Крылатая Свобода

Почему в комнате вдруг наступила такая всепоглощающая тишина? Она будто ощутимая, будто ее можно потрогать. Аж мурашки пробегаются вдоль позвоночника. «Чего-о-о?» — только и смогли выдать тараканы, пока Гретхен в полнейшем молчании таращилась на Маркуса, даже забыв, как моргать. Ей показалось, или от такой неожиданной новости у нее аж рот приоткрылся? По крайней мере, глаз уж точно задергался. А Маркус ждал ее реакции и тоже молчал, слегка опустив голову и смотря на нее как-то виновато. Он сейчас будет виноват в том, что по его вине Врени от удивления потеряла челюсть! Хейн Хейно тоже молчал, стоя где-то у двери. — Кхм... что? — ох, у Гретхен аж голос сел на мгновение. Она прокашлялась в кулак, затем глянув на Маркуса исподлобья. — Мой дядя — Аккерман, — отвечает парень, а девушка машет руками. — Это я уже слышала, не надо повторять... А... А ты?.. — Что я? — Ты тоже... Ну, тоже такой, как он? — Нет, — Луц-младший усмехается. — Ни я, ни мой отец к клану не имеем никакого отношения. — А как так? — поднимает Врени бровь. Если Колман — старший брат Абеларда и, соответственно, дядя Маркуса, то почему эти двое к нему не имеют отношения? Родственники ведь. — Мой отец и Колман — только единокровные братья, — произносит Маркус, и Гретхен сразу все становится понятно. — У них один отец, но разные матери. Понятно. Похожая история была и у Джозефа: у него был и единокровный брат, Анико, чьим сыном является Николос, и остается до сих пор единоутробный брат — Дюк Бивис, врач Разведотряда. Получается, раз у Колмана и Абеларда разные матери, значит, мать старшего была из клана Аккерманов? — Я и сам узнал об этом только два года назад, — признался Маркус и зарылся рукой себе в волосы в районе затылка, растрепав и так стоящую дыбом шевелюру. — Отец взболтнул случайно. «Нифига себе взболтнул, — истерически фыркнули тараканы. — Ребенок тут всю жизнь думал, что Голубок его родной дядя, а тут вот.» Абелард умеет болтать, блин. Но Врени сейчас больше будоражит тот факт, что Колман — это, получается, родственник капитана Леви и Микасы? «Мир тесен», — проносится в голове. Вот это будет у капитана удивление, когда он узнает о своем давно потерянном родственничке. Хотя, наверное, он бы предпочел вообще об этом не знать. — Его мать была Аккерман? — спрашивает Гретхен, и Маркус кивает. — Поэтому Колману и досталась фамилия Луц, так как его отец был мужем той женщины. Вроде бы, как мне рассказали потом, она умерла при родах или что-то такое... Отцу Колмана было плевать на то, что его дорогая возлюбленная была из такого проблемного клана. На тот момент представителей фамилии Аккерман было чуть больше, но относились к ним как к каким-то цепным псам. Дедушка Маркуса был из высшего общества, довольно много контактировал с королевским окружением в те времена, когда Аккерманы все еще были слугами правителя. Аккерманы были рабами. Не имели своего мнения, были просто машинами для убийств и должны были бесприкословно слушаться короля. Не только мужчины, но и девушки пробуждали в себе невероятную силу, и, как только эта сила у них появлялась, они сразу же попадали в королевский двор. С появлением силы они должны были забыть обычную жизнь и стать собственностью правителя. У короля были надежные телохранители... Никто не мог победить Аккерманов. Они имели такую силу, о которой обычный человек даже мечтать не может. К тому же, их инстинкты работали против них — имея такую силу, они должны были слушаться хозяина и любой ценой его защищать. С самого рождения их будто бы клеймили знаком «ты раб». И правителя прекрасно устраивала такая позиция — почему бы и не использовать такую силищу в своих целях? И хоть у Аккерманов были такие проклятые инстинкты, они все же были людьми. Они имели собственное мнение, чувства, желания. В конце концов человеческие качества победили эти инстинкты — Аккерманы восстали и перестали служить королю. За это почти весь клан был истреблен. Жалкие остатки только разбежались по территории стен. Отец Колмана взял в жены прекрасную девушку, в которую влюбился по уши, до безумия. А она была настолько загнанная и запуганная, что потянулась к единственному лучику света — к нему, потому что он впервые одарил ее любовью и человеческим отношением. Несмотря на все противодействия и критику со стороны родни, мужчина женился на ней и взял в свой особняк. Вроде бы, они должны были жить долго и счастливо... Но в этом мире такого не бывает. Молодая жена забеременела, и ее муж был на седьмом небе от счастья. Он никогда не напоминал ей о том, кто она по крови и какая у нее девичья фамилия, потому что это звучало как проклятие. Так же его не волновало, что его будущий ребенок тоже будет наполовину Аккерман. А когда ей настало время рожать, случилась самая кошмарная резня всего времени стен. Именно тогда Аккерманы восстали против правителя, и им объявили смертный приговор. В них стреляли, против них выпускали целые армии палачей, их истребляли поголовно. Раз они не желают использовать свою силу для короля — значит, они не будут использовать эту силу вообще. Клан Аккерманов должен был кануть в Лету. И хоть жалкие остатки того клана все же остались, большинство было истреблено. Увы, все это затронуло и особняк лорда Луца. Недоброжелатели вторглись в дом, где находилась молодая жена на последнем месяце беременности, и у нее как раз были схватки. И они не пощадили ее. Ее охрана была убита, а ее саму успели сильно ранить до прибытия подкрепления. И хоть ее не прикончили, спасти от смерти молодую девушку не удалось. Если бы она не рожала в тот момент, то, может быть, и осталась бы жива. Но ребенок родился вполне здоровым, а его мать скончалась почти сразу же после этого. В тот день на свет появился Колман Луц, в чьих жилах течет кровь матери — он Аккерман. Как ни крутись, от этого не уйти. Гены истребленного клана преследовали его всю дальнейшую жизнь. А его отец... Его сильно подкосила смерть возлюбленной жены. Он стал бояться, что смерть настигнет и его сына, который унаследовал эту проклятую кровь, за наличие которой готовы убить. Колман с самого детства был запуган собственным отцом. «Запомни: ты — Колман Луц, ты носишь мою фамилию.» На тот момент маленький ребенок не понимал, зачем папа ему это говорит. Но затем, когда он узнал, кем была его мать, он понял, почему же отец с самого детства неустанно внушал ему о фамилии Луц. Колман с самого детства был проклят. И хоть он носил фамилию отца, он все равно мысленно был помечен клеймом «раб». Отец лишь хотел, чтобы он никогда не узнал о том, чья кровь в нем бежит по венам. Иначе, если бы об этом узнали еще и другие, Колман Луц отправился бы следом за матерью и всем убитым кланом. Тем временем у отца мелкого Колмана в сердце росла ненависть ко всем тем, кому служили Аккерманы. Он ненавидел правителя, ненавидел всех его приближенных, ненавидел всю верхушку в целом. До дрожи терпеть не мог тех людей, которые так по-скотски относились к представителям этой фамилии. Он не хотел, чтобы его сын служил кому-либо. Постоянно внушал ему, что он сам себе хозяин и не обязан никому подчиняться. Он не хотел, чтобы его сын, Аккерман по крови, прислуживал этому зажратому народу и правительству. И хоть у него появилась другая жена, которая родила ему еще одного сына, Абеларда, что был обыкновенным ребенком, лорд Луц все равно оберегал старшего сына. Из-за его крови. Колман не должен был страдать только из-за того, что является Аккерманом. Но правда в том, что вся история этого клана пропитана страданиями. Кровь Аккерманов — это проклятие. И Колману от него не сбежать. Мальчишка рос, становился сильнее, и в конце концов ему стало тесно в особняке лорда. Ему было тесно и в высшем обществе. В отличие от младшего братика, он не мог быть душой компании. Его душа была черной и холодной, явно не для компаний. Колман пошел в Кадетку. Это было огромным потрясением для его отца, и в итоге случился огромный скандал. Родитель был категорически против службы, напоминая, что его сын не должен никому подчиняться. — Тогда я не должен подчиняться и тебе, не так ли? — заявляет тогда взбешенный Колман, и его отец понимает, какую ошибку совершил. Все те внушения не прошли бесследно — молодой человек не слушал совсем никого. Он хотел выбраться на волю из этого светского гадюшника, пошел в Разведку. Он стал чуть ли не легендой там — настолько сильного человека еще не было. И никто не знал, что на самом деле он — Аккерман. Но он был вынужден обуздать свой нрав и мириться с тем, что, пока он на службе, он должен был подчиняться начальству. Его целью было дослужиться до командира Разведки, чтобы ему никто не смел указывать, чтобы он сам указывал другим. Он прогрызал себе путь к высоте всеми силами. Он был сильным сам по себе, без силы клана, потому что на тот момент инстинкты подчинения определенному хозяину еще не проявились. Нутро Аккермана в Колмане еще не выбрало себе господина. Но чертова Разведка пробудила в нем инстинкты клана, и избранным хозяином стал десятый командир. Колман проклинал свою кровь, свои особенности, потому что не желал никому подчиняться. Но господин, то есть командир, имел довольно большую власть над ним, хоть никогда этим не пользовался. Казалось, главнокомандующий даже не знал о невольной привязанности своего солдата. Колман чувствовал себя собакой. Мерзким преданным псом, черт бы все побрал. Такое противное чувство — защищать кого-то из-за инстинктов. Луц стал майором, в итоге соперничая за место будущего командира с еще одним солдатом. А в итоге место одиннадцатого командира занял какой-то деревенщина-простофиля с улыбкой до ушей. Это было ударом ниже пояса. Чтобы десятый командир выбрал своим преемником это чучело, а не Колмана?..  Чтобы он выбрал этого человека вместо того, кто невольно был его собственным рабом? Рабом... Может ли раб занять место своего господина? Но реальность вновь больно ударила по лицу. Так отчаянно стремящийся к власти Колман Луц не мог стерпеть того, что теперь им будет командовать его же соперник. Он проиграл в битве за звание командира. Его отфутболил собственный господин. Покинув Разведку, он остался ни с чем. Разозлившийся отец, с которым он порвал все связи, отдал все свое наследство младшему сыну и умер. Колману некуда было идти, он стал отребьем без гроша в кармане. Все его планы разрушились и стали прахом. Абелард принял его к себе. Все-таки, не чужой же человек, а брат... А жажда власти не исчезла. Воспитанный в условиях постоянного отцовского внушения, Колман не мог уже исправиться и остановиться. Тормозов уже нет, чтобы останавливаться. Он знал историю своего клана и гибели матери. Он знал, что его будут ненавидеть за его кровь. И он решил отомстить. А еще лучше — избавиться от верхушки и править самому. Чтобы такой же истории, какая была с кланом Аккерманов, больше никогда не случилось. Он был гением от рождения, и решил наконец воспользоваться мозгами. На территории стены Сина была заброшенная лаборатория давно минувших времен, и он ее восстановил. Созвал туда одаренных ученых. Время мести. Нужно создать идеального человека, который не имел бы никаких чувств. Он не имел бы человеческих качеств. У него были бы только инстинкты. Прикрывшись легендой, что они работают на благо королю, Колман водил всех ученых за нос. В это время он создавал сыворотку подчинения. Он создаст армию, которая будет бесприкословно подчиняться только ему. Он был отвергнут всеми. Аккерман по крови, изгнанный отовсюду. Внушения и беспокойства отца, история матери, проклятое подчинение такого же проклятого клана, господин в лице командира. И предательства — он прекрасно почувствовал на себе, что это. Его предал отец, который за обыкновенное желание вылететь из светской клетки в итоге не дал сыну шанса вернуться назад. Его предал и командир, которому Колман, скрипя зубами, невольно подчинялся. И последнее было самым обидным. Десятый командир выбрал в качестве своего преемника не Колмана, и Луц ощутил, будто ему в спину всадили нож. Он что, недостаточно страдал? Неужели, его подчинения было недостаточно? Против воли, ощущая себя хуже некуда, он невольно служил командиру больше, чем солдат. И в итоге его страдания прошли даром. Знал ли этот командир, с какими демонами внутри себя Колману пришлось мириться и заключать сделки, чтобы служить ему? Это было его проклятием. Для человека, который с самого рождения был научен не подчиняться никому, это было кошмаром. На основе своей безумной любви отец сбрендил. Почему он не видел, в кого превращал собственного сына? Он вырос бунтарем по жизни. Бунтарская натура теперь берет верх. Теперь он освобожден от подчинения клана Аккерманов, ведь десятый командир давно мертв. И ему совершенно плевать, что сменилось уже несколько королей. Плевать, что теперь на престоле сидит королева с прошлым разведчика. Плевать на все, он лишь хочет заполнить пустоту внутри себя. Все, к чему он стремился ранее, разрушено, и он хочет вновь найти себя. Он обезумел. А все потому, что с пеленок ему внушали, что он не раб. Но ведь это не так. Раб по жизни стал рабом еще и собственных безумных желаний. — Я с самого детства ставил его в пример, — признается Маркус, когда кратко рассказал историю родственника. Он не знал многих подробностей, лишь сопливый пересказ основных событий, о которых узнал два года назад. — Я считал его родным дядей и надеялся, что стану похожим на него. — Странный у тебя был пример для подражания, — слабо фыркает Врени, а Луц, до этого опустивший голову и смотрящий в пол, вдруг поднимает на нее глаза. Он прислонился поясницей к столу, чуть вытянув длинные ноги и уперевшись в поверхность стола руками. А в глазах такой ураган: сожаление, отчаяние, вина, боль... Он растерян. — Колман слишком редко попадался мне на глаза, я ничего о нем не знал, — с придыханием говорит парень, а Гретхен не может сдержаться, чтобы не сравнить его с провинившимся щенком. Такой красноречивый взгляд горящих голубых глаз... — Мне о нем ничего не говорили, даже отец старался держать меня подальше от него. Колман был гением, и я хотел быть на него похожим... пока не узнал, что он творит. — А твой отец? Неужели, он так просто спускает это ему с рук? Маркус усмехается, как-то странно отводя глаза в сторону. — Он не знает. По лицу девушки так и можно было прочитать: «Да ладно?», и парень только кивает. — А ты почему молчишь?! — Колман убьет меня, если я расскажу это кому-то. Он знает, что недавно я стал в курсе его дел, поэтому тут же пригрозил мне ужасной смертью, если я сделаю что-то не так. Увы, он даже не считает меня своим родственником... он даже своего брата не признает. — Так почему тогда ты это рассказал мне? — Твои проблемы начались из-за меня. Из-за моего желания заинтересовать его... Если бы не я, он бы, может, и не узнал о тебе. — Когда-нибудь узнал бы, — не согласилась Гретхен. — Крылья долго скрывать не получится. — Твоя история была бы другой. Тебя бы он не пытался похитить тогда, не убил бы Сенту... — парень сглатывает, а потом признается: — Знаешь, я знаком с ее бабушкой. И после ее смерти я не могу до сих пор посмотреть ей в глаза, ведь ее внучка была убита моим дядей из-за меня. Все это началось из-за меня. Тебе бы не пришлось так скрываться, тебя бы не обвинили в таком количестве убийств, не повесили на тебя значок преступницы. Тебе бы не пришлось так меняться из-за того, что я не умел держать язык за зубами. При последней фразе Маркус рукой указал на черные волосы и берет на голове. Гретхен замечает, что успела слизать всю помаду, потому что слишком часто кусала губы. И даже несмотря на то, что у Маркуса на плечах такая вина за происходящее, ей становится даже жаль его. Он был наивным юношей, который так жаждал внимания своего родственника. Только вот он не знал тогда, каким безумным его родственник может быть. — Я бы очень хотел изменить прошлое, — продолжает Маркус и тяжело, рвано вздыхает. Он обреченно и беспомощно трет лоб тыльной стороной ладони. — Я не позвал бы тебя тогда на прием, Колман бы не увидел тебя. Я бы просто проводил тебя по улице в тот день, в этом городе... И мы бы больше не встретились. Но... — у него дрогнул голос, и он стыдливо опустил голову вновь, не имея сил посмотреть снова на девушку. — Прости, Спичка... Прости, хотя я знаю, что теперь я враг для тебя. Знай, что... мне жаль. Можешь меня избить, если так станет легче. — Сдался ты мне, — тут же обрывает его Гретхен, понимая, что весь запал у нее прошел. Если раньше она была готова его порвать, то сейчас... ей даже жаль трогать его. Она представляет, какая вина сейчас его гложет.  — Так это ты тогда послал в Разведку письмо с предупреждением о визите Военной Полиции? Она внезапно вспомнила об этом анонимном письме. Ее тогда отправили на временную базу с капитаном, чтобы полицаи ее не нашли. — Я, — соглашается Луц. — Я узнал, что Колман заключил сделку с Внутренней Военной Полицией, а еще мне знакомые солдаты проболтались, что в Разведку едет целый отряд. Сложить два и два было проще простого, Колман хотел забрать тебя оттуда. А я не мог позволить этому случиться. Анонимно написал письмо, и Хейн передал его нанятому послу, и тот в свою очередь привез его к вам. И знаешь... я рад, что командир Эрвин поверил этому и отослал тебя из Штаба тогда. — А ты как об этом узнал? — Ну раз тебя не нашли и не привезли сюда, значит, тебя не было тогда в Разведке. «Логично», — думает Врени. — Я пытался как-то исправить положение, — признается Маркус. — А теперь... Прости, конечно, но я не могу сдержаться. Ты дура! Он вдруг повышает голос. — Ты рисковала собственной задницей только для того, чтобы приехать добровольно сюда и надавать мне люлей?! Ты в своем уме?! Я не для этого столько изводился для твоей безопасности, чтобы узреть тебя у моего дяди под носом! Ну, правду-то она хотя бы узнала. Хотя, настолько безрассудно она еще никогда не поступала, Врени это признает. Теперь еще решить остается, что делать с этим Колманом. Надо вернуться в Разведку, доложить обо всем командиру (если, конечно, капитан ее не придушит при первой же возможности), и потом пусть уже он решает. — Что собирается делать Колман? — прерывает поток бомбежа Гретхен, и Маркус замолкает. — Что против него можно сделать? — Сомневаюсь, что у вас что-то получится, — кривит губы парень. — Вначале докажи, что он виновен. Все ведь на тебя думают, что ты убийца. А еще он связался с Внутренней Военной Полицией, так что... Не попадайся на глаза командирше Марлин, она уж больно внимательная. «Опять эта командирша Марлин», — думает Врени. Эта женщина будто в каждой бочке затычка! Везде она! — Где находится лаборатория? — вновь задает девушка вопрос, на что Луц только слабо разводит руками. — Если б я знал! — отвечает он. — Я знаю, что она где-то недалеко, но как туда попасть... Я никогда не видел туда входа. — А сад за стеной Сина? — Какой сад? — удивляется Маркус, и Гретхен чувствует что-то неладное. — Сад прямо за этой стеной, там охрана стоит, там запасной вход в лабораторию, — говорит она, но натыкается на полный непонимания взгляд голубых глаз. Хейно у двери тоже хмурится. — Погоди, то есть, ты не знаешь о саде? — У моего отца нет никакого сада за стеной! — шикает Маркус. — Единственный сад, который у нас есть, это прилежащий к этому особняку, где ты на качелях каталась во время приема. О другом я знать не знаю! Если тот сад, возле которого на днях крутились капитан Леви и Жан, не принадлежит Абеларду, то... — Это собственность Колмана? — Похоже на то, — жмет парень плечами. — Это в его стиле — ничего никому о себе не рассказывать. Поэтому я не удивлен, что у него есть собственный участок. Слишком много информации, слишком много мыслей. Но самая четкая мысль из всех — пора отсюда драпать. Внутри зарождается беспокойство, поэтому лучше довериться интуиции и свалить. Это понимает и Маркус, который кивает Хейно и обращается к девушке. — Даже тот факт, что Колман уехал вместе с отцом «на отдых», не дает тебе безопасности, — он выпрямляется. — Тебе пора уходить. Выйдешь через заднюю дверь. И быстрее, пока для тебя это все боком не вышло. — Если что вдруг случится, ты будешь с нами сотрудничать? — спрашивает Гретхен, когда парень цепляется за ее плечо и разворачивает к двери, пихая рукой в спину. — Я уже и так по уши в дерьме, — отзывается Луц. — Все равно, пока Колман... жив, моей жизни тоже грозит опасность. Так что... если буду нужен, постараюсь помочь. А теперь сваливай отсюда, Спичка, у нас по особняку порой разгуливают полицаи. — Я к тебе заявилась под видом очередной подружки, бессовестный бабник, — шипит Гретхен, огрызаясь. — А ты, я смотрю, времени зря не теряешь. — Снимаю стресс, — легко отзывается молодой человек, пожимая широкими плечами, а потом обращается к Хейну: — Дядюшка, лучше чтобы ее проводила до задней двери служанка. Иначе, если вдруг заметят, что она выходит не через парадную дверь в твоем сопровождении, будут подозрения на нас всех. — Понял, — кивает мужчина, открывает дверь и выходит в коридор, подзывая к себе довольно молодую девушку-служанку. Врени напоследок встречается взглядом с Маркусом, они кивают друг другу в качестве прощания, и девушка идет в сопровождении служанки дальше по коридору в сторону лестницы и задней двери. Вновь прямая спина, осанка, вздернутый подбородок, уверенность на симпатичном лице. Чуть позади идет Хейн, еще дальше — Маркус, который желает убедиться в безопасности девушки, наблюдая издалека. Гретхен и служанка спускаются по лестнице, и Врени прислушивается к происходящему в доме — слышит тяжелую поступь охранника за дверью, передвижения прислуги. Все их шаги громкие, неосторожные, и пока все спокойно, Гретхен выдыхает. Но чем ближе они подходят к задней двери, тем чаще громкие звуки шагов прислуги разбавляются тихой поступью. Это был почти бесшумный шаг, и девушка напрягается. Она знает такой шаг. Примерно так ходит и капитан Леви — тихо, осторожно, будто кот. Это бесшумная ходьба, так ходят солдаты в форменных сапогах. Значит, приближается кто-то из полицаев. Руки тут же холодеют, колени начинают подрагивать, челюсти сами собой сжимаются. — Пойдемте быстрее, — говорит Врени, обращаясь к служанке, а потом строит жалобное лицо. — А то мне плохо, я хочу на воздух. — Конечно, — соглашается бесприкословно невольная проводница и ускоряет шаг. Врени пускается следом за ней, надеясь быстрее  смотаться отсюда. Она уже представляет, с какой скоростью будет нестись к временной конюшне, где оставила Кондрола. Она была сконцентрирована на звуке тихих шагов, которые неумолимо приближались. И вот, впереди замаячила спасительная задняя дверь. «Беги, чтоб пятки сверкали», — наставляют в голове тараканы, и девушка соглашается с ними. Стоит ей только выйти — она тут же сбежит. Ее шаги все чаще, разведчица идет быстрее, и служанка едва поспевает за ней. Гретхен рвется наружу как никогда раньше, у нее внутри все сжимается, она будто не может дышать — легкие сдавило от волнения и нетерпения. Когда до выхода оставалось буквально несколько метров, двери вдруг с размаху открываются, сильно и гулко ударяясь о стену. В помещение сразу же дунул ветер, растрепав походный плащ, а девушка останавливается. В проходе к свободе теперь стоит человек — широкоплечая, статная фигура длинноногого мужчины, на плечах которого покоится темная накидка. Он загородил собой дверной проход, а Врени будто приросла к полу, остолбенев в одно мгновение. На нее смотрели бледные, лишенные красок глаза. Те самые глаза, в которые она так боялась когда-либо вновь посмотреть. Все тело вдруг пробила волна дрожи, и в расширенных от ужаса голубых глазах разведчицы отражалась эта фигура — фигура человека, который тенью всегда преследовал ее. Врени Гретхен, тебе не хватило буквально пары минут, чтобы смотаться из особняка без проблем. Чертова пара минут. За мужчиной на улице маячит знакомая фигура — Берт Джойс, верный помощник Марлин. Видимо, он и привел сюда его. Напротив девушки стоял Колман Луц, пока где-то позади, сверху через колонны на втором этаже, Маркус в ужасе забыл, как дышать. Хейно рядом с ним, тоже наблюдающий все это, едва удержался от того, чтобы не прижать руки к сердцу. И в воздухе повисла только одна фраза. «Бежать уже некуда»... Продолжение следует... Skillet — Finish Line