Крылатая Свобода

— Нет, не припомню, — отвечает Джозеф, всматриваясь в листовку и немного хмурясь. — Таких девушек много, наверное... Да вот нет, не так уж и много. Можно сказать, она одна такая на все человечество. И как он может так говорить? Неужели он не может отличить какую-то мимо проходящую девушку от Врени? Если он видел Врени — уж ее-то он должен был запомнить! «Ты-то ее из тысячи узнаешь, — противно протянул внутренний голос в капитанской голове, ехидно хихикая. — Одна такая особенная, говоришь?» «Вообще, понятное дело, что одна. Где еще может быть еще одна крылатая девушка?» «Не-е-ет, я не про крылья сейчас, и ты это знаешь.» Опять поставив на себя клеймо идиота, Леви лишь моргнул на ответ владельца Центра, никак не изменившись в лице. Жаль, что Джозеф ее не видел. Очень жаль. — А что, у тебя задание отыскать ее? — спросил мужчина, будто бы сразу все поняв. — Вам сказали искать убийцу? Убийцу... Аж передернуло. Какое ужасное вранье. — Не то чтобы задание, — неопределенно ответил Леви. — Это лично моя прихоть. Хочу разобраться. — Прихоть? Ты что, знаком с ней? Чертов Джозеф, у него мозги хорошо работают. Сразу все понимает, зараза. Хотя, назвав это только своей прихотью, Леви немного соврал. Это нужно чуть ли не всему человечеству. Вернее нет — это необходимо всему человечеству. — Ты внимательный, — вздохнул Аккерман, на что владаелец Центра пожал плечами. — Однажды встречался с ней. Не говорить же ему, что он был не только ее капитаном, но и приставлен к ней в качестве няньки. — Ясно. Таких девушек много, я не могу сказать по одному этому рисунку, видел ли я ее. — Поверь, Джозеф, она не такая, как остальные девушки. Ты ее сразу заметишь. По ней сразу можно сказать, что она — солдат. Ее прямая спина, твердый взгляд и точные движения, даже сама аура вокруг нее не такая, как у остальных девушек ее возраста, занимающихся хозяйством. Она — разведчик, имеющий огонек неадекватности и любовь к свободе. Она — не те девушки, которых «много». Она — одна. «И мы возвращаемся к нашим прошлым словам», — прозвучало в голове Леви, и он мысленно послал этот голос подальше. — Что, прям такая заметная? — Джозеф вдруг хмыкнул, непонятно что себе надумав, а потом предложил чай. Грех от чая отказываться — Леви кивнул, соглашаясь. — Не скажи. Лучше сказать, что незаметной ее очень трудно назвать. — Тогда не повезло ей, такой незаметной-заметной, стать звездой городских листовок. Это уж точно. Вскоре перед капитаном приземлилась чашка с чаем, и Аккерман кивнул, берясь пальцами за ободок. Джозеф молча понаблюдал за этим, тихо хмыкнул каким-то своим умозаключениям и отпил немного чая из свой кружки, ожидая еще какого-нибудь вопроса. Но Леви молчал. Молчал, словно в это время плавая где-то в глубинах своих мыслей, невидяще таращась в одну точку и иногда отпивая по глотку травяного напитка. — А что насчет вылазок? — решил спросить Джозеф. — Как-то давно их не было... — Всего три месяца, — отозвался Аккерман, даже не посмотрев на собеседника. — Их не было всего лишь три месяца... Знаешь, как солдаты дорожат этим временем относительного спокойствия? — Извини, если затронул больную тему. — Ничего, не такая уж она и больная. Хотя... чем дальше — тем хуже, опаснее и серьезнее... — Ты о возвращении стены Мария? — Да. Мы еще совсем не готовы, да и людей у нас... на удивление слишком малое количество. На последней вылазке погибла треть всего отряда, поэтому оставшихся не достаточно для цели такого масштаба. Да и Йегер тот еще дурень, на его тренировку тоже сил и времени прилично уйдет. — И что? Что вы будете делать, раз людей мало? — Пока что ждать следующего выпуска. А потом, если все равно не будет хватать, к нам присоединится Гарнизон. Джозеф кивнул. — Если мы сможем чем-то помочь — обращайтесь. — Вы и так нам помогаете. С вами куда лучше сотрудничать, чем с кем-то другим. Лошади и правда хорошие. А еще, лучше бы вы где-нибудь наткнулись на одну беглую разведчицу... Только вот этого Леви вслух не сказал. И что он имеет после всего этого? Он объехал несколько приближенных к Тросту городков, как и сам Трост, притворяясь обычным гражданским жителем, посещая разные кабаки и рынки, которые являются главным центром сбора всех сплетен. Он все это время ходил тенью по улицам, выслушивал чужие разговоры до того состояния, что чуть уши не завяли, собирал любую известную информацию. Он даже заезжал в Горнзон — родной город Гретхен, где тоже пытался хоть что-то узнать. И что он получил? Увидел уйму листовок с портретом Врени, а также выслушал пару невнятных слов о том, что эту девушку никто не знает. На него смотрели с тем же презрением и недоверием, что и на полицаев, как только понимали, что он хочет что-то расспросить. Жители не любили представителей Военной Полиции, которые постоянно либо зазнавались, либо что-то вынюхивали. А уж если ты станешь что-то выведывать — мало чем будешь в глазах жителей отличаться от полицаев. Тем более — в тех местах, где достаточно много преступности, вот такого рода исследователей хоть отбавляй, поэтому на Леви смотрели точно так же, как и на этих самых исследователей. Все эти расспросы и попытки что-то выведать порядком надоели гражданским, поэтому подобным людям не следовало надеяться на теплый прием. Леви был словно путник без крыши над головой. Обойдя один город и пособирав сплетни самого разного рода, он опять садился на своего Августа и скакал дальше — в другой городишко, где все повторялось сначала. Спрашивал, слушал, наблюдал, интересовался. — А что, решил денег срубить с этого дела? — как-то спросила его одна женщина достаточно преклонного возраста, когда он сидел в одной столовой. — Что?.. — как-то тихо и отстраненно, словно во сне спросил Аккерман, поднимая на нее уставшие серые глаза. Перед глазами все расплывалось, появлялись круги от долгого недосыпа, но он все же смог сфокусировать взгляд на этой самой женщине, которая оказалась работницей этой столовой. — Вы о чем? — Так об этой девке я, — кивнула работница куда-то вниз, а Леви, вновь немного отупевши переведя взгляд туда же, вдруг понял, что все это время держал в руке листовку с портретом Гретхен. Держал — и даже забыл об этом, идиот. — За нее дают большую сумму. — А, вы об этом... Нет-нет... — Ой, да ладно. Много кто сейчас вдруг зашевелился. Про эту девку ничего не известно, о ней никто и ничего не знает, да и никаких дел по ее убийствам не известно. Прямо как с потолка еще одного преступника взяли, честное слово! Своим уставшим и требовавшим отдыха мозгом Леви все же понял, что надо держать ушки на макушке, поэтому лишь проявил хоть какой-то малейший интерес к этой дамочке. — И что... много желающих наживиться? — поинтересовался он так, словно это ему совсем не интересно. — Ой, да хоть отбавляй. Я же говорю — много таких. Только вот об этой девке информации — ноль! Уж поверь, я здесь много чего наслушалась. — И что же говорят? — Да ничего особенного. Никто даже не представляет, где ее искать. Ну, а еще что-то говорили про Военную Полицию... слишком уж они зачастили здесь шаболдаться. И чего они вылезли со своей стены Сина? Это была та самая мизерная информация, которую Аккерману удалось узнать. О Врени молчали даже в Горнзоне. Хотя, молчанием это было трудновато назвать, просто жители совсем воздерживались от каких-либо комментариев. В городке была слишком большая концентрация полицаев, что было не просто подозрительно — было удивительно. На улицах так и расхаживали солдаты в охристых курточках с зеленым единорогом. Леви даже пришлось натягивать капюшон на голову и постоянно скрывать лицо, лишь бы не дать полицаям узнать его. А еще он заметил, что в Горнзоне были не только простые полицаи. Были еще и несколько представителей Внутренней Полиции, среди которых капитан узнал того самого исследователя с красным платочком в нагрудном кармане. Берт Джойс, кажется, его звали. Тем не менее, почти ничего нового капитан так и не узнал. Поэтому, покинув очередной городок, повернул назад, в Штаб. А потом вдруг начал замечать странное поведение Августа. Конь брыкался задними ногами, а раньше он был совершенно спокоен. Сыпь на путовых суставах задних конечностей Аккерман заметил чуть позже, после чего решил наведаться в Конный Центр, все равно ему было по пути. Выяснилось, что у Августа хориоптоз. Это ж надо было подцепить клещей в одной из конюшен на временной стоянке в каком-то из городов. Везучестью Леви похвастаться не мог. От размышлений капитана вырвал какой-то странный и очень громкий скрип откуда-то сверху. Словно на втором этаже заскрипела открываемая дверь. Брюнет отвлекся от рассматривания своего отражения в чашке с чаем и слегка повернул голову на звук, с немым вопросом посмотрев на Джозефа. Что это еще за новости? А Леви был уверен, что в этом доме больше людей нет... Он же сам выпроводил отсюда Мориса и Николоса некоторое время назад. — Здесь еще кто-то есть? — поинтересовался Аккерман, которому ровным счетом было почти плевать. Только вот в гостевой дом никогда не захаживают просто так работники, поэтому сейчас на втором этаже мог хозяйничать, допустим, какой-нибудь вор. Джозеф слегка поджал губы, тоже приподняв голову и повернув ее на звук. При этом его глаза на секунду забегали, словно мужчина подбирал ответ. А потом уголок его сомкнутых губ странно дернулся, и сам владелец Центра опустил голову, непонятно хмыкнув. — Просто сквозняк, — проговорил он, растянув губы в улыбке. — Все в порядке, просто дверь дальней комнаты в последнее время открывается часто. — Ясно. Откуда Леви мог знать, что Врени наконец бесшумно доползла до своей цели и уже хотела забраться в комнату, как проклятая скрипучая дверь решила ее подвести. В дом зашел Николос, своим шорохом отвлекая Аккермана от очередных подозрений. *  *  *  *  * — Чертова дверь! — уже который раз цедила сквозь зубы Врени, стоя в комнате у этой самой двери. Девушка едва не поседела от ужаса, когда по всему дому разнесся противный и очень громкий скрип двери ее комнаты, когда она уже хотела вздохнуть спокойно. Но нет же, ее чуть удар не хватил. «Мать наша... вот это трындец», — пискнули напуганные тараканы в рыжей голове. Уже скоро дойдет до того, что Гретхен станет заикой! А если Леви это услышал? А он-то уж точно услышал! А вдруг он сейчас идет прямо сюда? Неосознанно, Врени даже дышать перестала, прислушиваясь, не идет ли кто-то по коридору. По виску скатилась капелька пота. Да нет, бред. Ну не станет сюда идти капитан только из-за какого-то скрипа со второго этажа. Из-за какого-то странного и подозрительногоскрипа со второго этажа в пустом, по мнению Аккермана, доме... Надо заканчивать фантазировать, а то так и до нервного срыва не далеко. Гретхен провела рукой по мокрому от пота лбу, тяжело вздыхая. Она все это время была (и есть) на волоске от провала. Она играет с огнем, шастает у капитана чуть ли не перед носом, и на удивление с такими успехами до сих пор не попалась ему на глаза. Или попалась? И сейчас капитан заявляет Джозефу, что кое-где здесь затерялась их разведчица и ее надо вернуть к ним обратно? Но ведь Леви приехал, чтобы вылечить Августа... «Сто-о-оп! — заорали тараканы. — Хва-а-атит дурью маяться, а ну не думай!» Гретхен была готова смеяться от собственного положения. И она бы сделала это, если бы ситуация не была из разряда «было бы смешно, если бы не было так грустно». А в коридоре раздались чьи-то шаги. Врени замерла, перестав даже дышать, и полностью сосредоточилась на своем слухе. В коридоре и правда кто-то есть. Кто-то идет, но по походке не понятно, кто именно. Этот человек старается идти как можно тише, и надо сказать — получается это у него достаточно хорошо, потому что девушку спасает только ее сверхчеловеческий слух. Сердце ушло в пятки, потерявшись по дороге где-то в районе желудка, и словно оттуда уже послало болезненный спазм. По виску опять покатилась капелька пота. Кто может так тихо ходить? Она подобным образом слышала только капитана Леви... Только он так тихо ходил, насколько она помнит... Голова вдруг закружилась. Кто-то шел явно в ее сторону. Как раз по направлению к этой чертовой скрипучей двери. Девушка принялась лихорадочно соображать, что же делать. Из окна выпрыгивать не получится — времени катастрофически мало. И под кровать залезть нельзя — там просто нет пространства на целого человека. Тогда... Дверь опять заскрипела, только вот почему-то не так громко, как в прошлый раз, и вошедший в комнату человек узрел пустое помещение. В комнате никого не было... ...потому что мгновение назад Врени забурилась в шкаф, спрятавшись в одежде. Задержав дыхание, девушка сидела среди своих вещей, сжавшись в комок, словно кролик, и боялась даже сделать вдох. Человек, вошедший в комнату, тихо сделал пару шагов, оказавшись посередине помещения, а затем остановился. Доски под его ногами едва слышно скрипнули. Гретхен не видела своего внезапного гостя и сейчас больше смерти боялась того, что к ней пожаловал капитан. Но она напоследок плотно закрыла после себя дверцы шкафа, поэтому посмотреть в какую-нибудь щелку не могла. Сердце стучало так громко, что казалось, эту барабанную дробь услышит весь дом; кровь стучала в ушах, а пальцы почему-то дрожали. Как вдруг... — Тыква?.. — знакомый настороженный громкий шепот заставил Гретхен сначала вздрогнуть, а потом захлопать глазами. — Ты куда подевалась?.. Тыковка! Этот вошедший человек... Проклятый Николос, чтоб его! Напугал до инфаркта! Девушка смогла вздохнуть спокойно и резко толкнуть дверцы шкафа, заставляя их эффектно распахнуться. Только вот весь эффектный момент испортил выкатывающийся из этого шкафа комок одежды, которым и была разведчица. Теперь инфаркт едва не настиг уже Николоса. — Мать моя женщина! — Парень резво отпрыгнул в сторону от шкафа на добрые пару метров, хватаясь за сердце, выпучив глаза. — Сгинь! Я, конечно, понимаю, что Тыковка не убирается в комнате, что чтоб такое завелось в шкафу!.. — Сейчас кое-кто получит в чухальник! — рявкнула Врени, стягивая с головы повисшую на ней ночную сорочку, и Николос смог узреть перекошенное и недовольное лицо подруги. Рыжие волосы наэлектризовались и теперь стояли дыбом во все стороны. — О, это ты... А я думал, это у тебя бактерия вредная в шкафу завелась... — Я тебе сейчас таких бактерий разведу, что станешь еще одним экспериментом-мутантом. — Скинув с себя шмотки, Гретхен встала перед парнем, особо не заботясь о своем внешнем виде. Только вот его скептический бегающий по ней взгляд заставил ее изогнуть бровь в немом вопросе, а глаза Николоса вдруг замерли на одной точке. С невозмутимым видом блондин слегка скривил губы в усмешке и едва заметно качнул головой на ее плечо, заставляя разведчицу повернуть голову и посмотреть на место, куда он показывает. Ох, мамочки... И почему на ее плече по закону подлости оказалось нижнее белье, которое она с себя не скинула?.. Девушку словно пчела в одно место ужалила. Молниеносным движением она сбросила с себя вещицу и за долю секунды затолкала все валяющиеся на полу шмотки в шкаф, впопыхах захлопнув дверцы. — Ты ничего не видел, — пригрозила разведчица на выдохе, а Николос только руками развел. — Я притворюсь слепым. — Ты меня до чертиков напугал! Что там внизу? Все в порядке? — Ага, в обратном. Твой скрип даже я на улице услышал. Я, конечно, понимаю, что ты старалась как можно тише... но чтоб не услышать такое — это надо быть глухим. — Значит, Леви это услышал... — Да однозначно! А... почему ты в шкафу заныкалась? От капитана пряталась? — Да я шаги в коридоре услышала, страшно перепугалась, потому что думала, что это Леви из-за скрипа пошел проверять. Ну и залезла. А это ты оказался... А потом девушка, словно опомнившись, вдруг подлетела к парню и врезала ему от всей души в плечо, да так, что блондин едва не улетел в ту самую закрытую скрипучую дверь. — Эй! Это еще за что?! — У меня едва сердце через штаны не выпало, это чтоб ты не пугал так больше! Нашел моду — передвигаться по коридору так тихо, словно это капитан идет! Чтоб в следующий раз нормально ходил, чтоб весь дом, как обычно, слышал! Потирая ушибленное плечо, Николос лишь вздохнул, а потом напомнил: — Между прочим, капитан еще не уехал, поэтому сиди здесь тихо. — Да это я поняла... Лютя, — последнее девушка добавила с ехидно лыбой на лице, вызвав непонимающий взгляд блондина. — Что? — Лютя. — Это что? — Это, дорогой мой, Лютик. Теперь твое прозвище на века, наш цветочный мальчик. Пришла моя мстя за Тыкву... — Морис растрепал, что ли? — сразу догадался Николос, а потом закатил глаза. — Это тайной не было. Было бы тайной — он не сказал бы, — Врени хмыкнула. — Так что... смирись. — Да мне, Тыква, как-то все равно. Вместо ответа в парня полетела подушка. *  *  *  *  * Осторожно смотря вслед удаляющемуся из Центра капитану, Врени даже не знала, сколько раз они еще случайно столкнутся. Конечно, она понимала, что в Разведке о ней не забудут и будут искать. Она понимала и то, что ее ищут не только разведчики — она скрывается от Военной Полиции, того самого Голубя, а так же от простого народа... а все из-за проклятых листовок. Леви удалялся все дальше и дальше, пока в конце концов не скрылся на своем коне из виду. Почему-то охватила тоска. Нужно признать, Врени скучает по Разведке. Если опустить тот огромный риск того, что ты станешь следующей едой для титанов, то там вполне хорошо. По крайней мере ей. Гретхен бы не прижилась в Гарнизоне — куковать днями и ночами на стенах в качестве охраны было не таким уж и интересным занятием, особенно для подобного ей человека, который тянется к свободе. Оставаться в Кадетке в качестве ассистента или инструктора было не для нее — таким новеньким идиотам-солдатам она бы глотку перегрызла в первый же день. В Военной Полиции бы она сразу и померла со скуки. Это если опустить тот факт, что она — уцелевший эксперимент, который хотят отыскать. Теперь ей даже в Разведку путь закрыт. Врени словно ходячая бомба — она приносит вред туда, куда приходит. Она бы осталась у разведчиков, стала бы их еще одним козырем вместе с Эреном и помогала бы отвоёвывать стену Мария. Но нельзя. Если она будет там — это угроза всему Штабу. Поэтому, видимо, придется забыть о карьере солдата. Забыть о рвении к свободе, забыть о Разведке и вообще обо всем, что касается Военных Подразделений. Теперь она — простая гражданка, работающая в Конном Центре «Крофорд» и хранящая в себе немыслимую тайну. А не солдат... И зачем тогда всё то время, которое она потратила на усердные тренировки в Кадетке? Все пошло коту под хвост... — Чего такая поникшая? — Рядом с девушкой образовался Морис, тихо подошедший сзади. Он как всегда сутулился, держа руки в карманах свободных рабочих штанов, с неизменной шляпой на голове, а во рту зажал между зубами травинку, тоже смотря в ту сторону, где совсем недавно исчез капитан. Врени молчала, даже плечом не повела. — Скучаешь? — Если можно так назвать, — девушка вздохнула. — Просто... столько времени я готовилась к солдатской жизни, была солдатом... а теперь... Не для меня такая жизнь, — она махнула рукой в сторону конного комплекса, даже не повернувшись. — Я не могу так. Я так привыкла к тренировкам, к риску, к постоянным недовольствам капитана Леви и разговорам с майором Ханджи... Я не могу все это так быстро оставить. — Я понимаю. Понятно, что тебе надо привыкнуть к такой жизни без таких колоссальных нагрузок на тело. — Я не могу вот так от этого отказаться. Я солдат. Я была воспитана в суровых и строгих условиях. А смотря, как капитан уезжает все дальше и дальше, мне становится... тяжко. Словно от меня вот так уплывает солдатская жизнь. Морис понимающе кивнул, промолчал. Странно, что такой жизнерадостный на первый взгляд чудак может так понимающе себя вести. Врени сжала край рукава своей кофты. — Морис? — М? — Можно тебя попросить кое о чем? — Говори, раз уж начала. — Ты сможешь мне рассказывать, как в Разведке дела, когда будешь ездить отвозить корм? И как там Жан?.. Парень молчал, внимательно рассматривая рыжую девушку. — Хорошо. *  *  *  *  * — О, какие люди вернулись, — первым делом возникла Ханджи, когда Леви зашел в кабинет Эрвина. В том-то и дело, что он зашел в кабинет командира и хотел увидеть здесь командира, а не Зое, которая каким-то образом так «удачно» здесь оказалась. Она, оказывается, просто заносила Смиту бумаги... Только вот самого Смита за горой документов едва можно было разглядеть. — А что такие молчаливые? Выкладывай уж, как погулял на свободе? — не отстала Ханджи, не собираясь оставлять без комментариев молчание уставшего и мрачного капитана. — Никак. Очкастая, не приставай, настроение кошмарное. — Да ты по жизни — настоящий кошмар, — буркнула Зое, а потом посмотрела на Эрвина. Блондин словно и не заметил нового гостя в своем кабинете, склонившись над каким-то документом. Над каким-то документом среди беспросветных гор таких же документов. И чего это вдруг накопилось так много макулатуры? — Почти никаких сведений о Гретхен нет, — по делу начал Леви. — Зато, судя по слухам, много кто хочет ее поймать. Но нам на руку то, что о ней никому ничего не известно, так как никакой информации разглашать почему-то не стали. В Горнзоне, ее родном городе, много полицейских, в том числе и солдаты из Внутренней Полиции, а народ разговаривать с незнакомцами не желает. — Значит, Врени не могут найти, но много кто хочет заполучить? — уточнила Ханджи и получила со стороны Аккермана кивок. — Я даже почти ничего особенного не заметил. Видимо, о ней реально слишком мало информации, чтобы где-нибудь искать. — Это нам только на руку, — донесся голос Эрвина из-за груды документов, а потом оттуда показалась его светлая макушка. — Значит, она умело скрывается. И командир опять уплыл в разбор бумаг с головой. За закрытой дверью Жан стиснул зубы и сжал руки в кулаки. Подслушивать, конечно, нехорошо, но соблазн погреть уши был слишком велик. Находящемуся в кабинете начальству еще повезло, что никто не упомянул про особенности Гретхен. Повезло, что никто нее сказал о крыльях. Если бы это услышал Жан — огромных проблем было бы не миновать... Продолжение следует... Skillet — Anchor