умеет же Жан свинью подложить. Знать правду ему пока однозначно нельзя, об этом вообще никому знать нельзя. И ему в первую очередь. — С чего ты взял? — такой спокойный и обычный вопрос, словно капитан говорит о погоде. Черт возьми, Жан теряется, когда говорит с этим человеком. Потому что по его тону, да и вообще по его виду нельзя понять, когда он говорит правду, а когда врет. — Врени каким-то чудом выжила после атаки того бандита, хоть было бы гораздо вероятнее, что она тоже схватит пулю в лоб. Врени долго лежала в больнице, и причину толком не объяснял совершенно никто. Неизвестно, чем она вообще болела. А вдобавок она вдруг получила такую великую честь отправиться с вами на это сверхсекретное задание и потом вообще сбежала. И с чего это вдруг вокруг нашего Штаба начало разгуливать столько людей? Во время ночного дежурства Жан, прохаживаясь по смотровой стене, смог увидеть, как внизу, в тени деревьев, мелькают человеческие силуэты. Сейчас он докладывает об этом капитану, чтобы тот отправил отряд солдат на проверку периметра смотровых стен для нахождения каких-либо подозрительных вещей или взрывчатки. И с чего это вдруг Разведка привлекает к себе столько внимания? Леви долгое время молчал, как-то мрачно смотря на Кирштайна. — Я не знаю, связано ли это с Врени и как она к этому причастна. Возможно, вся эта шумиха поднялась ради Эрена. Скажу тебе одно — не суй нос в это дело, пока недоброжелатели тебе его не оторвали. С этим делом разберутся вышестоящие, и все, что требуется от вас, это слушаться начальство и не распускать сплетни. Надеюсь, ты понял меня, Жан. Обращаюсь к тебе, как к ответственному солдату, который в Разведке уже долгое время: не разбалтывай окружающим все, что только вздумается, не зная точных данных. — Я вас понял, капитан Леви. Спасибо за ответ. Ничерта не понятно! Вот и причастна ко всему этому Врени или нет? Умеет же Леви увиливать во время ответа! Жану просто осталось выйти в коридор и закрыть за собой дверь. Так он и простоял несколько минут около этой закрытой двери, держа руку на металлической прохладной ручке и смотря в даль, в окно, за которым тарабанил унылый дождик. На улице так же мерзко, как и Кирштайну на душе. Что-то ему подсказывает, что они на пороге грандиозного шухера. Не к добру это все. Он даже не удивится, если вдруг сейчас вся Разведка взлетит на воздух из-за возможной взрывчатки, которую, возможно, установили те подозрительные люди, крутящиеся ночью вокруг Штаба. Вот и какому нормальному человеку придет в голову шататься так близко к Разведотряду? Недавно приезжал приятель Мо. Как всегда — словно пугало с огорода. Такой же сутулый, улыбчивый и с привычной соломенной шляпой на светлой башке. Только вот глаза... они выражали какую-то озадаченность, будто смятение, и такого выражения в глазах Мориса Жан не видел давно. Чудак был словно в каких-то думах, может, даже муках из-за всех размышлений, но Кирштайн отчетливо видел, что в светлой голове товарища так и крутятся шестеренки. И чем он так обременен? — Кстати, дружок, а где твоя Белка? Ну, эта, рыженькая которая. И эта... как там... Доска? — вдруг спросил Мо, и безмятежно почесал затылок, улыбаясь во все тридцать два. — Врени и Сента, кажется... Жан помрачнел тогда еще больше. И что дернуло Мориса за язык задать такой вопрос? Сенты больше нет, а от Врени и след простыл... — Неважно. Морис сразу отстал с расспросами, хоть и было видно, что из этого, без сомнений, исчерпывающего ответа он сделал свои выводы. Жан не выбирался из Штаба совсем. Все время, даже на выходных, он торчал в замке и совсем не выезжал в город. Он словно отстранился от внешнего мира, погрязнув в тренировках, уборках и безделье. Ему даже не давали никаких заданий, которые обычно разведчики иногда выполняют в других городах (например, поимка преступников). И естественно, того, что происходит снаружи, он не знал. Только вот однажды по возвращении группки своих соседей по комнате из Троста Жан опешил. Причем опешил сильно. В принципе, как и все его приятели. — Я едва не сел там, где стоял, от удивления, — прокомментировал Конни, вдруг протягивая Кирштайну пожелтевший листок. Армин, цвет лица которого был подозрительно бледный, лишь сглотнул и напряженно отвернулся к окну, делая вид, что птичка, нагадившая на крышу конюшни, гораздо интереснее, чем реакция Жана. А вот Эрен лишь выдал: — Я в шоке! — после чего вперил свой внимательный взгляд в Кирштайна, который во все глаза вылупился в бумагу в своих руках. — Такая красота по всему Тросту развешана, — продолжил Конни, словно не замечая, вернее абсолютно не замечая, что у Жана дрожат руки. — Врени теперь знаменитость... и что же произошло-то такое, раз она стала... вот этим?! — Заткнись, — голос Кирштайна дрогнул, зубы впились в губу, едва не прокусывая ее до крови, а листовка в дрожащих руках смялась. Ореховые глаза были распахнуты в неверии, как-то странно блестели, зрачок сфокусировался на одном слове — «убийца». «Разыскивается убийца»... Убийца... Врени? Это про нее пишут такое? Что же такое произошло, рыжая дурочка, что ты попала в такую историю? «Не верю.» «Я не верю.» «Врени не такая.» «Белка, которую я знаю никогда такого не сделает.» Почему дрожат руки? Почему он затаил дыхание? Почему во рту пересохло, а сердце замерло на пару секунд и забилось с новой силой? Он не верит. «Врени... Что случилось? Почему ты молчишь? Почему ты молчала тогда, когда тебе нужна была помощь? Почему, Белка?..» Слишком много проблем. И вопросов. — Такое... по всему городу?.. — это все, на что хватило Жана. Он тяжело сглотнул, опять впившись зубами в нижнюю губу, смотря на изображение девушки, что была нарисована на листе. — Да, по всему Тросту! И скорее всего, не только по Тросту, но и везде! — гаркнул Конни, за что получил хорошего душевного подзатыльника с характерным хлопком от Эрена и осуждающий взгляд со стороны Армина. — Что такое?! Я вообще без понятия, что с Вре... Йегеру пришлось что-то угрожающе прошипеть и стремительно заткнуть Спрингера, с размаху закрыв его рот ладонью и до боли впившись пальцами в его щеки. А глаза огнем горели, так и было видно, как черти костер разводят. Конни вначале не понял, чем вызвана такая вспышка яростного вмешательства, но потом вдруг слегка прищурился и вцепился Эрену в руку, высвобождая свое лицо. — А-а-а, ясно... — с этими словами и сам Конни, и Эрен с Армином с сочувствием посмотрели на Жана, сидящего на кровати и до сих пор держащего в руках листовку с портретом Гретхен.  — Жан, ты... Только Йегер вновь замахнулся на паренька для очередной оплеухи, как бумага вдруг громко зашуршала, прерывая их дальнейшую потасовку. Листовка в руке Кирштайна жалобно зашелестела и смялась — Жан сжал руку в кулак, сминая лист. А потом он вдруг поднялся с места и стремительно вышел из комнаты, даже не закрыв за собой дверь. — И куды? — Конни в непонимании развел руками, смотря на открытый дверной проход. Эрен тяжело вздохнул, убирая от приятеля руки. — Без понятия... я его вообще перестал понимать. — Ребята, — вдруг с тревогой проговорил Армин, заставляя парней обратить на него внимание, — а вдруг он... что-нибудь сделает?.. — Пхе, а что он может сделать? — хохотнул Спрингер. — Максимум, что он может с собой сделать, так это косички заплести. — Ты что, не понял? — А что понимать?.. Арлерт лишь моргнул на этот вопрос. Переглянулся с Эреном, и тот лишь приложил руку ко лбу. — Ничего, Конни. Тебе — ничего, — Йегер теперь уже приобрел взволнованное выражение лица и вцепился блондину в плечо. — А если серьёзно... Черт, а вдруг он натворит что-нибудь от отчаяния? — А-а-а, я понял. Кирштайн не повесится, вы чего! — замахал Конни руками, а шатен аж подавился, вместе с Армином уставившись на парня. — Э-э... нет? Вы не об этом? — Нет, Конни, — с каким-то ужасом проговорил блондин. — Совсем нет. — Мы про другое, — поддакнул Йегер, а Конни вдруг всполошился. — А вдруг он к капитану пошел?! — Об этом мы и говорили... Переглянувшись в молчании, все трое солдат ринулись к двери. Армин проскочил вперед, а Спрингер с Эреном едва не застряли в проходе, не собираясь друг другу уступать дорогу. — Он что, смерти ищет, что ли?! — бормотал шатен, пробегая вместе с приятелями по коридору в сторону лестницы. — Капитан же его пришьет! — Жан и без этого его в последнее время доставал больше обычного, у Леви же терпение лопнет! — подал голос Конни, дружно заворачивая вместе со всей командой за угол и прыжками спускаясь по лестнице на второй этаж. — Давайте не будем о плохом, — оборвал Армин, проводя рукой по щеке. Но было поздно. Вырулили из-за нужного поворота ребята как раз в тот момент, когда Кирштайн скрылся за дверью кабинета капитана. По коридору разнесся хлопок захлопнувшейся двери, а потом все стихло. — Сливаем воду, — Конни хлопнул себя по коленкам, закусывая губу. — И скидываемся ему на поминки. — Хватит утрировать, — мрачно оборвал его Эрен, даже не пытаясь сделать шаг в сторону двери капитана. — А? — паренек не понял, а шатен лишь отмахнулся. Пожав плечами, Спрингер раздосадованно фыркнул. — Даже подслушать не получится! Чтоб Леви мизинцем об тумбочку стукнулся, черт бы побрал его слух! Аккермана еще никогда и никому подслушать не удалось. Ушастый, зараза. Слух такой, что услышит что угодно. — Жану... трындец... — констатировал факт Эрен, почесав подбородок. — А кое-кто говорил не утировать! — Сам ты утируешь! Я говорил утрировать! — Ребят, потише, — шикнул Армин, стоя посреди коридора и с какой-то опаской смотря на закрытую дверь, за которой сейчас Жан один на один с капитаном Леви. — Услышат еще... — Ну да, точно, — теперь уже они говорили шепотом. — Надо было его еще в комнате повязать. Не удрал бы. — Эх, не спасли товарища... Сам к смерти своей пошел... — Ох, не этого Врени хотела... — А чего это ты про Врени вспомнил? — Так с нее же все и началось! — Да тише вы! — Армину пришлось опять шикнуть. — Если бы мы ему рассказали это более мягко, этого бы и не случилось! Конни, вот я же сказал тебе — не лезь впереди упряжки, надо ж было тебе ему эту листовку прямо в лицо тыкать сразу по приходу! — А чего это ему надо было это рассказывать мягко? Он что, баба, что ли? Мужик должен принимать все так, как есть! — Конни, сейчас я тебя лично заткну, и ты примешь все так, как есть, — шикнул Эрен. — А что происходит? В их тихую перепалку вклинился еще один шепот. Чужой шепот. Шепот позади. Все разом заткнулись, осторожно поворачивая голову в сторону незванного гостя. — А чего вы так притихли? — Ханджи выглядела так, словно застукала не солдат-разведчиков, а маленьких детей. — А-а-а?... А-а-а! — Конни едва не заорал, но Эрен вовремя зажал рукой его рот. — Э? Майор Ханджи? — сам шатен тоже в первые секунды не понял, что произошло, но потом тяжело выдохнул. Спрингер укусил его за руку, заставив зашипеть и сразу отдернуть конечность. — А вы тут это... собственно... — Что делаете? — закончил за него Конни, таращась на женщину, словно на настоящее приведение. Ханджи хмыкнула, растянув губы в слегка ехидной улыбке. — Да у меня тут, собственно, кабинет недалеко, я туда, как бы, и направлялась. И слышу возню подозрительную, думаю, может, мне Леви позвать?.. — Не надо! — разом вдруг выдали Конни с Эреном и замотали головой. — Не надо Леви! У нас уже один это... того... — Уплыл... вернее, уплывет, когда капитан его труп по реке сплавит... Армин стоял молча, обреченно наблюдая за этой бредовой ситуацией. Ханджи с умным видом покивала, а потом вдруг до нее дошло. — А Жан где? Или это вы о нем говорите? — О нем, о нем, майор Ханджи... — Он что, к Леви пошел? — Не пошел, а полетел. Стремительно так полетел... — Вернее, сейчас вылетит, как ядро из пушки, — хмыкнул Конни. Зое стала серьезной. — А по какому поводу пошел? — Так это... ну как бы... Терпеть это несвязное бормотание Армин уже не мог, поэтому решил ответить сам: — Насчет Врени. Он узнал про листовки о ее розыске. Ему показалось, или в глазах Ханджи промелькнула паника? — Листовки?! Врени?! Черт... — Ее карие глаза странно забегали, было видно, что ученая о чем-то старательно думает. — Ой-ей, Жан же может таких дел наворотить... — Мы тоже об этом подумали, — синхронно кивнул Армин и Эрен, пока Конни настороженно косился на закрытую дверь капитана. — И вот сейчас он пошел к капитану. Интересно, и что именно он хочет у него узнать? — Тот же вопрос, — проговорила Зое, а потом быстро дала указания: — А ну шуруйте к себе, пока Леви вас здесь не увидел, а то достанется и вам за компанию. Наблюдатели нашлись. Переглянувшись, парни пожали плечами, а потом, все еще косясь на злосчастную устрашающую дверь, смылись из коридора. Почему-то у Ханджи были сомнения, что они послушно отправились в казармы, но с этим она решила не разбираться. Вместо этого женщина двинулась по коридору к двери, остановившись около закрытого прохода и пытаясь прислушаться. Только невнятный непонятный говор. Они там что, специально так тихо разговаривают? Или это Леви инициативу проявил и начал говорить почти шепотом, чтобы их не подслушали? — Ханджи? Хорошо, что ты здесь, — из кабинета неподалеку вдруг высунулся через приоткрытую дверь Эрвин, покидая свою мелкую комнатку. — М-м?.. — Зое приложила палец к губам, в раздумьях разворачиваясь в сторону командира. — Чего такое? Говорить она старалась как можно тише, но так, чтобы у Эрвина не появились лишние вопросы. — Эти бумаги тебе на подпись, просмотри их, там и насчет больницы с лабораториями есть документы, — Смит протянул ей несколько листов, на что Ханджи как-то немного заторможенно кивнула и приняла их. — А ты здесь что делаешь? К Леви боишься зайти? — Да нет, я тут мимо проходила... Вот, тебя встретила. — А чего ты так тихо разговариваешь? Случилось что-то? С этими словами Эрвин покосился на закрытую дверь кабинета Аккермана. Ученая вздохнула. Вот не получается ей беспалевно подслушивать. — Кирштайн узнал о листовках с розыском Гретхен, вот сейчас зачем-то пошел к Леви. Я встретила здесь парней из сто четвертого, они его остановить не успели. — Узнал о листовках? — Смит слегка нахмурился, опять посмотрев на дверь. — Пришел предъявлять претензии? — Да не знаю я, зачем он к нему пришел. По крайней мере, логично, что придет он именно к Леви, а не к кому-то другому! Это же он с Врени на «секретном задании» был, — Ханджи показала пальцами кавычки. — Но от Кирштайна всего ожидать можно. Теперь еще больше проблем. Учитывая его дружбу с Гретхен. — Сейчас нам не нужны дополнительные проблемы, — проговорил Эрвин, размышляя о нынешней ситуации с Разведотрядом. — Надо за ним следить, чтобы ничего не натворил. — У Жана есть и своя голова на плечах, он все понимает. Он не подставит Разведку, но может самостоятельно нарваться на проблемы. Дверь вдруг открылась, едва не огрев Ханджи по затылку, и из кабинета вышел Жан. Бледный, с крепко стиснутыми челюстями и сжатыми в линию губами. А в глазах столько негативных эмоций, словно в душе у парня целая буря. Он не ожидал, что в коридоре прямо под дверью будет стоять начальство, поэтому вначале замер на пороге, а потом, еще сильнее поджав губы, отдал честь. Стиснул кулаки, одну руку приложив к груди, а другую спрятав за спину. При этом Эрвин разглядел, что в том кулаке, который парень скрыл за своей спиной, была зажата смятая пожелтевшая листовка. А потом Кирштайн стремительно прошел мимо и скрылся за ближайшим поворотом. — А вы здесь чего стоите? — Эрвин и Ханджи вновь посмотрели на открытый проход, так как дверь Жан за собой не закрыл, и увидели на пороге Леви. Привычно уставший, с привычным недовольством смотрящий на коллег. — Я и не думал, что вам будет интересно греть уши. — Мы не грели уши! — возмутилась сразу же Ханджи. — Что с Кирштайном? Что ты ему ответил? — А вы уже, как погляжу, все знаете, — хмыкнул Аккерман, смеряя своим взглядом сначала Эрвина, потом Зое. — Я встретила парней из сто четвертого, они его остановить не успели. — А они постоянно ничего не успевают, — брюнет скривил губы. — Кирштайн наконец прознал про листовку и розыск. Я уже думал, что он настолько от мира отстранился, что вообще об этом никогда не узнает. — И чего он от тебя хотел? — допытывалась Ханджи, пока Эрвин стоял молча. — Опять пришел допытываться подробностей о Гретхен. Видите ли, это же я с ней был на том задании, когда она пропала. — А ты? — А что я? Я и правда точно не знаю, из-за чего она удрала, мне врать нечего. Ничего нового он не узнал. Эрвин лишь кивнул. Леви перевел взгляд с задумчивой Ханджи на командира. — Я хочу на несколько дней поехать разведать обстановку в городах около Троста. Один, мне сопровождающие не нужны. — Будешь собирать сплетни? — спросила Ханджи. — Придется. Нужно быть в курсе дел, а в последнее время мы разведовательную группу не высылали. — Хорошо, — дал добро Смит. — Когда выезжаешь? — Завтра утром. Построение проведет либо Ханджи, либо кто-нибудь из лейтенантов.  На том и порешили. *  *  *  *  * — Обалдеть он огроменный, — не воздержалась от коментария Врени, наблюдая, как по специально отведенному пастбищу около Конного Центра ходит большой грузный конь. — Вот это глыба! — Его зовут Тори, — проговорил Морис, поправляя на своей голове шляпу. — Гордость нашего центра! Самый большой конь! — продолжил Николос, рассматривая проходящего мимо тяжеловоза. — Редкая порода, между прочим! Чистокровный Битюг*, а чистокровок, скажу тебе, осталось очень мало. Врени только проглотила ответ, который так и хотел сорваться с языка, что она в этом деле не разбирается. Название этой породы слышит впервые, да и коня самого видит тоже впервые. Все, что она может сказать, — Тори тот еще крепкий орешек. Это бурый конь с черной гривой, называемый тяжеловозом. Мощное животное с сильными ногами и крепким телом, имеющее длинные черные волосы над копытами, короткую шею и нрав спокойной деревенской Бурёнки. Настоящий экспонат в коллекции лошадей Конного Центра. — Между прочим, он настоящий гигант своего вида, — Николос откусил кусок яблока, наблюдая за лошадью. — Обычно, Битюги в холке около ста шестидесяти сантиметров. А этот аж почти под сто восемьдесят вымахал! «Капитан бы на такого и не залез», — хохотнули в рыжей голове тараканы, а Врени улыбнулась через маску. Да на такого «малыша» залез бы только Эрвин, наверное. Хотя, на таких обычно не ездят. — Ладно, — вздохнул Морис, — собираемся. По списку, нам еще в западной конюшне убираться. — Ага. — Врени спрыгнула с забора на траву, пройдя мимо спокойного Тори, спокойно стоящего неподалеку. — Кондрол! Ей пришлось несколько раз свистнуть, прежде чем рыжий мерин соизволил подойти к своей хозяйке. Он уже вполне нагулялся, чтобы вернуться обратно в денник, поэтому Гретхен повела его прямиком в сторону восточной конюшни, сопровождаемая Николосом. Морис в это время собирался вернуть на место тяжеловоза. — Это последние теплые деньки, Тыковка, — вздохнул блондин, закидывая руки за голову и беспечно шагая по вымощенной дороге в сторону конюшни. — Надо будет готовиться к частым ливням... — Как будто они здесь льют не часто, — с сарказмом фыркнула Врени, вспоминая многочисленные дожди, произошедшие за все это время. — Ну, это еще нормально. Потом еще и снег пойдет... Было видно, что зиму Николос не любит. Как только он говорит об этом времени года, его губы искривляются, а нос морщится, выдавая его настрой. Мимо ходили рабочие, кивали в знак приветствия, и Врени теперь уже чувствовала, что в этом окружении она становится «своей». Она работала так же, как и остальные, в это же время тренируясь для достижения контроля над крыльями. — О, а это там кто?.. — Николос вдруг остановился и прищурился. — Э-э... Понять не могу, мне кажется? Там что... твой?.. У Врени чуть глаза из орбит не выкатились, а челюсть едва не упала на землю. Она вытаращилась вперед, надеясь на то, что зрение ее подводит. Но как может подводить орлиное зрение, черт возми! — Не кажется, — у нее аж во рту пересохло. Ей кажется, или у нее начали дрожать колени? — Это мой... — Капитан! — вдруг крикнул один из рабочих, подбегая к брюнету около черного коня. — Джозеф сейчас придет. — Хорошо, спасибо, — отозвался такой знакомый голос, что Гретхен забыла, как дышать. Черт. Черт! Он-то что тут делает?! Еще ведь не время для выбора новых лошадей! У Врени дернулся глаз. Леви стоит прямо в нескольких метрах от нее. Спокойно так стоит, рядышком с Августом, поглаживая его рукой по вытянутой морде. Стоит и ждет. Он был одет в обычную гражданскую одежду — светлую кофту с темной жилеткой и черные брюки. Неужели, он выяснил, что сейчас Гретхен здесь? Поэтому он сюда приехал? — Тыковка, — почему-то перешел на шепот Николос, — я его отвлеку, а ты дуй отсюда быстрее. Ей оставалось только заторможенно кивнуть, потом выдержать дружеский хлопок по плечу от парня и наблюдать, как блондин стремительно пошел в сторону капитана Разведотряда, петляя между рабочими. Очнувшись и вынырнув из транса, Врени быстрее попыталась скрыться из виду за ближайшим поворотом, пока Аккерман ее не заметил. Она быстрее повела Кондрола, поспешив натянуть на голову капюшон своей кофты. Сердце застучало быстрее. — Какие люди! — специально громко гаркнул Николос, привлекая внимание Леви к себе. Капитан до этого слишком внимательно рассматривал окружение, и надо было его отвлечь. А то бы он засек Тыкву. — Здрасте, капитан Леви! Леви повернул голову в сторону парня, несомненно сразу же узнавая его. — Взаимно, — кивает он, и Николос останавливается рядом, неловко почесав затылок. — И что вас сюда привело? Да и без предупреждения, мы бы лошадей подготовили... — Я не по этому поводу приехал, — тут же оборвал его Аккерман, и у парня сердце ухнуло прямиком в пятки. Значит, он серьезно приехал за Врени?.. — Что-то случилось с Августом, по пути заскочил, чтобы вы его осмотрели. Аж камень с плеч свалился. — Да-а-а? — Николос сам и не заметил, с каким облегчением он это спросил. Леви странно покосился на него из-за этого. — И что такое? — Ведет себя странно. Он как всегда немногословен. Надо тянуть время. — И куда вы ездили, раз по пути заскочили? — В Трост. Да как его заставить разговаривать с увлечением?! Он все продолжает своим орлиным взглядом осматриваться! Если так дело пойдет и дальше, Врени уйти не успеет из его поля зрения! Вдруг Леви слегка нахмурился. Прищурился, вглядываясь вперед. Как только Николос посмотрел в ту же сторону, так сразу понял, что дело дрянь. Капитан вдруг взглядом наткнулся на подозрительно знакомую лошадь. Рыжий конь быстро и уверенно бежал легким бегом и почти скрывался за ближайшим поворотом. А животное вел невысокий человек в черной кофте с капюшоном на голове, только вот фигуру Леви рассмотреть не успел. — Е-хе-хе, а что, в Тросте что-то произошло? — Николос словно специально встал прямо перед его носом, и Аккерман цыкнул сквозь зубы. Парень неловко почесал затылок, глупо улыбаясь, и брюнет опять посмотрел в ту сторону, где только что был рыжий конь. Только вот вместо него там шел огромный бурый тяжеловоз следом за парнем в соломенной шляпе. «Морис, что ли? — протянул голос в его голове. — Тьфу, у тебя уже глюки! Везде тебе эта Гретхен мерещится!» Показалось, что ли? Но Леви был уверен, что видел рыжего коня неподалеку... Или реально показалось? Николос начинал пудрить ему мозги разной ерундой, но Аккерман его не слушал, с ненавистью во взгляде провожая большого тяжеловоза глазами. Померещится же... — Приветствую, капитан Леви, — вдруг в поле зрения попал Джозеф, бодро идущий прямиком к ним. Леви кивнул. — Что случилось? — Можете осмотреть Августа? Ведет он себя странно, не заболел ли? — Да-да, правильно сделал, что сразу обратился, — Джозеф закивал, улыбаясь, и уверенно погладил черного мерина по морде. Аккерман бросил взгляд на злосчастный угол здания, за которым скрылся тяжеловоз. Или все-таки ему не показалось? А может, это был совершенно другой конь? Как жаль, что человека в черной кофте он не успел рассмотреть... — Твою дивизию, чтоб тебя, ну зачем! — Врени что-то бубнила себе под нос, стремительно двигаясь в сторону конюши. Она чуть ли не бежала, как на буксире таща Кондрола за собой. Сердце было готово из груди выпрыгнуть. А вдруг ее заметили? А вдруг все же она не успела скрыться, и Леви узнал ее? А капитан в очередной раз был слишком близко к истине, но не понял этого. Продолжение следует... Битюг — тяжелоупряжная порода лошадей, выведенная специально для сельскохозяйственных потребностей. В настоящее время такой породы уже не существует. Marshmello feat Khalid — Silence