Крылатая Свобода

Николос никогда не хотел быть в центре криминальных событий. Он не рвался за адреналином в гущу сражений, не считал, что жизнь без риска неинтересна. Он хотел спокойствия и обыденности, особенно учитывая то, что ему пришлось распрощаться с близкими. От него отказалась мать, которую он не видит уже который год и даже не помнит, как она выглядит; у него на охоте погиб отец, который в своем сынке души не чаял; умерла бабушка, с которой он жил в Горнзоне. Он остался совсем один. Хватит с него адреналина, и без того тошно. Он нашел дядю по отцовской линии. Джозеф — единокровный брат Анико — стал владельцем Конного Центра, приютил пятнадцатилетнего сироту. Хоть и характер у Никки был — не сахар, но он привязался к мужчине. Ведь Джозеф и Анико были братьями, у них даже глаза одинаковые, они носят одну фамилию. А отец в жизни мальчишки занимал очень большое место. Джозеф остался единственным близким человеком и родственником для белобрысого юноши. Но Николос, сам того не желая, вляпался прямо в криминальные события. Оказался посвященным в отнюдь не солнечное прошлое дядюшки, был вынужден наблюдать со стороны вместе с Джозефом за тем, как метается Дюк Бивис в попытках найти улики насчет погибшей дочки. Николос был в курсе, что Дюк — этот амбициозный и странноватый врач — на самом деле являлся единоутробным братом Джозефа. То есть, в какой-то степени, еще одним дядей. Но Джозеф не контактировал с Дюком, особенно после пропажи дочери Бивиса, о которой Никки только однажды слыхал. Но, по словам дяди, девочку нашли всю в язвах, и Дюк с пеной у рта доказывал, что где-то есть место, где либо пытают людей, либо ставят на них эксперименты. Но его не слушали, видимо, намеренно, и поэтому все попытки бедного докторишки докопаться до правды прошли даром. Николос, знающий о прошлом Джозефа и о том, что все-таки есть место, где ставят опыты на людях, смирился с тем, что стал частью криминальных событий. Ему нужно хранить молчание, а Джозеф лишний раз позаботился и скрыл от племянника точное местонахождение Секретной Подземной Лаборатории. А потом еще и Врени Гретхен появилась, и все завертелось еще с бóльшей силой. Теперь на Конный Центр обращено слишком много внимания. После ее отъезда обратно в Штаб Разведотряда, работники Конного Центра несколько раз замечали слежку за этим местом. И настал тот момент, когда враги от простой слежки решили перейти к более активным действиям. Избавиться от Джозефа было бы правильным решением. Если до этого он старался не высовываться и, может быть, так и молчал бы об этом секрете до самой смерти, то с появлением Гретхен все пошло наперекосяк. Теперь от него надо только избавляться. Это едва не случилось в субботу. Напали двое. И у них почти получилось — еще бы, они подловили момент, когда Джозеф был один. А что может сделать обычный ученый без даже начальных навыков самообороны против двух вооруженных мужиков? Блеснуть своим интеллектом? Блеснуть интеллектом не получилось — лезвие кинжала блеснуло раньше. Крофорд мог продержаться совсем недолго, да и то — с Божьей, как говорится, помощью. Увернулся от лезвия, которое только полоснуло кожу на шее, смог отскочить подальше. Все это происходило в свободном крытом полигоне поздно вечером, когда работники уже разбрелись спать. А потом раздался выстрел. Выстрел из огромного пистолета, какой может быть только на новом УПМ, рассчитанном на убийство людей. Только вот самого привода у мужчин не было, был только этот пистолет. Джозеф в очередной раз успел поблагодарить небеса за свою быструю реакцию: если бы он не отклонил голову в сторону, то вместо гигантской дыры в стене от пули дыра была бы у него во лбу. Осколки стены расцарапали правую часть его лица, а громкий звук выстрела оглушил на некоторое время, но ученый остался жив. А потом на этот выстрел прибежали Николос с Морисом и  остальные работники — и все с охотничьими ружьями, которые были спрятаны в каждом домике рабочих. В Конный Центр порой забегали волки, и людям приходилось обороняться и защищать лошадей. Теперь же пришлось спасать Джозефа от разбойников. Этим двоим удалось сбежать, и Николос вначале даже психовал — надо было их пристрелить. И только на следующий день он получил газету, откуда узнал, что эти двое были затем беспощадно убиты кем-то другим. И все в их смерти обвиняют Гретхен. — Получается, эти люди, — Ханджи указала на портреты Уго и Вэнса, — вначале пытались убить Джозефа, а затем и сами оказались убиты? — Именно так, — кивает Николос, уже рассказавший всю историю от начала до конца. — Джозеф уверен, что их послал Голубь, чтобы они избавились от него. Но у них не вышло. — В прошлый раз у них не вышло украсть Гретхен, — подает голос Леви, мельком глянув на саму Врени, сидящую рядом с Николосом. — Как это им доверили еще одно задание? — А убили, получается, за провал? — подключается девушка к разговору, и Крофорд-младший кивает. — С ними жестоко расправились, а потом решили всю вину свалить на Гретхен, пугая народ тем, что теперь жертв будут перед смертью еще и пытать, — говорит он, а разведчица с тоской опускает голову. Она ведь не виновата. Из нее делают монстра. Николос приобнимает ее за плечи, прекрасно зная, что она чувствует, даже не замечая тяжелого взгляда, которым Леви его одарил. Аккерман сразу же помрачнел еще больше, испепеляюще косо глазея на эту парочку, а потом неслышно фыркает и отворачивается к Эрвину. — Понятно, что на этом попытки избавиться от Джозефа не прекратятся, — говорит Смит, и Николос кивает. — Да, именно за этим я и приехал. Дядя был против этой затеи, но я не хочу, чтобы его в один прекрасный день пристрелили за ближайшим поворотом, — парень сглатывает противный ком в горле, а потом наклоняется чуть вперед, устанавливая с командиром зрительный контакт. — Он еще нужен живым и мне, и вам. Потому что при необходимости он может помочь со способностями Тыков... кхм, Врени. Поэтому я прошу у вас помощи. — И как мы можем помочь? — Дайте на ближайшее время пару ваших солдат, чтобы они могли при необходимости защитить. У нас в Центре нет людей с боевыми навыками. — С парой солдат проблем не будет, — кивает Смит, а потом смотрит на капитана. — Леви, пошли с Николосом двух твоих солдат из Элитного отряда. — Почему именно их? — напрягается Аккерман. — Это меры предосторожности, — отвечает командир. — Твой отряд осведомлен о том, что сейчас происходит, поэтому нет вероятности того, что кто-то еще узнает о некоторых секретах. Да и люди у тебя талантливые, с заданием точно справятся. Леви кивает. Придется отправить парочку счастливчиков вместе с Николосом в Конный Центр, по крайней мере на первое время. И потом чередовать элитников для защиты Джозефа. Крофорд-младший уже был готов уезжать, поэтому стоял на дворовой площадке рядом со своим верным Граем, ожидая, когда из замка выйдут двое солдат, которые отправятся с ним. Только вот из здания вышла Гретхен. Она выглянула из-за мощной приоткрытой двери, сталкиваясь взглядом с парнем, а потом расправляет плечи и уверенно идет к нему. Непоколебимая, смелая, уверенная... Ее походка тверда и легка, спина — пряма, как игла. Но Николос слабо улыбается, слегка покачав головой. Он знает ее настоящую. Знает, что ее уверенность, ее непоколебимость — талантливая актерская игра. Врени, как оказалась, мастер скрывать себя настоящую. Они слишком долго жили под одной крышей, чтобы парень верил в эту обманку. Она строит из себя самостоятельную силачку, которой все нипочем. Она пытается выглядеть надеждой человечества — идеальной, сильной, уверенной, на кого можно положиться. При этом она упускает то, что даже надежда человечества может иметь слабости. Если талантливо скрываешь слабости — это не значит, что их у тебя нет. — Ну чего ты, — ласково говорит Николос, смотря на подходящую к нему девушку. Его голос вначале поставил ее в тупик, а затем она, на секунду остановившись, вдруг опустила плечи, печально опустила голову, продолжив идти к нему. — Ты меня насквозь видишь, — тихо жалуется она, и он слышит случайно вырвавшийся всхлип с ее стороны. Она обнимает себя за плечи и ежится. — А чего ты думала? — парень хмыкает, разглядывая ее лицо. — Я же тебя как облупленную знаю... А потом он протягивает руку и немного тянет за черную прядь волос. — Теперь брюнетка? — спрашивает он, а девушка кивает, немного прикусывая губу. — Ты бы никогда не рассталась со своей прекрасной шевелюрой. Это все из-за них? — Да, — слабо отвечает Гретхен, а потом тоже берется пальцами за прядь своих волос, мимолетно прикасаясь к руке Крофорда-младшего. — Более месяца назад пришлось... сменить прическу. Она криво улыбается, как будто все в порядке, словно ничего не произошло. Но Николос поджимает губы, с сожалением рассматривая подругу, и вновь качает головой. — Не улыбайся, если на самом деле хочешь разрыдаться. Только не мне, Тыковка... Он видит, как от его прозвища у нее дрогнула нижняя губа, и тяжело вздыхает. — Иди сюда, — он тянет ее к себе, обнимая и скрещивая руки на ее узкой спине, позволяя уткнуться щекой в его плечо. Слышит ее дрожащий обреченный выдох, чувствует, как ее рука сильнее сжала его кофту на груди. Он знает, как ей тяжело. — Как ты тут? Тебя не обижают? Ты под защитой? — Я и сама кого хочешь обижу, — глухо отвечает Врени, а потом обнимает его в ответ, сцепляя руки на его широкой и такой надежной спине. Большим пальцем гладит ткань знакомой зеленой кофты, в которой видела друга много раз, и сглатывает неприятный ком в горле. Как будто она сейчас зарыдает. — Простите... Простите, пожалуйста, прошу... — Э-эй, ну чего ты? — ласково спрашивает Николос, а потом кладет свою широкую ладонь на ее затылок и прижимает ее голову к своему плечу. — За что ты просишь прощения, м? Можешь плакать, я тебя знаю... — Не могу я плакать, — он ее едва слышит, потому что мало того, что она говорит тихо, так еще и ее голос заглушается, потому что она уткнулась в его плечо. — А то тушь размажется... — Боже, ты еще и краситься начала? Я так много пропустил, Тыковка? Ну-ну, успокойся, раз уж плакать тебе нельзя, — почти шепотом говорит он, когда слышит, как дрожит  ее голос. Как будто сейчас и правда разрыдается. — Из-за меня у вас проблемы... опять, — срывающимся голосом шепчет Врени, а потом сглатывает, вновь тяжело выдыхая. — Джозефа чуть не убили... А ведь могли. Могли, Николос! Я ведь уже сталкивалась с этими двумя! Голубь не остановится, я не знаю, что буду делать, если он все же доберется до вас... — Тихо, тише, Тыковка... Все с нами нормально, теперь дядя будет под присмотром разведчиков, твоих друзей, между прочим. Все будет в порядке, — Николос гладит ее по затылку, спускается по шее к плечам. У Гретхен перед глазами все расплывается — она уже давно чувствовала появляющиеся слезы. И сейчас она еле держит их в себе. В горле болезненное напряжение, словно неприятный комок перегородил весь доступ к кислороду. — Передай ему, что я тренируюсь. Передай, что вполне могу за себя постоять. И у меня все в порядке, за мной присматривают... — Он знает, что ты под присмотром. Он не сомневается в Эрвине, а под начальством капитана Леви ты и правда под полной защитой. Не раскисай, Тыковка, жизнь еще не закончилась. — Но есть те, кто грозятся ее прервать, — шмыгает она носом, на что Николос привычно озадаченно чешет затылок. — Давай не будем о грустном, я же тебя поддержать хотел, все-таки, — и он слабо смеется. Она только едва заметно улыбается, прикрывая глаза. Она не видела его с того самого момента, когда уехала в Разведотряд из Конного Центра. И сейчас внутри все трепетно сжимается, когда она стоит так близко, обнимает его, слышит его дыхание недалеко от своего уха. Николос стал свидетелем ее преображения. Он видел ее тренировки с крыльями, знал о ее трудностях и переживаниях. Он умеет ее поддерживать. — Я скучаю по вам, — тихо говорит Гретхен, а парень хмыкает. — А мы по тебе. Работники обеспокоены, между прочим, твоим исчезновением. Пришлось опять наврать в три короба, что ты уехала обратно в Хлорбу. — Уж врать ты умеешь! — Не спорю, не спорю. Врени вздыхает, а потом слышит чужие голоса со стороны входа в замок. Замирает, почти не дыша, пытаясь понять, кто сейчас бежал по коридору в сторону мощной входной двери. — Капитан, простите за опоздание! — сказал разведчик, и девушка услышала его тяжелое сбивчивое дыхание. Видимо, бежал. А по голосу, это был Конни. — И года не прошло, — недовольно говорит Аккерман, и Гретхен слышит, как открывается дверь, поэтому отстраняется от Николоса и поворачивается к открытому дверному проходу. Из замка выходят трое — Аккерман посередине, а по бокам от него идут Микаса и Конни, сейчас собранные будто в поход. За их спинами рюкзаки, а одеты они не в форму Разведотряда, а в обычную одежду. Но, тем не менее, возле их бедер закреплены УПМ, а Леви на ходу отдает подчиненным длинные плащи с капюшонами. — Каждые три недели солдаты будут сменяться, — говорит капитан, подходя к Николосу, и парень кивает. — Сейчас с вами будут Микаса и Конни, через три недели прибудут на смену Саша и Армин. Врени внимательно слушает, боясь услышать, что и Жану тоже придется уехать когда-нибудь на три недели, но насчет Кирштайна и Йегера Леви умолчал, что показалось девушке странным. — Благодарим за помощь, — благодарно кивает Крофорд-младший, наблюдая, как Микаса и Конни, на ходу надевая плащи, которые полностью закрывают УПМ, идут в сторону конюшни за своими лошадьми. — Если еще что-то случится, мы вас проинформируем. Аккерман молча кивает, как-то мрачновато и сурово поглядывая то на парня, то на Гретхен, и девушка немного приподнимает бровь в непонимании. И чего это с ним? Нервы сдают? А когда уже все были готовы к отправке, Николос в качестве прощания щелкает Врени по носу, затем запрыгивая на своего Грая. И через минуту только двое наблюдают за тем, как из Штаба выезжает отряд из трех человек. При этом Гретхен тоскливо едва слышно выдыхает, пока Леви стоит совершенно молча. «Какой-то он странный, — шевелят усами тараканы. — Хотя, после вчерашнего, и ты не шибко нормальная.» — Значит, следующими в Конный Центр поедут Армин и Саша? — спрашивает девушка, пытаясь скрасить это странное молчание. — А... Кирштайн туда тоже поедет? Аккерман некоторое время молчал, смотря на ворота в дозорных стенах, через которые уехал отряд из трех человек. А потом, так и не посмотрев на подопечную, ответил: — Йегера и Кирштайна это задание не коснется. Грех подвергать Эрена такой опасности, его самого защищать нужно. — А Жан?.. — А у Кирштайна свое задание, — и тут Леви поворачивает голову в сторону разведчицы. — Не спускать с тебя глаз. Можешь считать, он — один из постоянных твоих охранников. — А кто еще? — наклонила голову на бок Гретхен, слыша вполне логичный ответ: — Я. Врени лишь кивает, до сих пор чувствуя мрачную ауру вокруг начальника. — Что с вами? — набирается она смелости спросить, и Аккерман поднимает темную тонкую бровь, косо глянув на нее. — В каком смысле? — Вы чересчур мрачный сегодня. — А каким мне еще быть, — как-то странно спрашивает он, затем вдруг наклонив голову так, что Гретхен могла почувствовать его дыхание, а потом перешел на шепот, — в связи с происходящими событиями? И он специально тепло выдыхает, находясь буквально в нескольких сантиметрах от ее лица, не отрывая взгляд от ее глаз. И своими действиями он отнюдь не тонко намекает, что к «происходящим событиям» относится не только новость о новых смертях, но и произошедшее вчера. А может, и что-то еще. «Ревнует, что ли?» — вдруг пришло озарение, и тараканы, видимо, озадаченно переглянулись, потому что Врени на секунду выпала из реальности, так и замерев на месте. Может, он видел ее короткую слабость при Николосе? Ведь она помнит, что закрывала входную дверь не полностью, оставив там мелкую щель. А еще она не слышала того, как Леви пришел к этой самой двери. Видимо, в момент его прихода она была слишком поглощена своими эмоциями. Но вот тихо пришедшую Микасу она слышала, а затем и топот опоздавшего Конни. При этом капитан уже ждал их у входной двери. Значит ли это, что он все видел? Да и какая, в принципе, разница? Она ведь искала у Николоса поддержки и понимания, а не лезла к нему целоваться. Хотя, откуда это знать капитану... Ведь у него нет такого слуха, как у нее. Коротко проморгавшись, Гретхен пришла в себя, но в глаза начальнику не посмотрела. Она лишь внезапно подалась чуть вперед, сокращая между их лицами расстояние до минимума, замирая в паре миллиметров от его губ. — В этом случае, вам следует знать, что маетесь не только вы, но и я, — шепотом говорит она, едва не целуя его, наконец смело смотря в серые глаза напротив и видя в них свое отражение. Смотрит, так же специально, как и капитан несколько секунд назад, тепло выдыхает на его немного обветренные губы и едва слышно хмыкает. Смит заинтересованно поднимает бровь, наблюдая за происходящим из своего кабинета, окно которого так удачно выходит на дворовую площадку. Надо же, как интересно у них, оказывается, тренировки проходят. У Аккермана либо поехала крыша, либо им завладела такая непривычная для него симпатия к кому-то. И, если честно, Эрвин совсем не удивлен, что «кем-то» оказалась именно Гретхен. Все-таки, общее дело иногда сближает людей намного сильнее, чем ожидается. Но Смит совсем не думал, что такой способ сближения сработает на капитане. Командир лишь немного качает головой, а потом достаточно громко хмыкает, привычно складывая руки за спиной. — Чего это ты там делаешь? — спрашивает Ханджи, чье внимание привлек хмык блондина. Она сидела у его стола, быстро черкая на листах свои подписи, чтобы потом сразу же отдать документы командиру. А вот сам командир в это время пялился в окошко. — Ты чего хмыкаешь? Она встала со своего стула и быстро подошла к нему, выглядывая из-за его широкого плеча. И тут же в непонимании хмурится, потому что видит только то, как Аккерман и Гретхен расходятся в разные стороны. — И что? — недоверчиво косится майор на Смита, не понимая причины его заинтересованного взгляда. А он лишь едва заметно качает головой. — Ничего, — отвечает он, а потом отходит обратно к своему столу. — Совсем ничего. Лучше Ханджи не видеть и вообще не знать, что секунду назад, перед тем как разойтись, эти двое все же не выдержали этой глупой игры и быстро обменялись поцелуем, затем разойдясь в разные стороны. Пусть уж Зое будет в неведении, иначе взорвется от воодушевления. А вот Смит никогда в неведении не бывает. И теперь он прекрасно знает одну маленькую тайну, которую, он уверен, еще долго будет упрямо хранить нелюдимый капитан. Но это заметил не только всевидящий командир. Смотрящий в окно Жан довольно и уж слишком громко хмыкает, расплываясь в ехидной улыбке. Он в это время вычищал подоконник, выполняя поручение лейтенанта вместе с парнями из комнаты «258». А потом он был удивлен, когда их дружную компанию блатных и нищих покинул Конни. Сейчас он был удивлен еще больше, когда стал свидетелем произошедшего на дворовой площадке. «А Белка не промах», — думает Кирштайн, орудуя тряпкой и по-идиотски ухмыляясь. Ну просто поверить не может, что Белка умудрилась охмурить капитана. Она, видимо, реально не совсем человек, раз запала в капитанское ледяное сердечко. — Ты чего лыбишься? — спрашивает Эрен, подходя к парню и смотря через его плечо в окно. На дворовой площадке уже никого не было, поэтому Йегер изогнул бровь, непонимающе косясь на однокурсника. — Крыша поехала? — Забей, — хмыкает Жан, а потом продолжает работать влажной тряпкой. Эрен оборачивается и непонимающе смотрит на Армина, который сейчас тащил ведро с водой. Арлерт лишь пожимает плечами. Тем временем тренировки продолжились. Теперь Врени выучила дорогу до озера в огромном лесу и вообще знала окрестности, потому что Леви заставлял ее лазать по округе в целях научить мастерски пользоваться картами и вообще разбираться в окружении. Теперь Гретхен с нетерпением ждала нового испытания в лесу, потому что Аккерман прекрасно умел делать тренировки интересными. Догонялки на приводах по лесу стали в порядке вещей, как и соревнования, в которых девушка продвинулась — теперь она приходит к своеобразному финишу наравне с капитаном. Тем временем они перешли на новый уровень в ближнем бою — теперь во время тренировки Врени выпускает крылья. Леви решил, что ей необходимо управлять крыльями во время драки не хуже, чем руками. Только вот теперь приходится во время такой тренировки закрывать тренировочный зал изнутри, чтобы никто не ввалился и не увидел крылатое нечто. Поэтому для Гретхен стало обыденностью заходить в тренировочный зал, слышать новую фразу со стороны начальника, а потом, следя за его движениями, видеть и слышать, как он на ключ закрывает дверь. Нужно сказать, это было тренировкой и для самого Аккермана — уж с крылатыми девушками он никогда не дрался, поэтому ему самому было интересно принимать в этом участие. Но он как всегда был на высоте — как бы Гретхен не старалась, ей отнюдь не всегда удавалось задеть начальника крыльями. А на его поясе продолжал звенеть колокольчик. Однажды девушка была почти у цели — еще бы чуть-чуть, и она бы схватила этот проклятый звенящий предмет. Тогда ей невероятно повезло — она так загоняла капитана с помощью новых конечностей, что он неуглядел ее внезапного выпада. Ей удалось повалить его на спину, оказавшись сверху, и она, не теряя времени, уже было протянула руку к его поясу, чтобы ухватить надоевший колокольчик, но не тут-то было. — Размечталась, — говорит Леви, смотря на нее снизу вверх, а Врени косится на свою руку, которую перехватила цепкая ладонь капитана всего лишь в паре сантиметров от прочной нитки блестящего звоночка. Гретхен щурит глаза, а потом пытается вырвать руку из его ладони, но этого не выходит, поэтому она тянется другой рукой, которая в то же мгновение так же оказывается в плену уже другой капитанской ладони. Аккерман вдруг дернул бровью, а Врени хмурится, когда его цепкие пальцы с силой оборачиваются вокруг ее запястий. Она и опомниться не успевает, как Леви вдруг изворачивается и в одно мгновение переворачивает все наоборот. Теперь уже Гретхен лежит на спине, пока ее крылья распластались на полу, а сверху — капитан, который обездвижил ее ноги и перехватил руки. — Хватит в облаках летать, — говорит он, удерживая вырывающуюся девушку, а она поджимает губы. — Это и к вам относится, — вдруг отвечает она, и в следующую секунду ее крылья приходят в движение. Леви уже и забыл о них, и это сыграло девушке на руку. Резко подняв их над полом и сведя вместе в виде купола, она обрушила крылья вниз, врезаясь ими прямо в спину Аккермана и вынуждая его потерять равновесие. Не выдержав удара пернатых конечностей, Леви подался вместе с ними вниз, случайно полностью падая на разведчицу и накрывая ее своим телом. На пару секунд в зале воцарилась тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием, а потом вдруг раздался голос капитана: — Неплохая попытка, — он хмыкает, находясь в не очень удобном положении, уткнувшись щекой в ключицы Гретхен. — Но у тебя опять ничего не получилось. — Да у меня же почти получилось! — возмутилась Врени и дернулась. Она была бы рада ухватить колокольчик, особенно в этот прекрасно подходящий момент, но с Леви эта попытка не прокатила. Потому что обе ее руки до сих пор были в крепкой хватке его ладоней, да и тем более — сейчас прижаты к полу по обе стороны от ее головы. — И что ты лежишь? — Может, потому что вы на мне разлеглись? — Я не знаю, как управлять твоими крыльями, — напомнил капитан, а Врени еще больше нахмурилась, понимая, что сейчас крепко удерживает его своими крыльями. — Прошу прощения, — бурчит немного смущенно девушка, а потом раскрывает пернатый купол, и ее крылья опять лежат раскрытыми на полу. Аккерман невозмутимо поднялся, специально продемонстрировав до сих пор висящий на его поясе колокольчик, а потом отряхнул свою рабочую рубашку. Врени же приняла сидячее положение, не собираясь вставать. — Ты управляешь ими все лучше, — говорит капитан, а девушка хмыкает. — Но этого до сих пор недостаточно, — отвечает она, косясь на него снизу вверх. Он же многозначительно смотрит на нее сверху вниз, поправляя рукав. Скоро сентябрь. Продолжение следует... BTS — I'm Fine