Крылатая Свобода

— Ах ты ж сын собачий! Скотина! Зараза! Убить тебя мало! Удары сыпались градом один за другим, наполненные чистейшей яростью. Врени не чувствовала тупой боли в руках и ногах, не чувствовала совсем ничего, кроме пожирающей ее злобы, которая сейчас мощными волнами выходила наружу. — Мразь! Придурок! Коз-з-зел, твою мать! Да чтоб тебя! Обтянутый специальным матрасом деревянный столб, служивший манекеном для тренировок, уже жалобно заскрипел, когда по нему пришелся очередной сильный удар ногой с разворота. Гретхен сил не жалела — лупила со всей дури, словно на месте этого столба сейчас был Маркус. — Говноед! — и еще несколько ударов, каким капитан Леви недавно научил. — Мр-р-разота! Ох, как же она была зла! Зла на Маркуса; в ней кипела ярость. Придушить гаденыша хотелось так, что аж руки чесались. Этот говнюк с самого начала клеился к ней потому, что Голубь был его дядькой! А она голову ломала, нахрена сыну богатейшего лорда Стохесса так приставать к обычной оборванке. Так вот, в чем дело, — решил ее собственноручно сдать своему дорогому дядюшке! Яблочко от яблони недалеко падает! — Убью! — устрашающе рычит Врени сквозь зубы и делает еще один удар. Стоящие в сторонке рекруты испуганно вздрагивают каждый раз. — Да в ней силы немерено, — шепчет один парень другому, наблюдая, как с виду хрупкая девушка сейчас вызверилась по полной программе на бедный столб. — Она ж сейчас этот манекен снесет! — А с виду какая тонюсенькая, — присвистнул второй, еще раз вздрагивая, когда эта миниатюрная брюнетка в шапке влепила по матрасу ногой с разворота. — Кто это? — Да фиг ее разберешь. На ней нет формы! Из какого она легиона? — Какая девушка... — еле дышит еще один кадет, не отводя огромных влюбленных глаз с предмета рассматривания. — Она прекрасна... — Такая как двинет — без потомства останешься, братан, — фыркают ему в ответ. Слух Гретхен прекрасно улавливает их разговор, но девушка слишком поглощена своим увлекательным занятием, поэтому продолжает с остервенением дубасить бедный манекен. Шадис рассказал подробно, кто такой этот Колман Луц. Эрвин застал этого человека только на две недели, а вот Шадис знал его с самого начала, когда только поступил в Разведку. По словам Киса, Колман был настоящим гением. Он был сильнейшим солдатом в Разведке, всего себя отдавал службе. У него были блестящие идеи, превосходные тактики, способности лучшего лидера. Он был превосходен. Десятый командир много за ним наблюдал — за его поведением, работой в команде, личными качествами. Он признавал, что Колман Луц был лучшим разведчиком. Но во время своих наблюдений главнокомандующий заметил, что гений всей Разведки желает власти. Ему нравилось быть главным, когда все его почитают и слушаются. И даже несмотря на все способности, эта его черта была словно огромным черным клеймом. У Шадиса прямо на глазах стал расти и взбираться по карьерной лестнице еще один солдат. Не такой гениальный, как Колман,  но тоже одаренный. У него тоже были хорошие данные, но по всем параметрам Луцу он уступал. Но он не стремился к власти — это было его главным преимуществом. В итоге у десятого командира появились два майора — тот самый солдат и Колман, и они постоянно друг с другом соперничали. Вернее, соперничал только Луц, потому что чувствовал в новеньком майоре конкурента. Тот солдат был полной противоположностью местного гения — он был словно солнце, старался иметь всегда позитивный настрой, общался со всеми и всегда помогал. Колман же был нелюдим, холоден, и часто пугал солдат, хотя, без сомнений, все его уважали. Когда появился Эрвин, он пару раз сталкивался с ним, и ничего кроме страха и настороженности этот мужчина в нем не вызывал. Именно поэтому Смит помнит тот колючий взгляд — именно таким взглядом Колман одаривал каждого. Эрвин был тогда всего лишь подростком и не понимал, кто перед ним, но застал как раз тот момент, когда во время вылазки погиб десятый командир. И его преемником из двух майоров оказался не Колман. Погибший главнокомандующий выбрал следующим командиром того самого общительного солдата, тем самым поразив самолюбие Луца. Он был в ярости! Еще бы — ведь он был гением! А что в итоге? В итоге одиннадцатым командиром Разведки стал вон тот деревенщина с улыбкой во все тридцать два. Колман никогда так не разочаровывался в жизни. В итоге он просто решил порвать все свои связи со службой, в прах разорвал свои документы в архиве, по ошибке упустив большой клочок своего портрета, и просто исчез из Штаба. Он не захотел мириться с тем, что им теперь будет командовать тот молокосос, который теперь носит пафосное звание одиннадцатого командира. Так Эрвин и запомнил, что этот странный человек пропал спустя две недели после прибытия новых разведчиков. Колман был старшим братом Абеларда, которому досталось все отцовское наследство. Гения весь успех обошел стороной — из-за того, что он стал разведчиком, отец отвернулся от него и не включил в завещание, а сам Колман, собирающийся стать командиром Разведки, в итоге остался ни с чем. Нет ни общественного признания, ни восхищения, ни власти, ни наследства. Он остался один. Потерянный, непризнанный, изгнанный и опустевший. Абелард уже в таком молодом возрасте после кончины отца стал одним из главных лордов Стохесса, увеличивая свои богатства в разы, ибо в нем были черты успешного предпринимателя. Он работал только мозгами, был превосходным оратором, читал людей как открытые книги и всегда знал, что сказать и куда надавить, чтобы добиться своего. Колман же был другим. В прошлом сильнейший разведчик и гений, не умеющий находить с людьми общий язык. И между ним и Абелардом не было теплых отношений, но младший брат все же принял старшего к себе. Просто из-за того что Колману некуда было идти. Шадис рассказал все кратко и сжато, так как сам знал совсем немного. Но этого хватило, чтобы понять, что Колман с тех времен так и остался «сидеть у младшего брата на шее». И под прикрытием несусветных богатств родственника проделывает такие ужасные вещи. Стоящий у окна Леви мрачно наблюдал за тем, как страдает бедный манекен. Надо признать, что Гретхен в гневе страшна — еще несколько ударов, и этот столб свалится на землю. «Деваха растет на глазах, — активизируется голос в голове. — Надо было только ее разозлить.» Но Аккерман понимает, каково ей сейчас. Он представляет всю ту ярость, что сейчас в ней бушует. — Кстати, Леви, — вдруг окликает его Шадис, встающий из-за стола. Капитан поворачивает в его сторону голову. — У меня, кажется, в архиве затерялась парочка документов по вашим разведчикам сто седьмого набора. У вас случайно были не все документы в начале лета? — В начале лета... — Аккерману потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить хоть что-то. Все мысли и вся память из головы вылетели с такими-то новостями. Он массирует пальцами переносицу, жмурится, а потом часто моргает. — Эм-м... Да, точно. Мы недосчитались нескольких листов по отдельным личностям, когда начали пересматривать документы, но тебя уже не было здесь, чтобы забрать оставшиеся. Да они нам и не нужны были. Значит, они все же у тебя. — Да, я решил просмотреть архив и нашел их. Только вот с собой не взял, ибо не думал, что вы так ко мне прилетите... — Кис слабо разводит рукой, а потом берет ключ. — Не хочешь забрать? Все-таки, такие вещи теперь должны храниться у вас. — Да, хорошо, — кивает Леви, а потом вместе с тренером выходит в коридор и идет в направлении архива, напоследок глянув на Врени. А она никак не унималась — все колотила и колотила манекен под ошалевшие взгляды молодых рекрутов. «Будешь ревновать? — звенит у капитана в голове. — Да ладно, ты же знаешь, она двинет любому чужому.» Аккерман знает и полностью в ней уверен, поэтому совсем не волнуется, когда отходит от окна. Но тут появилась новая проблема — замок в двери архива заклинило, и проход никак не открывался, сколько бы Шадис не возился со скважиной. Леви все это время наблюдал, прислонившись плечом к стене. Времени у них было хоть отбавляй на этот день — а что им еще делать? Все что нужно они уже узнали и оказались в полнейшем тупике. Как вы предлагаете ловить старшего брата самого богатого лорда Стохесса? Они сейчас полностью опустошены и растеряны, конкретно в данный момент ничего предпринять нельзя. Поэтому Аккерман совсем не торопится, стараясь отойти от новостей и все обдумать, успокоиться по крайней мере. Врени тоже полезно — пусть хоть попользуется вновь кадетскими обучающими приспособлениями, выпустит пар, посидит сама с собой наедине. А уже потом он придет к ней, а там дальше уже как пойдет... — Помочь? — предлагает капитан, когда Шадис недовольно цокает, демонстративно дергая дверь и доказывая, что она не открывается. — У нас частенько заклинивает дверь в одну из подсобок, так что здесь ничего нового. — Раньше дверь не заклинивало, — говорит тренер, а ему в ответ пожимают плечами. — Если можешь — давай, буду благодарен. И еще некоторое время они потратили на открывание двери. Леви смог поправить замок, а потом они оба завалились в архив, тут же ища нужные документы. — Могу теперь я задать вопрос? — спрашивает Шадис, беря в руки нужную папку и перелистывая страницы. Он смотрит в текст, а Леви тем временем слегка косит глаза на него. — Задавай. — Что у вас происходит? Что с... кхм, с ней? И что делает Колман? Под ней мужчина, естественно, имел ввиду Врени, просто решил благоразумно не называть ее имени из-за листовок и газет с убийствами. — Сложно ответить, — отзывается Леви, зная, что тренеру доверять можно. — Но Голу... Колман держит секретную лабораторию под землей и там ставит эксперименты над людьми. И дальше последовал долгий рассказ о планах того самого гения. Леви не стал упоминать о крыльях Врени, просто назвав ее особенной, и Шадис понял, что пока что об этом знать ему не время. В целом, провели они вместе прилично времени. И вскоре Аккерман очень сильно пожалел о том, что оставил Гретхен без присмотра. Она совершила самую ужасную необдуманную глупость на свете. *  *  *  *  * Во время жестокого избивания манекена Врени благодаря своим способностям услыхала часть на вид безобидного и неинтересного разговора недалеко стоящих девчонок. Их было трое — две шатенки и блондинка, трындящие между собой о всякой ерунде. Краем уха разведчица услышала их щебетания. — А у твоей тети как дела на работе? — спрашивают одну девушку две ее подруги. Видимо, они были знакомы с ее родственницей, раз так расспрашивали о ней. — Да никак, — отзывается шатенка с высоким хвостом, поправляя очки на своем чуть вздернутом кверху носу. — Три дня назад жаловалась, что господин их уехал со своей семейкой куда-то на отдых, еще и брата прихватил с собой. — А его-то зачем? — не понимает блондинка. — Я думала, может, он там своей жене романтику собирается устроить, а он и его потащил... Гретхен усмехается, делая еще один удар. Ну да, конечно, будет вам романтика втроем. А действительно, чем думал этот их «господин», когда в отпуск брата брал? Она представляет, как была недовольна его жена. — Да без разницы, что он там собирался сделать, — отмахивается девчонка в очках. — Главное, что тетя теперь бесится: всем особняком теперь заправляет его сынишка, пока родители в отъезде. Выразилась, мол, ему надо тренироваться управлять домом и все такое, так как он наследник. А правда вся в том, что управляющий из него очень фиговый, и все работники этого дома жутко недовольны! Гретхен на секунду хмурится. Чем-то ей этот семейный состав напоминает семейку Луца. Ну а что: Абелард со своей женой, его брат, то есть Колман, и главный говнюк и бабник на районе — невыносимый наследник Маркус, сейчас оставшийся за главного в отцовском доме. Надо еще послушать... Из всего последующего разговора она поняла, что тетя этой очкастой девчонки является кем-то из прислуги в богатом доме Стохесса (какое совпадение!). Понять, что это за дом, труда не составило — стоило только шатенке-очкарику упомянуть о «няньке» этого богатого сыночка, так тут же Гретхен полностью убедилась в своей правоте. Помнится, она встречала эту самую «няньку», которая оказалась довольно пожилым мужиком, которого проклятый Кактус называл «дядюшкой». А вот как звать этого хрена с горы, она что-то не помнит. Помнит только, что в мыслях называла его то ли Квочкой, то ли Курой, — уж слишком он опекал молодого говнюка. Бесстыдно грея уши, Врени убедилась, что молодые девушки-рекруты и правда говорят об особняке лорда Луца. И хозяин этого дома куда-то свалил на недельку, забрав с собой жену и старшего брата, чтобы дать сыночку свободу для управления таким огромным доминой. А сыночек времени зря не теряет — каждый день к нему наведываются девицы, и ни одна еще не повторилась. «Бабник! — презрительно шипят тараканы, возмущенно поднимая усы. — Наверняка с каждой девкой шуры-муры крутит!» А это было правдой. Маркус ведь молодой здоровый и богатый зажравшийся папенькин сынишка — почему бы и не поразвлекаться с девушками, раз обстоятельства и возможности позволяют? Тьфу. Противно аж. И вот эта лягушка пыталась ее поцеловать когда-то! От этой мысли захотелось помыть рот. «Ну да, ты же только Леви себя целовать позволяешь», — вдруг хохотнули в голове, и девушка зажмурилась. Ничего в этом нет плохого! И Леви, по крайней мере, не бегал за каждой юбкой. А хотя, откуда ей знать... «Да ну вас в баню!» — посылает она свои мысли куда подальше, неосознанно мотнув головой. Нафиг, нафиг, все нафиг, не о том думать сейчас надо. Значит, Голубь свалил с особняка к черту на рога вместе с Абелардом и его женой. Значит, Маркус там сейчас один тусуется. «Не смей! — взвизгнули тараканы, но лицо девушки вдруг исказила мстительная улыбка. — Не смей этого делать! Не надо!» Странно, но сейчас вся злоба была именно на Маркуса. Гретхен злилась даже не на Голубя, хотя он и был звездой всего банкета, а на его племянничка — который все это время был в курсе событий и специально кружил ей голову. Прибить его надо! Придушить гаденыша! Врени в гневе страшна не только своей силой, но и глупостью. И глупость сейчас победила здравые мысли. Она должна сейчас увидеть этого засранца. Посмотреть в глаза. Может, даже избить, если будет возможность. Все равно он ничего сделать не сможет — дядька на выезде, а уж с той силой, которая у нее появилась, она уверена, что почти никто не сможет быть ей противником. «Ты тупая! — продолжали причитать тараканы, пока девушка, глянув на кадетов и затем в окно кабинета Шадиса, не увидев там никого, решительно устремилась к коновязи. — Ты себя сдашь, дура! Что ты творишь?!» Извиняйте, тут личные разборки. Хрен знает, когда она еще сможет глянуть на этого Маркуса, но такой пакости она ему не простит никогда. Этот говноед не зря тогда позвал ее прямо в логово главного злодея, черт побери. Не зря пригласил на тот чертов вечер! Дядюшка приказал? Но откуда Колман знал, что эксприментом была именно Гретхен, раз приказал своему племянничку делать все это? Врени ведь тогда вообще не знала о своих будущих способностях. Более того, этот самый Колман атаковал Штаб разведчиков, убил дозорного и сторожевого пса, затем вломился в коридор и почти смог унести с собой Врени. Он убил Сенту, на гроб которой Врени смотрела на похоронах. И на этих самых похоронах объявляется дорогой Маркус, который без зазрения совести хамит капитану Леви и вообще не чувствует вины за собой. Как он вообще посмел прийти на похороны Сигилд?! Как после всего этого он вообще мог посмотреть Врени в глаза? И как посмел еще и интересоваться ею совсем недавно? «Ты даже не понимаешь, чем тебе все это обернется! — продолжали истерить тараканы, пытаясь заставить девушку думать головой, а не задницей. — Ты едешь прямо к нему! Тебя поймают, дура! Предупреди хотя бы Леви, чтоб он тебя к батарее приковал и никуда не пустил!» Но Гретхен надевает на себя походный плащ, накидывает на голову капюшон и седлает Кондрола, уносясь за пределы Кадетки. Дура дурой... И хоть она понимает, чем ей все это грозит, но не останавливается. Жуткая обида и злость на Маркуса заставляют ее это сделать, иначе в ближайшее время она не сможет спать. Луц-младший слишком нагло пересек черту. А с его дяденькой они будут разбираться позже, если вообще получится. «Ты не сможешь выбраться оттуда незамеченной! — орет в голове здравый смысл под аккомпанемент тараканьих воплей, пока девушка на коне стремительно отдалялась от Кадетского Училища. — Это слишком опасно! Маркус тебя сдаст!» Почему-то внутреннее чутье в этом сомневалось. Ей не верилось, что Маркус сделает что-то более кошмарное, хотя он тот еще засранец. Но ведь Колман тоже живет в том доме... «Он уехал», — заверяет себя Врени, удивляясь самой себе. Поверила ненароком брошенным словам пятнадцатилетней девчонки — и тут же сломя голову понеслась. Шило в жопе все же не дремлет. «Леви тебя убьет, — крутится в голове. — Если, конечно, ты вообще выживешь.» Леви... Черт, а ведь он просил не делать глупостей. А это самая настоящая глупость. Хотя нет, это вселенская тупость, черт возьми, но Гретхен продолжает искать приключений на задницу. Надо же, как быстро она смогла отбросить все переживания насчет подставы Разведотряда. Значит ли это, что она эгоистка? Сложный вопрос. Но она столько времени отдавала всю себя службе, что теперь ее желание сделать то, что ударило в голову, раз в десять сильнее обычного. Может же она хоть что-то сделать из личных побуждений? Это так глупо, так неразумно, но... Дайте ей почувствовать себя простым человеком, не оружием Разведки. Дайте ей хотя бы один раз за столько времени ощутить себя эгоисткой и заниматься тем, чем хочет заниматься она, а не оружие человечества. Сколько раз она терпела «ради народа», а не ради себя? Сколько раз этот самый «народ» заставлял ее страдать? Сколько раз она прятала собственное «я», пытаясь стать «надеждой человечества»? Она не хочет ею быть, но пересилит себя. Она будет стараться во благо народа, но дайте ей хотя бы иногда забывать о том, что она не свободна. Она может хоть раз за столько времени сделать что-то для себя, не думая об остальных? Каждый человек — эгоист, хотя и в разной степени. Это не объяснить, но она должна видеть Маркуса. Хочет настолько, что готова даже вломиться в его дом. «Тебя заподозрят», — говорят тараканы, а Врени хмыкает. Не заподозрят. Стоит ей только притвориться одной из девушек этого индюка — большинство подозрений исчезнет. Все-таки, она подросла, начала ухаживать за собой. У нее милая мордашка, хорошая фигура, этого вполне достаточно, чтобы сойти за очередную «гостью». А уж черное «каре» и симпатичный беретик на голове дополняют образ миловидной девчонки. Благо, хоть плащ длинный — меньше вопросов по поводу шмоток. Вполне достойный кандидат для Маркуса, как ей кажется. — Господи, что я творю, — трет девушка лоб, смотря вперед. Еще бы до Стохесса вначале добраться. — Меня прибьют. Простите, капитан Леви... Она проносится по дороге прямо в сторону стены Сина. Поздно жалеть о чем-то, она ведь уже в пути. Правда вот, незамеченной уйти все же не удалось. На секунду отвлекаясь от разговора с подругами, девчонка в очках замечает, как недавняя гостья седлает лошадь и стремительно уезжает. «Странная девица», — думает Леся, но пожимает плечами. У каждого в голове свои тараканы, нечего лезть в чужие дела. Только вот через примерно полтора часа, когда на улицу выходит неизвестный черноволосый мужчина и оглядывается, сидящая неподалеку от входа в здание девчонка напрягается. Напрягается и приезжий гость, когда никого не замечает рядом со своей черной лошадью, где ранее был привязан рыжий мерин. Леся щурится, так как до этого подняла очки на лоб, но потом щелкает пальцем по оправе, вынуждая увеличительные стекла вернуться на переносицу. И видит, что этот незнакомец обратил на нее внимание. «Дерьмо, дерьмо, дерьмо, — мысленно повторяла шатенка, наблюдая, как он делает шаги в ее сторону. — Уйди от меня! Я ничего не знаю, твою дивизию, и доверия ты не вызываешь!» Но мужчина ее мыслей, увы, не слышит, поэтому окликает ее: — Эй, кадет! Дело есть. «Да черт, одно дерьмо дерьмовее другого!» — мысленно чертыхается девчонка, но решается отозваться и поднять свой зад. «Едрить твою налево, а какого фига она такая высокая?» — свистит голос в голове, когда неизвестная до этого девчонка оказывается рядом с Леви, который в глубине души неприятно удивился. Эта девка выше него на добрый десяток сантиметров, если не больше, особенно из-за неплохого каблука солдатских сапог, в то время как Леви напялил на себя обычные ботинки с тонкой подошвой. А судя по виду, девке всего лет пятнадцать, не больше. Угловатая еще подростковая фигура, проблемная кожа подростка, наивный и подозрительный взгляд болотных глаз и торчащие, словно пух, во все стороны отдельные пряди волос. Своим прикидом Ханджи напоминает: и очки есть, и хвост высокий на затылке завязан, еще и рубашка на ней желтая. Еще и роста почти такого же. Только вот видя Ханджи, которая является уже взрослой женщиной, Леви не так обидно, чем видеть такого же роста еще почти что ребенка. «А ты пожизненный шкет», — где-то издалека прозвучал голос в голове, но Леви быстро отбросил все ненужные мысли. — Ты видела, как уезжал всадник второй лошади? — задает он вопрос, и на секунду покинувшая паника возвращается снова. Леся не такая уж и дура — чувствует нервозность этого подозрительного мужика и хмурит брови. Где она его видела уже? У нее наконец появилась возможность нормально рассмотреть его лицо, и она этой возможностью воспользовалась. Чертово плохое зрение, как же прекрасно иметь очки под рукой (еще прекраснее иметь под рукой отличное зрение, но что есть — то есть). А лицо-то знакомое. «Да ладно», — удивляется девчонка, когда до нее доходит, что портрет этого мужчины она уже видела в газетах. Капитан Разведки, да ну нафиг. — Э-э... Та девушка, что тренировалась с манекеном на площадке, запрыгнула на лошадь и уехала, — отвечает она, вовсю таращась на невольного собеседника. Да ладно, а какого фига здесь забыл капитан Разведки? — Давно это было? — с нажимом спрашивает Аккерман, вынуждая шатенку аж вздрогнуть от неожиданности, и она растерянно достает карманные часы. — Прошло чуть более полутора часов. — В какую сторону она уехала? — спрашивает капитан, очень надеясь, что эта неугомонная рыжая идиотка без предупреждения вернулась обратно в Штаб. — Туда, — указывает шатенка ладонью на развилку сразу после ворот Кадетки. Увы, совершенно не в направлении Штаба Разведотряда... — Черт, — только и шипит Леви, в мгновение срываясь с места и в считанные мгновения вылетая на своем коне за ворота, оставив девчонку в прострации. — Странный какой, — шепчет Леся себе под нос, а потом в ступоре опускает глаза на часы в собственной руке. «Эти двое друг друга стоят, блин, — думает она, смотря уже исчезнувшему капитану вслед. — Что девка странная, что он.» А вот Леви уже вовсю гнал Августа по дороге в совершенно противоположную от Штаба сторону. Раз Гретхен повернула на этот путь, значит, понятно, куда она отправилась. «Ну что за дура, а», — шипит мысленно капитан, понимая, что недавнее плохое предчувствие не было напрасным. Только вот обещание этой девки не делать глупостей не возымело должного эффекта — теперь ее глупости скатаются в огромный снежный ком. Он ведь просил. Просил, черт возьми! И что? В итоге она его успешно проигнорировала. Да и он тот еще идиот — нафига так надолго ее одну оставил? Слишком расслабился, подумал, что она не будет искать себе приключений на задницу. Да фиг там. Куда ее понесло? В самое пекло! Прямо под нос Колману — к его племянничку! Леви уверен, что Врени очень хочет разукрасить Луцу-младшему личико, но он не ожидал, что она тут же сорвется с места и поедет исполнять свои желания. За это время она, наверное, на подъезде к Стохессу... или где-то  в его округе. Не факт, что он успеет ее догнать. Что ж ты натворила, дуреха... *  *  *  *  * Совершенно не зная, что будет твориться в Кадетке, Врени в рекордное время добралась до Стохесса, так как на ходу спрашивала у местных, какая дорога короче. Кажется, все думали, что она почту везет, раз быстро отвечали и подсказывали путь. А она даже не знала, что через лес можно настолько быстро доехать до стены Сина. Правда, была опасность, что она потеряется, но все обошлось. Все складывалось настолько удачно, что аж подозрительно. В Стохесс в это время въезжала целая вереница груженых повозок торговцев, и Гретхен затесалась среди них, без проблем преодолев пропускной пункт. Затерявшись среди кучи повозок с товарами и встав прямо между парой лошадей, натянув капюшон на голову до максимума, она проехала через ворота и дальше припустила в сторону временных конюшен. Увы, дальше она будет передвигаться только на своих двоих, иначе Кондрола некуда девать. Оставив его в деннике, девушка выскочила из здания и, на пару секунд остановившись, прикинула, в какую сторону идти. В памяти начали всплывать воспоминания тех двух раз, что она была в этом городе, поэтому более-менее расположение особняка Луца она запомнила. Осталось только собраться с мыслями, после чего Гретхен передернула плечами (привычка Аккермана, что ли, привязалась), прикусила губу и пустилась по улице, вспоминая дорогу на ходу. Главное не облажаться и вести себя уверенно. Она вполне сойдет за девочку-кокетку, если состроит мордашку помилее и сделает движения менее резкими. А еще важно поведение. Девушка идет мимо жителей Стохесса, на этот раз совершенно не обращая внимания на то, что выделяется среди этой богатой толпы разодетых мажоров. Мелькая в потоке людей, Врени краем глаза замечает, как в сторонке стоит дамочка, в этот момент держащая напротив лица маленькое зеркальце. Совершенно не обращая ни на что внимание, она красила губы помадой, и Гретхен видит, что помада эта красного цвета. В голове щелкает прекрасная, на ее взгляд, идейка, и Врени подбирается к гражданке ближе, не сводя с нее глаз. То, что нужно. И дамочка, в последний раз покрасовавшись перед собой же в зеркале, закрывает помаду колпачком и опускает ее в корзинку на сгибе локтя. Спиликать эту самую помаду у нее из-под носа труда не составило, поэтому уже через пару минут Гретхен стоит где-то в подворотне с новой косметикой в руках. Пристраивается около какой-то витрины, смотря на свое отражение в стекле, и начинает быстро и проворно наносить красный слой на свои губы. Затем запускает руку в карман под плащом и вытаскивает на свет Божий черную тушь, которой обычно пользовалась, чтобы скрывать цвет ресниц. Только вот если до этого она наносила черную краску на ресницы совсем чуть-чуть, то сейчас она не пожалела — накрасила от души. Преображение прошло успешно — надо же, как меняет человека простые помада и тушь. Образ был хорош: лицо с довольно острыми чертами, черное каре, шапка-берет на голове, угольно-черные аккуратной формы брови, а также красные губы, выгодно выделяющиеся на бледноватой коже и контрастирующие с черным цветом. При этом голубые глаза были обрамлены черными ресницами, которые, оказывается, если их накрасить полностью, оказались невероятно длинными. А еще эти темные пятнышки-веснушки на щеках. Довольная результатом, Гретхен, в последний раз глянув на свое отражение в стекле, натянула на голову капюшон и  вновь вылетела на главную улицу, опять затерявшись в потоке людей. Ее цель — особняк Луца. Дальше все зависит от актерского мастерства. Нужно же как-то облапошить охрану на входе. Женское нутро подсказывало, что Маркус обычно встречался в своем доме с девушками в вечернее время, а значит, до Гретхен туда из девиц еще никто не заходил. Сейчас дело в свои руки берет интуиция, и логично предположить, что Кактус предупредил охрану заранее, что должна прийти очередная девушка. «Надежда только на успех», — цыкает Врени в мыслях, понимая, что навряд ли все выйдет так же хорошо, как она думает. Может, все в итоге покатится к черту. А может, именно сегодня Маркус никаких девушек и не ждет. Ладно, пофиг, на месте разберемся. «Самый лучший план, блин!» — голосят тараканы, но Гретхен быстро избавляется от ненужных мыслей, когда уже видит вдалеке этот чертов особняк. Ноги уже начинают болеть от слишком быстрой ходьбы и напряжения, но Врени держит себя в руках. В нескольких метрах от здания она приостанавливается, замедляет ход и выдыхает, приводя себя в норму. Максимально расправляет плечи, изображает полностью непринужденный вид и легкость, и летящей походкой от бедра идет к лестнице прямо по направлению к дверям, по обеим сторонам которых стоит по мужчине-охраннику. Походный плащ скрывает ее одежду, и это уже хорошо, иначе бы нормальное платье она никогда не достала. Капюшон продолжает находиться на ее голове, пока она сама старается не светить своим лицом. С невозмутимым видом приближается к дверям, в это время косясь на охранников, и тянется к ручке. — Вы кто? — тут же басит  мужчина, перекрывая ей путь, и Гретхен замирает. Окей, так просто ведь ничего не выйдет (а так хотелось)... Бесшумно выдохнув, она стягивает с головы капюшон, наконец демонстрируя свое лицо. Поворачивается к охраннику, пронзительно смотря на него, пока он сам с подозрением оглядывает ее физиономию. Так, главное не оплашаться... — А Маркус разве не предупреждал обо мне? — максимально непринужденно и уверенно спрашивает Врени, кривит алые губы и оценивающе разглядывает охранника. Тот на мгновение теряется, видимо, в ответ оценивая ее внешность, и затем еще пристальнее вглядывается в лицо. Сердце в девичьей груди бьется так, будто сейчас проломит грудную клетку. Чего же ей стоит просто сохранять спокойный вид! Ладони потеют, черт возьми. Но Гретхен не теряется, взгляда не отводит, изо всех сил играя роль уверенной в себе прихожанки. «Ну же, ну же, хоть бы сработало», — мысленно умоляет она и, чтобы от нервов не закусить губу, снисходительно улыбается. Охранник в раздумьях. Лицо у девушки приятное, ее будто сама природа красотой наградила, а вот походный плащ на хрупких узких плечах смущал. Хотя, это вполне нормально, в принципе, когда приходящие девушки надевают на себя накидки... Если он отфутболит эту девицу, то есть шанс получить по шапке от Маркуса. Тем более, он ведь предупреждал, что придет девушка, только он сказал что-то вроде «ближе к вечеру»... Мужчина решает, что же делать. Эта девица вполне катит по своему образу за одну из подруг хозяйского сына, но сам факт, что она пришла не вечером... — Дождешься Хейна, — решается наконец охранник сплавить эту гостью кому-то другому, открывая перед девушкой дверь. Врени едва сдерживается, чтобы не выдохнуть, когда заходит в это величественное здание, но дальше порога ее не пускают. Вроде зайти и получилось, но теперь еще надо решать, что делать с этим Хейном. Кто это вообще? Кто бы то ни был, надо вести себя должным образом, и разведчица смиренно дожидается, когда одна из служанок бежит за этим неизвестным мужиком. А вот когда этот мужик все же приходит, то неизвестным уже не кажется. «О, так это ж Кура!» — выкрикнули тараканы, пока Гретхен судорожно вспоминала его имя. Хейн Хейно, что ли? Тот самый дядя-нянька, следящий за Маркусом? Вроде да. Мужичок с непониманием оглядывает девушку, а затем смотрит на охранника, который, кивая в ее сторону, говорит: — Сказала, что к Маркусу. Гретхен видит, как Хейн недоверчиво и удивленно смотрит на нее, и она в это время судорожно пытается сообразить, что же делать, пока ее не турнули отсюда взашей. Что же должен знать о ней этот мужичок? Она лихорадочно вспоминает тот самый проклятый прием в этом доме, свой разговор с Луцем-младшим... Идея приходит в ту же секунду. Врени, не теряя времени, плавно наклоняется к Хейну и на ухо едва слышно произносит: — Вы знаете Врени Гретхен? Надо же, эти слова оказались будто волшебными. Мужчина отстранился, пораженно глазея на разведчицу, наверняка ее не узнавая, но лишние разборки не устраивает. Значит, он знает это имя и прекрасно помнит саму рыжую девушку. А раз так реагирует, значит, он не только об убийце с листовок подумал. Скорее всего, он был свидетелем многих разговоров Маркуса о ней. Врени не прогадала — эта абсурдная затея реально сработала. Полагаясь исключительно на собственное чутье, она смогла пробраться в особняк лорда Луца, черт возьми! «Это не отменяет того факта, что ты дура», — напомнили в голове тараканы, и девушка невольно с ними соглашается. Дура, да. Но ничего уже не исправишь. Хейн поспешно кивает охраннику и легонько подталкивает девушку в спину в направлении лестницы. А Врени настолько поглощена происходящим, что не обращает внимания на едва слышный шорох за поворотом на первом этаже. Из-за угла все это время наблюдала осторожная женщина. Марлин Уолтер не была дурой и, хоть и не слышала, что же эта подозрительная девчонка сказала няньке говнюка Маркуса, поняла, что дело пахнет жареным. Она была в курсе похождений молодого оболтуса и знала, что настоящая его девушка должна будет появиться здесь только вечером. Марлин Уолтер вам не охранник, которому не нужны лишние проблемы на голову, а бравый солдат. Командир Внутренней Военной Полиции — это вам не навоз на ферме таскать. Осторожно скинув с плеча длинную косу коричневых волос, она провожала незнакомку подозрительным взглядом прищуренных болотных глаз. Чем-то эта девица заставила Уолтер напрячься и испытать колючее ощущение того, что у нее кто-то убегает из-под носа. Игры в кошки-мышки Марлин ненавидит, поэтому не упускает ни одной детали. Эта брюнетка в шапке-берете не знает, что ее сейчас читают, как открытую книгу. Увлекающаяся психологией не хуже Эрвина Смита, Уолтер, обращающая внимание на любую мелочь, замечает характерные солдатские черты. Да, у девчонки прямая спина; да, высоко поднятая голова; да, расправлены плечи... Но на это все способны и девушки из богатых семей, которых с рождения учат подобного рода вещам. Эта брюнетка с каре спалилась походкой. Отточенный бесшумный шаг — это солдатская поступь. Марлин это прекрасно знает, ведь почти каждый день ходит в солдатских сапогах, модель которых у всех служащих одна. Довольно мощный каблук солдатской обуви не позволяет первое время идти тихо, и со временем солдаты привыкают к натренерованному бесшумному шагу настолько, что ходят так в обычной жизни. У этой незнакомой девчонки из-под походного плаща были видны обыкновенные такие же походные ботинки со стандартной подошвой. Но шла она в них так, будто у нее на ногах солдатские сапоги, — бесшумно. Богатые девушки Стохесса так не ходят. Уж Марлин это знает. И тут ее цепкий взгляд случайно останавливается на руке девушки, которая в это время просто решила поправить капюшон своего плаща. Зря ты это сделала, незнакомка в берете, зря. Это было самой большой ошибкой. Потому что эти перчатки заставили Марлин напрячься. В голове сразу же всплыли слова Берта Джойса и тех двух идиотов, которые теперь уже на том свете. Берт Джойс, ее правая рука, описывал внешность Врени Гретхен и не забыл про перчатки, которые постоянно у нее на руках. Два барана — Уго Алонсо и Вэнс Гарей, чьи прозвища были Меченый и Трехпалый, тоже упомянули о том, что Гретхен носит перчатки. Даже сам Колман, который является заказчиком, говорил про перчатки при описании внешности. Черные перчатки без пальцев, скрывающие ладони. На руках этой девушки с черным каре были именно такие перчатки без пальцев. Если бы об этом узнал Жан Кирштайн, он бы тысячу раз пожалел о том, что купил для Белки перчатки, почти абсолютно такие же, как и прошлые, которые порвались два года назад. Он бы еще долго корил себя за то, что не взял какую-нибудь другую модель — хотя бы другой цвет... Потому что новые перчатки были такие же, как и предыдущие. Хейн Хейно скрывается вместе с гостьей на этажах выше, а Марлин Уолтер прислоняется лопатками к прохладной стене. Слишком все подозрительно, еще и сам Колман уехал из особняка. — Командир, — слышит она тихий оклик и поворачивает голову. К ней идет Берт Джойс, с неизменным красным платком в нагрудном кармане куртки. И шаг у него бесшумный, солдатская походка. — Наконец я вас нашел. — Не сейчас, Берт, — обрывает она подчиненного, а потом проводит рукой по своей шее. — Быстрее пошли кого-нибудь или езжай сам к Колману, скажи, дело срочное. Пусть приезжает. — Что-то настолько серьезное? — тут же интересуется солдат, на что женщина лишь тихо хмыкает. — Кажется, пора начинать представление. *  *  *  *  * Маркус в полном спокойствии читал книгу в элитном золотом переплете, когда тишину комнаты вдруг разрушил стук в дверь. Голубые глаза в обрамлении слишком густых для парня ресниц метнулись со строчек истории прямиком на дубовые тяжелые двери своей опочивальни. — Войдите, — говорит Луц, и в приоткрытом проходе появляется старик Хейн. — О, ты чего опять зашел? Вроде пару минут назад уже был здесь. А потом молодой наследник замечает, что дядюшка очень обеспокоенный. Он невольно напрягается, поднимает брови в выражении вопроса. — К тебе там девушка, — говорит Хейн, и Маркус хмыкает. — Девушке надо было прийти к вечеру, так ей и передай. — Но это не та девушка... Луц удивляется, а потом довольно скалится. — Надо же, как много у нас тут девушек в особняк попадает. — Я не об этом, — прерывает его Хейн, а затем полностью открывает двери, запуская внутрь девушку в походном плаще. А она легко заходит в помещение и язвительно улыбается, хотя эта улыбка красных губ напоминает такой же оскал, как и у Луца. Маркус оценивающе пробегается взглядом по ее лицу, отмечая, что у этой незнакомки симпатичное личико, а потом смотрит ей в глаза. В голубые глаза, обрамленные невероятно длинными ресницами. И понимает, что не считает эту девушку незнакомкой. Маркус хмурится, в непонимании растерявшись. Слишком знакомый взгляд. Еще больше знаком неброский шрамик на переносице. А потом и голос: — Вы явно не меня ждали, Кактус? И голос этот такой взбешенный, почти шипящий, как у разъяренной кошки. Он будто переполнен ядом и ненавистью, словно через голос она пытается продемонстрировать всю свою злобу. А вот Маркус чувствует вдруг липкий страх, который пришел вместе с осознанием того, кто сейчас перед ним. И он однозначно боится далеко не Врени Гретхен. — Ты совсем с ума сошла?! — подрывается он с места, словно до этого сидел на пороховой бочке, и в секунду оказывается рядом с девушкой, пока Хейн закрыл дверь. — Начерта приперлась сюда, идиотка?! Жить надоело?! Он хватает ее за локоть, намереваясь встряхнуть, но Гретхен перехватывает его руку и до боли сжимает ладонь. Луц дергается — эта чертовка стала сильнее, так и руку сломать одним только сжатием пальцев можно. Врени даже не дернулась, когда до хруста сжимала его руку, в это время с вызовом смотря ему прямо в глаза. — Даже не думай прикасаться ко мне, — говорит она, а потом скалится. — Вполне могу свернуть шею. Надо же, она не только телом сильнее стала за два года, но и духом. Так смотрит, как будто сейчас реально сожрет. — Тебе нельзя сюда соваться! — Маркуса накрывает волна беспокойства и тревоги. — Ты сама пришла прямо в клетку! — Это мне говорит человек, который собирается меня в этой клетке запереть, — шипит угрожающе Врени, удивляясь его поведению. Что не так с этим странным парнем? Биполярное расстройство? С чего бы ему волноваться за нее? Это ведь он начал катать весь этот снежный ком! Маркус смотрит на нее, и Врени готова поклясться, что видит в его глазах растерянность и вину. И она сама удивляется еще больше. Она рассчитывала на все что угодно, только не на это! — Зачем ты приехала? — уже как-то присмирев, говорит Луц. — Уезжай. — Ну уж нет! Я не для этого сюда летела и шкурой своей рисковала, чтобы ты отправил меня обратно, зараза! — А мне кажется, именно для этого ты сюда и приехала, — рычит Маркус, злясь. — Ты сейчас именно и рискуешь своей шкурой, черт тебя дери, дубина! Ты хоть о Разведке подумала, когда ехала сюда?! — Я имею право хоть раз о ней не подумать! — рявкает Гретхен, перекрикивая парня, и после ее слов наступает внезапная тишина. Луц был таким ответом удивлен и обескуражен, а сама Врени, поняв и приняв то, что сказала, втянула в себя побольше воздуха, чтобы успокоиться. — Я сделала это для себя. Мне важно было это сделать. И раз уж ты так реагируешь, вопросов у меня стало еще больше! И самый первый из них... Какого черта? — Какого черта что? — Какого черта ты сейчас так забеспокоился о моей свободе, если раньше ты меня сам своему дорогому родственничку сдал? Маркус молчит несколько секунд, а потом хмыкает. — Так ты узнала... — Да, твой дядя та еще мразь. А ты... ты столько времени рядом крутился для него! Зачем недавно обо мне спрашивал? Сдать решил окончательно? А я уж думала, как-то подозрительно, что такая богатая задница вроде тебя обратила внимание на такую, как я. И, надо же, права оказалась! А он все молчит. — Я все равно добьюсь ответа, Маркус, — серьезно говорит Гретхен. — И докажу сама себе, что приехала сюда не зря. — Я знал, что мой дядя имеет дело с каким-то проектом. И как-то давно он обмолвился об обычном его названии — «ИД-14», — как-то тихо начал вдруг парень. — Я не знал, что это и для чего, но очень хотел добиться его внимания. А потом в этом городе вдруг встретил тебя. Ты тогда потерялась. Уж Врени этого никогда не забудет. Та самая первая проклятая поездка в Стохесс. — Я был удивлен, когда увидел у тебя за ухом шрам с названием того проекта, — продолжил Маркус, и у разведчицы в ту же секунду сложился пазл. Все ясно. — Я знал, что это заинтересует Колмана, поэтому заранее позвал тебя на прием и рассказал об этом ему, потом выполнял его указания... И только потом подслушал, что на самом деле он планирует. — Ты про армию идеальных людей под полным подчинением? — морщит девушка нос, и парень кивает. — А потом Колман совершил вылазку в ваш Штаб... и убил внучку моей хорошей знакомой. — Сента? — Да, — он замолкает, вздыхает, а потом продолжает: — Я совершил огромную ошибку, когда сообщил ему о тебе. Он... безумен. Обезумел от своих бредовых, но опасных идей. И теперь пытается добраться до тебя, всегда где-то пропадает, видимо, на людях экспериментирует. А ты приперлась сюда сама! — Его ведь сейчас нет в особняке. Парень поднимает брови. — А ты откуда знаешь? — Птичка нашептала. Ага, птичка в очках и с хвостом на затылке. А девчонка-кадет правду говорила. — Это не отменяет того факта, что здесь опасно! — шипит Луц. — Здесь шастает Внутренняя Военная Полиция, Колман этих солдат специально для тебя нанял! Врени отводит взгляд, но молчит. Она и не надеялась, что будет легко, поэтому выберется. Как-нибудь. Но вначале ждет полный рассказ обо всем от этого непонятного парня. — И чем же тебя восхищает этот подонок? — кривится Гретхен, говоря о Голубе. — Внимания захотелось тебе, черт возьми... И почему ты отказался от такой занимательной возможности быть доносчиком для него? — Потому что понял, что таким, как он, мне никогда не быть, — как-то странно говорит Маркус, вызывая непонимание девушки. И с чего же он так решил? Яблоко от яблони недалеко падает — он ведь родной племянник Колмана, родственник. — Почему это? — задает она вопрос и получает неожиданный ответ: — В нем течет кровь клана Аккерманов. Продолжение следует... Watt White — Eye of the Storm