Крылатая Свобода

Знаешь ведь, как я люблю музыку? Это нечто нереальное, невообразимое, как будто послание души. Я очень ценю свою способность хорошо слышать, ведь благодаря этому я могу уловить то, что услышит далеко не каждый. Я не могу жить без музыки, она навсегда стала частью моей жизни... прямо как ты. И знаешь, когда речь идет о музыке, я вспоминаю те времена, когда мне было шестнадцать. Помнишь ведь, где я жила? Я жила у механических дел мастера, наблюдала за тем, какие вещи он создает. Он был настоящим волшебником, ведь кроме часов делал музыкальные шкатулки. Моей любимой моделью была шкатулка с давней мелодией, эта романтическая песня была популярна в нашем округе в те времена. Может быть, ты ее даже слышал. Я обожала эти работы, восхищалась мелодиями, поражалась тому, что может сотворить дядя Алард простыми человеческими руками. Я бы очень хотела иметь при себе такую шкатулку, но... не вышло. Во время пожара сгорело абсолютно все, дядя Алард погиб вместе со своими творениями. В итоге у меня остались только воспоминания... Но та мелодия была прекрасна... Леви не мог сосредоточиться уже который час, вертя в руках перо и пытаясь заполнять бумаги. Он опять куковал над документами, но в голове ничего не было, кроме мыслей о словах, которые сказала Врени уже как неделю назад. И всю эту долбаную неделю он не может забыть об этом! Это все мешает ему работать. Капля чернил сорвалась с кончиках пера и ляпнулась прямо на лист. Это вывело Аккермана из раздумий, его глаза недобро сверкнули, а сам капитан скрипнул зубами. — Черт, — шикнул он, смотря на темное пятно на документе недалеко от его собственной аккуратной подписи. С такой кашей в голове он ни за чем уследить не может — даже за чертовой каплей! Продуктивность определенно пошла по борозде. Сунув перо в чернильницу, Леви откинулся на спинку стула и устремил глаза к потолку. Такая смута в мыслях его невероятно бесила. «Ты ведь прекрасно знаешь, о какой мелодии она говорила?» — напоминал голос в его голове, и капитан тут же запустил руку в волосы, стиснув челюсти. Хватит, хватит, хватит! Нашел о чем думать, когда перед самым носом гора бумаги размером с многоэтажку! Шкатулка, шкатулка, шкатулка, все мысли об этой проклятой шкатулке! Как будто ему больше не о чем думать! Но потом в памяти всплывает теплый и отдаленный голос Врени, которая так доверчиво и мечтательно рассказывала об этой шкатулке, обнимая подушку. Леви во всех деталях помнит этот чертов момент: раннее утро, за окном уже разболтались птицы, а девушка лежит обнаженной спиной на светлых простынях и прижимает подушку к груди. Ее рыжие волосы разметались по простыни, контрастируя со светлой тканью, а сама она чуть запрокинула голову, изящно вытянув шею и смотря в потолок. А глаза — искрящиеся, блестящие, такие мечтательные. Леви лежал рядом, ощущая легкое одеяло обнаженной кожей, машинально крутя на пальце рыжую мягкую прядь. Лежал, слушал и наблюдал, положив голову на простыню. По комнате гулял легкий ветерок, просачивающийся через щель в приоткрытом окне, пробегаясь холодком по голой спине лежащего на боку капитана, остужая горячую кожу. Опять увидев перед глазами этот момент Леви мотнул головой и устало прикрыл глаза. Так точно работать не стоит. А в мыслях шкатулка. Чертова музыкальная шкатулка. Идея, которую капитан обдумывал на протяжении недели, вновь вылезла из дальних уголков памяти. Врени всегда была для него отрадой, она болтунья-затейница. Леви с ней не может скучать. Он же болнутом-затейником однозначно не был. Но это не значит, что он не сможет сделать приятное. Но та мелодия была прекрасна... Значит, она услышит ее еще раз. Леви сцепил пальцы в замок в районе живота, усиленно обдумывая сложившуюся ситуацию. У него есть идеи. Но главное — чтобы никто не помешал. *  *  *  *  * — На старт... Корпус наклоняется вперед, все тело напряжено. — Внимание... Нога согнута в колене, глаза горят, огонек соперничества себя ждать не заставляет. — Марш! — Конни взмахивает руками, а двое бегунов-атлетов стартуют, на всей скорости дунув вперед по коридору. Чем же еще заняться в Штабе во время ежедневной уборки? Элитный отряд всегда знает, чем себя занять. Участники выяснили, что коридоры замка идеальны по ширине и вполне подходят для беговой дорожки на двоих. Как же совмещать труд и веселую развлекаловку? Легко! Пускай соревнующиеся бегут со швабрами в руках, заодно протирая пол на бегу. Одним выстрелом смельчаки убивают двух зайцев. Веселью придает особую атмосферу и адреналин, ибо если весь этот цирк увидит капитан Леви, он одним выстрелом порешает и весь отряд, и про двух зайцев не забудет. Но молодые солдаты упорно продолжают искать приключений на задницу. На этот раз двумя бегунами были Жан и Врени, которые держали перед собой швабры с мокрыми тряпками и неслись по длинному коридору к противоположной стене, где будет финиш. Оставляя позади себя мокрый след от швабры, был большой риск поскользнуться и навернуться, но двое друзей-соперников не собирались друг другу уступать. — Я тебя в дураках оставлю! — на бегу грозится Врени с кровожадной улыбкой, а парень хмыкает. — Я никогда не отказываюсь от возможности поесть на халяву, Бельчиха! — отзывается он, переглядываясь с соперницей. На кону стоит угощение, которое будет покупать проигравший победителю. И естественно, уступать никто не собирается. Это был уже второй раунд, и победитель будет ясен уже через несколько секунд, когда парочка добежит до противоположной стены. Первый раунд выиграла, без сомнений, Саша, обскакав Эрена и оставив его далеко позади, ведь дело касается еды. В этом случае Браус даже капитана обгонит. Стоящие рядом с Конни Эрен и Саша с нетерпением наблюдали за происходящим. Одни только Армин и Микаса стояли чуть в стороне, прекрасно понимая, что добром вся эта шумиха не закончится. Когда до финиша оставалось несколько шагов, результат был все еще не ясен — Жан и Врени летели нога в ногу и с одинаковой скоростью. Еще пара нервных секунд — и будет ясно, кто победитель. Но их планам не суждено было сбыться. Потому что из-за поворота вдруг, как черт из табакерки, вырулил сам его величество капитан. Как будто он появляется всем назло именно там, где его больше всего боятся увидеть! Авария была почти неизбежна, ибо начальник оказался прямо перед Кирштайном, и тот бы не успел вовремя затормозить, но в итоге Врени спасла положение. В последнюю секунду цапнув парня за руку, она со всей силы дернула его на себя, уводя его от неизбежного столкновения с начальством, и эти двое на большой скорости влетели в подоконник, едва не выпав из окна. Швабры полетели в одну сторону, мокрые тряпки — в другую, солдаты — в третью, и один только Леви невозмутимо стоит посреди коридора среди этого срача. Удачей поцелованный, мать его за ногу. Если бы Жан его на всей скорости снес — это был бы такой шухер, что Жана бы уже в живых не было. — Какой конфуз, — икнул от испуга Конни, спрятав за спину белую тряпку, которой он махал при старте. — Такой конфуз, что я сейчас оконфужусь... — Ёлки-метёлки... — хрипло просипел Эрен, а Саша только успела челюсть с пола подобрать. В сторонке тяжело вздохнули Микаса и Армин. — Мне кажется, у меня открылся третий глаз, — неразборчиво пробормотал Жан, пытаясь очухаться от внезапного столкновения с подоконником. Он треснулся лбом о стену так, что перед глазами аж единороги заплясали. — А я вижу тот свет, — промямлила Врени, приложив руку к голове. — Мне уже Эрна и Дирк руками махали... Соревнование за еду обернулось соревнованием не на жизнь, а на смерть. И по виду Леви уже был ясно виден приговор. Побегали по коридорам, ага. Угощать теперь будет капитан, и отнюдь не едой. Воцарилось молчание, пока все воззарились на начальника. Одни только пришибленные Жан с Врени следили за звездами перед глазами. А Аккерман, неподвижно продолжая стоять, скосил глаза вниз, глянув на мокрую тряпку у себя под ногами. — Я вижу, вы очень продуктивно проводите время, — сказал он довольно тихо, но его услышали абсолютно все. И голос у него был такой загадочный, таинственный... и ничего хорошего не предвещавший. — Решили установить рекорд по самому быстрому мытью полов? — А... Д-да, да-да, именно, — заикаясь, сказал Конни, а потом быстро подскочил к Эрену и залез ему в карман штанов. — Ты что творишь?! — едва слышно зашипел Йегер, но Спрингеру было до лампочки, так как он проворно вытянул чужие карманные часы и с напускным умным видом открыл их. — Жа-а-ан, ваш рекорд — одиннадцать секунд, — сказал Конни, едва не выронив часы из дрожащих рук. — Такие вещи измеряют с помощью секундомера, — оборвал парня Леви, а потом повернулся к виновникам торжества. — Вы что натворили? Пока Врени с потерянным видом затуманенным взором оглядывала потолок, будто там ходил человек вверх ногами, Жан с кружащейся головой поспешил собрать остатки разума и выпрямился, до сих пор видя перед глазами единорогов. Единороги... У Леви вдруг вырос светящийся рог во лбу, образовались лошадиные уши по обеим сторонам от макушки, и Жан ошалело вытаращился на начальника, от удивления даже не моргая. — Тебя так сильно пришибло? — с издевательским сочувствием спросил капитан, и Кирштайн зажмурился, завертев головой. Видение с бодуна пропало, рог и уши исчезли. — Бр-р-р, мамочки, ну и рожа, — едва слышно пробормотал Жан, а Леви изогнул бровь. — Ой, это я не вам. — Надеюсь. А сейчас ты собираешь все выпавшие мозги в кучу и идешь отчитываться ко мне в кабинет. Кирштайн давно несет на себе бремя «ведущего» во всем Элитном отряде. За все по шапке получает он, отчитывается за все — он, в отсутствие капитана на миссиях командиром тоже является он. Леви давно знал о его лидерских качествах, поэтому не ленится нагружать парня такой ответственностью. Когда-нибудь из него выйдет хороший офицер. Капитан прошел мимо парня, и Кирштайн озадаченно и устало вздыхает, скорбно посмотрев на одногруппников в другом конце коридора. Пришедшая в себя Врени оклемалась, мотнула головой и поспешила возразить: — Но... Но слова сами в горле застряли, когда Леви смерил ее своим сердитым уничтожающим взглядом. Естественно, он был вовсе не рад, что его жена тут устроила невесть что. Да и сейчас это считается службой, поэтому она в данной ситуации — обычная рядовая и подчиненная, не учитывая того, что они связаны браком. Наткнувшись на косой ледяной и колючий взгляд серых глаз, Врени возразить ничего не могла, поэтому лишь наблюдала за тем, как следом за капитаном идет Жан, ожидающий пилюлей от начальства. А когда эти двое скрылись за поворотом, она тяжко вздохнула. — Я чуть копыта не откинул, — просипел Конни, хватаясь за сердце. — Я думал, он нас всех здесь разнесет! — Я тоже так думал, — кивнул Эрен, облегченно выдыхая, ибо до этого даже забыл, как дышать. — Я сейчас блевану, — призналась Саша, у которой от испуга аж желудок свело. — Так и знал, что добром это не кончится, — подал голос стоящий рядом с Микасой Армин, прислонившись спиной к стене. Слушая разговор друзей, Врени с поникшим видом подобрала с пола швабру. — Сделаем вид, что я проиграла, — сказала она, покосившись на ребят. — Угощу Жана в качестве извинений за то, что он сейчас один на один перед капитаном за нас ответственность несет. — Эрен, тогда мне тоже выигрыша не надо, отдай его Жану, — сделала вдруг широкий жест Саша. Подумать только, чтоб Саша отдавала кому-то свою честно заработанную еду... — А то стыдно как-то перед ним, постоянно он за все получает. — Тогда давайте все его отблагодарим, — предложил Армин, а Конни сложил руки рупором вокруг рта и гаркнул: — Скидываемся на еду! — Я ему на лечение скинусь, — буркнул Эрен. Соревнования были сорваны, желание их продолжать абсолютно улетучилось, и все принялись спокойно убирать коридор. А вот когда на горизонте появился великий мученик, все тут же ринулись к нему с вопросами. — Ну что, не убил? — спрашивает Саша, кинув тряпку в ведро с водой. — Как видишь, нет, — фыркнул как-то странно Жан, а потом потер ладонью заднюю часть шеи, косо глянув на Врени. — А что было? — изогнула бровь рыжая. — Устроил выговор, как обычно, — пожал парень плечами. — А еще мы в качестве наказания должны вымыть конюшни... — Типичный капитан, — фыркает Конни. — Мог бы и что пооригинальнее придумать... — Да иди ты в задницу! — дал ему подзатыльник Эрен. Двух зайцев смельчаки не убили, зато выстрел сделали напрасно. Как видно, время без миссий солдаты проводят весело и с пользой — целая делегация Элитного отряда выперлась чистить конюшни. Проблемы появились сами собой. И для Врени это было настоящей неожиданностью. На следующий день, сидя во время обеда за одним столом с начальством, решив составить мужу компанию, Врени спокойно потягивала из кружки компот. Она сидела рядом с трындящей Ханджи, напротив которой был Эрвин, решивший наконец отложить документы на пару часов. Леви же сидел напротив самой рыжей. В какой-то момент капитан встал вместе с пустой кружкой, решив отойти и налить себе воды, поэтому скрылся из поля зрения, оставив застолом лишь трех человек. Изредка переговариваясь с Зое, Врени даже не заметила, что кто-то подошел сзади. Очнулась девушка только тогда, когда ей пару раз ткнули пальцем в макушку. — О, ты чего? — проговорила она, подняв голову и увидев над собой стоящего Жана. Только вот вид у него был странный: мрачный, растерянный и какой-то удивленный. Парень чуть нагнулся. — Тебе какой-то хрыщ передал, — говорит он, протягивая ей в руки конверт. Круглыми от удивления глазами вытаращившись вначале на друга, а потом на конверт, Врени пару раз моргнула. — Какой хрыщ? — повторяет она, покрутив в руках бумагу, на что Кирштайн неопределенно пожал плечами. — Да хрен его знает. Я его впервые вижу, честное слово. Еще и букетик васильков тебе передал, но я их выкинул по дороге, подумал, ты не захочешь это принимать. — И правильно сделал! — до девушки начало доходить. — Кто этот бессмертный?! Он солдат? — Неа, какой-то фигов инкогнито. Зашел в ворота, пристал ко мне, всучил вот это и сказал тебе передать. Не представлялся. Растерянно посмотрев на парня, Врени почесала затылок, а потом кивнула. — Хорошо, я к тебе потом подойду, — сказала она, и Жан, кивнув, ушел восвояси. Греющая уши Ханджи тут же сунула свой любопытный нос. — У тебя появились поклонники? — ехидно спросила она, пока мрачная жена капитана распечатывала конверт. Эрвин наблюдал за происходящим с интересом и молча. Зое задала этот вопрос исключительно шутки ради, но потом, когда заглянула в сие чудесное письмецо, ее улыбка тут же с лица пропала. Врени стала еще злее. Этот таинственный поклонник расписал пол-листа, написав о том, что был наповал сражен красотой такой «чудесной рыжеволосой дивы». Куча написанных комплиментов вогнали девушку в краску не только от смущения, но и от злости, и Врени едва не разорвала лист от бушующих эмоций, пока читала послание до конца. — Ломать-копать, — присвистнула Ханджи, заглядывая подруге через плечо. — Да тут все серьёзно... — Какого хрена?.. — тихо буркнула Врени, оглядывая письмо и конверт. Естественно, никакой подписи она не увидела. Это была обыкновенная бумага, почерк тоже ничем не удивляет — обыкновенный косой и чуток неаккуратный. Вместо чернил незнакомец писал это угольной палкой, поэтому в некоторых местах буквы чуток размылись. Вот это новости... Девушка только уже хотела разразиться ругательствами, как тут же закрыла рот и впопыхах скомкала бумагу в кулаке,  увидев, что к столу возвращается Леви с кружкой воды. Спрятав комок под стол, она поспешила натянуть на себя невозмутимое выражение лица. — О, Леви, а тут... — уже хотела ляпнуть о письме Ханджи, как тут же получила от рыжей локтем в ребра, заткнувшись и зашипев от боли. — Что «тут»? — изогнул Аккерман бровь, присаживаясь рядом с молчащим Эрвином, который в этой ситуации предпочитал быть наблюдателем. — Меня тут обижают, — выкрутилась ученая, заодно пожаловавшись на Врени, а Леви переключил свое внимание на жену. Увидев ее пунцовые щеки и красное (наверное, из-за злости) лицо, он в непонимании чуть нахмурился. — Что с тобой? — спросил он, вогнав девушку в ступор, на что рыжая лишь прокашлялась и отмахнулась. — Жарко стало, пойду свежим воздухом подышу. С этими словами она встала с места, пряча руку с комком бумаги, и вышла в коридор, оставив еду и все остальное. — Меня подожди! — гаркнула Ханджи, тоже вскочив с места и побежав следом. Вопросительно изогнув тонкую бровь, Леви проследил за ними, а потом скосил глаза на Смита, который, поймав его взгляд, решил не вмешиваться, отведя задумчивый взор в окно. А Врени тем временем стремительно пересекла коридор быстрыми шагами, игнорируя оклики идущей за ней майора, и с размаху открыла входную дверь, выходя на улицу. Челюсти стиснуты, губы поджаты, руки сжались в кулаки, а потемневшие от гнева глаза метают молнии. Вот же ж хрен с горы! Чтобы такое написать замужней девушке... Да к ней никогда таким образом никто не подкатывал! Еще и цветы притащил... Как хорошо, что Жан их выкинул, иначе она бы их прямо на месте раскидала со злости. — Да стой же ты, куда бежишь! — наконец догнала разведчицу Ханджи, а потом развела руками. — Ты чего удрала? — А как ты мне предлагаешь сидеть с собственным мужем, при этом держа в руках письмо от неизвестного идиота, — рявкнула Врени, взмахнув рукой, в которой было зажато смятое послание. — Знала бы ты, как я зла! — Да я вижу, тебя всю аж от злости перекособочило, — хмыкнула Зое. — И почему ты не хочешь ничего Леви рассказать? Это ведь простая бумажка, а раз она вызвала у тебя такую бурю негатива, значит, он поймет, что ему тревожиться нечего. Ты к себе других мужиков с такими намерениями и на километр не подпустишь. — Он ни о чем не должен знать! — шикнула рыжая. — Ни о чем! Я не хочу ему доставлять лишнее беспокойство, и так постоянно приключений на задницу нахожу и приношу ему сплошную головную боль. Тем более, раз это простая бумажка, значит, не нужно Леви из-за нее напрягаться. Этот неизвестный фигов романтик больше не появится в моей жизни! С этими словами она красноречиво расправила скомканную бумажку и резкими движениями разорвала ее на клочки. Через настежь открытую дверь Леви, вышедший из столовой, наблюдал, как девичьи руки разрывают на части какую-то бумагу. Он не слышал их разговора, но было ясно, что случилось что-то нехорошее, смотря на злую Врени. Та была очень рассержена. Капитан чуть прищурил глаза, устремив взгляд на разорванную бумагу. Увы, «неизвестный фигов романтик» в жизни девушки появился вновь. В выходное воскресенье весь Элитный отряд, кроме Жана, дружно и быстро свалил в Трост, дабы осуществить план «благодарности Кирштайну». Врени поехала вместе с ними. Этим вечером намечались дружеские посиделки в комнате «258» вместе с сюрпризом для Жана, который сто процентов сейчас растерян и зол, так как его одного оставили в Штабе и ничего не сказали. Купив в городе еды и прочей приятной мелочи, группа вернулась обратно. Ровным строем заведя лошадей в конюшню, элитники разбрелись по денникам. Потянув Кондрола к его отсеку, Врени в приподнятом настроении открыла дверь и пробежалась взглядом по помещению. И тут же ее улыбка пропала с лица, когда голубые глаза наткнулись на парочку таких же голубых цветов, прикрепленных к решетчатому окну. Васильки... «Опять?!» — взвизгнули тараканы, и девушка решительно завела Кондрола в денник, тут же отдирая цветы от решетки с горящими от негодования глазами. Два голубых василька качались у нее в пальцах, а их стебли соединяла и оплетала бумажная записка. Сняв и развернув бумажку, она пробежалась взглядом по уже знакомому почерку. Новая порция комплиментов вызвала еще более сильное раздражение разведчицы. Вчитываясь в строчки, она все сильнее поджимала губы и хмурила брови. — Да вашу дивизию! — рыкнула она в конце концов, а потом смяла записку и от негодования топнула ногой. Неужели, у нее появился такой настойчивый ухажер? — Чего такая злючая? — появился в дверном проходе Жан. Увидев в руках подруги голубые васильки, он дернул бровью. — Опять? — Я думала, такого больше не повторится! — недовольно буркнула Врени, а потом продемонстрировала смятую бумажку. — А он опять! Ее уже начинает напрягать сложившаяся ситуация. У нее уже есть любимый человек, тем более, она уже замужем, на безымянном пальце — обручальное кольцо. Кажется, слишком неподходящие обстоятельства для ухаживаний со стороны незнакомого человека! — Кто это, Жан? — обратилась Врени к другу, а потом кивнула на цветы. — Кто это, черт возьми, такой? — Я его не знаю, — отозвался Кирштайн, а потом подошел ближе. — Высокий, темноволосый, лет двадцать шесть где-то. В темной походной накидке, голубоглазый. Это все, что я видел, когда он в прошлый раз тебе письмо передал. Хотя, может, это был чей-то посыльный... Обреченно застонав, девушка запустила руку в волосы. — Я думала, что больше такого не будет! А что теперь? Уже во второй раз... Я себя гадко чувствую! — Можно подождать, может, он отстанет, — говорит парень, а потом вдруг показательно бьет кулаком в собственную ладонь. — Но обещаю, при следующей встрече я ему надеру зад! — Я тоже это сделать хочу, — хмыкнула Врени, а Жан вдруг по-деловому прислонился плечом к стене, перегородив ей путь. — Жан?.. — А теперь, уважаемая, вы мне расскажете, какого фига на полдня пропали из Штаба, оставили меня тут одного, еще и не предупредили, — поставили ей ультиматум, а девушка натянуто улыбнулась, сглотнув комок в горле. Ей удалось по-партизански отмолчаться, поэтому у Жана едва глаза не вывалились из орбит, когда ему преподнесли кучу благодарностей тем же вечером. Еще больше его удивило то, что даже Эрен — даже Эрен, елки-палки! — притащил угощение от своего имени. Весь Элитный отряд собрался в комнате «258», до этого сидя тихо и приготовившись, а вот когда в помещение вошел одинокий Кирштайн, которого сегодня почему-то все бросили и оставили одного, он в растерянности оглядел собравшийся народ. Жан и правда для всех был хорошим лидером. И хоть между ними были странные и довольно напряженные отношения, его ценил и им дорожил даже Йегер. Порой тяжелую солдатскую жизнь нужно разбавлять какими-нибудь приятностями. Это была своеобразная разрядка, отдых. Признаться, такая жизнь разведчика — довольно однотипная и привычная, что порой хочется волком завыть. Это и исправляют приключения, посиделки, шутки. Солдаты — по-настоящему сильные люди. В ту ночь Врени пришла в комнату позднее обычного, сразу же встречая сидящего за письменным столом Леви. Перед ним опять гора бумаг, вокруг — документы, а сам он сидит над исчерканным листом, мулюя на нем чернилами, видимо, уже от отчаяния. Подняв глаза и наткнувшись на девушку, он отвел взгляд и как-то стыдливо поджал губы, отложив испачканную бумагу, а рыжая вздохнула. Видимо, ему уже совсем плохо. В этот раз документации было слишком много, Ханджи тоже на это жаловалась, а от Эрвина не было ни слуху ни духу — он вообще из своего кабинета не вылезал. Режим сна капитана опять сбился к черту, что сказалось и на настроении, и на внешности. — Все еще сидишь? — спрашивает тихо Врени, на что получает усталый кивок. Леви, понимая, сколько бумаг перед ним стоит стопками, не может просто взять и пойти спать, но и заполнять с такой кашей в голове он тоже не может. Поэтому, продолжая торчать за столом, он от отчаяния уже начал портить чистый до этого лист, пытаясь  как-то настроиться. Не помогло. Комната была в полумраке, а единственным предметом освещения была лампочка со свечкой, стоявшая на письменном столе. — Почему ты сидишь с таким освещением? — кивнула девушка на свечку. — Есть же новые лампы. — Глаза от яркого света болят, — честно ответил Аккерман, а потом устало потер пальцами глаза, помассировав переносицу. — Как все прошло? — Хорошо, — не стала вдаваться в подробности рыжая, ведь все и правда было просто прекрасно. Вместо этого она тихими шагами обошла стол и приблизилась к капитану, встав позади. Леви сдавленно выдохнул, когда почувствовал, как девичьи руки легли ему на плечи, разгладив несколько складок ткани рубашки. — Ты уже совсем плох, отложи все это на завтра. Устало пробежавшись глазами по груде бумаг, капитан чуть повернул голову, изловчился и притянул девушку к себе за талию, обвив руками ее пояс. Врени же в свою очередь запустила руку ему в волосы, мягко и осторожно притянув к себе его голову, ласково гладя по щеке. Спрятав лицо в ткани ее рубашки, Леви прикрыл глаза, тяжело выдохнув. Нагнувшись и прижавшись губами к черной макушке, рыжая едва заметно качает головой. Когда между ними еще ничего не было, когда она для него была простым солдатом, она никогда не видела, чтобы у него было такое состояние. Конечно, было понятно, что у начальства много работы, но Леви настолько хорошо скрывал от других свое состояние, что и подумать было нельзя о том, сколько сил уходит на обычные бумажки. Врени стала для него очень близка, ей он показал себя настоящего — уставшего, с тихим севшим голосом, с болезненной внешностью. В такие моменты он считал себя до ужаса жалким, никогда не показывал такое несчастное состояние другим, но Врени всегда была рядом — только она видит его таким. Она видит не сильнейшего война человечества, а обычного человека — хрупкого, уставшего, который уже хочет послать работу далеко и надолго. — Тебе нужно поспать, — говорит Врени у него над ухом и чувствует, как он кивает. Пошло оно все к черту. Горы бумаг никуда не убегут. С улицы видно, как в окне капитанской комнаты гаснет свет, и вся стена этой стороны замка погрузилась в ночную темноту. Привычно умостившись на довольно узкой для двоих кровати, Врени обнимает Аккермана, прижавшись щекой к его макушке, размеренно поглаживая его по волосам. — На днях ты с очень злым видом рвала перед Ханджи бумагу, — вдруг заговорил Леви, хотя девушка думала, что он уже спит. Фиг там. Не спит, так еще и о таком вспомнил. А хотя стоп. Откуда он узнал про бумагу? Видел, что ли, как разъяренная Врени кромсала письмо от незнакомца? — Что с тобой было? Тебя что-то тревожило? — спрашивает капитан, а рыжая пялится в пустоту, не зная, что отвечать. Она чуть напряглась, что от Леви, естественно, не укрылось, и он провел рукой по ее спине. Вот же ж чертов неизвестный хрен с горы, сколько же он проблем приносит! Лучше бы она никогда это проклятое письмо не получала. — Да ничего, — как можно более невозмутимо отозвалась Врени, вдобавок для правдаподобности пожав плечами. — Просто... листовку давнюю нашла со своим портретом, вот и разорвала. «Гениально!» — дернули усами тараканы в ее голове, и девушка принялась ждать реакции на свой ответ. Вполне логичный ответ. То время, когда по городам висели листовки с ее портретом, было беспокойным и жутким, поэтому ни к чему придраться нельзя. Леви долго молчал, и девушка чувствовала его дыхание на своей шее. Воцарилась тишина. — Оставь прошлое в прошлом, — через некоторое время сказал он. — В конце концов, это все уже закончилось. — Угу, — только и говорит Врени, мельком глянув в окно. Поддерживать этот разговор и вдаваться в подробности собственной лжи она не хотела. Высокий темноволосый и голубоглазый двадцати шестилетний парень... Если она кого-то такого увидит — разорвет на части! Свалился, проклятый инкогнито, на ее голову! Двумя записками и парочкой васильков дело не закончилось. — Как же я его ненавижу! — сокрушалась Врени, шастая по кабинету майора взад-вперед, при этом разъяренно размахивая руками. — Я его ни разу не видела, а уже терпеть не могу! Откуда он меня знает вообще?! — Ну, ты ведь часто в города ездишь, — не видела в этом ничего удивительного Ханджи. — Там парней много, да и ты — девушка видная, симпатичная. По-моему, это не удивительно. — Я замужем! — рявкает рыжая, а Зое разводит руками. — Может, этот бедолага не знает этого. Если б знал — никогда в жизни бы к тебе не полез. Особенно учитывая, кто твой муж. Врени с сарказмом хмыкает, а потом устремляет взгляд в окно. Хотелось из этого окна сбросить проклятого ухажера. Через пару дней после того воскресенья, когда девушка пошла чистить Кондрола, она опять нашла там записку и васильки. В итоге записка отправилась следом за лошадиным дерьмом, а цветы были скормлены коню. Сама же Врени была мрачнее тучи. — Нарочно и не придумаешь! — жаловалась она. — Прицепился, как клещ! Если найду — урою! Разведчиком этот наглец уж точно не был — ни у кого смелости не хватит подкатывать к жене капитана. А если он все же солдат, то ему пора скидываться на поминки, потому что придет время, и либо Врени, либо Леви его найдет и по ветру пустит. Сраный смельчак. С того дня понеслась неизбежная черная полоса — раз в пару дней Врени продолжала находить записки и васильки, как только утром приходила в конюшню к своему Кондролу. Заходя в денник, она сразу же видела на окне голубые цветы, и тут же у нее начинал дергаться глаз. Этих проклятых васильков она уже не то что терпеть не может — она их бояться начала. От злости пальцы начинали дрожать, глаза — темнеть, а взгляд приступал к метанию молний. К ней однозначно прицепились надолго. И девушка хочет узнать, кто этот хрен с горы такой. Поэтому изо дня в день Врени пристально начала наблюдать за каждым проходящим мимо парнем, пытаясь понять, есть ли эта крыса среди разведчиков. — У тебя уже крыша съезжать начала, ты в курсе? — говорит Жан, когда видит, как девушка неотрывно следит за каким-то темноволосым солдатом, подозрительно прищурив глаза. — Я же сказал, что это не разведчик! — Все может быть, — только и отвечала рыжая, а парень замученно закатывал глаза. — Это был какой-то левый чувак, Бельчиха! — Тогда какого фига этот левый чувак до меня докопался?! — психанула и зашипела Врени, уже готовясь рвать и метать, но спустя секунду натягивает маску спокойствия. Потому что мимо прошел Леви, как-то непонимающе смерив взглядом жену и Кирштайна и дернув темной бровью. Следующей жертвой разгневанной Белки стали ночные дежурные. Раз этот инкогнито — не разведчик, значит, по ночам он приходит извне, пробираясь на территорию Штаба. Именно по ночам появляются записки и цветы в деннике Кондрола, а значит, дежурные на дозорных стенах однозначно халтурят! Как можно пропустить на территорию Штаба чужака среди ночи?! Васильковый ухажер оказался ловким парнем, ибо мог не только пробраться ночью в конюшню, но и остаться незамеченным сторожевыми собаками. Берти и Бадди были псами ого-го, могли и убить, но по ночам их лая не было слышно, а записки все продолжали появляться в деннике рыжего мерина. — Поставь меня на ночное дежурство! — заявляет Врени капитану, решив самолично поймать неизвестного говнюка на месте преступления. По ее предположениям, именно этой ночью должны будут появиться записка и васильки, поэтому она точно не должна упустить этот шанс. Она лично будет наблюдать за всем, чтобы никто не прошел! — Зачем тебе? — не понял Леви, изогнув бровь. — Ты же не любишь ночные дежурства. Он прекрасно знал, что ночью она любит лежать в кровати или же, на крайняк, находиться в здании, нежели на улице на дозорной стене с ружьем на плече. — Пора начать их любить, — только и ответила рыжая, не желая пояснять истинную причину такого внезапного желания. Ну уж нет, Аккерману она ничего не расскажет — сама со всем справится. Сама найдет засранца и сама же его прикончит. Леви давить и расспрашивать не стал, хоть его напрягало состояние жены. Той же ночью Врени вылезла дежурить вместе с Кори и Кореем. Пока братья-близнецы обходили периметр вместе с собаками, девушка не теряя времени залезла на дозорную стену и заняла свой наблюдательный пост. Держа ружье на плече, она оглядывала местность вокруг, полагаясь на свое зрение и слух. Она заняла самое точное место — стену, где расположен въезд в Штаб и видно конюшни. Никто мимо не пройдет! Руки в предвкушении держали ружье, и жена капитана уже представляла, как подстрелит неизвестного говнюка. Желательно в задницу. Кажется, когда она вышла замуж за Аккермана, она еще и на расправу скорой стала. Но время шло, а ничего не происходило. Девушка была в таком ожидании, что сна не было ни в одном глазу. Она оглядывала территорию за стеной, рассматривала внутренний двор Штаба, следила за конюшней, ходила по стене туда-сюда с ружьем наготове, пугая своим состоянием братьев-близнецов. А к утру она была так раздражена, что блондинам казалось, что она вот-вот рявкнет на них еще похуже здоровяка Бадди. Когда небо уже начало светлеть, а стену окрасили первые солнечные лучи, Врени находилась в таком жутком состоянии, что была еще страшнее капитана после бессонницы. От нее так и веяло убийственной аурой, на лицо легли устрашающие тени; глаза, под которыми уже были мешки от недосыпа, метали молнии. Если бы она была каким-то животным, у нее бы уже давно на загривке шерсть стояла дыбом. Ожидания не оправдались. Пуля не была выпущена засранцу в задницу — печально. Еще печальнее тот факт, что Врени никого не видела, кроме близнецов, которые к ней даже подойти боялись. Зато этим же утром рыжая бросилась прямиком к Кондролу. Залетев в денник, она тут же ошалелыми глазами начала бегать по помещению, выискивая осточертевшие голубые васильки. — Наконец-то, аха-ха! — не сдердавшись, захохотала она, не найдя ни цветов, ни записки. Хоть это ей немного подняло настроение после провала на дежурстве. Кондрол от неожиданности сделал шаг назад. Тем же днем девушка сидела на лавочке под деревом вместе с Жаном. — То есть, ты так никого и не поймала? — подытожил парень, когда она ему рассказала про свои ночные похождения. — Не то что не поймала, а даже не заметила никого! — все равно досадливо отозвалась рыжая, но потом довольно хмыкнула. — Зато в деннике Кондрола, было пусто. Может, я наконец отпугнула этого говнюка? Стоило ей только это сказать, как недалеко раздалось карканье. Повернув головы, разведчики увидели Такера, который приземлил свой пернатый зад на плитку рядом с ногами хозяйки и начал как-то странно ходить. Он будто прыгал на одной лапке, словно с другой что-то случилось, и Врени нахмурилась. — А ну иди сюда, пернатая задница, — сказала она, протянув руку, и ворон залез ей на рукав. Изогнув бровь, она глянула на другу его лапку... ...и тут же на весь двор раздалось ее громкое: — Да твою мать! От такого внезапного выкрика Кирштайн подпрыгнул, а Такер едва на навернулся с девичьей руки. К птичьей лапке был привязан голубой василек и аккуратно свернутая бумажка-записка. Дрожащие от злобы пальцы освободили конечность, и Такер перескочил на плечо Жана, пока Врени с ненавистью откинула на скамейку цветок и развернула записку. «Для нашей встречи еще слишком рано, наберись терпения. Но мне приятно, что ты так жаждешь меня найти.» — Что-о-о?! — взревела рыжая, едва не разорвав проклятое послание в труху. — Охренел что ли, пень ты болотный?! Возмущению не было предела, казалось, что сейчас у девушки от гнева поднимутся дыбом и загорятся волосы. Жан аж сглотнул противный комок в горле — Бельчиха в гневе была страшна. — Не повезло бедолаге, — хохотнул парень, качнув головой. — Ты же его сожрешь при встрече. — Я его уничтожу! Испепелю к чертям! Вместе с гусями в виде праха на юг отправлю, мать его за ногу! — от негодования разведчица была готова взорваться. — Этот хрыщ написал, что я жажду нашу встречу! Еще как жажду,  нафиг, обосраться просто как жажду того, как выцарапаю ему глаза и отрежу язык! Утоплю в трясине, мразепакостную жабу! Дальше последовал целый список проклятий, пока у Жана едва уши не завяли. Взяв помятую записку в руки, он пробежался глазами по неровному почерку и изогнул бровь. — Слушай, а это значит, что он за тобой следит, — вдруг сказал он, прервав тиранию подруги. Замерев с открытым ртом, она покосилась на него, пару раз моргнув. «Все чудесатее и чудесатее!» — хором пискнули тараканы, а Врени продолжила чертыхаться, грозясь всеми небесными карами. Отлично. Мало того что она не может понять, что это за человек, так он еще и следит за ней. Иначе как бы он понял, что она всю ночь торчала на дозорной стене ради того, чтобы запустить пулю ему в задницу! — Выпотрошу гада! — рычала разведчица, а Жан молча сочувствовал местному инкогнито, ведь при встрече Белка от этого человека и мокрого места не оставит. С того момента девушка еще два раза нашла записки и васильки в деннике Кондрола. От написанных комплиментов и даже стихов уже рябило в глазах, и все записки одна за другой отправлялись либо в общий сортир, либо в печку. На расправу Врени была быстра, и ей уже до чертиков надоело чувствовать себя наивной девчонкой, которую можно постоянно окручивать вокруг пальца. Она тоже не лыком шита! Вечерком она засела в конюшне, ожидая, когда все уйдут. Раз денник Кондрола — это место прихода этого сраного незнакомца, значит, надо здесь оставить сюрприз. Колдовала над своей местью девушка до самой темноты, а потом, выйдя из отсека прямиком в коридор, огляделась и хмыкнула. В конюшне было два входа в разных концах, и если один вход было видно из окна замка, то другой находился с другой стороны, прямо возле дозорной стены. Скорее всего, именно оттуда этот говнюк и заходит. Пусть ему тоже будет сюрприз. В итоге Врени буквально за уши утащила ночью Жана на крышу Штаба, хотя он брыкался и отнекивался, ибо должен был быть на ночном дежурстве. — Тем лучше! — заявила девушка. — Бери ружье и стреляй в него, когда эта падла попадется в ловушку! — Ты уже совсем сбрендила, — бурчит парень, поднимаясь следом за подругой прямиком на крышу. — Сбрендил тот, кто посмел играть со мной! — воинственно отвечает рыжая, а потом ребята выбираются на пологую крышу. Как быстро спуститься — вопроса не возникало, ибо совсем рядом были ветки того самого дерева, а разведчики по деревьям прыгать умеют. — Что мы здесь делаем? — спросил Кирштайн, оглядывая освещенный луной двор. — Меня ребята придушат за то, что я удрал. — Осуществляем план мести! — отозвалась девушка, усаживаясь. — Да будет веселье! — Я мстю и мстя моя ужасна, — тихо бурчит Жан, одной фразой описывая всю ситуацию. — И что будет? — Сюрприз этому засранцу устроила. Как только грохот услышим — сиганем с крыши на дерево и явимся к нему. Ты только ружье не забудь, оно мне понадобится! Парень только изогнул бровь, не понимая, куда крутят шестеренки тараканы в женской голове. Ребята засели на крыше, устроив там наблюдательный пункт. Жан в открытую зевал, причем так, что у него вот-вот должна была заклинить челюсть, а Врени в это время была вся во внимании: напрягала и зрение, и слух, готовясь при первой же возможности дунуть в конюшню. Она слышала переговоры Армина и Конни, перебежки Берти и Бадди, звуки чужих шагов. Но это был ночной дозор. Вдруг где-то вдали девушка услышала хруст ветки, и тут же навострила уши. Прищурившись и вылупившись в ту сторону, она заметила едва видное движение и тут же приготовилась. Спустя пару минут по всему двору раздался внезапный шум и грохот, а потом и чей-то крик. — Сигаем! — тут же подорвалась Врени, хлопнув зевавшего Жана по плечу. Тот так всполошился внезапными действиями, что подавился и безбожно закашлялся, поднимаясь и пытаясь поспеть следом за драпанувшей подругой, но едва не ляпнулся с покатого края крыши. Белка оказалась реальной белкой, ибо так быстро сигануть вниз по веткам дерева — это надо уметь. — Господи, я сейчас сдохну, — прокряхтел парень, откашливаясь и пытаясь не навернуться, спускаясь с дерева вниз. В итоге он шлепнулся прямо на задницу, напрочь отбив себе филейную часть, да еще и ружье едва не выстрелило. Слюна попала не в то горло, и при каждом вдохе было ощущение, словно глотку гвоздями царапают. Едва живой, Жан все же поднялся на ноги и, прихрамывая и дико кашляя, поковылял вслед за бегущей через весь двор Белкой. Театр абсурда, черт возьми! Жена капитана несется сломя голову мстить нерадивому ухажеру, а за ней плетется боец Элитного отряда, хромой на обе ноги и готовый от кашля выплюнуть легкие. Помереть со смеху можно. Полная злорадства и предвкушающая скорую кончину говнюка, Врени залетела в конюшню, тут же пронесясь к деннику Кондрола. Перепуганный конь едва не лягнул крутящегося там в истерике человека. Высокий силуэт широкоплечего парня в плаще вызвал у девушки прилив адреналина, и она, вытянув из кармана фонарик со светящимся камнем, тут же направила луч на незваного гостя. — Стоять-бояться, падла! — едва не захохотав на манер бабайки, рявкнула она, уже готовая вцепиться в этого человека. — Врени?! — вдруг знакомым голосом отозвался гость в плаще, и на девушку воззарились испуганные и полные вселенского ужаса зеленые глаза. Злорадная улыбка с девичьего лица тут же медленно начала сползать. — Э-э-э... рен? — мигом осипшим голосом проговорила она, пытаясь понять, не кажется ли ей это. Не кажется. Стоящий и ошалевший от жизни Эрен был вполне реальным, как и масштабы трындюлей, которые грозят сейчас капитанской избраннице. Подготовила ловушку она на славу. Прямо возле двери была натянута веревка, приводящая в движение висящие по обеим сторонам груды жестяных консервных банок, так что тот гость, который бы споткнулся об эту веревку, обделался бы от неожиданного грохота. Следом механизм запускается дальше — сверху бы накренилось ведро, щедро вылив на бедолагу холодную водицу, а после был дождь из птичьего пуха, который моментально прилипает к мокрой поверхности. Таким образом, получаем охреневшего от жизни человека, испуганного, мокрого до нитки и облепленного перьями. К слову, этот пух Врени добывала сама, используя свои пернатые конечности. Но вместо незнакомого говнюка-ухажера, для которого и предназначалась эта сделанная от всего сердца и со всей душой ловушка, оказался Эрен, который вдобавок едва не словил лошадиного пинка от Кондрола. — Ежки-матрешки, — вырвалось у офигевшей Врени, а потом она с подозрением прищурилась. — Это ты мне васильки приносишь? Йегер, который был готов пару секунд назад громогласно заорать от испуга благим матом, в непонимании приоткрыл рот. — Какие васильки?! — срывающимся шепотом заорал он так, будто скоро перейдет на ультразвук. — Я денники перепутал, вашу мать, а вы тут меня сразу за это убить захотели?! Парень был в шоке. Мокрый до нитки, весь в прилипших перьях, зашуганный и ничего не понимающий. До Врени дошло, что денник Кондрола был между отсеками Августа и коня Йегера. И Эрен, видимо, решивший проведать свою животину, в темноте перепутал двери и зашел в опасное помещение прямиком в ловушку. «Уровень везения прямо как у тебя», — прокомментировали тараканы, пока девушка пыталась прийти в себя. — А ну, что за мудила тут шастает? — вдруг раздался хриплый после кашля голос Жана, который все же доковылял до места жести. Даже не разглядев человека-пострадавшего, Кирштайн навел на него дуло ружья, и только потом наткнулся на полный ужаса взгляд Эрена. — Э-э... петушара, ты что тут забыл? — Вы издеваетесь?! — возопил шатен, взмахнув руками. — Что здесь случилось?! — прилетели будто по дуновению ветра Конни и Армин, задав этот вопрос в один голос. Открывшаяся картина была для них полной неожиданностью. Прибежавшие и гавкающие собаки, не видя чужаков, озадаченно присели, вопросительно заскулив. В рядом находящемся деннике у Августа лопнула терпячка, и он, больше не желая терпеть этот шухер, громко и возмутительно заржал, будто зовя своего хозяина на помощь. Хозяин себя ждать не заставил, явившись на место происшествия через полторы минуты. Злючий и готовый раздавать тумаки, Леви даже не знал, с чего начать, забыв все ругательства, которые возникали ранее в его голове, только при виде данной картины. Увидев Эрена, который, видимо, пытался косплеить мокрую курицу, Аккерман даже на пару секунд от удивления говорить разучился. Такого он увидеть не ожидал. А вот Врени была готова рыть себе могилу собственноручно. Она нарушила комендантский час, устроила такой невероятный шухер, напугала Эрена до усрачки, навела такой глобальный срач, вдобавок взволновала лошадей. А еще Жан по ее вине едва себе хребет не переломал, пока падал с дерева, еще и задницу отшиб. А незнакомца-говнюка тут не было и в помине. Промывка мозгов от капитана была что надо — не ожидавший такой подставы от собственно жены, он не только в наказание отправил ее вычищать конюшни, но и перед этим провел часовую лекцию. А Врени и без этого было хуже некуда, ибо она вляпалась в эту историю по самое не балуйся. Поэтому поспешила приводить конюшни в порядок, затем придумывая, как перед мужем загладить свою вину. Ханджи, услышав эту историю, едва не описалась со смеху. Когда Врени рассказала про ночные приключения, майора пробрал такой дикий ржач, что описать невозможно. Зое просто прорвало — дикий ор и хохот стоял на весь кабинет и дальше, а сама женщина в истерике била себя ладонью по коленке, пытаясь остановить текущие от смеха слезы. — Не смешно! — обиделась Врени, чем вызвала еще один приступ хохота. — Смотри не уссысь! Ханджи едва не рухнула со стула. С какой стороны на эту ситуацию ни посмотри — и смех и грех. Пока весь Элитный отряд угарал с Эрена, Врени тихо шмыгнула в капитанскую комнату, видя своего мужа, стоящего у шкафа к ней спиной. Не издавая ни звука, она пробралась к нему ближе, радуясь, что у Леви нет такого хорошего слуха, а потом вдруг мягко обняла сзади, обвив руками его торс и прижавшись к его спине. Тот едва заметно вздрогнул, но потом заметно расслабился. — Прости, — говорит рыжая тихо, прижавшись щекой к теплому плечу. Капитан молчал, стоя совершенно неподвижно, но потом все-таки накрыл ладонями ее горячие руки, вздыхая. — Не сидится тебе спокойно, — отозвался он, чуть откинув голову назад и прижавшись мимолетно губами к ее виску. — Но Йегера ты неплохо отделала. Врени кривит губы, чтобы муж не заметил, умалчивая о том, что все это было совершенно не для Эрена. Йегер здесь вообще невинный пострадавший. Офигенный план пошел по борозде, и на следующий день девушка опять находит васильки и записку в деннике Кондрола. На этот раз опять было привычное раздражение, но к нему прибавилось еще и какое-то обречение. Развернув бумажку, она опять видит знакомый чертов почерк. «Какие странные ты любишь делать сюрпризы...» — Вот же ж говноед, — бурчит рыжая, комкая бумажку и опять отдавая коню васильки. Прошло еще немного времени, в течение которого опять глаза мозолили записки и васильки. Врени была непреклонна, отфутболивая все попытки неизвестного ухажера, теперь бесясь исключительно про себя или бомбя Жану и Ханджи о сложившейся ситуации. Так как положительной реакции девушка никогда на подобные сюрпризы не давала, все предполагали, что этот ухажер-липучка когда-нибудь да отцепится. Должен же ведь парню надоесть весь этот театр абсурда, в самом-то деле. Но пока что эта зараза прицепилась хуже банного листа. И вот, в один прекрасный день у Врени появилась возможность всю эту ахинею закончить. Этот засранец наконец заявил о встрече в записке. Как только девушка увидела содержание послания, у нее аж глаза вспыхнули. — Ну держись, придурок, ты сам себе дату смерти назначил, — сказала она, сминая бумажку, при это немного безумно улыбаясь. Этот петушара пригласил ее в Стохесс в определенное время в ближайшее воскресенье. В любом другом случае Врени бы отказалась от такого «заманчивого» предложения, но не сейчас. Ей уже осточертела вся эта ситуация, ее очень напрягает тот факт, что к ней клеется какой-то незнакомый чувак, при том что сама она замужем. И это предложение сейчас для нее было прекрасной возможностью найти говнюка и надавать по шапке, раз и навсегда отучив заигрывать с капитанскими женами. В этот раз она положит всему этому конец! Леви в последнее время был в постоянных разъездах, сопровождаясь кучей документов, поэтому сбежать в воскресенье было вполне реальной задачей. — Ты уверена? — спрашивает Ханджи, тоже с головой уйдя в бумажки, когда девушка рассказала ей о своих намерениях. — А вдруг он какой-нибудь насильник, скажем? — Плевать мне, кто он, но я однозначно из него сделаю отбивную! — воинственно заявила рыжая. — Остается только завтра сбежать в Стохесс, чтобы у Леви вопросов не возникло... — Можешь не париться, Леви завтра едет в Трост с самого утра, — проинформировала Зое, а Врени расплылась в злорадной улыбке. — Тем лучше. Я этому говнюку-ухажеру популярно объясню, как не надо со мной вести. Кулаком в глаз. С этими словами она вышла из кабинета майора, не видя, как Ханджи смотрит ей вслед. Цокнув и качнув головой, Зое хмыкает: — И не живется им спокойно... — затем вновь уходя в заполнение документов. Врени же тем временем ждет не дождется того момента, когда будет разукрашивать побоями харю проклятого инкогнито. Леви и правда в воскресенье уезжал в Трост и встал очень рано, собрался и ушел, напоследок поцеловав рыжую в щеку и шею. Та лишь отдаленно сквозь сон чувствовала это, проснувшись только спустя час после ухода капитана. И сразу же в предвкушении начала собираться для поездки в Стохесс. Если этот хитрожопый засранец хотел сделать что-то типа свидания, Врени его намерения вообще никак не разделяет. Оделась очень просто и плевать, что она едет в Стохесс. Для удобства надела штаны, чтобы было удобнее при любой возможности начать избиение этого бедолаги. Добравшись до знакомого города, она на своем Кондроле проехала через ворота, оказываясь в окруженном стенами дистрикте. Сколько раз она уже была здесь? Она уже и со счета сбилась, если честно. А ведь когда-то был только первый раз, когда она сделала шаг на стохесскую территорию. Остановив коня у края дороги, Врени задумалась. В письме этого придурка не было сказано, где произойдет их встреча. Там были просто назначены дата и время, а место — Стохесс. И все. И что, ей придется шастать по всему городу, чтобы найти эту проблемную задницу? «Мы из дерьма и похуже выплывали, так что и сейчас справимся», — заявили тараканы, с которыми девушка была согласна. Первым делом надо определить Кондрола во временные конюшни, что разведчица, и поспешила сделать, направив коня по уже знакомому пути. Дежурящий в таком заведении парень приветственно улыбнулся рыжей, так как уже несколько раз встречал ее здесь. — С возвращением в Стохесс, — хмыкнул он, отдавая ключи от отдельного денника, где все это время будет стоять Кондрол. — Что-то зачастили сюда разведчики. — Ну не одной же Военной Полиции тут шастать, — отзывается Врени, приняв ключи и подбросив их в руке. Она уже собиралась отойти от стойки оплаты, как вдруг этот парень ее окликает. — Это ведь ты — любительница васильков? Девушка замерла на месте, чувствуя, как у нее начинает дергаться глаз. Сраные васильки... Устрашающе повернувшись к знакомому, она изогнула бровь. — Не любительница, а ненавистница, — сказала она, но подошла ближе. — Но ты угадал. Чем обязана? Парень взлохматил светлые волосы, а потом нагнулся, начиная что-то искать в ящике стола. Все это время Врени была готова начать царапать этот чертов стол от негодования. Этот проклятый инкогнито недаром не оставил никакой пометки о месте встречи. Решил продолжить свою дрянную игру? Еще и посторонних людей о помощи попросил. — Один человек сказал передать это тебе, — выпрямился работник, положив на деревянную панель записку и один василек. Опустив взгляд вниз, девушка поджала губы, вновь увидев проклятый голубой цветок. — Кто? — только и спросила она, подняв свой колючий взгляд на белобрысого парня, на что он лишь в непонимании поднял брови. — Молодой человек, высокий, темноволосый. — Глаза голубые? — вопросила разведчица, вспоминая слова Жана и его описания этого человека. Работник как-то задумчиво отвел глаза в сторону, будто вспоминая что-то. — Вроде да... — как-то неуверенно дал он ответ, а Врени едва по лбу себя не стукнула. Вот дура, прицепилась к бедному человеку, будто он должен запоминать всех тех, кто сюда приходил. Он ведь просто делает свою работу... — Ладно, прости, — кивает она, забирая со стола записку и цветок. — Спасибо. Отведя Кондрола в денник, она выкинула василек в сено и развернула бумажку. «Рад тебя здесь видеть, любительница васильков, — Врени хмурится и сжимает свободную руку в кулак. — Если ты получила мое послание, значит, ты ищешь встречи со мной. В прошлой записке мы не договорились о месте встречи, поэтому...» А дальше последовал адрес — название улицы и номер какого-то дома, скорее всего бара или ресторанчика, так как улица была главной. «Еще как ищу с тобой встречи, утырок, — разозлилась рыжая. От одной только мысли, что он считает, будто она жаждет с ним увидеться, уже начинает мутить. — Я жду возможности расквасить тебе рыло!» Выпросив у знакомого работника карту города с названиями улиц, Врени покинула временные конюшни. Благодаря постоянным тренировкам по ориентировке на местности она быстро смогла найти на карте точку назначения, тут же начиная петлять по улицам, затем выйдя на главную дорогу. А потом она поняла, что этот путь ей знаком. Она приближалась прямиком к знакомому зданию. Дом, номер которого был указан в записке, был ничем иным как знакомой забегаловкой, где была Врени более двух лет назад. Тогда она впервые побывала в Стохессе, столкнулась с Маркусом, а потом получила от капитана нагоняй за то, что  потерялась. Этот инкогнито хочет встретиться здесь?.. Врени поднимает в удивлении брови, видя знакомую фигуру. Человек прислонился к стене дома спиной, согнув одну ногу в колене, а в руке вертел голубой василек. «Помяни черта», — брякнули тараканы, пока девушка подходила к заведению и таращилась на давнего знакомого. Ее встречал, черт возьми, Маркус Луц. Спокойно стоял, подпирая стенку, лениво оглядывал окрестности и вертел цветок в длинных пальцах. Он-то что здесь забыл? И какого фига у него василек? Он будто именно Врени и ждет... И тут девушка вздрогнула. Ее встречает Маркус в назначенном месте со знакомым цветком. По описаниям Жана и того парня из конюшни, у ухажера высокий рост, темные волосы и голубые глаза, а возраст — около двадцати шести лет. Маркус Луц — высокий и темноволосый молодой человек с голубыми глазами и возрастом как раз около двадцати шести лет. — Да ладно... — вначале растерялась Врени, неумолимо приближаясь к цели. Парень уже заметил ее и лениво помахал ладонью, демонстрируя зажатый между пальцами цветок. А потом вместо растерянности появилась злость, даже ярость, и девушка, едва контролируя себя, налетела на брюнета, тут же хватая его за грудки. — Я тебя грохну! — Воу, какое теплое приветствие, — немного ошалело промямлил удивленный Маркус, едва уворачиваясь от женского кулака, который летел прямо ему в нос. Перехватив ее руку, парень попытался ее остановить. — Спичка, ты чего? Неужели, я уже успел как-то провиниться перед тобой? Мы ведь несколько месяцев уже не виделись! — Ты еще спрашиваешь?! — рычит девушка, наплевав на взгляды прохожих. — Обнаглел уже, пень болотный! — А я спросить не имею права? — удивился Луц-младший, а потом с опаской отпустил девичью руку и поднял ладони в жесте «сдаюсь». — Честное слово, я ни в чем не виноват! А в руке — василек. Врени щурит потемневшие от праведного гнева глаза, пытаясь держать себя в руках и не отмудохать засранца прямо тут. — Что ты здесь делаешь, это во-первых? — говорит девушка, а ее голос напоминает глухие рычание сквозь плотно сжатые зубы. — А во-вторых, какого черта у тебя василек? — Я тут тебя ждал, — честно ответил парень, а потом перевел взгляд на цветок. — А василек... хотел тебе передать. — Передать? — Ну да. Ко мне тут бочком-бочком подошел один... паренек, — на этих словах Маркус хохотнул, хотя девушка ничего смешного не видела. — Он всучил мне вот это и еще вот это, — брюнет полез в сумку и выудил оттуда что-то. — Попросил тебе передать, так как знал, что ты сюда придешь. Он вручил передачку прямо разведчице в руки, и она увидела новую записку и... темно-синюю ленту для волос с золотыми узорами?.. — Че? — только и выдала рыжая, покрутив ленту в руках, а потом Маркус всучил ей и бедный василек. — Так это не ты тот хрен с горы... — Я вообще не хрен, да и на горе не живу, — язвительно хмыкнул Луц-младший, а потом прищурил свои голубые глаза. — Как вижу, за тобой кто-то приударил, да, Спичка? — Сейчас я этого говнюка найду и так приударю, что мало не покажется, — честно ответила она, убрав с лица лезшие в рот волосы. — Задрал уже. Кто это? Ты ведь видел его, Кактус, так скажи, кто это! Парень выпрямился, сделал вид, будто думает о чем-то, а потом просто сказал: — Нет, — и пожал плечами. — Почему?! Он улыбнулся, потрепал девушку по голове, за что та ему чуть не сломала руку, а потом, смеясь, прошел мимо со словами: — Мужская солидарность. Не серчай, Спичка, как-нибудь еще увидимся. И затем он затерялся среди людей, оставив Врени одну вместе с ее недовольством. — Ну и катись, огурец игольчатый, больно надо, — буркнула она, а потом развернула записку. «Мне кажется, эта лента очень тебе идет, любительница васильков, — рыжая фыркнула. Вот же ж придумал, падла, такое прозвище! — Но мы так и не встретились, поэтому нужно это исправить...» И опять адрес. На этот раз это была какая-то незнакомая ей улица, которая находится, видимо, в самой заднице Стохесса, а еще в записке был указан опять номер дома. И что-то девушке подсказывает, что это уже не будет какой-то забегаловкой... Но данный адрес очень насторожил. Неужели, этот хмырь решил устроить такую долгожданную встречу в доме, а не на улице? Ведь недаром указаны улица и номер дома, значит надо быть гораздо осторожнее. В голове всплыли слова Ханджи: «А вдруг он какой-нибудь насильник, скажем?», и Врени вздрогнула. Неужели, это правда так? «А если это не так, то нафига давать адрес дома? — с подозрением подняли усы тараканы. — Не смей туда заходить!» Естественно, ни в какие дома девушка заходить не собирается. Она лишь еще больше разозлилась от мысли, что кто-то почувствовал себя таким бессмертным — захотел что-то сделать с капитанской женой! Она придет по данному адресу и чуть понаблюдает, никуда не заходя. Вначале разведчица хотела вновь выкинуть проклятый василек вместе с запиской и лентой, но потом остановилась. Нет уж, лучше пусть она все это запихает ухажеру в глотку при встрече! Карта города очень даже пригодилась. Девушка вздохнула и двинулась в путь. И с каждым поворотом она все дальше и дальше отдалялась от главной дороги; магазинчиков становилось все меньше, да и народу тоже поубавилось. Забрела она почти на самую окраину, при этом постоянно с подозрением оглядываясь. У нее возникло подозрение, что она идет не туда, но название улицы, по которой она шла, говорило об обратном. А еще у нее было ощущение, что ее водят за нос. Чувство того, что за ней кто-то следит, никак не хотело ее покидать, становясь все сильнее. Так недолго стать и параноиком, но в данном случае все опасения были вполне справедливы и имели место быть. Даже слух не помогал, ибо людей вокруг было слишком много, и определить, кто за ней следит, было в принципе невозможно. «Хитрый жучара, — отдаленно сетовали тараканы, пока Врени бегала по улице и искала нужный номер дома. — Специально шумный город выбрал, чтобы ты не могла ничего сделать.» Врени прекрасно понимала, что сейчас она пляшет под чью-то дудку, но она слишком далеко зашла. Нет уж, она точно найдет этого говнюка и выбьет из него все дерьмо! Чтобы больше он к ней не лез. Глянув на номера домов, рыжая остановила свой взгляд на миленьком и довольно скромном здании. Правда вот, оно было бы скромным, если бы там не было трех этажей и вычурной выделки, но все же. Заходить туда разведчица, не собиралась, а планировала засесть в ближайшей живой изгороди и понаблюдать, но замерла, вдруг наткнувшись взглядом на фонарный столб. Ее внимание привлекло голубое пятнышко, и глаз уже по привычке дернулся. К этому фонарному столбу был прикреплен одинокий василек вместе с запиской. Опять. Так значит, этот хрен с горы не собирался устраивать встречу в доме... Он написал адрес только для того, чтобы обозначить место фонарного столба. Передернув плечами, Врени быстро оказалась возле него, срывая цветок и записку. «Ты думала, что я тебя затащу в этот дом, да? Только вот он не мой, зато здесь меньше людей, которые бы взяли то, что было предназначено тебе.» Это он про записку с цветочком? Сдались они кому-то, чтоб о них так переживать! Но рыжая читает дальше, видя пометку: «Обойди столб с другой стороны.» Нахмурившись, разведчица следует указаниям и обходит данный объект с другой стороны. А там был небольшой выступ на уровне около полутора метров над землей, где примостилась деревянная расписная коробочка. Тонкая работа, которую видно с первого взгляда, и у Врени перехватывает дыхание. Эти узоры ей очень знакомы. Дрожащими пальцами она берет коробку и приоткрывает красочную крышку. И тут же, благодаря запущенному механизму, изнутри деревянного ящичка вылетает до боли знакомая мелодия. Это была музыкальная шкатулка, именно такая, какую помнит девушка. Именно такие шкатулки делал дядя Алард, пока пожар все не уничтожил. Как ее умудрились найти?.. Таких шкатулок больше не делают, да и мелодия эта давно устарела. — Пришла все-таки, любительница васильков? — внезапно прозвучало позади, причем так близко, что Врени аж подпрыгнула от испуга, едва не зарядив стоящему сзади человеку локтем в солнечное сплетение. Но реакция пришедшего была на высоте, потому что он мягко блокировал удар и чуть сжал пальцы на ее локте, не давая сделать еще один выпад. Она слишком отвлеклась, все свое внимание переключив на музыкальную шкатулку. Ее слух был занят любимой мелодией, поэтому она не услышала того, как сзади раздавались едва слышные натренированные шаги. А очнулась девушка слишком поздно — уже прозвучал такой знакомый голос, который был сейчас полнейшей неожиданностью. — Тише, тише, — послышалось сзади, когда от испуга разведчица едва не выронила шкатулку из рук. Зашуганно обернувшись, она столкнулась нос к носу с тем, кого вообще не ожидала здесь встретить. — Леви?.. — едва слышно промямлила Врени, вытаращившись в серые глаза напротив. Он стоял прямо перед ней, хотя, по идее, должен был быть в Тросте, и она очень растерялась. — А ты здесь... что делаешь?.. Ей кажется, или он изо всех сил пытается скрыть рвущуюся улыбку? Судя по дрожащим уголкам губ и какому-то странному горящему взгляду, это именно так... — Что я здесь делаю? — опять по привычке вопросом на вопрос ответил Аккерман, не отводя взгляд от голубых растерянных глаз. — Скажем так, пытаюсь развлечь одну очень ворчливую особу, которая, видимо, до этого собиралась меня избить. От такого заявления рыжая вначале выпала из реальности, глупо моргая. А затем она опустила взгляд вниз, видя в родных мужских руках аккуратный букет голубых васильков. Спустя секунду весь пазл начал складываться у нее в голове. Записки и цветы появлялись по ночам в деннике Кондрола, при этом никто не замечал проникновения на территорию Штаба, а собаки не лаяли потому, что никакого проникновения на самом деле не было, а псы не будут лаять на одного из своих хозяев. Леви выходил по ночам в конюшни, при этом имея очень хорошие отношения с Берти и Бадди, поэтому они никак не реагировали во время ночного дозора. Неизвестный ухажер был всегда в курсе всего происходящего, и сразу же вспоминаются слова Жана: «Слушай, а это значит, что он за тобой следит». Ухажер всегда был в курсе всего происходящего потому, что им был, черт возьми, сам Леви. Это объясняет то, что во время ночного дежурства Врени никого не увидела, потому что Аккерман прекрасно знал, что она будет стоять на посту. Вспоминая момент с Такером, Врени понимает, что ее ворон абы-кому в руки не дается, поэтому записку и цветок мог прицепить к его лапке только тот, кому птица доверяет. Леви как раз относится к числу таких людей. Если перемотать назад, прямиком в то воскресенье, когда Элитный отряд делал подарок для Жана, и вспомнить поздний вечер, когда Врени наконец зашла в комнату к мужу, то ясным становится одно: тот испачканный лист, на котором Леви в тот момент мулевал чернилами, был не просто бумажкой для клякс, а черновиком нового стихотворения, которое потом девушка нашла в качестве записки. Дальше в голове всплыли слова работника временной конюшни: «С возвращением в Стохесс. Что-то зачастили сюда разведчики». Он это сказал потому, что до этого туда же заявился и Леви, который на самом деле приехал в Стохесс, а не в Трост. Значит, в той же конюшне в тот момент где-то стоял и Август. А образ темноволосого и голубоглазого молодого человека был просто взят с потолка, и Леви подговорил работника конюшни описать его именно так, чтобы запутать ее. Затем таинственное молчание появившегося Маркуса и его слова: «Ну да. Ко мне тут бочком-бочком подошел один... паренек», а потом его странный смех. Врени тогда было не смешно, но сейчас она понимает, почему Луц так хохотнул. Назвать Леви «пареньком» не у каждого повернется язык. Пока в голову лезли все эти мысли, глаза Врени становились все больше и больше. Вместе с пониманием пришел и ступор. В девичьих пальцах были зажаты стебельки двух васильков, пока в мужской руке находился таких целый букет. А вот потом, когда ступор прошел, на его место пришла лютая злоба. Голубые глаза в гневе потемнели, брови грозно сошлись на переносице, а взгляд стал таким колючим, что казалось, будто капитана сейчас проткнет насквозь. — Так значит, ты все это время водил меня за нос? — спрашивает она, а ее голос больше похож на устрашающее шипение. — Издеваешься? Заняться нечем было? Так весело было наблюдать за тем, как я была готова на стенку лезть, лишь бы ты не узнал о том, что кто-то ко мне пристал?! Я за все это время знаешь, как извелась?! Леви в лице совершенно не изменился — как говорится, трынь трава. В ответ на такой поток возмущений он лишь больше был не в силах сдержать рвущуюся улыбку. Увидев, как уголки его губ заметно поднялись, Врени захотелось его побить этим проклятым букетом по довольной харе. Какого черта он так доволен собой, мать его, хотя тут ничего веселого нет?! Столько времени он лишь нахально мучал ее, пока она думала, что бережет его нервные клетки! — Чего ты лыбишься?! — возмущенно вопросила она, хотя раньше думала, что никогда не задаст капитану такой вопрос. Подумать только, если сейчас ее раздражает лицо улыбающегося Аккермана, то что будет потом... — За тобой было так забавно наблюдать, — честно признался Леви, а улыбка с его лица никуда не исчезла. У Врени дернулся глаз. — Забавно?.. — повторила она, а потом едва не перешла на крик: — Я тебе что, клоун?! Или ты меня на работу в качестве шута взял?! — Я знал, что ты раскричишься, — не придал значения ее словам капитан, пока девушка едва сдерживалась, чтобы не полезть на него с кулаками. Жаль только, что руки у нее были заняты: в одной была уже закрытая шкатулка, а в другой — чертовы васильки. — А чего ты еще ожидал?! — рявкает она, удивленная таким поведением мужа. Раньше она ни за что бы не позволила себе кричать на него, да и они вообще на повышенных тонах не разговаривали, а сейчас он так спокойно и покорно терпит, пока она откровенно бомбит. — Я тебе поражаюсь, черт тебя подери! Совсем уже свихну... Так как он держал букет в одной руке, он воспользовался шансом как-то остановить поток возмущений: вдруг притянул к себе разъяренную девушку, положив ладонь ей на затылок и не давая никак уклониться от настойчивого поцелуя. Из-за него все дальнейшие слова оборвались, став нечетким мычанием, и Врени, которую данное действие возмутило еще больше, попыталась капитана оттолкнуть, уперевшись руками в его грудь. Никакого успеха это не принесло, потому что сильная мужская рука с зажатым букетом намертво прижала девушку за талию к крепкому телу, пока сам его обладатель продолжил свой наглый натиск, целуя глубже и еще настойчивее. Сделав еще несколько попыток вырваться, Врени поняла, что это бесполезно, поэтому опустила руки. «Повержена, но не сломлена!» — подумала она, прежде чем мстительно цапнуть капитана-засранца за нижнюю губу. Почувствовав довольно неслабый укус, Леви даже глаза открыл, сталкиваясь с довольным взглядом горящих голубых глаз. Чуть нахмурившись, Аккерман отступать даже не думает, с еще бóльшим напором впиваясь в чужие губы, словно мстя в ответ. Это была пара каких-то двух одинаково поехавших крышей людей, которым однозначно никогда в жизни друг с другом не будет скучно. Они всегда найдут способ сделать жизнь друг друга как можно более динамичной, а о спокойствии порой не может быть и речи. Два одинаковых пламени постоянно соревнуются друг с другом, но их силы равны между собой, и останавливаться никто из них не собирается. Когда перепалка подошла к концу, они продолжили стоять так — совсем близко друг к другу, буквально дыша одним воздухом. Раскрасневшаяся то ли от недавней злости, то ли от смущения Врени больше не имеет никакого настроения на крики. — Ты — чертов тролль, — заявляет она, ткнув мужа пальцем в грудь, и добавляет: — И манипулятор! — Я знаю, — просто отвечает он, а в его глазах так и пляшут чертики. И как можно смотреть с таким ехидством и трепетной лаской одновременно? Девушка вдруг настораживается. Пока они тут выясняли отношения, вокруг не было людей, не считая окон расположенных вокруг домов... Но ей было плевать на тех наблюдателей, если они там имелись вообще, потому что ее напрягал совершенно другой факт. Повернув голову, она сразу же натыкается взглядом на стоящего в стороне мальчика лет десяти. Малолетний бедняга, наверное, страстей насмотрелся на несколько лет вперед, судя по его ошалевшим глазам, которые вот-вот выпадут. И как Врени не заметила его?.. «Тебе было, чем заняться», — заржали и напомнили тараканы, пока девушка соображала, что же делать. И она не нашла ничего лучше, чем просто смотаться с места происшествия. Солдаты драпать умеют очень хорошо. Поэтому Врени, схватив абсолютно спокойного Леви за руку, тут же дала дёру, пытаясь как можно скорее затеряться на улицах большого города. — Да куда ты так несешься? — ворчал Аккерман по дороге, пока девушка тащила его вперед, как на буксире. Вся красная от смущения, рыжая даже не собиралась тормозить. — Подумаешь, малой увидел, как мы целуемся, невелика потеря. Мы ведь там даже не... — Умолкни, — оборвала его Врени, и он так и не договорил. — И вообще, я все еще жду от тебя объяснений, так что потрудись рассказать, начерта ты устроил такое представление. — Для тебя, — коротко отвечает капитан, больше ничего не объясняя и выжидая подходящего момента. В итоге они забежали в уже знакомую забегаловку, где некоторое время ранее девушка налетела на Маркуса. Зайдя в это помещение, Врени сразу будто очутилась в прошлом — с ее первого приезда в Стохесс прошло больше двух лет, а это заведение никак не изменилось. — Как тебе только в голову такое пришло? — недовольно буркнула девушка, когда они сидели плечом к плечу за столиком. — И как у тебя совести вообще хватило такое со мной сделать? — Может, у меня ее нет, — пожал плечами Леви, но потом придвинулся ближе, шепнув на ухо: — Но мне нравилось наблюдать и понимать, что ты любишь только меня. Его теплое дыхание опалило ее ухо, и у рыжей мурашки вдоль позвоночника побежали. И только потом до нее дошел смысл сказанного. — А ты сомневался? — провокационно вопросила она, недобро стрельнув в его сторону глазами и дернув бровью. — Нет, — честно ответил капитан, затем сделав глоток горячего чая с чабрецом. — И знаешь, я те комплименты от чистого сердца писал. Чуть не сдох от ванильности и розовых соплей, но я их написал. А еще из меня ерундовый поэт, пришлось это принять как факт. Тут Врени замерла. — Ой... — промямлила она, вспоминая, как она обошлась со всеми теми записками. — Я же их всех... того... — Бессовестно уничтожила, ты хочешь сказать? — Я не знала, что они от тебя! Там даже почерк был другой! — Я старался, — хмыкнул Леви, а потом полез в свою сумку, затем вытаскивая на свет Божий целую стопку конвертов. — Я же не идиот, то были всего лишь копии. А это, — он положил все это добро на стол перед девушкой, — оригинал. И моим почерком. Надеюсь, их ты не будешь рвать или смешивать с лошадиным дерьмом. «Романтик от Бога!» — хохотнул голос в капитанской голове, но Аккерману все равно. Какой есть. Главное, что эта девушка принимает его со всеми недостатками. Врени молча вытаращилась на конверты перед собой. Они лежали рядышком с закрытой музыкальной шкатулкой и букетом васильков, и тут она вспомнила о ленте, которую ей передал Маркус. Достав ее из кармана, она провела пальцами по золотым узорам. — Это тоже твое? — тепло улыбнулась она, глянув на мужа. — Естественно. Как увидел, так сразу подумал, что тебе бы это очень подошло. Хмыкнув, девушка завела руки за голову, обвязывая этой лентой свои убранные в небрежный хвост волосы и завязывая бантик. — Раз так, то ты попал в точку, — улыбается она, а потом вдруг непонимающе нахмурилась. — А откуда ты узнал, что я записки, как ты выразился, «смешивала с лошадиным дерьмом»?.. — Еще и в унитаз смывала. К слову, если еще раз так сделаешь, канализационные трубы будешь чистить сама. Врени вопросительно поднимает бровь, требуя ответ на свой вопрос. — Жан сказал, — наконец ответил капитан, а у разведчицы едва глаза не вывалились. Она аж подавилась. — В смысле? — Так мы с ним были заодно. Почувствовав, как дернулся глаз, девушка уже хотела заорать, проклиная Кирштайна, но Леви вовремя приложил указательный палец к ее губам. — И мне очень помог, к слову. То первое письмо, помнишь, которое он принес? Я за вами наблюдал из-за угла в тот момент. И затем он мне докладывал все, что ты делала. — И когда вы так спелись? — раздраженно шикнула Врени, уже думая о том, как будет гоняться за другом по всему Штабу. Аккерман хмыкает, вспоминая тот день, когда Элитный отряд решил устроить гонки во время уборки. « — Надеюсь. А сейчас ты собираешь все выпавшие мозги в кучу и идешь отчитываться ко мне в кабинет. Капитан прошел мимо парня, и Кирштайн озадаченно и устало вздыхает, скорбно посмотрев на одногруппников в другом конце коридора. Пришедшая в себя Врени оклемалась, мотнула головой и поспешила возразить: — Но... Но Леви ее слушать не собирался, осадив ее тяжелым взглядом. У него были очень большие планы, и провинившийся солдат ему сыграет добрую службу. — Ты ведь прекрасно знаешь, что я сейчас скажу? — задает вопрос Аккерман, когда они вдвоем зашли в его кабинет и за ними закрылась дверь. Жан, все это время идущий за ним по пятам, как корова на убой, поспешил тяжело вздохнуть: — Да, капитан. — Хорошо, значит, мне не придется тратить на это время, — вдруг заявляет брюнет, поворачиваясь к подчиненному. — У меня другая тема для разговора. Удивленный Жан поднимает брови. — М-м? — Мычать будешь потом. У меня есть кое-какие планы, но для этого нужен ты. Парень был вынужден оказаться с капитаном в одной лодке. Они обговорили буквально все, даже придумали воображаемого ухажера, сделав его высоким голубоглазым брюнетом. Кто ж знал, что этот образ совпадет с Маркусом Луцом... А потом Леви всучил Кирштайну письмо и пинком отослал выполнять первую часть плана — Жан должен был передать эту записку Врени в столовой во время обеда.» — Эрвин и Ханджи тоже знали, — окончательно добил девушку Аккерман, и опять ему пришлось останавливать ее возмущенные крики. Сейчас у него на душе было такое спокойствие, какого не было в последние пару недель. Он нашел музыкальную шкатулку — и признаться, это было тяжело. Пришлось облазить вдоль и поперек весь Венецеросс, чтобы найти одну из последних оставшихся шкатулок, но Аккерман ни о чем не жалеет. И он никогда не будет жалеть о чем-то, если будет видеть такую родную теплую улыбку в ответ на свои действия. Врени никогда ничего не просила, и в этот раз это было для нее неожиданным подарком. Все-таки, Леви умеет делать неожиданности. Когда вся буря эмоций прошла, она прильнула к нему, положив голову на надежное плечо. Он рассказывал о том, как провернул все это дело, а она в это время рассматривала букет васильков у себя в руках. И теперь эти цветы совсем не казались противными и раздражающими. Теперь она полюбила их, хотя ранее была готова постоянно скармливать Кондролу. А все потому, что эти цветы ей подарил любимый человек. — Спасибо, — говорит Врени, и Леви был готов утонуть в ее глазах — так они блестели в этот момент. А потом она сама тянется к нему и целует, нежно и ласково, медленно. Совсем не так, как они целовались на улице. Но весь этот трепет развеялся, когда они вернулись в Штаб. Поднявшись вместе с Аккерманом на офицерский этаж и повернув в коридор, они сразу же увидели стоящих у окна командира Эрвина и Жана, который о чем-то ему докладывал. И девушке стало абсолютно плевать на их дела; она просто сунула свою сумку Леви в руки и сорвалась с места. — Жанчик, а ну-ка сюда иди! — устрашающе рявкнула она, неумолимо приближаясь к своей цели, и парень заметно вздрагивает, повернувшись и увидев разъяренную рыжую фурию. — Разрешите откланяться, — спохватывается солдат, отдавая честь командиру. Смит мгновенно оценил обстановку, поняв, что Жану придется нести наказание за «предательство», и лишь кивает. В ту же секунду от Кирштайна и след простыл — только пятки и сверкали, пока парень улепетывал от Врени, которая неслась следом. А затем раздался и его крик: — Меня оклеветали! Тем временем Леви абсолютно спокойно подошел к командиру, останавливаясь рядом и смотря вслед убегающим. — Все в порядке? — интересуется Эрвин, на что получает кивок и ответ: — В полном. *  *  *  *  * Ведь кто-то придумал это Ради тебя: Ровную радость света И вечность дождя... Для тебя... Шумящий дождь за окном был словно тихой музыкой. Тихой и сейчас такой незначительной для тех, кто тонет друг в друге. Чувственные поцелуи, трепетные прикосновения, сбивчивое дыхание. Такое горячее тело и такие прохладные простыни; жар кожи и студеный свежий ветерок, гуляющий по помещению через приоткрытое окно. Женские руки на крепкой мужской спине, разметавшиеся рыжие волосы, эйфория одна на двоих. Ночные дороги к югу И северный лес, Подробные карты мира И сферы чудес... Для тебя... Они будут тонуть вместе, держась друг за друга. Широкая мужская ладонь накрывает узкую женскую, ласково сжимает пальцами. Для тебя Солнце дня, Ночь и луна... Для тебя... — Я счастлив, что ты со мной, — он говорит так тихо, едва слышно, будто боится, что это услышит кто-то еще. Он упивается этим чувством, может, даже слегка робко, будто не веря, что ему это дозволено. Может ли и он быть счастлив? Хотя бы сейчас?.. Ужин на летней веранде, Блики стрекоз И даже грусть о чем-то, Что не сбылось... — Я тоже, — тихо шепчут ему на ухо в ответ, ласково зарываясь пальцами в черные волосы, и он прячет лицо в изгибе изящной шеи. Мощь кораблей и сосен, Узор на камнях, Вселенные наших комнат, Касания в снах... Для тебя... Все для нее. Он готов терпеть все, что угодно, лишь бы в конце концов оказаться в таких родных объятиях, почувствовать ее губы. Что ему придется отдать в качестве платы за такое счастье? Она — самое дорогое, что у него есть. И он пытается это показать. Обнимает ее так трепетно, прижимает к себе, словно стремясь укрыть ее у себя в руках, закрыть надежной спиной. Чувствует жар ее кожи, теплое дыхание в районе собственных ключиц. «Спасибо, что позволяешь мне тебя защищать...» А на столе стоит открытая музыкальная шкатулка, выпускающая в комнату такую приятную, но давно потерянную мелодию. Расписные стороны, узорчатые края. И рядом — голубые васильки в стеклянной вазе, раскиданные по столу конверты с душевными записками, одиноко лежащая чуть в стороне темно-синяя лента. — Любительница васильков, — едва слышно хмыкает Леви, проводя ладонью по узкой спине. Девушка целует его в ключицу, и затем слышится ее голос: — Твоя. Он кивает, уткнувшись носом в рыжую макушку. — Моя. Плавно плыву планеты, Качаясь в ночи, И я сочиняю это, Готово почти... Для тебя... Конец дополнительного эпизода... Обязательно для прослушивания!! BrainStorm — Для тебя