Крылатая Свобода

У Врени дрожали руки на протяжении всего суда, особенно учитывая тот факт, что ее посадили прямо посреди помещения на колени, приковав за руки к металлическому столбу позади. Ее это прилично напугало, потому что остальных обвиняемых просто посадили в отдельную комнатку с решеткой. А она что? Такая особенная? Ну конечно, сейчас крылья выпустит и всех поубивает... Почему только одна она такая особенная, которую приковали к столбу у всех на глазах?! А люди смотрят. Смотрят, мать их, как на какую-то экзотическую зверушку. Она вам не животное, чтобы так глазеть! Леви был мрачнее некуда, стоя рядом с Эрвином недалеко от высокой платформы, где сейчас заседал Дариус Закклай. Врени этого верховного главнокомандующего впервые видела, и ее жутко напрягал этот бородатый мужик, который доверия не внушает. Она пытается держать себя в руках, будто ей все равно на происходящее, но Леви прекрасно знает, что сейчас ей страшно. Она потерянная, такая до безобразия уязвимая на глазах кучи людей, прикованная к столбу. Вся эта ситуация напоминает Эрена, черт возьми. И Аккерману это очень не нравится. В качестве свидетелей были приглашены все те солдаты, которые помогали на миссии: Армин, Саша, Конни и Жан с Микасой. При этом Армин и Микаса постоянно мрачно переглядывались, видимо, прекрасно помня суд над Йегером и все вытекающие оттуда последствия. А Леви не устраивало то, что Гретхен приковали к столбу. Она вам не Эрен, в титана обернуться не сможет, здание не разнесет, так какого хрена с ней обращаются, будто она какой-то монстр? Да еще и оружие держат наготове, заразы. У девки и так потом нервы сдадут, так они решили по полной программе ее запугать. Еще до суда Врени определили в темницу под этим зданием, где она проторчала несколько часов. И как бы Леви не рвался туда, начальство Разведки пустили к ней только за полчаса до начала. Ханджи осталась наверху, в итоге спустились только Эрвин и Леви, тут же видя, как девушка выглядывает из-за решеток своей камеры. У капитана скрипнули зубы, руки сжались в кулаки, но он был сейчас абсолютно бессилен. — Со мной никто не разговаривает! — тут же жалуется Гретхен, имея ввиду охранников этого проклятого забытого места. — Со всеми остальными поговорили, а меня тупо игнорируют! Даже не подходят! — Это неудивительно, — говорит Эрвин, вставая напротив ее решетки и смотря Гретхен в яростно горящие от негодования глаза. Но вся эта воинственность — лишь прикрытие, и Смит видит, что на самом деле разведчица волнуется и боится. — Ты сейчас для остальных представляешь опасность. — Ага, перья в глотку запихаю, — фыркает Гретхен. — Да я божий одуванчик! Эрен хотя бы вполне мог в титана превратиться и все тут разнести, а я? Для чего меня так... кхм. — Люди еще не убедились, что ты не опасна, — объясняет командир, а девушка ноет и опирается лбом в прут от решетки. — Эрена в прошлый раз сюда цепями приковали, так что радуйся, что можешь свободно передвигаться по камере. — Да тут и передвигаться негде, — вздыхает рыжая, рукой указывая на сырую комнатку у себя за спиной. — Это что... за мной будет особый надзор? — Да. Потерпи. Мы тебя вытащим отсюда. — Какой процент того, что решение будет не в нашу пользу? — Примерно двадцать процентов. Восемьдесят за благополучный исход. Врени чешет подбородок, кусая губы. Двадцать процентов — это тоже не так уж и мало. А у нее хватит везения влипнуть как раз в их число. Времени начальникам дали мало, поэтому Эрвин тут же решил устроить инструктаж по поведению. Объяснил, как будет проходить сие чудесное судебное заседание, дал руководства, что делать и что говорить. Главное — не мямлить, говорить уверенно, четко, а еще всегда смотреть в глаза. Главное дать понять, что ты не жертва, не дать себя запугать, что бы там ни говорили. Гретхен слушала и кивала, словно болванчик. А от волнения аж зубы сводило, ибо на таком мероприятии она впервые. Тараканы в ее голове нервно плясали хоровод, приговаривая: «Тили-тили, трали-вали, мертвецы нас в гости ждали», имея ввиду, что до смерти недалеко.   Коленки дрожали. Леви же ничего не говорил, мрачным пятном мелькая на фоне каменной стены. Из-за света факела тени так ложились на его лицо, что он стал сущим ужасом на ножках. — Помни: все будет в порядке, — наконец сказал Эрвин, и со стороны выхода рявкнули: — Разведчики, на выход! Смит закончил инструктаж как раз вовремя. Он лишь ободряюще кивнул девушке, а потом покосился на Леви, который наконец отлип от стенки и вплотную подошел к решетке. Врени продолжала держаться руками за прутья, и он накрыл ее пальцы своей ладонью, смотря прямо в глаза. И Гретхен сразу успокоилась, когда увидела его взгляд — серьезный, полный решимости, а еще такой... успокаивающий и мягкий в то же время. И волнение и правда отступило в тот момент, потому что она знала — эти люди точно ее никому не отдадут. Только вот столб, к которому ее в итоге приковали, оказался неожиданностью, причем отнюдь не приятной. Все переживания не оказались правдой, ибо этот Дариус Закклай, который вначале показался Врени очень мутным мужиком, имел голову на плечах и умудрялся затыкать всех, кто вякал без дела. Также она в очередной раз убедилась в идеальности командира Эрвина, который в паре предложений доходчиво передал весь смысл и планы на будущее, отфутболивая все обвинения. А вот когда Леви прервал возмущенную речь какого-то гражданина парой колючих фразочек, Гретхен не удержалась от хмыка себе под нос — все же, капитан есть капитан. В итоге в те двадцать несчастных процентов она не попала. Все было так, как до этого сказал командир Эрвин. Такого большого срача, какой был при Эрене, не было, от этого и легче. Народ никак не мог принять тот факт, что кроме людей-титанов есть еще один необычный человек — крылатая девушка, и она благодаря своему слуху могла улавливать чужие фразочки типа: «Хм, а с виду обычная девчонка, может нас дурят?». Но, надо признать, такое волнение она редко испытывает. Даже Ханджи стояла с абсолютно серьезной рожей, готовая цапаться с каждым, кто посмеет тронуть драгоценность всего Разведовательного легиона. И постоянно Врени переглядывалась то с ребятами, видя мрачный взгляд Жана, то с командиром Эрвином, который опять внешне был совершенно спокоен, но больше всего она смотрела на Леви — мрачную тучу негативной энергии, что собирается сжечь здесь все к чертям в ближайшее время. Он не менялся в лице, но от него веяло таким колючим холодом, что казалось, от его взгляда все заледенеет. Тем не менее, когда он ловил на себе ее взгляд, его выражение тут же смягчалось, холод ненадолго пропадал. И его взгляд успокаивал — Врени казалось, что только благодаря ему она и продержалась все то время в суде. В конце концов Гретхен смогла выдохнуть спокойно — приговор вынесли в пользу Разведотряда. С нее сняли обвинения в убийствах, а также приняли во внимание тот факт, что большинство пропавших без вести людей были найдены в подземелье. В зале были также Велари и Вин, чью белую макушку девушка увидела среди «зрителей», и они были под надзором прибывшего Мориса, так как Николос, давший все показания в письменном виде, был вынужден остаться присматривать за Центром. Пока всех направили в сторону главного выхода, Гретхен принялись отцеплять от столба. Краем глаза она заметила, как Леви чуть помедлил, не зная, уходить ли ему или ждать ее, но в конце концов его цапнула Ханджи за предплечье и утащила на улицу. К сидящей на коленях Врени подошел солдат, который молча, но с лютым интересом оглядел ее, а потом присел за ее спиной. Послышался щелчок наручников, и девушка наконец освободила руки, потирая тонкие запястья. — Успехов, птичка, — слышит она и поворачивает голову к солдату, из-за чего ее рыжие волосы попали на лицо. Вначале ей показалось, что это очередная насмешка, и она уже собралась огрызнуться и показать зубы, но столкнулась лишь с легкой полуулыбкой и прищуренными глазами солдата, который возвышался над ней. Чего это он? — И спасибо. За что? Почему он так... мягок? Все ведь напрягаются в ее присутсвии, даже пугаются. — За что ты благодаришь меня? — спросила Гретхен, продолжая упираться коленями в холодный пол, чуть приподняв одну бровь. Этот солдат старше ее, но все же еще молодой — лет двадцать пять, может. Довольно коротко подстриженный, темноволосый и темноглазый, подтянутый и высокий. На его пальце болтался ключ вместе с наручниками, а сам он смотрел без осуждения и какого-либо напряжения в темных глазах. — Моя сестра была в числе тех, кто пропал без вести, — говорит парень. — А благодаря тебе ее вытащили оттуда живой. Врени как-то грустно хмыкает и чуть опускает голову. Не ее благодарить надо, а разведчиков, которые полезли туда ради нее. Если бы не они, она бы сейчас была прислужницей Голубя... А все те подопытные стали бы его очередными экспериментами. Из зала суда она выходит в неожиданном сопровождении самого Дариуса Закклая, который решил почтить ее своей скромной компанией. Врени абсолютно растерялась, не зная, как вообще себя надо вести один на один с верховным главнокомандующим. «Етить, какая большая шишка, — присвистнули тараканы, пока в мыслях у девушки один ветер гулял. — Да он даже командира Эрвина под колпаком держит!» Напрягающий мужик, честное слово. Но он тоже молчал, елки-палки! Знал ведь, как неуютно в его компании, и все равно шел рядом до самого выхода, старый пень. Когда они вышли на улицу, Врени в глаза сразу ударили лучи света, и вначале она прищурилась, привыкая к ним. Сентябрь был довольно теплый, но ветер уже прохладный — по спине пробежались мурашки, когда он растрепал рыжие волосы. Они стояли на так называемом крыльце этого большого здания, и перед ними спускались ступеньки, количество которых было сложно посчитать — Разведчики к себе собирают всех одаренных, — вдруг сказал Дариус Закклай, смотря вперед, будто разговаривая сам с собой. Еще и ухмыльнулся. А вот Врени едва по ступенькам не навернулась от неожиданности, когда услышала его голос вновь. Она повернулась к мужчине, задрав голову, ибо он был прилично высокий, и в непонимании свела брови на переносице. — Не проиграй, Врени Гретхен. Она вздрогнула, услышав свое настоящее имя из уст судьи. Подумать только, теперь она не преступница и не убийца... Она больше не должна скрываться, бояться своего собственного имени. Она может жить почти так же, как и обычный солдат, и не бояться того, что за ней будет слежка. С нее сняли значок убийцы... От осознания этого девушка заулыбалась и лишь кивнула, несмотря на то, что Закклай продолжал смотреть вперед. Он не смотрел на нее, но она знала, что он заметил боковым зрением ее кивок. Она так и не поняла, о чем конкретно он говорил, когда сказал ей не проигрывать. Имел ли он ввиду битву за стену Мария или же что-то другое? Может, он говорил обо всей ее жизни в целом? Гретхен не знала, да и узнавать не хотела — ее внимание привлекла группа людей, стоящих у подножия внушительной лестницы. Со своим зрением она увидела улыбающихся разведчиков, Мориса с детьми, сложившего руки на груди капитана Леви, а еще Ханджи, которая размахивала руками и кричала ей: — Ну что ты там? Иди сюда! Гретхен лишь шире улыбается, а потом срывается с места, оставляя верховного главнокомандующего позади. Она бежит вниз по лестнице, перепрыгивая сразу несколько ступеней, и не может сдержать смех облегчения, обегая спускающихся людей и ловя на себе их косые взгляды. Смотрите сколько хотите — она никогда больше не будет обращать на это внимание! Только не сейчас, когда рыжие волосы ярким пламенем колыхаются на ветру, избавившись от черного цвета и шапки. Теперь она может носить свое имя, не бояться собственных волос, быть относительно свободной. Она може отныне не бояться людей и того, что они затащат ее в подземную лабораторию. По лестнице бежит рыжая девушка, убегая и оставляя позади все те проблемы и кошмары, с которыми столкнулась недавно. Она смогла пройти этот ужасный путь до конца, смогла остаться живой. Конкретно сейчас, что еще нужно для простого мимолетного счастья? Ничего. И Гретхен, спрыгнув с последних ступеней, налетает прямо на Ханджи, обнимая ее и смеясь. Уткнувшись подбородком в ее плечо, она щурит глаза, чувствуя, как несдержанные редкие слезы все же побежали по щекам. Но своего плача она стыдиться не собирается, ведь плакать от облегчения и счастья — ни в коем случае не позор. А Зое лишь смеется и хлопает ее по спине. Через пелену слез Врени видит стоящего за майором Жана в компании остальных разведчиков из Элитного отряда. Парень лишь улыбается, щурит свои ореховые глаза и показывает ей большой палец. Стоит девушке отлипнуть от Ханджи, так на нее тут же налетают Вин и Велари, последняя из которых стала уже почти с нее ростом за эти два года. Леви молча наблюдает за происходящим, стоя чуть в стороне и сохраняя привычное спокойное состояние. Но если присмотреться, то можно заметить, что его лицо расслаблено, глаза чуть прищурены от солнечного света, а уголки губ едва заметно приподняты. Он сложил руки на груди, смотря, как Гретхен с облегчением обнимает ребят и плачет. Она заслужила. Они все через многое прошли и завершили эту главу — история с Секретной Подземной Лабораторией окончена, и ее конец вполне похож на счастливый. Никто не хочет думать о том, что жизнь на этом не заканчивается и в будущем будут более сложные испытания. Но нужно радоваться, что это испытание они преодолели все вместе и общими усилиями. Значит, и в будущем они смогут все преодолеть. Главным героем этой истории, без сомнений, является Гретхен, но есть и те, без которых она бы не дошла до конца. Это и весь Разведкорпус, где она скрывалась, и Конный Центр, который приютил у себя, и посторонние люди, спасавшие ее, и Элитный отряд, служащий для нее охраной; в их числе и начальство — и Ханджи с Моблитом, и командир Эрвин, принявшие на себя всю опасность, и капитан Леви, что возился все это время с крылатой ошибкой. Эта история связала их всех одной красной нитью, которая соединила собой тех людей, между которыми до этого не было ничего общего. Но теперь все они могут сказать, что стали причиной спасения Крылатой Свободы и надежды всего человечества. Гретхен все же подходит к капитану, смотря ему в глаза. Ее слезы уже высохли, оставив после себя едва заметные чуть влажные дорожки, а уголки голубых глаз чуть покраснели. Но она улыбается, и в ее взгляде Аккерман видит благодарность, отчего становится тепло. Он не двигается, наблюдая за тем, что она будет делать, и его абсолютно не волнуют любопытные взгляды собственных солдат. Врени улыбается шире, открывая вид на белые зубы, а потом подается вперед и обнимает собственного начальника, сжимая его форменную куртку на его спине. Со стороны смотрелось так, будто она просто его обняла, но лишь Леви и сама Врени знают, что в это время она, улыбаясь, поцеловала его за ухом. — Спасибо, — едва слышно шепчет она, зная, что ее дыхание опаляет чужую кожу и вызывает мурашки, а Леви лишь сжимает челюсти и едва удерживается от хмыка. Он все же позволил себе чуть приобнять ее на виду у всех остальных, в это время прокручивая у себя в голове только одно слово: «Чертовка!». Ребята давят ехидные лыбы, стараясь не заржать, при этом забавно переглядываясь друг с другом. Конечно, выглядит эта картина очень непривычно, но в то же время они все понимают, что отношения между Гретхен и Аккерманом крепче, чем у них самих. Правда вот, все они думают, что друг для друга они просто ученица и наставник... «Наивные», — думает Жан, кривя губы, чтобы не дай Бог не расплыться в улыбке. Он ведь прекрасно знает, что между этими двумя все гораздо интереснее — недаром ведь наблюдал за ними из окна. Белка, конечно, ему об этом не рассказывала, но и он не полный идиот, чтобы обо всем не догадываться. Парень переглядывается с Морисом, который лишь поднимает бровь, взглядом указывая на сие прекрасную картину, и Жан кивает. Блондин хмыкает, улыбается и наклоняет голову, придерживая свою соломенную шляпу. Леви краем глаза видит Ханджи и косится на нее. Лучше бы он этого не делал — на майора было страшно смотреть. Сразу стало понятно, что Зое понапридумывала себе невесть что, потому что, судя по ее горящим глазам и ехидной роже, тараканы в ее голове устроили шабаш. «Так лыбу давит, что лицо скоро треснет!» — недовольно фыркает голос в голове, и Леви, чуть нахмурившись, продолжая обнимать Врени, показывает майору кулак. — О, наконец вышел! — вдруг говорит Ханджи, смотря в сторону, и ребята видят приближающегося Эрвина. Гретхен отстраняется от капитана, тоже глядя на командира, который до этого времени находился в здании, и поспешно вытирает глаза рукавом кофты, стирая все последствия своих уже прошедших слез. — Все собрал? — Да, — отзывается блондин, и все прекрасно понимают, что они говорили о документах. — Все закончилось. Улыбки солдат становятся шире, когда командир подтверждает то, что эта история с лабораторией подошла к концу, а Врени со словами: «Могу ли вас обнять?» повисла у него на плечах, даже не дождавшись ответа. Эрвин был  непротив, поэтому лишь улыбнулся, положив ладонь на девичью спину между лопаток. И опять такая картина не была удивительной, ведь без Врени Эрвин бы погиб под обвалом, а без Смита Гретхен никогда бы не смогла выбраться из этой истории живой. За все это время эта девушка сблизилась с начальством так, что это уже не кажется удивительным. Она никогда не знала, как можно выразить командиру свою благодарность, да и сейчас тоже не знает — она просто чувствует его облегчение и хочет показать, что она чувствует то же самое. Ее благодарность этому человеку невозможно даже передать словами — их просто не хватит. Мудрый, ответственный и амбициозный человек, надежный командир, и он по праву заслуживает уважения. Вспоминая, что он делал для нее, Врени понимает, что без такого главнокомандующего она бы вряд ли выжила. Именно он был чутким, когда дело касалось ее крыльев, именно он брал бóльшую опасность на себя — его бы повесили в первую очередь, именно он разбирался с Военной Полицией и копался во всем этом... ...именно он поставил Гретхен под командование капитана Леви... Все это время она была в его руках, и может сказать, что под защитой командира Эрвина — надежно и куда менее страшно. А Дариус Закклай все еще стоял наверху, у самых дверей, и наблюдал за группой людей внизу. Он чуть улыбнулся, видя всеобщую радость, и едва слышно хмыкнул. Да, разведчики всегда собирают к себе всех одаренных. И это даже не мальчишка-титан и девчонка с крыльями, которые служат под эмблемой Крыльев Свободы, а все разведчики в целом — все они одаренные. Только особенные последуют за свободой под этой эмблемой, только особенные отбросят страх назад и будут смотреть смерти в глаза. Именно разведчики — они и являются для народа Крыльями Свободы, которые собираются нести людей вперед. А крылатая девушка в их рядах — настоящий символ этих крыльев наяву, по праву принадлежащий Разведкорпусу. Дариус Закклай жалел, что именно он решает судьбы людей, являясь верховным главнокомандующим. Но в этот раз он не жалеет и чувствует, что помог расставить все на свои места. Пусть девчонка летит к свободе спокойно. *  *  *  *  * Спустя месяц Леви стоит в кабинете командира и смотрит в окно, наблюдая за площадкой двора. Под привычным деревом, на котором уже нет половины листьев из-за октября месяца, на привычной скамейке сидит Гретхен в компании Жана и играет на гитаре. Она улыбается, а Кирштайн терпит нападки прожорливого Такера, что сейчас взобрался к нему на голову и вообразил себе гнездо вместо торчащих волос. Становится холоднее, но не так, как в прошлом году. Дело с лабораторией закрыто, остается дожить до вылазки к стене Мария, которая будет уже весной. Это страшное событие уже не за горами, и вся Разведка к нему готовится — громовые копья уже готовы и ждут своей проверки, солдаты готовятся морально, а Эреном продолжает заниматься Ханджи, тренируя с ним его титаньи способности. Тренировки не закончились и для Врени, ведь она все еще под командованием Аккермана и ничего менять не собирается. Продолжаются тренировки ближнего боя, испытания на открытом воздухе, полеты на приводах и скачки на лошадях. Теперь девушка может не бояться и летать по округе, а компанию ей составляет Такер, постоянно следующий в воздухе за хозяйкой. А Леви все никак не может решиться, думая, что вообще не должен делать то, о чем думает. Если так посмотреть, то, грубо говоря, жить им осталось даже меньше полугода, если учитывать вылазку к стене Мария и огромный шанс умереть на ней. Глупо обременять и себя, и другого человека перед таким серьезным заданием. Но... Да, всегда везде есть какое-то «но». И в данном случае им стал сам Леви, который ничего не может с собой поделать и мечется между «хочу» и «должен». Он должен не забывать о вылазке, но хочет совсем другого. Вернее, другую... Все происходящее похоже на ребячество — переглядывания, прикосновения, проведенное вдвоем время, поцелуи урывками и прятки от чужих глаз по дальним углам. И никто из них двоих не переходит к более серьезным действиям не потому, что не хочет, а потому, что страшно. Страшно не быть вместе, нет, а страшно смотреть вперед, зная, что есть большой шанс погибнуть. Страшно сблизиться сильнее и видеть на горизонте вылазку к стене Мария. Дальше поцелуев дело не зашло, и они оба понимают, почему. Потому что если они сблизятся настолько сильно, остановиться будет уже невозможно. А пока что они хотят надеяться на то, что в любой момент они смогут остановить все это. Только вот в глубине души они уже давно смирились с тем, что закончить это уже не получится. Но продолжают упорно тянуть время, понимая, что впереди вылазка. Вот Леви и мается, желая повиснуть на ближайшем дереве. Он готов к этому шагу, но не может решить, готова ли Гретхен. Да и сомнений, честно говоря, выше крыши. Жил ведь себе спокойно до этого, так нет же, страданий ему мало — жизнь еще и любовь подкинула, чтоб помучился. И проигнорировать тоже нельзя — тянет, причем не по-детски. А еще его черта собственника скоро взбесится по полной программе, потому что после суда и всей этой истории весь мужской пол Разведки (да и не только Разведки) вдруг обратил на рыжую крылатую девушку внимание. Участились случаи «подкатов» и «подошел познакомиться», а Гретхен сохраняет со всеми возможными ухажерами дистанцию, натягивая на лицо холодную улыбку. Тем не менее, это не мешает Леви беситься в стороне и превращаться в грозовую тучу, желающую огреть очередного героя-любовника молнией по маковке. Внешне, конечно, он не меняется, но внутри целая буря эмоций, причем очень негативных. Терпеть он не может наблюдать за тем, как очередной парень подходит к его ученице. Потому что она — его, черт возьми, его она целует и обнимает, но для остальных кажется свободной девушкой. А почему кажется свободной? Правильно, они вдвоем стараются не светиться. Да и что за такие отношения странные... Леви не удержал излишне громкого обреченного вздоха, а потом чертыхнулся в мыслях, потому что сидящий за столом Эрвин тут же навострил уши. Вот хитрожопый белобрысый, мог бы и проигнорировать, между прочим! — О чем так тяжко вздыхаем? — интересуется Смит, продолжая копаться в бумагах, а Леви цыкнул. Сидел бы он там молча вообще, какого фига он такой внимательный! — Ни о чем. — Понятно, значит, там Гретхен на площадке, — все так же не отрываясь от своего дела, сделал вывод командир, а капитан едва не подавился. Да какого черта вообще! — Да что ты заладил, Гретхен то, Гретхен это, — шикнул Аккерман. — Как будто у меня других дел нет. — Над другими делами ты так не вздыхаешь. Аргументов больше нет, поэтому Леви только передергивает плечами и бросает: — Отвали. Он опять смотрит в окно, наблюдая за тем, как Гретхен и Кирштайн над чем-то смеются, сидя на лавочке, и продолжает свои размышления. — Эрвин, — слышит вдруг Эрвин довольно тихий голос капитана. — М? — Что мне делать?.. Чернильное перо зависает в сантиметре над бумагой, и блондин косится на стоящего у окна подчиненного. Хмыкает. — Смотря о чем ты. — Я помню о вылазке, но так больше не могу. Оказывается, для меня слишком трудно просто ждать этого. Я хочу действовать уже сейчас и не смотреть на миссию весной. Никогда не думал, что у меня может быть столько сомнений. — Это вполне нормально, все мы сомневаемся. А что ты хочешь делать до вылазки? — Да так... не нуждается в твоем внимании, — отзывается нехотя Леви, а Смит едва сдерживется, чтобы не сказать: «Ага, конечно». Но, естественно, все свои слова он благополучно проглатывает. Неужели Аккерман не понял, что Эрвин уже давно в курсе всех его терзаний? Наивный какой. — Знаешь, Леви, если то, что ты хочешь сделать, вполне законно, то не вижу смысла это откладывать, — говорит командир, возвращаясь к документам. — Тем более перед вылазкой. Если предположить, что ее исход для тебя конкретно будет печальный, лучше сделать то, что ты хочешь, сейчас. — Но ведь вполне можно дождаться собственной смерти, ничего и не делая. Так будет... привычнее. — Привычнее, но не счастливее. Если здраво оцениваешь ситуацию, то используй данное тебе время с пользой. И для себя. Леви поджимает губы. Использовать с пользой и для себя? А будет ли он готов умереть, при этом зная, что так и не смог сделать желанное? Наверное, нет... А раз у него есть время, зачем его тратить впустую, если можно сделать то, что сделает его счастливее до смерти? Вот же Эрвин, проклятый психолог. И Аккерман решается. Сжимает одну руку в кулак и чуть поворачивается к командиру, смотря на него. Эрвин почувствовал его взгляд и чуть приподнял голову, одним своим видом призывая идти. Идти, значит? Врени уже давно заметила, что последние несколько дней капитан ходит какой-то странный. Нет, конечно, он всегда чуток странный, но в этот раз что-то чересчур. Внешне он никак не меняется, но поведение стало другим — Аккерман стал не в меру задумчивый, будто вел мысленные переговоры сам с собой. Его что-то беспокоило, и Гретхен понять не могла, что же именно. После случившейся истории они начали больше времени проводить вместе — мало того, что у них были тренировки, так они еще вдвоем начали ездить в город, а Врени так вообще может просто так зайти в комнату «111», чтобы просто там посидеть. Леви частенько в свободное время сидит за бумагами в полной и давящей тишине, а она невозмутимо садится сложив ноги на чужую кровать и начинает играть мелодии на гитаре. Казалось бы, капитан должен ее за это выпереть из кабинета к чертовой матери, но он настолько устал сидеть в тишине, что даже рад ее приходу. Жан тему Беличьей любви не поднимал никогда, но пускал в ее сторону ехидные взгляды и хмыки. Ему было очень даже интересно наблюдать за происходящим, а еще он хочет узнать, чем же все в итоге закончится. Поэтому он лишь наблюдает со стороны, замечая чужие переглядки и изменения в поведении этих двоих. А Леви узнал, что Гретхен любит зеленый чай, поэтому отныне брал в чайной лавке два сорта напитка — свой, черный с чабрецом, и для нее, зеленый. Потому что сидеть в его кабинете девушка стала в разы чаще. Также Врени забавляет трещина на всю стену в его комнате, так что он никогда теперь от нее не избавится. А вот Гретхен начала наблюдать за заполнением документов и даже научилась подделывать почерк Аккермана, поэтому теперь, пока никто не видит, они за столом сидят вместе. Леви первое время упирался, говоря, что это не ее дело, но вот когда объем документов увеличился, был вынужден принять то, что девушка без каких-либо обсуждений уселась рядом с ним за стопку бумаг. — Ты плохо спишь, — аргументировала свои действия Врени, а Аккерман фыркает. — Я всегда так сплю. — Поэтому и выглядишь, как смерть, только косы не хватает. Кстати, насчет перехода общения на «ты». Леви искренне не понял логику Гретхен, когда она первое время не хотела перестать с глазу на глаз обращаться к нему на «вы». — Вы мой начальник! — держала рыжая оборону. — Которого ты при любой удобной возможности целуешь, — напоминал Аккерман, а разведчица махала руками, дабы скрыть свои покрасневшие щеки. — Хватит об этом говорить! — Нет уж. Тем более, однажды ты ко мне уже обращалась на «ты». Они оба вспомнили конец мая, когда Эрвин с Леви забрали Врени из Конного Центра. Тогда она и правда обратилась к капитану на «ты» (аж два раза!), но только Гретхен знала, что от страха она тогда чуть коньки не откинула. — Это я по тупости. — Да? — Аккерман сидел за столом, а потом хмыкнул, подписывая очередной документ. На девушку он не смотрел, опустив голову к бумагам, но чуть тише проговорил, прекрасно зная, что она услышит: — А мне понравилось. Гретхен лишь молча покосилась на него, чуть нахмурившись. В конце концов капитан своего добился, поэтому с глазу на глаз она к нему начала обращаться, как к Ханджи. Только вот если с Ханджи они как две подружки (в свободное от службы время), то вот Леви на подружку не тянет никак. «Ты так и к Эрвину скоро начнешь как к подружке обращаться», — ржали тараканы, а девушка мотала головой, отгоняя такие мысли. Не-не-не, командира это все уж точно не коснется. Самой настоящей подружкой был Жан, которому Гретхен так и сказала. — Это уж скорее ты на мужика тянешь, нежели я на твою подружку, — отозвался тогда Кирштайн, покосившись на подругу, а та от возмущения сжала губы. — То есть хочешь сказать, что я мужик?! — Да ты баба с яйцами, сильнее меня! Врени скисла, скривившись, а парень ее передразнил, за что получил потом подушкой по лицу. Пока была возможность наслаждаться жизнью, разведчики пользовались этой возможностью по полной программе. На выходных ездили к родственникам, да и просто проводили время так, будто живут последний день. Хотя, по правде сказать, для многих это было реально временем перед смертью. Вылазка уже весной... Гретхен решила устроить глобальную уборку в деннике Кондрола. Вначале выгнала коня наружу, прибрав его стойло, при этом заглянув во все углы и вычистив все, что только можно, а потом принявшись и за самого мерина. К концу дня его личный денник и сам Кондрол просто сияли,  а сама Врени, помыв руки под краном в конце коридора, свалилась на спрессованное сено в углу, тяжко выдыхая. Поработала она будь здоров, поэтому спать точно будет без задних ног. Это был пятничный вечер, когда солдаты в предвкушении воскресенья. На улице уже почти стемнело, ведь уже середина осени, и Врени зажгла лампу, висевшую в дальнем углу, которая светила очень тускло. Становится довольно прохладно, чтобы уже носить форменные ветровки, и девушка прячет руки в карманы. После произошедшего все ее вещи, в которых она поехала к Маркусу, были утеряны, и перчатки в том числе, а покупать новые никак не получается. Она слышит, как последний человек уходит из конюшни, и выдыхает — теперь она здесь одна. Пришла она сюда с гитарой, которая все это время лежала недалеко, поэтому берет инструмент в руки, принимаясь наигрывать мелодию. К решетчатому окну подлетел Такер, приземлившись на небольшой выступ, и заглянул внутрь, смешно вертя черной головой. — Чем обязана? — спрашивает девушка, так как прекрасно слышала, что в здании появился еще один человек, который, к слову, заглянул к ней в денник. Эту походку она теперь узнает всегда, поэтому не удивилась, когда увидела в дверях знакомую капитанскую фигуру. Тусклый свет лампы осветил часть тела Аккермана и половину лица, играя бликами в черных волосах, пока сам Леви прислонился плечом к дверному косяку, размеренно наблюдая за чужими пальцами на гитаре. Так спокойно, так атмосферно, а еще немного смахивает на тот день, когда они впервые здесь поцеловались. Только вот теперь на улице нет дождя, да еще и почти середина октября. У Леви на плечах висит знакомая кофта, пока Врени сидит в форменной ветровке. И вокруг никого, только спокойный Кондрол, торчащий возле кормушки, и примостившийся у окна Такер. — Как идет подготовка к вылазке? — просто так спрашивает Леви, хотя он уверен, что ничего нового он не узнает. — Стремно, — честно отвечает Врени, продолжая пальцами задевать струны. — Стремно от самого того факта, что нам известна предположительная дата собственной смерти. О да, Леви прекрасно понимает это чувство. Он бы предпочел никогда не знать о дне, когда умрет. Аккерман отлипает от двери и проходит в денник, останавливаясь рядом с Кондролом, положив руку на его мощную рыжую шею. — Что бы ты делала, если бы был такой риск погибнуть? — интересуется капитан, даже не смотря на девушку, а она сдвинула губы в одну сторону и чуть нахмурила брови. — Наверное, сделала бы все, что хотела до этого момента успеть. Закончила дела, можно сказать. Закончить дела... Леви тоже этого хочет. Он молчит, поглаживая рыжего мерина по шее, а Гретхен, продолжая играть на гитаре, лишь с интересом наблюдает за ним из-под чуть опущенных пушистых ресниц. Она может часто смотреть на него, просто разглядывая лицо, профиль, слаженную и подтянутую фигуру, понимая, что он красив. Только вот молчание продолжается, и девушка прикрывает глаза. — А если наши отношения считаются незаконченным делом, вышла ли бы ты за меня, чтобы его закончить? — вдруг слышит она, а потом удивленно открывает глаза, несколько раз часто моргая. Смотрит на капитана, пытаясь понять, не послышалось ли ей, но сталкивается с его спокойным, но любопытным взглядом. Ее пальцы замерли прямо над струнами, а сама она аж дыхание задержала. — В смысле... — начинает говорить она, но слышит свой разом осипший голос и прокашливается. — Ты хочешь жениться на мне? Не шутишь? — Я похож на шутника? — поднимает он бровь, наблюдая за тем, как меняются эмоции на любимом лице. «Для тебя, дорогой, только черный юмор и подходит», — выдают опешившие тараканы, а Врени чуть тряхнула головой. Не те мысли, не те! Гретхен прижимает к губам руку костяшками, опуская взгляд, прекрасно чувствуя, как заливается краской. А Леви чуть приподнимает уголок губ, наблюдая, как на веснушчатых щеках вспыхивает румянец. — Я уже думала о том, что хотела бы прожить хотя бы это время с тобой, — признается она, но глаз на него не поднимает. — Но... готов ли ты провести это оставшееся время с такой как я? — А что с тобой не так? — Да сам факт, что я не совсем человек, многих настораживает. Не будут ли и к тебе относиться так же, как и ко мне, если я буду считаться твоей женой? — Тебя должно это заботить в последнюю очередь, — отзывается Леви, не сводя глаз к девушки. — Мне совершенно до лампочки, что думают обо мне другие, кроме тебя. — На вылазке к стене Мария я буду одной из первых в группе риска. — Ты забыла уточнить, что ты там вместе со мной.  Действительно, оба первые на смерть. Друг друга стоят, черт возьми. Гретхен наконец поднимает на него глаза, закусывая губу, явно метаясь в сомнениях, как и сам капитан недавно. Видя это, Леви отворачивается к Кондролу, продолжив гладить его шею. — Я не хочу смотреть вперед, Врени, — говорит он, обращаясь к ней по имени. — Зная, что вылазка этой весной, я не хочу смотреть в свое будущее и видеть там только ее. И даже если мне придется отдать там концы, я не хочу проводить данное мне сейчас время впустую. Я хочу провести его вместе с тобой, а не в простом ожидании своей возможной кончины. Понимаешь меня? — Понимаю, — отвечает девушка, а Леви поворачивает к ней голову и видит, как она улыбается. С покрасневшими щеками, прищуренными глазами, она улыбается ласково, чуть наклонив голову, из-за чего ее уже отросшая рыжая челка упала на освещенное ламповым светом лицо. — В таком случае, я буду рада провести это время с тобой. — А если после вылазки к стене это время не закончится? — спрашивает капитан, говоря о варианте, где они оба останутся в живых. — В таком случае, я согласна даже жить с тобой до конца своих дней, как бы слащаво это ни звучало. Получив согласие, услышав ее слова, Аккерман чуть прикрывает глаза и, больше не сумев сдерживать рвущуюся улыбку, приподнимает уголок губ. В последний раз проведя рукой по короткой рыжей шерсти Кондрола, он в пару шагов оказывается рядом с сидящей на спрессованном сене девушкой и опускается на присядки, в следующее мгновение притягивая ее к себе за затылок. Сесть рядом не получилось, так как просто-напросто было некуда, поэтому ему пришлось упереться коленом в пол и поднять голову, в то время как Гретхен склонилась над ним, чувствуя его ладонь у себя на затылке. Прижавшись к его губам своими, она зарылась руками в его волосы, не боясь растрепать их, погладила большим пальцем по скуле, улыбаясь сквозь поцелуй. Кондрол фыркает и дергает ухом. Уже во второй раз он стал свидетелем важного события. Людям что, так нравятся конюшни, что они все эти дела решают именно в его деннике? — Прости, у меня пока что нет кольца, — урывками говорит Леви шепотом, когда порой отстраняется на секунду, и чуть приоткрывает глаза, сталкиваясь с чужим прищуром взглядами. — Умолкни, — едва заметно качает Врени головой, показывая, что это вообще не важно, а потом вновь целует, проводя пальцами по его линии челюсти. Уже начала приказы раздавать? Тем не менее, Аккерман слушается, больше о кольце не заикаясь. Да и вообще, в принципе, ни о чем больше не заикаясь. Достаточно разговоров. А на следующий день они вдвоем уехали из Штаба утром. Сбежали, как двое влюбленных, и знали о том, куда они едут, только они вдвоем, а еще Эрвин, куда ж без него. Без Смита вообще никакие дела в замке не происходят. Ханджи их побег пропустила, так как была с Эреном на эксперименте и вернуться должна была только днем, поэтому Врени оставалось только улизнуть от Жана. Так она и выпрыгнула из собственной комнаты в шесть утра, постукивая каблуками собственных ботинок, одетая в теплую кофту и приятную юбку ниже колена, сталкиваясь в коридоре с выходящим из своего кабинета Леви. Одетый в знакомый костюм, он бегло оглядывает девушку, подмечая, как красиво она выглядит в обычной одежде, а не в форме, а затем хватает ее за руку, и они вместе сбегают вниз по лестнице в сторону выхода. Быстро снарядив лошадей, они так же успешно покинули и саму территорию Штаба, улизнув незамеченными от ночных дежурных, до сих пор стоящих на своем посту. Сделали они это благодаря слуху Гретхен, которая жалела, что ей приходится ехать на лошади в юбке. Так как год и девять месяцев жила в Конном Центре, она научилась варианту дамской верховой езды, но для этого нужно было специальное дамское седло, без которого всегда был большой шанс слететь с лошади. Но из-за отсутствия такого седла, пришлось ехать привычным способом, хотя, надо сказать, об этом девушка беспокоилась в последнюю очередь. Постоянно переглядываясь, Гретхен и Аккерман решили устроить очередные соревнования по езде, на этот раз несясь вместе с ветром по знакомой дороге прямиком в Стохесс. Врени со смехом на своем Кондроле обгоняет Августа, затем поворачивая голову и игриво смотря на капитана через плечо. Он видит, как она улыбается и потом задорно подмигивает, поэтому только чуть заметно качает головой, усмехается, сжимает крепче поводья и ускоряет своего Марвари. Такими темпами они преодолели несколько деревенек на своем пути, пересекли мост через речку, постоянно обгоняя друг друга, а Леви постоянно завороженно наблюдал, как ветер треплет рыжие волосы. Рыжие, не черные, не покрашенные, а настоящие, такие родные и привычные рыжие. По дороге они забежали в одну знакомую лавку, где обычно Аккерман приобретал себе ножи, но там же были и другие изделия, среди которых и кольца. Врени тут же оборвала капитана на полуслове, указав на простые неброские два гладких серебряных кольца. Ей было абсолютно плевать на то, что они были одни из самых недорогих, такие простенькие, но ни на какие другие она больше не посмотрела. Да и такие простые и гладкие кольца практичнее, особенно для людей на службе, поэтому Леви с ней спорить не стал. Ни о какой свадьбе не может быть и речи, да и к чему она? Им не нужны толпы людей, чтобы подтвердить свои чувства, им достаточно просто быть рядом. Поэтому в Стохесс они едут только для того, чтобы расписаться и оформить документы. Быстро, бурно, наперегонки друг с другом, — да кому нужно вообще это спокойствие? Солдаты спокойно жить не умеют, поэтому даже такая поездка станет незабываемым приключением. Прибыв в Стохесс, они оставили лошадей в знакомой временной конюшне, а затем пошли по улицам, петляя между людей. И им было теперь абсолютно плевать на то, что они выделяются из общей массы своей простой одеждой, им было абсолютно не до этого. Ухватив Леви за теплую руку, Врени следовала за ним по улице в сторону здания регистрации, так как совершенно не знала туда дорогу. В памяти живы те воспоминания, когда она полтора месяца назад прибыла сюда только для того, чтобы попасть к Маркусу, а его особняк находится в совершенно другой стороне. Поэтому она доверчиво идет прямо за Аккерманом, сжимая его ладонь, искренне радуясь этому дню. Не нужно смотреть вперед и ждать чего-то необратимого. Нужно делать то, что сделает счастливым, уже сейчас. Из здания регистрации они выходят плечом к плечу. Гретхен удивлялась тому, как за такое короткое время она с помощью собственной подписи сменила себе фамилию на Аккерман, а вот сам Аккерман вспоминал, как ставил свою подпись на бесчетное количество документов за всю свою службу, а в итоге всего одна его закорючка смогла сделать такое. Всего с помощью подписи он стал мужем. Они оба остановились на лестнице недалеко от двери, смотря на оживленную улицу и вдыхая прохладный осенний воздух. Будто бы ничего не изменилось, но на самом деле изменилось очень многое. Теперь с одной фамилией, одинаковыми кольцами на безымянных пальцах, они пытаются собраться с мыслями и чувствами заодно. — И как тебе первые мгновения, муженек? — спрашивает Врени, а щеки болят от улыбки, которая так настойчиво лезет на лицо. Леви чуть поджимает губы, едва заметно передергивает плечами, а потом крепче сжимает ее руку в своей ладони. — А тебе? — Опять вопросом на вопрос отвечаешь? — А что? Рыжая тихо смеется, убирая с лица волосы, которые из-за ветра настойчиво лезут в рот, а затем отвечает: — Странно, но незабываемо. — Она наконец поворачивает к нему голову, чуть щурясь, и пробегается глазами по его профилю. — Согласен, — отзывается он спустя пару секунд и тоже смотрит на нее. Такая привычная и дорогая сердцу, она оплетает руками его плечо, прижимаясь к нему ближе, а потом целует в щеку, тут же посмеиваясь. Только вот потом она замолкает, уставившись куда-то в сторону, и Леви поднимает бровь, тоже посмотрев туда. Среди людей он видит знакомую фигуру и давно осточертевшую морду Маркуса Луца, который, видимо, проходил мимо в такой удачный момент. Сам парень стоял среди потока людей как громом пораженный, вылупившись на давних знакомых, видимо, явно не ожидая такого поворота событий. Но затем он отмирает, расправляет плечи и улыбается, а потом идет дальше, отсалютовав молодоженам на прощание. — И почему он в каждой бочке затычка? — цыкает Леви, смотря на скрывающуюся среди людей высокую фигуру парня, а Врени тянет его вниз по лестнице. — Забудь уже о нем, — отзывается она, а потом спрыгивает с последней ступени. Теперь они не бегут по улице, а спокойно идут рядом друг с другом, обходя прохожих, а рыжая все никак не может избавиться от улыбки. Уже щеки болят от нее, но опустить уголки губ никак не получается. Она сжимает широкую и теплую мужскую ладонь, чувствуя на своем пальце непривычное кольцо. Они идут к конюшням, иногда переговариваясь, и девушка понимает, что навсегда запомнит этот день.  Покинув Стохесс, они поехали по другой дороге, теперь уже не наперегонки. — Я тоже хочу протестировать громовые копья! — заявляет Врени, уже некоторое время споря с капитаном на эту тему. — Ты их опробуешь только тогда, когда это будет безопасно, — продолжал отнекиваться Аккерман. — Они могут разорваться прямо возле тебя, а в таком случае это моментальная смерть. — Это не мешает тебе стать одним из первых испытателей, — недовольно косится разведчица, а Леви поднимает бровь в немом вопросе. — И не смотри так, я прекрасно слышала список тех, кто будет впервые испытывать уже готовое оружие. — Порой я терпеть не могу твой слух, — признается капитан себе под нос, а потом цыкает. — Тебе уж точно нельзя подвергаться опасности, поэтому даже не надейся. — Это все из-за крыльев, да? — вздыхает рыжая и дуется, но капитан не отвечает. Они въехали в лес, направляя лошадей по дороге среди деревьев. Врени оглядывается, пытаясь прикинуть, где именно они сейчас. Вроде бы, это тот самый лес, возле которого располагается временная база. Тот маленький домик расположен около другой дороги на другой стороне этого леса. И чтобы добраться до Штаба, им нужно пересечь часть этой территории и выехать на другой путь. Разведчики спешиваются, чтобы повести лошадей в лес, и Врени хватает Кондрола за поводья. В следующую секунду она чувствует, как ее обхватывают рукой за талию позади. — Это все из-за того, что ты теперь моя жена, — слышит она и ощущает чужое дыхание у своего уха. Леви все-таки ответил на ее прошлый вопрос, а потом ненадолго положил голову на ее плечо, уткнувшись подбородком в ткань кофты. — В первую очередь я беспокоюсь об этом. И даже если бы крыльев у тебя не было, я бы все равно тебя туда не пустил. Из-за своих способностей ей кажется, что все ее существование вращается только вокруг крыльев. Она уже настолько свыклась с мыслью, что ее способности нельзя терять, что за ними не видит ценности собвенной личности. Леви не нравится, что она начинает воспринимать себя как оружие и еще один туз в рукаве у Разведки, при этом забывая, что ценить нужно и саму себя в том числе, а не только свои крылья. Врени улыбается, правда немного грустно, и поворачивает голову, мимолетно целуя капитана в висок. — Но за процессом я все равно буду наблюдать, — говорит рыжая, а Леви чуть глаза не закатил. Упертая, как баран. — Ну, хоть так, — отзывается он, а потом отходит и ведет Августа в лес, чтобы выбраться на другую дорогу. Врени идет следом, потянув за собой Кондрола, и вскоре они скрываются среди деревьев. — Представь, как удивится Ханджи, когда узнает обо всем, — поспевает девушка за Аккерманом, пристраиваясь рядом и избегая большитх зарослей кустарника. Леви хмыкает. — Думаю, ее разорвет. — От счастья? — Не факт. Девушка непонимающе хмурит брови, а ее спутник не собирается пояснять. От картины, как у Зое вытягивается лицо и трескаются от удивления очки, становится весело. — Она меня придушит, — смеется рыжая, а потом вдруг тушуется. — А что будет, когда всему корпусу станет известно?.. — К тебе тогда точно никто не будет подходить «познакомиться», — отзывается капитан, и сразу понятно, что тема ухажеров его очень раздражала. «Да к тебе и просто так теперь фиг кто подойдет, — встревают тараканы, и девушка едва сдерживается от хмыка. — С таким муженьком только самые смелые попробуют пристать.» Не то слово, конечно. Только вот, если без шуток, реакция остальные немного пугала. Пугал сам факт, что капитана знает весь легион, а значит, весь легион захочет узреть ту, которая умудрилась его себе прибрать. Слишком много внимания пророчит такое замужество, а Врени внимание не любит. В толпе ей некомфортно, особенно когда взгляды всей этой толпы обращены на нее. Леви чувствует, как она сникла, размышляя о чем-то тяжелом. Естественно, он догадывается, о чем она думает, поэтому протягивает руку и приобнимает ее за плечи. — Все будет в порядке, — говорит он, а Врени смотрит ему в глаза, ожидая, что он будет делать дальше. Она слышала, что рядом есть еще кое-кто, причем не один, но молчала, пытаясь подавить ехидную улыбку. А Аккерман, ни о чем не догадываясь, доверчиво и быстро целует девушку в переносицу, прямо в шрам, а потом чуть не давится собственной слюной от удивления, когда слышит внезапный мужской бас: — Не туда! Девушек в губы целовать надо! В ближайших кустах раздался дружный ржач, а капитан резко поворачивается, видя довольную выглядывающую рожу охотника в неизменной енотьей шапке. Серые глаза вначале пораженно расширились, а затем начали метать молнии, пока Врени рядом готова была от смеха помереть. Казалось, она сейчас лопнет от смеха, а вот Леви не смешно абсолютно. — Ты знала, что он был рядом? — шикает он, а рыжая не может внятно ответить, сгибаясь от хохота пополам. — Видел бы ты себя, аха-ха-ха, — только и выдавливает она в перерывах между вдохами, а потом смахивает выступившие  слезы в уголках глаз. — Незабываемое выражение лица, я его надолго запомню! Капитан поджимает губы, переводя свой устрашающий грозовой взгляд на выбирающихся из ближайших наполовину опавших зарослей охотников. Их всего двое (Леви бы взорвался, будь их больше) — Бернд и его друг Криспиан. И они оба сейчас животы надорвут. Что смешного?! — Крепыш Леви, ну ты даешь, — ржет рыжий охотник, а потом протягивает ему руку для рукопожатия. — Какая встреча, — недовольно шипит Аккерман, но руку давнему знакомому все же пожал. «Чтоб вас понос прихватил!» — высказывается внутренний голос. — Какие люди, синичка синеглазая! — обращает внимание наконец Бернд на Врени, а потом вновь хохочет. — Все-таки замутила ты с нашим капитаном? — Не поверишь, насколько, — отзывается рыжая, а Леви щурит глаза. О чем это она? А вот разведчица припоминает их первую встречу с охотниками, поэтому в курсе происходящего. Она чуть приподнимает руку, и рыжий мужчина видит блеснувшее обручальное кольцо. — Да ладно! Неужели ты его себе в мужья заграбастала? Врени лишь ухмыляется, подходя к знакомому ближе. — Стало быть, ты теперь Аккерман? А я так и знал, что буду прав. Криспиан тоже смеется, и один только Леви остается не в теме. Это ж что этот рыжий придурок только наговорил ей тогда? А вот Врени прекрасно помнит, что Бернд всем разбалтывал, что эти двое — жених и невеста, еще два года назад. Либо он пророк, либо накаркал. В итоге охотники проводили их до нужной дороги, по мнению Леви испортив всю прогулку. Они прекрасно спелись с его, черт возьми, женой, всю дорогу безудержно над чем-то угарая, пока Аккерман мрачной тучей шел чуть позади. Явились, блин, два шута, чтоб их геморрой одолел. В конце концов двое высоких мужиков помахали им ручкой, смотря вслед удаляющимся лошадям, а Врени специально подъехала к капитану ближе. — Ты прям как туча, — смеется она, видя его мрачное состояние, а он недовольно косится на нее. — Не дуйся. Он фыркает и молчит, а она протягивает руку и аккуратно касается его плеча, больше ничего не говоря. Хотя, ехидная улыбка еще долго не сходила с ее лица. Вернулись они в Штаб довольно поздно, когда все солдаты уже были освобождены от дел, и Врени, заезжая во двор, вновь оглядывает такой привычный замок. Почему-то было чувство, будто все вокруг изменилось, хотя изменилась всего лишь сама Гретхен. Вернее, уже Аккерман. Всего одна поездка, а возвращается обратно она уже чьей-то женой и с другой фамилией. Поразительно. В Штабе их пути разошлись. Врени ускакала по своим делам, и Леви не знает, будет ли она сегодня избегать Жана, который ее, наверное, обыскался. Сам же Аккерман, будто ничего и не случилось, отправился к Эрвину, хотя, надо признать, хотелось зубами скрипеть, когда командир встретил его в своем кабинете любопытным взглядом. На капитана так воззарились чужие голубые глаза, что захотелось Смита отвернуть к стенке, чтоб не смотрел так. И вроде со стороны блондин был как обычно спокоен, Леви-то знает, что любопытства в нем хоть ушами ешь. Такой уж он, командир. — Как прошло? — интересуется Эрвин, прекрасно знающий цель поездки. Именно у него Аккерман и выдолбил отгул на этот субботний денек. — Нормально, — отвечает брюнет, а потом чуть приподнимает руку, как бы указывая на собственное обручальное кольцо. Видя его, Смит хмыкает. — Рад за вас. — Скажи еще «совет да любовь», — фыркают ему в ответ. — Это тебе потом весь корпус скажет, наслушаешься еще. — Спасибо, что бережешь лишний раз мои уши, — саркастически говорит Леви, а потом сразу же спрашивает: — Очкастая уже здесь? — А тебе зачем? — Не хочу попадаться ей на глаза, а то ее разнесет, когда она узнает. Пусть уж не сегодня. — Она недавно вернулась с Эреном, но уже пару часов не вылезает из кабинета. У нее появилась очередная идея. — Бредовая? — Все может быть. Ясен пень, на этом день закончен не был. Женитьба женитьбой, а от обсуждений вопросов Разведки не спасает даже это, поэтому Леви проторчал у Эрвина в кабинете до позднего вечера. Он не знает, встретила ли Врени Ханджи, но Зое ни разу не заглянула в кабинет командира за все это время. Видимо, новая идея ее реально чуток пришибла. Выйдя в коридор, Аккерман пару раз оглянулся, дабы не напороться на очкастую, которая вполне может посреди ночи выпрыгнуть из-за ближайшего поворота, как черт из табакерки, а потом пошел к своей комнате. Но почему-то само собой получилось, что остановился он около двери «113», пару секунд подумав, а потом без стука открыл дверь. Заглянув внутрь, он пробежался глазами по помещению, думая, что встретит Врени, но было абсолютно пусто. Темно и никого. Кровать пуста и заправлена, даже гитара стоит в углу без дела, окна закрыты, но Леви на всякий случай проходит в комнату и открывает шкаф. Да, он давно заметил, что порой Врени любит сидеть в своем шкафу. Наверное, более маленькое пространство заставляет ее чувствовать себя уютнее, хотя Леви никогда в шкафу не был и ощущений не знает. Но в этот раз этот ящик с одеждой тоже пустой, девушки там нет. И Аккерман догадывается, где она. Поэтому выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь, и подходит к своему кабинету, уже видя в щели под дверью тусклый слабый свет. Заглядывает внутрь, видя чуть освещенное пространство собственной комнаты. Привычная лампа со светящимся камнем накрыта тканью и излучает слабый свет. А на подоконнике, прислонившись к холодному оконному стеклу, примостилась Врени, поджав к себе ноги. Она была отвернута от двери, но Леви прекрасно знал, что она в курсе его пребывания здесь. Девушка в абсолютном спокойствии всматривалась в ночную улицу, которую было вполне нормально видно из-за полной луны и отсутствия облаков, и рыжая видела благодаря своему зрению абсолютно все. Леви тихо подошел к ней, становясь рядом и чуть задевая ее плечом, тоже уставившись в окно. На дворе октябрь, солдаты каждый день подметают опавшие листья, как было всегда. Казалось, все идет своим чередом, и один год службы до тошноты похож на другой, но в этот октябрь жизнь капитана чуть преобразилась. Теперь его комната не будет пустовать. — Ты искал меня в шкафу? — немного со смешинкой спрашивает Врени, и Аккерман не удивляется тому, что она слышала все происходящее в соседней комнате. — Я был готов ко всему, тем более, ты порой сидишь там, — отвечает он. — Или, может, ты бы там пряталась. — От кого? От тебя? — Мало ли что. Она поворачивает голову к нему и протягивает руку, пальцами очерчивая его линию челюсти. — Я не буду тебя бояться, Леви, — говорит она, а он готов раствориться в ее голосе. Такой тихий, но ласковый, незабываемый. — Не в моих правилах избегать собственного мужа. Приятно слышать. Чувствуя ее пальцы на своем лице, он смотрит ей в глаза, видя в них блики от тусклого света, но ему кажется, будто он видит там звезды. Раньше бы он скривился от такого количества романтики, тем более, что он уже давно не наивный парень, но сейчас его отношение к этому поменялось. Это приятно — чувствовать себя нужным, любимым, кому-то дорогим. Именно этого он не чувствовал долгие годы. Леви чуть щурит глаза, а потом приближается к сидящей на подоконнике девушке вплотную, прислонившись щекой к ее щеке. Выдыхает и тянется дальше, в конце концов пальцами убирая прядь рыжих волос и накрывая губами место за ухом, где навсегда остался шрам от клейма. Пусть эта история и закончена, но некоторые связанные с ней вещи никогда не исчезнут. От этого шрама не получится избавиться, и он всегда теперь будет напоминанием. Врени обнимает уже своего мужа за плечи, теплой ладонью проводя по широкой надежной спине, чувствуя, как его руки оплетают ее талию и прижимают ближе. Пусть вылазка и будет весной, глупо бояться необратимого. Зато они будут использовать данное перед ней время для себя. Заснули они только под утро, укрывшись одним одеялом, и Леви, обнимающий девушку и касающийся ее обнаженной спины, опять поражался температуре ее тела. Если не знать о ее способностях, то могло показаться, что у нее жар, но Аккерман знает, что сейчас с ней все хорошо. Даже слишком. Разметавшиеся по подушке рыжие волосы, расслабленное лицо с чуть красными щеками, сама уже спящая девушка, пытающаяся спрятать лицо в сгибе локтя собственной руки... Теперь это будет частой картиной, на которую он готов смотреть долго. Минимум до весны. Воскресенье на то и воскресенье, чтобы не вставать рано, и уже собирающегося подняться Леви останавливает Врени, не давая ему покинуть пределы кровати. — Ты это куда собрался? — спрашивает она, упираясь локтями в его грудь, намертво пригвождая лопатками к матрасу и не давая встать. Откинувшись на подушку и снизу вверх смотря на рыжую, капитан лишь чуть поднимает бровь. — Сегодня выходной, а ты вскочил как на построение. — У меня уже привычка так вставать, — отзывается он, а девушка наклоняется и целует его в уголок губ, затем заглядывая ему в глаза. А он видит в ее голубых радужках пляшущих чертиков. Это просто тараканы праздник устроили, видимо. — Эта твоя привычка — вредная. Так что от нее надо избавляться, — с этими словами Врени улеглась сверху, теперь уже никаким образом не давая подняться, и Леви выдыхает. Чувствуя ее теплое дыхание на своей шее, он чуть приподнимает уголок губ, затем одной рукой обнимая за талию, а другой зарываясь в рыжие волосы на затылке. — Эй, — чуть слышно цыкает он, когда чувствует, как чужие зубы слегка впились в его кожу. Прикола ради, она решила его куснуть за плечо, а потом засмеялась. В итоге они благополучно пропустили завтрак и вылезли только к обеду. Причем все это время Врени не могла перестать улыбаться, а у капитана было на удивление приподнятое настроение. Спустившись на первый этаж, они вдвоем зашли в столовую на обед, видя почти пустое помещение. Почти все солдаты покинули Штаб в свой выходной и разъехались, остались здесь только некоторые. Даже лейтенантов нет, одни только главные начальники неизменно торчат здесь — Эрвин с Ханджи уже сидят за столом. — О, Врени, тут как раз пусто, — увидела девушку Зое, а потом указала на стул рядом с собой. — Иди сюда, я тебе сейчас пожалуюсь! Видимо, ей недостаточно вынести мозг Эрвину. А Врени и не против, ибо так можно сесть за один стол с мужем, не вызвав у ученой подозрений. Поэтому она садится рядом с женщиной, прихватив с собой тарелку, пока напротив приземлился Леви, сев рядом со Смитом. И пока Ханджи жаловалась на свою нелегкую жизнь и на то, что она почти всю ночь не спала из-за своей идеи, Врени всем своим телом ощущала мимолетный взгляд командира. Естественно, он прекрасно знал, чья она теперь жена, а еще узрел, как она вместе с Леви зашли сюда. Зое реально выглядела чуть помятой — не выспалась, мешки под глазами, шухер на голове. Опять окрыленная своей новой идеей, она не спала всю ночь и продолжает торчать в своем кабинете, пропустив завтрак и только сейчас решив поесть. А Врени секундно переглядывается с Леви, слушая россказни ученой. Они тоже почти всю ночь не спали, только по совсем другой причине, и были вполне бодрыми, в отличие от Ханджи. Кажется, Смит тоже это вполне понимал. — Короче, потом зайди ко мне, составишь компанию, — говорит Зое, а Врени кивает и берет кружку, поднося ее ко рту. — Это еще что? — М? — поднимает бровь девушка, покосившись на ученую и почувствовав, как душа в пятки уходит. Нахмурив брови, Ханджи вытаращилась на кольцо, надетое на безымянный палец, и Врени сглатывает. — За то время, пока меня не было, тебя успели окольцевать? — хмуро спрашивает Зое, а рыжая мимолетно косится на Леви. — Э-э... — Стоп! — вдруг дошло до ученой. — То есть, ты уже обручена?! Когда?! Кто?! Какого фига вообще?! Что я пропустила?! — Да ты всегда все пропускаешь, — встревает со своим комментарием Леви, а ему в ответ только рукой махнули. — Отвали, я не с тобой разговариваю. Кто этот бессмертный, мать его, который прихватизировал нашу пташку?! Врени несколько раз моргает, так и не сумев донести кружку до рта. В ступоре она косится на Леви и Эрвина, которые сейчас в полном молчании наблюдают за происходящим. Видимо, Ханджи реально не выспалась, раз до нее сразу не дошло. — Ханджи, — пытаясь успокоить распетушившуюся подругу, зовет ее рыжая, чтобы она не ляпнула то, о чем может пожалеть. — Он за этим столом сидит... Этих слов стало достаточно, чтобы ученая умолкла и с подозрением глянула на Эрвина с Леви. Резко подавшись вперед, Ханджи протянулась через весь стол, хватая капитана за правую руку. — Совсем уже с дуба упала? — шипит он раздраженно, но его полностью игнорируют, ведь она узрела такое же кольцо на его безымянном пальце. — А, раз он, то ладно, — вдруг совершенно спокойно говорит Зое, возвращаясь на место, а потом ехидно косится на парочку. — А я все думала, когда этот момент настанет. Совет вам да любовь. Когда женитьба? Врени сглатывает, чувствуя, как у нее скоро начнет дергаться глаз. — Так уже была... вчера... За столом воцарилось гробовое молчание. Ханджи будто окаменела, едва не выронив свои глаза, а потом сгоряча долбанула руками по столу так, что все тарелки там разом подпрыгнули. И в следующую секунду по всему помещению раздался ор, привлекший внимание всех тех немногих солдат, что там сидели: — Что-о-о?! Я никогда не знала, как обернется моя жизнь, когда в четырнадцать лет потеряла родителей. Не думала, что мне придется пройти через столько испытаний, чтобы найти себя. Но в любом случае, я благодарна всем тем людям, которые были со мной. И сейчас, смотря на себя со стороны, я рада, что прошла этот путь до конца. Я просто ошибка, ставшая надеждой для всего человечества. Все мои способности — результаты обычного недоразумения. Но люди умеют пользоваться даже ошибками. Я не знаю будущего, не знаю, чем обернутся мои способности, но я готова идти рядом с опасностью на встречу со смертью, став для народа                             Крылатой Свободой... Конец истории... V (BTS)  — Sweet night