Крылатая Свобода

В комнате в одно мгновение воцарилась гробовая тишина, среди которой звучало только «тик-так» висящих на стене часов. Мертвая, холодная, давящая тишина, которую словно вот-вот можно было увидеть — в таком случае она бы была непроглядного черного цвета. На Врени было устремлено сразу три взгляда — на нее смотрели и Джозеф, и начальство Разведки, а вот сама девушка вытаращилась на собственных начальников, словно на чудо природы. В принципе, это было реально чудо. Потому что они, несомненно, чудеснейшим образом оказались сидеть у нее в гостиной почти в полночь. Даже тараканы в рыжей голове — и те пребывали в культурном шоке, соседствуя с полнейшей пустотой в черепной коробке. А двое гостей просто сидели абсолютно молча — просто смотрели на пришедшую. Только вот если в голубых глазах Эрвина вместе с огоньком от лампы отражались искорки неподдельных любопытства и заинтересованности, то Леви не предвещал ничего хорошего — взгляд был мрачный, словно капитаном завладели тысячи чертей. И эти черти вот-вот выпрыгнут наружу — прямо на девушку, и ее сожрут. Что там Врени должна сказать? «Здравствуйте»? Почему у нее на языке вертится только одно слово — «трындец» — и больше ничего? — Видимо, ты пребываешь в культурном шоке, — сделал вывод Джозеф после трех минут тупого молчания, в течение которых продолжались эти невыносимые гляделки. — Я не уверена, что его можно назвать культурным, — в момент осипшим голосом отозвалась Гретхен, смотря то на Леви, то на Эрвина, а потом перевела взгляд на ученого. — А они здесь что делают?.. «Ищут твоей смерти», — были в полном афиге тараканы, поэтому ни одной адекватной мысли в рыжей голове не было. — Мы хотим кое-что обсудить. — О, а это уже без меня, — заявила Врени, мигом разворачиваясь на пятках и собираясь дунуть с этого места со скоростью света, но сзади ее тоже ждал сюрприз. Николос не дал ей уйти. — Прости, но сейчас реально нужно поговорить, — проговорил он виновато, а зеленые глаза будто бы сами извинялись за своего хозяина — такими они были тоскливыми и виноватыми, как у нашкодившего щенка. — Ты! — мигом вызверилась Гретхен, от испуга отпрыгнув в сторону. — Почему ты не предупредил?! А вот сейчас шок прошел — приближается стадия «я злая, я зашибу». — Это важно, — не стал объяснять ничего толком парень, а потом протянул девушке полотенце, на которое она в ступоре уставилась. Придушить бы его этим полотенцем! Засранец! Даже не намекнул, что ее здесь уже «заждались»! — Сохраняй спокойствие и сядь, — кивнул Джозеф на пустой стул. — Нет уж, я постою, — уперлась Врени, со злобой выхватив полотенце из руки Николоса и накинув его себе на плечи. Теперь она поняла, каким образом она смогла допустить такую ошибку. Поняла, почему не услышала голосов начальников. Эти предатели все продумали! Они прекрасно знали, что, возвратившись обратно, она проверит четыре конюшни на наличие лошадей прибывших разведчиков. И она реально искала Сипуху и Августа, но не нашла ни в восточной, ни в других конюшнях. Они были правы. Еще они были уверены, что она не пойдет в элитные конюшни, потому что приезжим это место никогда не показывается, особенно гостям из военных подразделений. Эта конюшня открыта только для работников и тех, кто является потенциальным будущим покупателем лошади-элитника. И она реально не пошла в элитные конюшни. Они опять были правы. Они знали, что она будет сохранять осторожность до последнего и прислушается к голосам из гостиной, где горел свет. Поэтому Джозеф сразу предупредил Леви и Эрвина не вести активный разговор и вообще в лучшем случае молчать, чтобы она не услышала их голоса. И это сработало — просто убедившись, что в гостиной Николос и Джозеф, Врени вздохнула с облегчением. Они были снова правы. А затем по чистой случайности Николос вышел проверить обстановку на крыльцо и увидел Гретхен. И тут же обозначил ее прибытие — тут же как можно громче загорланил: «где тебя носило?!» и все остальное. Вот, почему он говорил так громко — чтобы сидящие в гостиной разведчики и Джозеф поняли, что птичка в клетке. А она, дура, думала, что он о ней беспокоился... А вот теперь реально — птичка в клетке. И ей отсюда, увы, не выбраться. Молодцы, чер-р-ртовы стратеги, прекрасно сработались! И лошадей по особому случаю в элитных конюшнях оставили, и молчать столько времени умудрялись, чтоб не палиться. «Утопить бы их», — злобно пропищали тараканы в рыжей голове, где крутились только кровожадные мысли о том, как их здесь всех поубивать. Спелись, гады! Прекрасно сработали! Они ее поймали, чтоб их перетаращило! — Как хочешь, — не стал настаивать Джозеф, наблюдая, как девушка, абсолютно не стесняясь, буравит взглядом Эрвина Смита. А тот в ответ разглядывает ее саму, тоже абсолютно не заботясь о том, как это выглядит со стороны. А взгляд его лазурных глаз цепкий, любопытный, заинтересованный и даже, можно сказать, восхищенный. А вот ее наоборот — хмурый, непонимающий, сжигающий и злобный. На капитана глаза почему-то сами собой не смели подниматься. Может, у Врени сработал инстинкт самосохранения — не смотри в глаза хищнику, может, пронесет. А может, ей было просто-напросто страшно на него смотреть... «Да сейчас прям! — тут же возразили тараканы. — Какой «страшно»?! Да он тебя спустя два года сумел отыскать, этому упрямому козлу памятник надо поставить, чтоб ему пусто было!» И все же, Гретхен посмотрела и на капитана. Встретились два взгляда: один — полный разных эмоций взгляд голубых глаз, и другой — хмурый, словно у чертей в серых глазах начался дружный траур. Леви сидел на стуле за столом, сложив руки на груди и наклонив голову вниз, глядя на девушку хмуро исподлобья. При этом тени на его лице делали его образ еще более мрачным — ему с таким личиком надо на кладбище, его мертвые за своего примут в два счета. — Ты же прекрасно знаешь этих людей, Врени? — почему-то ходил вокруг да около Джозеф. — Более чем, — мрачно ответила Гретхен, пытаясь переиграть в гляделки командира Эрвина. — Скажи уже прямо, что они здесь делают. Хотя, я догадываюсь. «О-о-о, мы-то дога-а-адываемся, — протянули тараканы. — Заберут тебя в охапку и утащат обратно в Разведку, чего тут думать!» — Здравствуй, Врени, — вдруг абсолютно неожиданно решил заговорить Эрвин, и у девушки аж мурашки по спине пробежались от его голоса. Где-то чуть больше двух лет назад она впервые услышала его голос и чуть не растаяла. Надо признать, что, черт возьми, у командира он просто шикарен! — Или... — Смит вдруг едва заметно усмехнулся, —...или уже Руби? — Врени, — отозвалась рыжая. — Не Руби. Здравствуйте... Какая... хм, неожиданная встреча, командир Эрвин. «Вы не ждали нас, а мы приперлися», — поправили в голове тараканы и прокомментировали сложившуюся ситуацию. — Рад видеть, что с тобой все в порядке. «Что-то ваш спутник так не считает. Вон, какая рожа хмурая!» — глаза рыжей метнулись в сторону Леви. — Я уже знаю, что вы хотите сказать, — прервала командира девушка. — И да, я сама не имею ни малейшего понятия, как за эти два года меня не поймали. Эрвин только удовлетворенно кивнул. Его реакция Гретхен просто поражает — перед ним пропавшая два года назад крылатая девушка, а он вполне доволен жизнью и даже никаких негативных эмоций не выражает! Просто одно сплошное умиротворение — блондин спокоен, как удав, ему этот разговор даже удовольствие доставляет! А вот у Леви никаких положительных эмоций нет, словно все отрицательные он скопил в себе за долгое время, да еще и у Эрвина одолжил. И взгляд у него такой страшный. «Видимо, понял, что все это время его за нос водили!» — Врени, ты же понимаешь, зачем они здесь? — спросил Джозеф. — Конечно. Но в Разведку я не хочу. Брови Эрвина слегка поднялись вверх, словно таким ответом Гретхен командира смогла удивить. — Почему? — Где я — там и неприятности, а Разведотряд уже однажды был расформирован. Еще один раз это повториться не должно. — И вот мы плавно пришли к обсуждению данной проблемы. Врени, сядь, — приказал ученый. Девушка на этот раз спорить не стала и уселась на свободный стул, тут же хмуро посмотрев на стоящего в проходе Николоса. Он закрыл собой выход — и не сбежишь ведь уже! — Больше мы тебя прятать не сможем, — тут же выдал зеленоглазый мужчина, вогнав рыжую в ступор. — М? Я не поняла. — Сегодня к нам приехал отряд Внутренней Военной Полиции. «Ух ты, не было печали — черти накачали!» — восхитились тараканы, пока девушка обдумывала слова. — То есть? Они что, сегодня уже были здесь?! — А вот теперь реакция Гретхен себя ждать не заставила. Разведчица сразу поняла весь смысл сказанного. — Это была командирша Марлин, ведь так? — и, увидев, как Джозеф кивнул, она всплеснула руками. — Надо же, они добрались до меня! Они вам не сделали ничего? — Не смогли, — ученый хмыкнул. — Надо признать, ты отсюда сбежала в лес очень вовремя, так что ни тебя, ни твоего коня солдаты не нашли. Кажется, она только и делает, что убегает... А, поправка, — вовремя убегает. Все находящиеся в комнате дружно умолчали, как обалдели полицаи, когда нос к носу столкнулись здесь с разведчиками. На самом же деле это было не просто столкновение двух совершенно разных военных подразделений — это была внегласная битва, потому что обе стороны друг друга, так скажем, недолюбливали. У Военной Полиции, особенно Внутренней, было презрение к разведчикам, которых они считали полнейшими идиотами, умудрившихся взволновать весь народ за считанные дни, что потом привело к революции. Полицаев не устраивала смена власти, потому что Хистория не давала им поблажек и самодеятельности, в отличие от предыдущего короля. А у разведчиков была ответная реакция — такое же отвращение. После того как Жан рассказал Леви о том, что произошло ранним утром, и о том, что эта девушка, с которой он столкнулся у двери, точно была Врени, капитан полностью удостоверился в том, что все совпадения не случайны. Врени реально была в Конном Центре, здесь же был Кондрол и Такер. И у него точно не глюки! Ему не показалось! Это ему просто-напросто не могло показаться! «Ты как будто врача в психушке уверяешь, что ты в полном порядке и вовсе не сумасшедший», — хохотнул голос в голове, но Леви до этого не было дела — капитан несся к Эрвину буквально на всех парах, а от активной умственной деятельности у него вот-вот дым из ушей повалит. Жана он оставил в полнейшем гордом одиночестве оттирать собственную кровь с дверного косяка. — Эрвин, срочное дело, — забыв о приличиях и слове «постучаться», вломился Аккерман в комнату, с размаху открыв дверь, которая с громким стуком долбанулась о стену. Смит, сидящий на стуле и читающий документы, которые умудрился притащить с собой, едва не подпрыгнул на месте от неожиданности, но в лице не изменился. Только бровь поднял. — Давно я тебя не видел таким эмоциональным, — задумчиво проговорил блондин. — Ты чего хотел? Обычно ты не вышибаешь дверь, когда заходишь. — Мы нашли Гретхен. Только одной этой фразы хватило, чтобы Эрвин сразу же забыл о документах, а в голубых глазах появилось сначала непонимание, а потом и какой-то непонятный, абсолютно нездоровый интерес. Надо признать, что когда дело Смита действительно интересует, он становится похожим на какого-то психа — в независимости от ситуации в его глазах искрится такой сумасшедший интерес, что аж неловко становится. Аккерману было на это плевать.  У него самого глаза ничуть не меньше блестели. От злости. Потому что эта девчонка здесь! Здесь, чтоб ей пусто было! Чертовых два года — два года! — он ее искал вместе с поисковым отрядом, самостоятельно объехал все  окрестности Троста, лично опрашивал народ, усиленно искал хоть какую-то информацию, пытался хоть что-то узнать об этой девке, не спал ночами, обдумывал планы ее спасения от рук Военной Полиции... Этот список можно долго перечислять! Он, черт возьми, беспокоился! Именно беспокоился, хоть для него это было редкостью! Он изводил себя, мысленно казнил каждый чертов раз, когда вспоминал, что это она сбежала по его вине. Он упустил ее, потерял, она сбежала прямо у него из-под носа. Он не смог остановить ее, не смог даже вытянуть из нее хоть какую-то информацию о том клейме за правым ухом, он лишь предпринял рисковую попытку узнать у нее о том, что она скрывает. Рисковая попытка с треском провалилась, потому что в такой ситуации Гретхен даже не думала молить о пощаде и клясться, что все расскажет. Если поразмышлять логически — если девушка служит в Разведке, уже столкнулась со смертью близких и друзей, уже видела весь ужас этой нелегкой жизни, побывала в самых разных передрягах, то как из нее выпытать информацию? Под пытками она бы не раскололась. В этом случае надеяться можно было только на одно — что может быть такого святого и неприкосновенно у молодой девственницы? Ответ напрашивается сам собой. Другого выхода Аккерман тогда не видел. И до сих пор не видит — ему нужно было попытаться узнать у нее о клейме, но в любом случае, этого не вышло. Здесь была вероятность пятьдесят на пятьдесят: либо она бы испугалась и рассказала бы все под угрозой изнасилования, либо полный провал. Полный провал себя ждать не заставил. А все потому, что Леви, как солдат и мужчина, нужно признать, не может так быстро разобраться в поведении девушек.  Конечно, он полагал, что лишение чести — угроза нешуточная, и, он уверен, почти любую девушку такая угроза бы подкосила. Но он совсем не предугадал поведение Гретхен, потому что не знал, как поведет себя девушка-солдат в таком случае. Он с таким поворотом событий впервые сталкивался, и теперь у него есть печальный опыт. А вдруг она сбежала из-за той его выходки? «Ты себя такими раздумьями загонишь в гроб, куда дальше?» — голос в голове тоже себя ждать не заставлял. В принципе, он прав, и прошлого не вернешь. Но можно исправить будущее. И Леви собирался его исправить. Он искал эту чертовку везде. А оказывается, все это время он проезжал мимо и не видел ее у собственного носа! Она все это время была здесь, черт возьми, а он даже не знал! А потом вдруг явились полицаи. И не просто полицаи — солдаты Внутренней Военной Полиции, которая в этот Центр никогда раньше даже носа не совала. А тут — приехали. Причем целым отрядом — человек пятнадцать, не меньше. И явно не для покупки лошадей. Явились они с обыском. Вернее, пытались найти одного человека. Этим человеком и была «Врени Гретхен», которую, по некоторым подозрениям и данным, спрятали именно в Конном Центре «Крофорд». Глава отряда — сама командирша Внутренней Военной Полиции наравне с Эрвином Смитом и остальными подполковниками по имени Марлин Уолтер. Это была серьезная и суровая, строгая женщина, чьи волосы были уже ниже талии. Она была достаточно высока — где-то наравне с Ханджи по росту, а выглядела на четкий тридцатник, хотя, судя по сплетням, ей было уже за сорок. Вместе с ней всюду таскался ее помощник Берт Джойс. Тот самый, с красным платочком в нагрудном кармане форменной куртки. Увидев этого белобрысого мужика среди отряда Военки, Леви натурально обалдел, хоть внешне никак не изменился — просто бровь слегка дернулась. И глаз тоже. Честное слово, он совершенно не знал, что помощник Марлин Уолтер — это тот самый бесящий следователь, который допрашивал Гретхен после смерти Сенты. Это был он! «Ёлки-палки, в поле зажигалки, вот это поворот! — вместе с капитаном обалдел и его внутренний голос. — Какие люди!» Нет, конечно, Леви прекрасно знал, что Джойс был из Военной Полиции, но он совершенно не думал, что он помощник Марлин. Совсем не думал. Он его даже не видел рядом с ней на приемах и всяких подобных съездах начальств военных подразделений. Естественно, все работники Конного Центра дружно офигели такому визиту полицейских. Как Аккерману показалось, в шоке был даже Николос, а вот Джозеф держался достойно. И говорил, что никакой Врени Гретхен на этой территории нет и они ее знать не знают. «Врешь как дышишь», — подумал капитан, слушая ответы владельца Центра на вопросы полицейских. Но он даже поддерживал его — незачем этим крысам знать, где она сейчас. Леви показалось или у Марлин с Джозефом какая-то особая связь? У них такое взаимное презрение друг к другу, словно они когда-то уже встречались. Полицаи позадавали вопросы работникам Центра. И естественно, услышали от них только то, что никакой Врени Гретхен они не видели, а о Руби Рубай на тот момент даже думать забыли. Гретхен здесь нет. Полицаи не сдались и пошли смотреть конюшни, выискивая рыжего коня-полукровку наполовину Донской породы, которого по документам зовут Аки. И этот конь, по некоторым данным, принадлежит этой самой Гретхен. Коня не нашли, семьдесят восьмой денник абсолютно пуст. Где-то позади солдат еле слышно выдохнул Николос, который до этого времени беспокоился о том, что Кондрола они не спрятали. Потом он был готов расцеловать Гретхен за то, что у нее хватило мозгов свалить отсюда на время вместе с конем. Короче, не к чему придраться. Как полицаи приехали — так и уехали. А вот Эрвин вместе с Леви пошли штурмовать Джозефа на тему того, что их солдат сейчас в этом самом Центре. Удивительно, но мужчина тут же согласился с тем, что насчет Врени Гретхен он глобально блефовал и она сейчас реально живет в Конном Центре под именем Руби Рубай. Видимо, он понял, что Военная Полиция так просто это место не оставит и жизни спокойной ему не даст, поэтому разведчицу Врени нужно передать из рук в руки прямо Разведке, которая теперь находится под защитой королевы Хистории. И вот, эта самая Руби Рубай сейчас сидит прямо перед капитаном. Вся промокшая до нитки, с отяжелевшими и потемневшими от влаги волосами, собранными в хвост, с висящей на шее черной маской и задумчивыми голубыми глазами, которые за все это время ни капельки не изменились. А вот сама Врени изменилась. Даже очень. И хоть в полутьме помещения, где источником света была только керосиновая лампа, полностью все изменения разглядеть не удалось, но Леви уверен, что девушка преобразилась. «Отрастила дева косы...» — протянул голос в его голове, когда капитан своим хмурым взглядом разглядывал ее длинный хвост. Девушка в этот момент слушала полный рассказ Джозефа о Военной Полиции и причинах, почему ей больше нельзя оставаться в Центре. — Нам нельзя допустить, чтобы ты попала Голубю в руки, — говорил мужчина, а девушка слушала. Причем слушала с таким видом, словно все прекрасно понимала — и причины, и последствия, и опасности. «Поумнела, что ли?» — ехидно спросил голос в голове капитана. — Он только и ждет начать над тобой экспериментировать, — продолжал Джозеф. — Судя по всему, ты до сих пор единственная, кто выжил после эксперимента. Данные о пропорциях сыворотки были утеряны и считались недействительными, потому что ты, по мнению многих, тоже умерла вместе со всеми остальными детьми. Судя по тому, что людей пропадает все больше и больше, Голубь хочет воссоздать ту сыворотку, что ввели тебе тогда, но, видимо, пока что все безуспешно, потому что тебя продолжают искать. — И всех этих пропавших людей вешают на меня, типа их убила я, — хмыкнула нерадостно Врени, прервав слова владельца Центра. — Твой новый портрет создать не могут, потому что ты прячешь лицо. Короче, то самое изображение, то есть твой портрет на листовках, можно сказать, уже недействительный. И ищут тебя только по имени. От этого легче — продолжишь прятать лицо, и проблем будет меньше. — Так ведь в Разведке меня все узнают... — растерянно проговорила Врени, а потом посмотрела на Эрвина, молчаливо спрашивая об этом его. — Тебя знают только считанное количество лиц, — ответил на ее немой вопрос Смит. — В частности, это солдаты из сто четвертого кадетского выпуска, с которыми ты контактировала больше всего. Они входят в состав элитного отряда, поэтому будут выполнять мой и Леви приказ — молчать о настоящей тебе и называть тебя Руби Рубай. Насчет этого можешь не беспокоиться. Гретхен медленно кивнула, но промолчала. А Джозеф продолжил: — Голубь пытается создать армию управляемых идеальных людей, чтобы стать главным правителем стен. В этом случае, ваша разведчица, которая отныне королева Хистория, находится в опасности. Но до этого момента Голубю нужно либо заполучить Гретхен, либо создать еще одного идеального человека, чтобы подчинить его себе с помощью сыворотки. — Почему бы ему не сделать отряд обычных людей, которые подчинены ему? — задал встречный вопрос Леви. — Отряд обычных людей, даже управляемых, можно легко разбить. Достаточно будет отряда тех же профессиональных разведчиков, которые смогли бы их победить. Но вот отряд идеальных людей, почти таких же, как сильнейший воин человечества, — Джозеф красноречиво посмотрел на Леви, — то есть с нереальными силой и навыками, разбить будет практически невозможно. Такие люди не будут иметь своего мнения, они будут просто машинами для убийств. Проще говоря, это просто надо взять и клонировать Леви, чтобы создать из этих самых клонов отряд. Примерно вот такого масштаба у Голубя планы. Только вот если клорировать людей он не умеет, то создать идеальных людей с помощью той самой сыворотки — вот это он может. И даже если Гретхен — это не совсем идеальный человек, а лишь его подобие, то при тренировках и достойных усилиях она сможет вполне быть на одном уровне с Леви, потому что идеализация позволяет очень быстро учиться. — В общем, если выделить суть, — подытожил Джозеф. — Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы ты попала им в руки. Иначе все плохо обернется не только для тебя, но и для всех. — Ясно, — кивнула Врени, и Леви уже приготовился к тому, что она будет спорить и упрямиться, что в Разведку она не поедет. — Я поняла. Когда выезжать? «Ого, а она реально поумнела!» — присвистнул голос в голове капитана, который, можно сказать, не ожидал того, что она так бесприкословно послушается. Раньше, он уверен, она бы начала спорить и доказывать что-то. А сейчас... Кажется, она очень изменилась. И поумнела. — Утром, — ответил Джозеф. — Поедешь в Разведку под их присмотром, — он кивнул на начальство, а Эрвин еле заметно кивнул, пока Леви изображал из себя мраморную статую. — Хорошо, — согласилась девушка, а потом закусила губу, как-то стыдливо опуская глаза. — И это... Простите, что у вас из-за меня проблемы... Ученый еле заметно по-доброму улыбнулся и положил ей на плечо свою широкую руку. — Я тебя этими проблемами когда-то и обеспечил, поэтому не извиняйся. Иди, у тебя... — он посмотрел на часы, — примерно пять часов на сборы. В шесть утра чтобы была готова. Кивнув, Врени повернула голову в сторону начальства, внимательно посмотрев сначала на Эрвина, а затем и на Леви. Опять на нее будут возлагаться большие надежды, потому что, скорее всего, она будет еще одной главной фишкой вместе с Эреном при вылазке к стене Мария. А затем она встала и, не глядя больше по сторонам, вышла из помещения, отправляясь к себе в комнату. Это будет последняя ночь здесь, и она не будет спать. Потому что утром она уже отправиться в обратный путь в то место, откуда сбежала два года назад. На выходе из гостиной, она вдруг максимально широко заулыбалась, что эту улыбку увидел стоящий у стены Николос, и, победно подняв руки, вдруг высказала: — Я вновь разведчик, юху-у! Эрвин и Леви оставили это без комментариев, а Джозеф только слегка поднял бровь. Николос же наоборот — вздохнул и и пошел следом за девушкой. Только вот никто не видел, как улыбка тут же потухла у рыжей на лице, когда она вышла в коридор, уступая место несчастной обреченности. И как долго она будет бегать? Как долго ей надо будет скрываться? Она устала. Серьезно устала — это тяжело. Тяжело отрицать свое имя, свою настоящую сущность. Еще тяжелее — понимать то, что почти весь мир против тебя. Но унывать не время! Иначе она окажется в наглых ручонках Полиции! Только таким образом и подбадривая себя, Гретхен вошла в комнату и тяжело вздохнула. Зажгла лампу, тоскливо оглядев помещение. Пора сказать «пока». Больше она не появится в этом помещении. — Почему ты молчишь? — задала она вопрос стоящему позади человеку. Она прекрасно слышала, как Николос вошел следом за ней. — Что ты будешь делать? — его голос почему-то был тихим и уже каким-то тоскливым. Он прозвучал прямо позади нее, и девушка вздохнула. — А что мне еще делать? Надеяться только на благосклонность Эрвина, что же еще. На его голову вместе со мной столько проблем свалилось, что я прямо поражаюсь  его терпению. — А что еще? — Еще постараюсь не принести еще больших проблем. А так, то... Знаешь, я уже настолько устала, что мне все равно. Но я полностью доверяю Эрвину и остальным, на них можно положиться. Будь уверен, они меня защищат. Даже Леви, хоть он тот еще гусь, но знаешь, какой он собственник... Он не позволит никому что-нибудь делать с его людьми. — Ты считаешь себя его человеком? — На удивление, да. Не только я так считаю, но и он тоже. Он меня защищал, как своего солдата. Пока Врени говорила, она даже не обернулась на парня, иногда жестикулировала, а ее голос как-то странно был то тихим, то слишком громким, то срывался и превращался в шепот. Она и сама не понимала, но почему-то внутри все дрожало. От грусти, от неизвестности, усталости и обреченности. Хотелось бы ей быть обычной гражданской, в интересы которой входят забота о муже и детях и ведение хозяйства. Но нет, вместо заботы о муже и детях она будет заботиться о всем человечестве, а вместо хозяйства будет вести работы в Разведке. Она возвращается туда. А потом, вздохнув, девушка повернулась к Николосу, и на ее лице появилась немного кислая, грустная улыбка. — Я не прощаюсь, Лютя, — заявила она. — Я тебе еще в кошмарах сниться буду! Можешь радоваться, теперь тебя никто не будет доставать и тебе не надо будет за мной следить. Можешь спать спокойно. — Это уж точно, — хмыкнул блондин. — Ты, Тыковка, мастерица находить приключений на задницу. Они говорят совершенно по-обычному, но почему их голоса такие грустные? Друзья расстаются? А друзья ли? Врени уже так привыкла к нему, что, признается, будет скучать. Будет скучать по тому, как они вместе чистили конюшни, выгуливали лошадей, валялись в стогах сена. Будет скучать по тому, как Николос смешно комментировал ее полеты и как помогал ей взлетать, по их спаррингам и тренировкам. Будет скучать по тому, как они по ночам шастали друг к другу в комнаты и, сидя на кровати, укрывались одеялом с головой, зажигали лампу и рассказывали истории. Теперь ей будет не с кем это делать. Вместо всего этого будут будни солдата и подготовки к вылазкам. Гретхен, конечно, и раньше видела, что Николос симпатичный. Но почему именно в этот момент, в эти последние часы ее пребывания здесь, она поняла, что для нее он был не просто симпатичным? Почему она признала, что он ей нравится, только сейчас? Он всегда к ней терпелив. Никогда сильно не злился на нее, терпел ее выходки и не давал ей спокойно жить. За это она ему благодарна. А еще она завидует той, кто когда-нибудь в будущем сможет назвать его своей второй половинкой. Ведь это будет не она. У нее есть к нему симпатия, он прекрасный человек, но ни в коем случае нельзя позволить, чтобы эти чувства преросли в нечто большее. Потом будет хуже. Потом — больнее. Обоим. — Знаешь, Тыковка... Никогда не думал, что скажу это, но... Я буду скучать, — тихо проговорил Николос, улыбаясь. Только вот улыбка нерадостная. — Я уже и не знаю, как я буду жить без твоих воплей. «Ну почему мы не можем даже иметь шанса на шанс на то, чтобы попробовать быть вместе?» — крутилось у него в голове, и он прекрасно знал ответ на этот вопрос. Надо сказать, чувства Тыковки он понимал. Он тоже слишком к ней привязался. И понимает, что этим чувствам нельзя развиваться дальше. Потом будет хуже. Потом — больнее. Обоим. А еще он завидует тому, кто когда-нибудь в будущем сможет назвать ее своей второй половинкой. Тому, кто будет с ней. Ведь такая девушка не может быть одна. А Врени смотрела на него и понимала, что и Николос не будет один. У такого, как он, будет прекрасная девушка. И Гретхен будет рада за него. А он будет рад за нее. — Врени, — вдруг обратился к ней Николос по имени, — могу я тебя хотя бы сейчас попросить сделать кое-что?.. — и потом уже гораздо тише, почти беззвучно сказал: — Пожалуйста. — Можешь, — так же тихо ответила ему она, а огонек в ее глазах стал каким-то трогательным и дрожащим. — Можешь меня обнять? Это была просьба, которую, если честно, девушка и ожидала. Она бы и без этой просьбы это сделала, даже если бы парень был против. Но он об этом попросил сам. Ее улыбка стала шире, а губы дрогнули, и Гретхен, беззвучно ступая по деревянному полу, подошла совсем близко к нему. А потом обняла, сложив руки у него на спине, чувствуя его лопатки, и положила подбородок ему на плечо. Теплый. И какой-то родной. Удивительно, но за все это время они так никогда не обнимались. — Когда-нибудь свидимся, — проговорила рыжая, а потом вспомнила: — Прости, но я как бы мокрая... — Плевать, — услышала она в ответ, а затем парень обнял ее и словно назло прижал к себе ближе. — Ты какая-то низенькая... — А ты Леви обними, он еще ниже, — хмыкнула Врени и сжала в пальцах его зеленую футболку. — И я не низкая, у меня нормальный рост! Для девушки ее рост — на несколько сантиметров выше ста шестидесяти — вполне нормален. Есть и пониже. Во всяком случае, у Гретхен никогда не было насчет него комплексов и она им довольна. И она еще в Разведке заметила, что она выше Леви — на пару сантиметров, почти и не видно, но все же! Выше ведь! — Будет странно, если я обниму Леви, — вздохнул Николос. — Ничего, ты таким жестом точно вызовешь в нем комплекс коротышки. — Он меня одним пинком уложит потом. — Это да, это он может, — не стала спорить Врени. Странная у них тема для разговора во время объятий. Они так стояли долго. Ей стало неудобно держать подбородок на его плече, и она уткнулась носом, а затем и щекой в его грудь, сжимая на его спине его фотбулку. А он одной рукой держал ее за спину, поглаживая пальцами ее лопатки, а второй рукой зарылся в мокрые потемневшие рыжие волосы, которые от влаги начали слегка виться, и затем стащил с них резинку, позволяя тяжелым и еще не высохшим локонам рассыпаться по спине и плечам. Она пахла яблоками. В принципе, не удивительно. Она столько яблок для Такера насушила, что это вполне логично. Они молчали. И это была такая уютная, теплая и приятная тишина, что не хотелось ее нарушать. Хотелось, чтобы этот момент не кончался. За окном стрекотали только сверчки. — Я бы хотела, чтобы у нас что-нибудь получилось, — призналась Гретхен тихо, потеревшись щекой о ткань его футболки. — Я тоже, — было ей ответом, а затем и тяжелый вздох. Но они оба понимали, что ничего у них не выйдет. Они слишком разные. И обстоятельства не позволяют. Не могут быть парой разведчица и простой гражданский. Он не сможет понять ее, а ей будет трудно с ним. Были бы их чувства сильнее, она бы ушла из Разведки ради него, чтобы жить обычной жизнью. Но она не простая разведчица. Она — надежда для всего человечества. Она не обычная. Она не сможет жить жизнью гражданской. Она не имеет права. Было бы все наоборот — была бы Врени обычной девушкой, а он разведчиком, все было бы проще. Она бы ждала его возвращения, как это делают многие женщины. Или если бы они были оба солдатами, то все было легче. Но увы. Она не сможет быть для него той самой. Ему нужна другая. Которая будет заботиться о нем и его детях, а не о службе. Такого же мнения был и Николос. Он не сможет быть поддержкой для разведчицы. Тем более той, что в скором времени будет отвоевывать стену Мария. Ей нужен другой. И он ему уже завидует. Но когда объявится ее тот самый, он будет за нее рад. — Как-то несправедливо, — тоскливо отозвалась Врени и почувствовала, как Николос кивает. — Когда-нибудь я дождусь от тебя приглашения на свадьбу. — Мне будет интересно посмотреть на твоего избранника, — ответил ей парень. — Если он есть, то этот козлик сейчас в каком-нибудь военном подразделении бегает. Ей нужен подходящий человек. Понимающий ее положение. Такой же, как она. — Какая ты грубая, Тыковка. Уже так о своем муже отзываешься. — Он будет настоящим идиотом, если выберет меня! — Соглашусь, — Николос засмеялся, а потом получил легкий удар по спине. Врени вздохнула, ослабила руки и немного отстранилась, заглядывая парню в глаза. А потом улыбнулась и, поднявшись на носочки, поцеловала его в щеку, сжав ткань футболки на его плече. — Поможешь собраться, — не вопросительно, а утвердительно заявила девушка. Парню оставалось только кивнуть. Она уезжает. Уезжает туда, где ее смогут должным образом защитить. Складывающая вещи в рюкзак Врени, помогающий ей Николос и разговаривающий с Эрвином и Леви Джозеф одновременно мысленно сказали: «Я полагаюсь на вас, начальники Разведотряда.» Продолжение следует... One Direction — Drag me Down