Крылатая Свобода

Врени ехала на Кондроле по дороге, а с обеих сторон от нее, словно охранники, были Эрвин и Леви. Это либо сопровождение важной особы, либо конвой для преступника. Что-то ей подсказывает, что она относится ко второму варианту. Видимо во избежании неприятных казусов и возможных попыток побега начальники решили обступить ее со всех сторон, не давая ни единого шанса удрать. Но Врени убегать и не собиралась. Ехали молча, словно одно только сказанное слово могло стать причиной череды кошмаров. Капитан ехал с правой стороны от девушки и чуть позади, что позволяло ему видеть и Гретхен, и Смита. Наблюдая за ней, он опять подметил, что теперь она даже в седле держит спину абсолютно прямо. Раньше было не так — она, конечно, могла ходить с гордо поднятой головой и прямой спиной, но чаще всего, когда этого не требовалось, ее плечи опускались, позвоночник сгибался, особенно во время езды на лошади. Теперь — не так. Теперь ее спина прямая. Прямая, даже во время достаточно долгой поездки верхом. Он это видел даже через рюкзак, висящий на ее плечах. Хрупких плечах. Раньше они ему редко казались хрупкими. Теперь же он даже через одежду видит, что они именно такие. И как она умудрилась солдатскую силу спрятать за такой женской хрупкостью? Как ее женственность может скрывать всю тяжесть солдатской жизни? Как она вообще умудрилась так измениться за такое время? Леви невольно сравнил Врени с Эрвином. Они вдвоем ехали рядом, поэтому сравнение получилось само собой. И по сравнению с командиром — высоким, широкоплечим, статным мужчиной, чья крепкая спина была обтянута рубашкой и солдатской курткой, — эта девушка была еще более хрупкой и маленькой — с хрупкими узкими плечами, на которых болтался рюкзак, с аккуратной тонкой фигурой. Ее рыжие волосы, заплетенные в косу, были ей чуть ниже  лопаток, блестели на солнце. «А ну не смотри на нее!» — завопили в его голове, и капитан отвернулся от впереди едущей девушки. Красивая, да. Но не более. Добрались до Штаба они за четыре часа. И уже когда до главного въезда оставалось несколько сотен метров, когда уже была полностью видна дозорная стена во всей своей красе, а также выглядывающие из-за нее башни, Врени вдруг совсем оживилась. Слегка дернулась, подняла голову, напрягая слух, а потом пристально следящие за ней Эрвин и Леви увидели даже сквозь черную маску ее радостную улыбку. Почему-то она испытыла облегчение. Этот голос она не слышала все это время ни разу. Она тут же заставила Кондрола быстрее стартануть, и конь быстро обогнал начальников, оставляя их позади. Леви перевел взгляд на Эрвина, но тот лишь едва слышно хмыкнул, продолжив двигаться в обычном темпе. Аккерман последовал его примеру и догонять девушку не стал. Она все равно не сбежит. Да и летела со всех ног она именно к главному входу. Правда, не понятно по какой причине, ведь Леви таким сверхчеловеческим слухом похвастаться не может. А вот Врени прекрасно знала, к кому бежит. Эффектно залетев на Кондроле в открытые деревянные тяжелые ворота прямо на дворовую площадку, рыжая сразу же остановилась взглядом на человеке, который стоял у самого входа в замок. Человек, которого она так давно не видела, стоял здесь, рядом. Моблит не увидел приехавшую разведчицу, так как в ту же секунду зашел в замок, а вот Ханджи, собирающаяся зайти следом за ним, остановилась. Непонимающе нахмурилась, сверля взглядом карих глаз смутно знакомого рыжего коня. А вот всадника на нем она в первое время совсем не узнала. А Врени спрыгнула с Кондрола, приземлившись на знакомую плитку, которую иногда лично вычищала от растительности два года назад. Выпрямилась, смотря прямо на майора. Зое не изменилась. Даже очки не поменяла — они все те же. А вот сама Ханджи недоверчиво рассматривала девушку, пытаясь понять, почему эта незнакомка приехала сюда и так на нее пялится. Еще и лицо маской закрыто! И только тогда, когда в открытые ворота въехали Эрвин с Леви, женщина догадалась. Ее рот тут же приоткрылся, глаза расширились. — Да ну! — едва не заорала она, пробегаясь по Гретхен взглядом с головы до ног. — Да ну! — Ну да, — тихо ответила Врени, потирая ладонью заднюю сторону шеи. — Это точно она?! — громко обратилась Ханджи к подъехавшим мужчинам, тыкая в сторону разведчицы. — Или у меня галюки?! — Они у тебя всегда, — мрачно отозвался Аккерман, а потом еле заметно кивнул. — Это она. Кажется, женщина сейчас ляпнется в обморок — у нее глаза едва на лоб не налезли от удивления. — Я знала, что с тобой все в порядке! — и тут Ханджи прорвало. — Да как ты могла почти два года где-то шастать, а?! Как ты умудрилась никому не попасться?! Даешь, блин, Вре... — Не произноси мое имя, — тут же оборвала ее Гретхен, а потом стянула с лица маску, под которой уже красовалась едва заметная улыбка. — Меня зовут Руби Рубай. — А-а-а, — тут же понимающе протянула Зое, а потом учащенно закивала. — Правильно-правильно! У Ханджи случился словесный понос — столько трескотни за пару минут Гретхен не слышала давно. Сначала затискав посиневшую от недостатка воздуха девушку в своих медвежьих объятиях, она крутила ее вокруг своей оси, попутно вываливая одной большой лавиной свое мнение. В конце концов Врени вообще потеряла суть разговора, тупо таращась на женщину, обмякнув в ее руках безвольной тряпичной куклой, пока весь этот балаган не прервал недовольный Леви. — Люди как бы с дороги, могла бы и повременить со своим словесным недержанием. Эрвин никак не реагировал, но мысленно с капитаном согласился, терпеливо стоя в сторонке и размеренно поглаживая по морде спокойную, словно деревенская Буренка, Сипуху. Ханджи только сейчас, метнув на Аккермана недовольный взгляд и уже собираясь возмутиться, заметила за его спиной огромную черную фиговину, которая при детальном рассмотрении оказалась чехлом для гитары, и тут же заглохла на полуслове, понимая, чьи вещи капитан тащит. Леви на гитаре не играл. Зато играет Врени. А он, значит, помог ей довезти инструмент. Вот это да... У Леви дернулась бровь. Ему показалось или в глазах ученой вдруг зажегся странный огонёк?.. Не к добру это... — Хе-е-е, — вдруг с тупой лыбой от уха до уха выдала Ханджи, а потом все с таким же выражением лица указала капитану за спину. — А кого это ты почтил своим вниманием и даже шмотки повез? Надо же! Чтобы Леви кому-то помогал везти вещи... Да Врени сто процентов особенная! Причем Зое в тот момент красноречиво заиграла бровями и пихнула Гретхен в бок, радуясь так, словно мать наконец-то выдает дочку замуж. «Че с ней?» — не поняли в рыжей голове тараканы, пока Врени, изогнув бровь, наблюдала за ученой, которая в это время как-то странно хихикала. — Никого я своим вниманием не почитал, — мрачно отозвался Аккерман, а потом быстрым движением стянул с себя чехол и всучил его Врени в руки, тут же тихо фыркая так, словно сделал большое одолжение. — Спасибо! — искренне поблагодарила девушка, сжав в руках лямку от чехла, а Леви на пару секунд завис, смотря на ее лицо. Теперь уже открытое лицо, так как маска была спущена вниз. Лицо у нее тоже преобразилось. У нее стали острее скулы, чуть выразительнее губы — раньше они были тонкие и бледные, теперь же стали более яркими, розоватыми, и чуть больше. Теперь их простой линией не назовешь. Интересно, теперь она и целуется по-другому? Помнится, однажды он это уже пробовал, но тогда ее губы были тонкими, искусанными и обветренными. Изменились ли они? «Дать бы тебе по морде за такие мысли», — зацокал голос в голове, и капитан оторвал взгляд от девичьих губ, теперь обратив внимание на ее щеки. Веснушки. Подумать только — у нее веснушки! Раньше их не было, но теперь, увидев ее так, Леви с уверенностью может сказать — они ей идут. Эти крапинки неплохо смотрятся на ее слегка бледноватой коже. А вот едва заметный шрам на переносице никуда не делся. Впрочем, в следующую секунду Аккерман уже вел Августа в сторону конюшен, позволяя девушке видеть только его прямую покачивающуюся от походки спину. — Ее надо определить в комнату, — обратилась Ханджи Врени за спину, где стоял Эрвин. — И желательно в одноместную, чтобы она минимально контактировала с остальными солдатами. А то еще слухи пойдут, что у нее одежда с дырой на спине. Поселять Гретхен в общую комнату неблагоразумно. Так больше шансов того, что будут замечены ее шрамы на лопатках, а также другие особенности. Эрвин это прекрасно понимал и согласно кивнул. — Уже есть подходящая, — отозвался он, а рыжая повернулась к нему. — А чердак?.. — немного растерянно спросила она, так как ожидала, что ее поселят одну на чердаке, как она жила ранее. Но Смит покачал головой. — Недавно был новый набор кадетов, свободных комнат в женском корпусе не хватало, и на чердак заселили двух рекрутов. Сейчас строится новый трехэтажный корпус, но пока что там жить нельзя. А поэтому ты будешь жить на офицерском этаже в отдельной комнате. — А-а-а, — протянула Зое. — Я поняла, про какую комнату ты говоришь. Там уже достаточно времени никто не живет — старший лейтенант, живший там, умер во время революции, — это она сказала уже в адрес девушки. — Так что займешь его коморку. Даже с обычным слухом можно было разобрать звуки стройки на обратной стороне замка — неравномерные постукивания молотков, скрежет пилы об дерево, какой-то металлический звон и гулкий каменный стук, а также неразборчивые голоса рабочих. А со своими сверхчеловеческими ушами Гретхен это слышала очень даже отчетливо — там реально полным ходом велась бурная деятельность. Решили, значит, расширить территорию Штаба? Но сам факт того, что девушка будет жить на офицерском этаже, ее удивил. Надо же, она будет жить там, куда нога простых смертных не ступает! Сейчас воскресенье — солдатов достаточно мало, так как все находятся на долгожданном отдыхе. Это как раз и хорошо, потому что внимания к новенькой Руби Рубай будет уделяться куда меньше. Когда лошади уже были распределены в денники, а Леви благополучно уплыл в свои аппартамены под названием «комнатный кабинет» (или «кабинетная комната» из-за совмещения в себе и комнаты, и кабинета), Ханджи потащила Врени сразу же в замок, собираясь как можно быстрее поселить ее в новой комнатке. За ними спокойно следовал Эрвин, поднимаясь за ними по ступенькам на второй этаж. А Врени оглядывалась по сторонам. Внутреннее состояние Штаба ни капельки не изменилось — даже ремонта не было. Обалдеть можно! Ее комната будет на офицерском этаже, это будут ее личные аппартамены на одного человека, а еще, по словам Ханджи, она сможет ходить в женский офицерский душ, а не стоять иногда в очереди в душевую для простых смертных. Кстати, раньше офицерский женский душ был закрыт, так как из женщин на этом этаже была только Ханджи, которая с таким же успехом без проблем ходила в простую женскую душевую в женском корпусе. Но из-за появления парочки лейтенантов-девушек этот душ пришлось открыть. Здесь просто прекрасные условия! На лице Врени сияла радостная улыбка до тех пор, пока вся делегация из трех человек не остановилась напротив двери «113». Улыбка тут же превратилась в ее кислое подобие, а затем и вовсе пропала, когда девушка вылупилась на номерок комнаты. «Етить твою овсянку», — в шоке пискнули тараканы, пока и сама Гретхен была в полном шоке от того, какая комната ей досталась. — Это твоя комната! — указала на дверь Ханджи, ткнув пальцем в значок «113», а разведчица в ответ даже на нее не посмотрела — с открытым ртом уставилась на вышедшего из соседней комнаты Леви. Который грациозно выплыл из-за двери под номером «111». И который с этого момента является ее дорогим и уважаемым соседом. Который, черт возьми, живет через стенку. Через одну чертову стенку! — Ты это куда? — не поняла Ханджи, смотря на капитана. — А как же приветствие новой соседки? — У меня собрание элитного отряда, — мрачно отозвался Аккерман. — А новая соседка обойдется и без меня. И с этими словами он ушел по коридору и завернул за угол, отправившись разыскивать членов своего отряда. — Кхм... а другой комнаты не было?.. — тихо, но с надеждой спросила Врени, смотря то на дверь «113», то на «111». Эти комнаты обе были на нечетной стороне и гордо носили номера, которые не делятся на «2».  И которые разделяет обычная стенка. Ханджи головой покачала. — Нет, не было, но и так ведь спокойнее — ты всегда у Леви под заботливым крылышком, — последние слова Зое сказала с едва заметным сарказмом. А потом звякнула ключом на металлическом брелке, открыла дверь и провозгласила: — Располагайся! Почему-то Врени показалось, что скоро ей придется располагаться на кладбище. С таким-то соседом. Шаркая ботинками по полу, девушка проковыляла вслед за майором в комнату, тут же скидывая рюкзак и чехол с гитарой на стул. Эрвин, сказав, что он у себя в кабинете, уплыл восвояси, и тут же Ханджи набросилась на Гретхен, хватая ее за плечи. — Ты где была все это время?! Врени ошалело заморгала. — А? — Где ты шастала только?! Тебя никто найти не мог! Даже Леви — а он прошастал по всем городам вокруг Троста и даже в другие окрестности ездил, а тебя не нашел! — В Конном Центре... Зое едва не поперхнулась. — Это который «Крофорд»?! — Ну да... — Ты все это время была там?! Ей в ответ последовал осторожный кивок. И тут ученую опять прорвало. — Обалдеть можно! Ты была всего лишь в нескольких часах езды от Штаба! Прямо под носом! — И ее словесный понос продолжился дальше. Ее эмоциональности буквально предела не было: Врени уже вещи успела разложить по полкам, а женщина все продолжала и продолжала говорить, причем ее говор был буквально ни о чем — просто возмущения и прочие вопли. Весь оставшийся день Врени не вылезала из комнаты, если не брать во внимание поход в душ. Сама комната была очень даже неплоха, небольшая и вполне уютная. Она не вмещала в себя ничего лишнего: шкаф, стол, два стула, на одном из которых уже надолго обосновались рюкзак и гитара, кровать у стены, одинокие часы и пожухлые полупрозрачные занавески у сиротливого окна, не считая прочих мелких предметов интерьера. В общем, все, что надо для жизни. А еще зеркало, в которое девушка будет довольно часто себя разглядывать. Расчесав спутанные после душа и сушки волосы, Гретхен завязала небрежный и внушительный (из-за густоты и длины шевелюры) пучок у себя на затылке. С завтрашнего дня начинается новая неделя, и она чувствует, что ей нужно будет присутствовать на утреннем построении. Только вот под именем Руби Рубай. Вот это будет у солдат сто четвертого кадетского выпуска удивление! Приехала Врени, а имя — Руби. Здрасьте. «Забор покрасьте», — тут же всплыло у нее в голове. Она боится увидеть Жана. Она одновременно до одури хочет на него взглянуть, но в то же время до дрожи боится этого. Боится того, что он от нее отвернется. Сидя на кровати, подогнув ноги, Гретхен вяло брынчала на гитаре свою новую мелодию, которую записала около недели назад, уныло смотря в окно. Спиной она привалилась к холодной стене, к которой была прислонена кровать, а потом вдруг услышала говор в соседней комнате. В комнате прямо за этой стеной. В общем, да, ее кровать находится прямо через стенку от комнаты капитана. —...ты ведь понимаешь, что от тебя требуется? — знакомый голос, в котором девушка узнала Эрвина, заставил ее прислушаться. Происходящее в комнате через стенку она слышала просто отлично. — Естественно понимаю, не идиот, — в ответ прозвучало недовольство Аккермана, и Врени сразу только по одной его интонации поняла, что он не в духе. — И почему этим должен заниматься именно я? «Чем он там заниматься должен?» — уши у Гретхен словно стали в три раза больше, и хотя она прекрасно слышала разговор, что-то ее заставило аж ухо прижать к стене и отложить гитару. — Кроме тебя ни у кого нет таких навыков, — спокойно и терпеливо отвечал Эрвин. — Именно от тебя зависят ее способности. Ты должен обучить ее всему, что знаешь сам. Прояви к ней терпение, найди к ней подход, заставь обучаться всему заново. Я знаю, тебе это по силам. Это они про нее говорят? «У тебя скоро пар из ушей пойдет», — подметили тараканы, а Врени проморгалась — она так и застыла, вся напряженная, прижавшись головой к стене и грея уши, подслушивая чужой разговор. Видимо, они говорят о ней. А о ком вообще, если не о ней? — Я все понял. С ней придется повозиться... Тогда Эрена полностью передаю под начальство Ханджи, и теперь беру Гретхен в свои ученики. Чувствую, она будет той еще проблемой. В ученики? Она будет его учеником? Полностью под его командованием?! «Найди веревку и мыло, кажется, твой час настал», — посоветовали ей тараканы, пока у девушки аж дыхание сперло. О-бал-деть. — Надеюсь на тебя, — опять голос Эрвина. — Если нужно будет — могу тебя даже освободить от некоторых обязанностей и передать их лейтенантам. — Не откажусь. А вот Врени думала, что он откажется. Неужели,  тренировать ее ему будет так трудно, что придется отказаться от стольких дел ради нее? Дальше начальники за стеной начали говорить о каких-то документах, в чем девушка не разбиралась, поэтому она опять взялась за гитару. Только вот мелодия из головы окончательно улетела, и рыжая просто постукивала немного отросшими ногтями по деревянной поверхности инструмента, занятая активной мозговой деятельностью. Ее, конечно, удивила новость, что ее будет тренировать сам капитан. Но с другой стороны, чего она ожидала? Это вполне логично! Джозеф говорил ей, что для достижения высокого уровня мастерства ей придется учиться, а учится из-за идеализация она очень быстро. Но это не отменяет того факта, что кто-то должен ее учить! Также Джозеф говорил, что ее учитель должен во многом превосходить ее по способностям, чтобы она смогла у него научиться. Для этого Разведка решила перестраховаться и сунуть ей в учителя не кого-то, а сильнейшего война человечества. Чтоб наверняка. Значит, Джозеф выложил начальникам достаточно много информации о ней, раз позаботился даже о ее будущих тренировках с сильнейшим разведчиком. Продуманный дядя, зараза! Все продумал наперед! — Вопрос со сто четвертым выпуском уже решен, — прервал размышления девушки Аккерман, и Врени вновь оттопырила уши, прижавшись щекой к прохладной стене. Точно, он же тогда уходил провести неожиданное собрание своему элитному отряду. А со слов Мориса, элитным отрядом считался весь сто четвертый выпуск кадетов. — Я предупредил их, чтобы они обращались к новенькой Руби Рубай и не оглашали о ней точную информацию. Также мы придумали легенду, что она — одна из наших давних знакомых, проходившая подготовку в Кадетском Училище под присмотром Шадиса и оставшаяся там в качестве его ассистента, теперь решившая вступить в Разведкорпус. — Хорошо, — отвечал ему Эрвин. — Проблемы с элитниками были? — Как таковых — нет. Но уже все прекрасно догадались, что это Гретхен. А также у них много вопросов о ней, но я приказал им молчать и не лезть к ней с расспросами. — Нужно быть осторожнее с новенькими кадетами. Они могут ее раскрыть. — Не смогут. Гретхен мало контактирует с окружающими, почти все ее близкие друзья мертвы, а общается она только с Жаном и немного с его однокурсниками. — Тогда за Жаном нужно следить. — Знаю. Сомневаюсь, правда, что он будет так по-крысиному поступать и раскрывать ее личность, но нужно быть начеку. Гретхен сжала губы. Не сделает Жан такого! Никогда не сделает! Даже если она больше не будет его другом, он никогда так подло не поступит! Но чего уж там начальникам доказывать... — Тренировки когда начнешь? — спросил Эрвин. — С завтрашнего дня. Еще проинформирую Гретхен об этом. Отлично. Теперь еще и капитана в гости ждать. И он реально к ней пришел. Не поленился — дошел до соседней комнаты и — Боже, какая редкость! — даже постучался к ней в дверь! Причем постучался аккуратно и тактично, спокойно — три раза, не громко, только костяшками пальцев. Девушка думала, что он либо зайдет без стука, что было больше всего вероятно, либо долбанет по двери отнюдь не костяшками пальцев, а целым кулаком. И только потом Гретхен как бы вспомнила, что на стук в дверь нужно откликаться, можно войти или нет. Ему — нельзя. Но надо. — Да, — немного осипшим голосом гаркнула Врени, в это время сидя с ногами в обрезанных до колен рабочих штанах на кровати с гитарой. Рядом на тонкой дощечке лежал лист бумаги с текстом песни и нотами. Дверь с мучительным скрипом медленно открылась, и девушка увидела капитана. Причем он так скривился от этого противного звука, что Врени уже прекрасно знает, что в голове у него пронеслось: «Надо смазать это исчадие Ада». А потом Аккерман пробежался глазами по комнате и взглядом нашел ее — сидящую на кровати с подогнутыми ногами девушку с гитарой в руках. Опять брынчит. Хотя бы это в ней не изменилось. А потом Леви поразился тому, что он рад. Рад, что она продолжает играть на гитаре. Даже спустя столько времени. А потом едва сдержался, чтобы не вздрогнуть от осознания того, о чем подумал. Не-не-не, гони такие мысли прочь. — Здрасьте, — брякнула рыжая, а потом опомнилась: — Приветствую, капитан! «Чертовка, сама ведь и обращалась ко мне на "ты"», — подумал Леви, и тут же активизировался голос в его голове. «Между прочим, обращалась так к тебе этим же утром! — зацокал он. — Теперь поняла, что ты начальник? Ну-ну, скоро на ней живого места не останется.» И Леви прекрасно знает, почему. И Врени тоже знает, почему. Только вот пока что Леви не знает, что она все слышала. Но пока что он просто кивнул на ее приветствие. — Что вас сюда привело? — поинтересовалась девушка, хотя уже давно знала ответ на свой вопрос. Но не признаваться же ей, что она все слышала. Вернее, подслушивала. А вот Леви что-то смекнул. Посмотрел на стену, которая была у Гретхен за спиной, потом перевел взгляд на гитару в девичьих руках, а затем внимально посмотрел на разведчицу. Вот лисица, его не обманешь. Он-то почти и не заметил того, что во время разговора с Эрвином унылое брынчание на гитаре за стеной из соседней комнаты вдруг прекратилось. Но раз оно прекратилось, значит эта наглая девчонка уже прекрасно знает, зачем он к ней пришел. Тем более, с ее-то слухом и ее нахождением через одну жалкую стенку от его кабинета. — Погрела уши? — спросил Леви, наблюдая за Гретхен. И он заметил, что она едва заметно, но растерялась — глаза слегка расширились, судорожно забегали, а губы дрогнули. — О чем вы? Коза, не сознается ведь просто так. В ней хоть что-то за это время не изменилось — такая же упертая. Но ему интересно иметь с такими дело. — Думаешь, я поверю в то, что ты святая невинность и вообще не слышала ничего через сопливую жалкую стенку? Глупо, Гретхен. Осознание пришло к ней быстро, и она, помрачнев, отвела взгляд в сторону. — А вы, зная, что через стену от вас живет человек с таким слухом, могли бы свои секретные дела обсуждать где-нибудь в другом месте... — буркнула она, почему-то протерев тыльной стороной ладони свои губы. — Я не виновата, что все слышу. — Не такие эти дела и секретные, — отозвался капитан, а затем зашел в комнату, так как до сих пор стоял на пороге. Дверь за ним почти закрылась, но не полностью — щель все же осталась. — Значит, ты уже знаешь причину моего прихода. — Знаю, — кивнула девушка. — Вы получили законное право меня избивать под видом тренировок. Леви промолчал. Но ее слова вызвали у него противоречивые чувства. С одной стороны — так ведь оно и есть, он загоняет ее на тренировках по полной программе. Но с другой... Его эти слова почему-то задели. Он ведь не собирался ее тренировать с целью ее избиения. Хотя, нечего забивать этим голову. — С завтрашнего дня ты переходишь полностью под мое начальство. И еще — не смей много контактировать с кем-то, кроме сто четвертого курса. Для своей же безопасности. — Поняла, — Гретхен кивает, а затем вытягивает ноги на кровати. Леви задержался взглядом на ее собранных в небрежный пучок волосах, на редких рыжих прядях, которые выбились из прически и теперь щекочат открытую из-за футболки без горла шею, а затем он случайно переметнулся на ноги. На ней были брюки по колено, которые задрались еще выше. Хотя ничего пристыдного в этом не было, Аккерман через две секунды тут же поднял глаза, решив не забивать себе этим голову. Ноги у нее были тонкие, длинные, подтянутые, с тонкими аккуратными щиколотками. Но плевать он на это хотел. А потом он заметил, что рядом с Гретхен вместе с гитарой лежал и листок бумаги с нотами, а также угольный карандаш для пометок. Она сочиняла мелодию? Гитара, кстати, у нее была другая. Та, которую он видел два года назад, была светлая, а эта — темная. А еще он прекрасно подметил, что пишет мелодию девушка в полутьме. Освещение было в комнате ни к черту — свет давала только керосиновая лампа, стоящая на тумбочке возле кровати, а за окном уже давно стемнело. Ужасные условия для писанины. Но другого осветительного прибора у Гретхен не было. Перекинувшись с девушкой еще парочкой фраз, Леви вышел из ее комнаты и сразу же оказался в соседнем помещении — своем кабинете. На его голову свалилась очередная гора проблем. Нужно и тренировать эту крылатую бестию, и защищать ее от остальных разведчиков, чтобы никто более не узнал, кто она на самом деле такая. И на что он подписался?.. На самом деле Аккерман просто не знал, что этими тренировками он обеспечил себе тотальное поражение. Поражение, которое обеспечит ему эта девчонка. Ставшая взрослой, понимающей, по-настоящему верной и даже нежной наглая рыжая девчонка... Которая сейчас лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и разрывается на части от бессилия и страха перед новым завтрашним днем. Днем, когда она вновь будет стоять на построении с большими количеством человек. Днем, когда она столкнется с товарищами из сто четвертого выпуска и своим лучшим другом, который, наверное, навечно разочаровался в ней. Днем, когда начнутся постоянное провождение времени с капитаном и тренировки. Страшно. Тревожно. Больно. Аж дышать трудно. Но терпи, Гретхен, терпи. Впереди будет сложнее. Впереди — страшнее. Впереди — больнее. Продолжение следует... Kugo — Sunrise