Крылатая Свобода

Дополнительная арка «Палач-ювелир» Эпизод 1: «Проблемы торговли» * * * * *

Трост был наполнен как никогда ранее: слишком много приезжих, которых, казалось, даже больше, чем жителей этого города; также сейчас наплыв строителей и солдат из-за починки ворот, которые открывают путь прямиком к стене Мария. Некогда запечатанные валуном ворота, которые помнят и прекрасно знают все люди из-за когда-то нашумевшей истории, в которой Эрен в виде титана закрыл проход огромным камнем, сейчас ремонтировались. Так как стена Мария была возвращена, сейчас эти ворота могут быть очень важными, ибо только через них можно было попасть с юга прямиком на отвоеванную территорию. Вскоре после возвращения Разведотряда с глобальной миссии этот огромный валун начали потихоньку раскалывать, освобождая выход со стены Роза, и сейчас эти работы подошли к концу и дело осталось за малым: сделать прочные двери. Но люди уже начали выходить за пределы второй стены, и их никто не останавливал. Земли были возвращены человечеству, и теперь народ старается побыстрее обустроить их под себя, вернуть к жизни заброшенные города. Трост стал главной проходной точкой, и поэтому суматоха здесь была нешуточная. Из-за большого скопления людей это место (наравне с другими дистриктами, подобными Тросту) начали патрулировать солдаты — были задействованы все силы Гарнизона и часть Военной Полиции. И они ответственно бдили на своем посту, что удивительно, но ведь и время сейчас было отнюдь не самое спокойное. Но не только солдаты бдят там, где есть люди, — у них есть большой конкурент. Ведь ясен пень, что там, где есть много людей, всегда тут как тут все торговцы на свете. Это была какая-то массовая миграция торгашей — со всей южной стороны они собрались именно в Тросте. А раз здесь много товара, то и люди сюда съезжаются куда охотнее, чем ранее. — Вик, если ты протрешь себе штаны на жопе, знай, что мой продавец голозадым работать не имеет права! Вылетишь, как пробка из бутылки, хорош сидеть на месте! Свалился пацан на мою голову, Бог ты мой, шевелись! «Вот пердун, — светлые брови сходятся на переносице, а аккуратный нос комично морщится. — Нафига орать на всю улицу?» Из-за деревянной стены домишки, к которому была прислонена торговая лавка, донеслось быстрое: — Иду! — а затем и шорох вперемешку со звуком быстрых шагов. Поспешно натягивая на лицо повязку, скрывая фиолетовые и синие пятна на юном лице, светловолосый парнишка выскакивает на улицу прямиком к работодателю. Это всего лишь его третий день на работе, и он пока не свыкся с мыслью, что нужно виться, как мотылёк у лампы, вокруг всех покупателей. Ему не совсем по душе работа с торговцем, но другого выбора у него не было — приходится ишачить там, где благодушно позволили. До недавнего времени ему казалось, что все эти торговцы — профессиональные жополизы, способные навешать тонну лапши на уши, а теперь все повернулось так, что он сам оказался в их рядах. Слегка противно, но делать нечего. Стоящий за прилавком довольно крупного телосложения мужчина, годами за сорок, смерил вышедшего парня косым цепким взглядом колючих зеленоватых глаз. Густые темные брови, которые были такими же мохнатыми, как и усы, тут же сошлись на переносице, пока сам мужчина придирчиво осмотрел худощавого блондина. — Надо будет сказать твоему дорогому папаше, — недовольно пробасил он, смотря на повязку на мальчишеском лице, — что он приносит нам сплошные убытки. Твоя мордаха нормально привлекала покупателей, а теперь ею темные подворотни освещать можно — от души он тебе чухальник разукрасил, алкаш поганый. Вик был мальчиком симпатичным — высоким, фигуристым поджарым, с довольно милым юным и чистым лицом: аккуратный нос, выразительные глаза с редким цветом радужки, привлекательные губы с довольно видной ложбинкой на верхней губе. Светлые торчащие волосы. А теперь половина его лица почти до глаз скрыта за тканью, потому что образ чистого и добродушного юноши был изуродован яркими синяками и ссадинами на щеках, скулах и подбородке; кожа посинела, в некоторых местах содралась, а нижняя губа разбита. Чудом не задело глаза, иначе бы он сейчас щеголял с фингалами. За свои пятнадцать лет этот парень, каким бы добрым и открытым ни был, возненавидел собственного отца, который, хоть и ушел из семьи, порой наведывается к бывшему семейству и устраивает разнос, ибо трезвым он у них не появляется никогда. Вик искренне сочувствовал бедной матери, которую поспешили побыстрее в свое время насильно выдать за этого ублюдка замуж из-за ее заболевания, дабы сплавить из родительского дома. Из-за хронической сердечной недостаточности она должна была быть под чьим-то надзором, и поэтому вскоре оказалась связана брачными узами с тем, кого не любила и кто не любил ее саму. В шестнадцать лет она родила своего единственного ребенка, на которого собственному отцу было плевать, и Вик пытается изо всех сил устроить ей иную жизнь — лучшую, без этого бухающего без конца и края мудака. Собственный сын стал для матери единственной опорой и поддержкой. Сын, родившийся от нелюбимого деспота. Но как же этот ребенок не был похож на собственного кошмарного отца... Вик был солнышком, настоящим воплощением доброты. Открытый и добродушный мальчик, хоть и очень сообразительный. Обаятельный, сверкающий, но взрослый и смышленый не по годам — жизнь вынудила повзрослеть. Услышав слова работодателя, блондин лишь хмыкнул и отвел взгляд. Бесполезно перемывать кости его отцу, он все равно продолжит при случае бить его. И когда-нибудь настанет момент, когда терпение Вика лопнет и он даст родителю такой сильный отпор, на какой хватит сил. — Ну-ка, шалопай, подмени меня, — зевнул усатый мужчина и почесал подбородок. — Я схожу отлить. — Хорошо, Грег, — кивнул блондин, а потом комично скривился. — Но мог бы и не информировать меня о своих действиях. — Не тебе меня учить, козявка, — буркнул Грег, проходя мимо, и отвесил парню звонкого и болючего щелбана. Грег Зубин был очень своеобразной личностью и «человеком эмоций». Это самый настоящий и истинный чистой воды холерик, у которого чувства управляют мозгами, и он может быть настоящей пороховой бочкой. Когда его бомбит — достается всем в округе, и он никогда не стесняется жестко выражаться, когда разозлен. Это был крупный темноволосый и усатый мужик, не внушающий своей рожей доверия, у которого были бледно-зеленые глаза, колючий взгляд и орлиный нос, а также прямоугольный массивный подбородок. Вику он тоже особого доверия не внушал, но его останавливал тот факт, что только он взял к себе на работу белобрысого беднягу. Парень послушно встал за прилавок, становясь спиной к полкам с товаром, и принялся ждать. Он мог бы приветливо улыбаться прохожим, ведь для многих его улыбка была очень красива, но сейчас половина его лица скрыта повязкой из-за побоев. Поэтому остается лишь смотреть на проходящих мимо людей, которых, к слову, было очень много. Повсюду стоял шум и гул, как в пчелином улье. Видимо, Грег пошел не только отлить, но и где-то по-быстрому вздрыхнуть, оставив на посту мальчишку. Вик неплохо управляется с людьми, он явно умеет хорошо поддержать любой разговор, да и вообще он мальчик очень толкóвый. И пока Зубин где-то шастал, этот блондин уже успел обслужить шестерых покупателей, успешно впарив им впридачу несколько вещичек. Этот пацан был довольно хитер, умело стрелял глазками, пользуясь своей внешностью, какой его одарила природа, даже если пришлось закрыть пол-лица. Когда очередной покупатель отошел, а новых пока не наблюдалось, Вик скучающе подпер подбородок рукой, наклонившись к стойке. Лениво провожал прохожих взглядом цепких глаз, а затем вдруг в его размышления ворвался звонкий голос: — Хворостиной бы тебя отхлестать, шутник хренов! — Какая ты кровожадная, аха-ха, — было в ответ. — Не смешно будет, когда я воплощу эти слова в реальность! — Да ладно тебе, Бельчиха, что ты опять развонялась? — Воняешь ты, жук-навозник! Вик заинтересованно поднял одну бровь, видя одну очень гиперактивную и шумную парочку, которая резво шныряла мимо людей. Высокий (даже слишком, наверное) и широкоплечий парень с улыбкой до ушей и каким-то хитрым выражением лица, а с ним под руку шла напыженная, словно воинственный воробей, рыжая девушка, которая ростом была своему спутнику по плечо. И эта девушка принципиально остановилась прямо напротив лавки, заставив тормознуть и парня, и прямо в лоб спросила у белобрысого юноши: — Извиняюсь, у вас нет банного веника? Вот чтоб прям пожестче! У ее спутника глаза едва на лоб не повылазили от удивления, пока сама обладательница рыжих волос стояла с абсолютно серьезной миной, настроенная очень решительно. — Белка, ты че, серьезно решила меня отхлестать? — протянул удивленно парень, вытаращившись на нее. — Еще как, чтоб живого места не осталось! — Да ты страшна в гневе... «Это молодая пара? — тут же думает Вик, сканируя цепким взглядом пришедших. Они похожи на пару с первого взгляда, но первый взгляд чаще всего обманчив. — Так, у девушки на безымянном пальце правой руки обручальное кольцо. Значит, либо помолвлена, либо замужем. У парня... — блондин вглядывается в мужские руки, проверяя на наличие украшения. — У парня кольца нет, значит, они не пара. Тогда кто? Друзья.» — Увы, банные веники вот совсем недавно кончились, — говорит Вик, наблюдая за реакцией пришедших, при этом набрехав в три короба. У них никогда не было в ассортименте банных веников, но кто ж это знает, кроме него и Грега? — Очень жаль, — ни капли не расстроилась рыжая девушка, а потом поворачивает голову к своему спутнику и заявляет: — Тогда я тебя утоплю в сточной канаве. Смотри, теперь будь осторожен в туалетах на улице, а то я везде подпилю пол, чтобы ты в помойную яму упал. «Не простые, а лучшие друзья», — делает Вик заключение, а потом становится максимально заинтересованным в выборе этих двух покупателей. Рыжая девушка пробегается глазами по полкам, рассматривая вещи, при этом иногда перекидываясь колкостями со своим другом, а потом вдруг ее взгляд замирает на одной полке. — О, мне нужен шампунь, — говорит она, а потом указывает рукой в сторону одинаковых деревянных баночек, которые расписаны белыми ромашками. — Он ромашковый? — Да, ромашковый, — кивает Вик, бегло оглядывая волосы этой гостьи. А шевелюра у нее была густая и хорошая, да еще и такого завидного цвета. — У вас очень густые волосы, они прекрасно смотрятся, но за ними нужен особый уход. — О да, — соглашается девушка, успешно позволяя пацану себя уболтать. Комплименты работали всегда. — Тогда дайте мне один бутылек,  пожалуйста. Юный торгаш кивает и отходит к полке, собираясь взять одну деревянную бутылку, как вдруг его окликают вновь: — Берите два, мне один заодно, — говорит друг девушки, и Вик кивает вновь, слыша разговор этих двоих у себя за спиной. — Нафига он тебе на твои патлы-три-пера? — Меня достало мыть голову хозяйственным мылом, оно воняет. А вот теперь я буду пахнуть ромашками. — Как вонял, так и будешь вонять. — Да иди ты. «Точно лучшие друзья», — с этими мыслями Вик неудачно роняет с полки почти все бутылки этого чертового шампуня, и они посыпались на пол. Благо, хоть не треснули, иначе Грег бы его прибил. Покосившись на друзей, парень успокаивается, видя, что им нет до него дела и они заняты собственной перепалкой. Не теряя их времени, он хватает первые попавшиеся и все еще стоящие на полке две бутылки с нарисованными ромашками и возвращается к покупателям. — Благодарю, — говорит девушка, доставая монеты. Протянув их парню, она пробегается голубыми глазами по повязке на его лице, а потом останавливается на его глазах. А радужка у него редкая, почти желтая, завораживающая... «Как будто капельки солнца», — думает рыжая, вздрагивает, а потом цапает своего друга за руку, хватает шампунь и уносится восвояси, теряясь среди людей. — Какие забавные, — хмыкает Вик, смотря им вслед, даже не зная, что из-за этих проклятых бутылок в ближайшие минуты его жизнь кардинально изменится. Грег вскоре появляется в поле зрения. — Ну как дела обстоят, Букашка? — спрашивает он, а парень закатывает глаза, слыша это прозвище. Так уж не повезло ему — фамилия у него очень тупая, Букер. В итоге зовут его либо Букой, либо Букашкой. — Хорошо дела обстоят, уже восемь человек обслужил, — говорит Вик, а потом принялся собирать упавшие бутылки шампуня с пола и возвращать их на полку. Видя это, Грег вдруг напрягся. — Ты что с шампунями сделал? — Тут решили купить пару бутылок, а они упали. Вот, поднимаю... — бубнит парень, понимая, что за неуклюжесть ему может влететь. Но влетит ему отнюдь по другой причине. — Ты продал две бутылки? — от напряжения в голосе работодателя Вик напрягается тоже, не понимая, в чем причина такого тона голоса. — Какие бутылки? — Обычные... — растерянно отвечает блондин. — На них были красные пометки? На самой крышке, красное пятно такое? — Не знаю, не помню. С явным раздражением и заметной тревогой Грег подлетает к парню и небрежно отшвыривает его в сторону, вынуждая отойти на несколько шагов назад и чуть не упасть. Зубин был довольно сильным мужиком... Пошарив на полке, удивляя и настораживая мальчишку резкими движениями, он чертыхается и наклоняется, оглядывая все еще лежащие на полу бутылки. Бутылок с красными пометками среди них не оказалось. Вдруг воцарилось мрачное и ничего хорошего не предвещающее молчание, и из-за холодящей убийственно ауры, исходящей от работодателя, Вик шумно и нервно сглатывает. И тут мужчина мучительно медленно поворачивает в его сторону голову; на беднягу устремляется до жути колючий и ледяной взгляд бледно-зеленых глаз. — Что случи... — договорить парень не успевает, так как Грег вдруг налетает на него, резко хватает за воротник рубахи, что ткань аж затрещала, и затаскивает его в домик, дабы скрыться от глаз многих людей. Вик даже не успевает ничего спросить, как вдруг получает смачный удар по лицу. Крепкий мужской кулак встретился с мальчишеской головой за одно мгновение, и блондин отлетает в сторону метра на два, теряя равновесие и грохаясь на деревянный пол. Он чувствует, как вогнал в кожу рук занозы, но слишком дезориентирован. Голова закружилась, а левая часть лица заныла тупой болью; прикрывающее левый глаз веко дрожало, и первые пару секунд его невозможно было открыть. Парень шокированно приложил ладонь к лицу, чувствуя онемевшую кожу. Несколько сосудов в левом глазу точно лопнуло, и теперь белок точно покраснел, но ему было не до этого. Прямо перед ним сейчас стоял разгневанный Грег, а в голове Вика были картинки вчерашнего дня, когда его избил собственный пьяный в хлам отец. Сколько еще раз должно пострадать его лицо? Сколько еще раз должен быть избит он сам? — Какого хрена ты полез туда? — рявкает басом Грег, и Вик вздрагивает. — Стоило только отлучиться на десять минут, а ты уже успел найти приключений на свой зад! — Но я просто работал! — в отчаянии выкрикивает парень, даже не предпринимая попыток подняться. — Я просто... Зубин слушать не стал, мигом оказался рядом и схватил блондина за шкирку, как жалкого котенка. С размаху припечатал его к деревянной стене, будто собираясь вдавить худощавое тело в доски, и крепко ухватил пальцами за острый подбородок через ткань повязки, больно сжимая. Вик едва не пискнул от боли, ибо Грег задел его синяки на лице, и уставился в метающие молнии бледно-зеленые глаза, щуря левый глаз, вокруг которого наплывает синяк. Дышать стало невыносимо тяжело, еще и грубые мужские пальцы причиняют боль, давя прямо на еще не зажившие ссадины и синяки. — Из-за тебя я могу лишиться жизни, щенок, — рычит работодатель, вжимая мальчишку в стену. — И если мне будет грозить опасность, я тебя убью, уяснил? Я ведь специально отложил эти проклятые бутылки подальше, но ты и до них добрался! — его глаза устрашающе блестят. — Ты обязан вернуть эти бутылки любой ценой! — Да как я их верну? — как-то жалобно говорит Вик, проклиная себя за собственную слабость. — Они проданы!.. — Меня это не волнует! — рявкают на него. — Ты обязан их вернуть, и мне совершенно пофиг, как ты это сделаешь! Он резко убирает руки и отходит от парня, на пороге устрашающе на него оборачиваясь. — Если не сделаешь, подумай, что может быть с твоей матерью. — Не смей ее трогать! — дергается Вик, а Грег жмет мощными плечами. — Это зависит от тебя. С этими словами он вернулся к работе, оставив мальчишку одного. Парень смотрит на свои дрожащие руки, в коже которых застряли занозы, чувствует, как ноет появляющийся синяк под левым глазом, и пытается подавить дрожь во всем теле. Он в ступоре. Что он такого сделал? Он просто выполнял свою работу, разве когда-то он портачил? Почему из-за простых двух бутылок шампуня Грег так вызверился?.. Почувствовав, как задрожали его губы, Вик подавил в себе желание разрыдаться от бессилия. Он должен быть сильным... Ради матери. Парень быстро вылетает из домика, проносится мимо Зубина и пускается по улице в ту сторону, где ранее скрылась та парочка друзей. И где теперь искать эту рыжую девицу? Казалось бы, шансов нет, но Вик сдаваться не собирался. Сжал руки в кулаки, игнорируя боль от заноз, и юлит между людьми, высматривая рыжую макушку. При этом он активно размышлял о том, куда эти двое могли двинуться. Они пошли однозначно в сторону ремонтируемых ворот, и Вик идет туда же, поправляя на лице повязку. Проклятые бутылки... Вик был парень смышленый, но тут не помогут даже его мозги. Эти люди могут быть кем угодно и идти куда угодно, но есть надежда на то, что они просто интереса ради понаблюдают за ремонтом ворот. Именно туда парень и бежит, и сейчас для него главная задача — встретить этих двоих, а что делать потом — придумает на ходу. Сбив себе дыхание, блондин прибежал прямиком к стене, и от территории стены Мария его отделяли лишь ворота. Он останавливается, вертит головой в разные стороны, пытаясь найти среди людей фигуру того высокого парня или рыжую макушку той девушки, но все тщетно. Их нет поблизости. Вик упустил их, даже не зная, что прямо сейчас эти двое поднялись прямиком на стену и разговаривают с главнокомандующим Гарнизона. На высоте пятидесяти метров. Чертовы пятьдесят метров... Он упустил их, хотя они были почти под самым носом. Чувствуя накатившее отчаяние, Вик судорожно кусает губы. Он в полном тупике и ступоре. — Это кто там лежит? — вдруг отвлекает парня от собственных отчаянных размышлений грубый голос солдата, который стоит возле ворот и сейчас осматривает повозку. Люди уже начали выезжать на территорию стены Мария, поэтому гарнизоновцы контролировали процесс переселения. — Не трогайте ее, прошу вас, — начал умолять мужчина, сидящий за поводьями, пока солдат оглядывал его кибитку. — Она только недавно заснула, а ее ужасно мучает бессонница. Поймите, пожалуйста... Вик, погруженный в собственное отчаяние, не до конца понимает, что происходит. Он стоит недалеко от этой кибитки и видит так называемого кучера. Это был бородатый и довольно худой мужчина с крючковатым носом, а еще почти на всей левой части его лица был довольно мерзкий шрам от достаточно сильного ожога. — Бессонница, говоришь, — басит солдат-гарнизоновец, смотря в кибитку, а потом хмурится. — Да, она почти не спит, — лепечет мужик со шрамом. — Мы ехали долго, она наконец уснула, пожалуйста, не будите ее... — Ладно, езжай. Видимо, там, в кибитке, лежала девушка или женщина, и солдат думал, что она без сознания. Но у Вика проблема другая... — Бу! — раздается вдруг позади, и чьи-то цепкие пальцы пересчитали парню ребра. Блондин аж подпрыгнул от неожиданности и развернулся. — Какие люди! Перед ним замаячила улыбчивая шатенка с косичками. — Велари? — юноша был удивлен, так как совсем не ожидал встретить здесь давнюю знакомую. — Ты здесь что делаешь? — Пришла за продуктами, — отвечает собеседница, а потом указывает кивком на корзину с покупками в собственных руках. — Заодно решила на ворота глянуть. А ты?.. И тут ее взгляд натыкается на его левый глаз, и девчонка закусывает губу. — Это кто тебя так?.. — тихо спрашивает она, с сожалением смотря на синеющий фингал, и Вик фыркает. Он ненавидит чужую жалость, черт возьми. Особенно когда он предстает слабым перед девчонкой. — Да так, подрался, — отвечает он, а потом махнул рукой. — Не бери в голову, это так, мальчишеское дело. Велари была его ровесницей, ей было тоже около пятнадцати лет, и сейчас она была уже вполне себе девушкой. Они оба отвлеклись, повернувшись к повозке, которая только что тронулась с места. Тот мужик с ожогом на лице успешно уехал на территорию стены Мария. А у Вика возникла идея. — Слушай, а ты не видела здесь девушку такую рыжую? — спрашивает он у Велари, а та поднимает брови в немом вопросе. — Волосы такие необычные, яркие-яркие. У девчонки на уме при слове «рыжая» возникает образ только одного человека, и она хмурится. — Девушка с веснушками? — спрашивает она. — Глаза голубые, еще шрамик такой на переносице? У Вика появляется надежда, и он лихорадочно начинает вспоминать более детально образ той девушки. Она будто вновь стояла прямо перед ним, а он смотрел в ее голубые глаза, мимолетно замечая едва заметный шрамик на переносице. — Вроде да, — часто кивает он. — Она еще обручена или замужем, у нее кольцо обручальное. — Есть у меня кое-какие подозрения, — хмыкает Велари. — Она была с кем-то? Не с черноволосым сероглазым мужиком примерно ее роста, таким пугающим? — Нет... Был парень такой, очень высокий, волосы русые, пепельные больше... — Я поняла, кто это. — И как? Ты видела их? Можешь сказать, куда они пошли? — Нет, я не видела их, но я их знаю. Это Врени и Жан, они в Разведке служат. А они тебе зачем? — Да так, не забивай этим голову, — отмахнулся Вик, а потом поблагодарил давнюю знакомую. Значит, эти двое — разведчики... «Врени и Жан? — думает блондин, смотря куда-то в сторону. — Ждите в гости, черт бы все побрал...» *  *  *  *  * — В Тросте столько людей, как рыб в консервной банке! — заявляет Врени, распахивая дверь и заваливаясь в родную комнату. — А на улице такая жарень, мамочки родные! На улице и правда было жарко, а Врени было вообще плохо из-за ее высокой температуры тела. В итоге она постоянно перегревается и вынуждена часто сидеть в тени, дабы вообще не ляпнуться в обморок от жары. Поставив с размаху крепкий бумажный пакет с покупками на стул, она тяжело вздохнула и вытерла пот со лба. — Сейчас сдохну, — жалуется и залпом выпивает целый стакан холодной воды, которую плеснула из графина. Леви лишь принимает ее состояние к сведению, продолжая копаться в документах. После возвращения Разведки с миссии со стены Мария все оставшееся начальство было по уши завалено бумажками. На это жаловалась и Ханджи, а Эрвина вообще перестали видеть — засел в своем кабинете и круглыми сутками втыкает в документацию. Были завалены и все лейтенанты, у всех было дофига обязанностей, жизнь кипела как никогда, а на улице продолжало печь и жарить солнце изо дня в день. Но и сами разведчики, не считая начальников, без дела не сидели. Закончилось строительство дополнительного крыла Штаба, весь замок был перемыт и чист от подвала до колокольной башни, трава во дворе скошена, конюшни в порядке; состоялась перепись всех выживших солдат, была проведена массовая перерисовка всех служащих — для этого нанимались художники-портретисты; после церемонии награждения, где была королева Хистория, солдатам была выдана еще и денежная награда, не считая полного финансирования Разведотряда. Кстати о денежной награде. Мало того, что деньжат прибавили, так еще и оформили по жилью всем тем служащим, у кого своего дома не было. В числе таких оказались и Леви с Врени, у которых впервые за столько лет оказался в распоряжении целый дом в довольно не маленьком поселении на территории стены Роза. Только вот даже если этот дом у них появился, это не значит, что они смогут жить там круглые сутки. Это ведь солдатская жизнь, и бóльшую часть времени все служащие проводят в солдатской общаге. В свое законное и новое жилище отныне чета Аккерманов сможет наведываться только на выходных или во время отпуска. К слову о делах разведчиков. Так как большинство полицаев и абсолютно все гарнизоновцы были заняты патрулированием дистриктов, через которые народ выходит на территорию стены Мария, повысился уровень преступности, ибо теперь за темными личностями некому следить. Поэтому работу полицаев сейчас взяли на себя уцелевшие разведчики, которые расследуют дела и ловят бандитов. И хоть Эрен загорелся немного сумасшедшей идеей построить железную дорогу до моря и соорудить локомотив, до этого было еще далеко — вначале надо хотя бы людей в пределах стены Мария расселить. Врени завязывает себе на голове пучок, а потом начинает рыться в пакете с покупками. — Мы залезли на стену, которая над воротами в Тросте, там переговорили с Пиксисом, — между делом рассказывает она. — Сверху такой вид открывается, столько людей там шастает! Там целая вереница на территорию стены Мария высыпалась. Солдаты провели хорошую работу по очистке этой территории от оставшихся титанов. А Леви ненадолго отвлекается от документов наблюдая за девушкой. Такая домашняя, с пучком растрепавшихся волос на голове, такая уставшая, хоть и вспотевшая. Сама мысль, что она делит одну комнату и одну постель с ним, отзывается каким-то далеким трепетным теплом в душе, и это стало уже так привычно, что кажется, будто это всегда было частью его жизни. А ведь еще даже года с момента их женитьбы не прошло. — Я взяла какой-то шампунь ромашковый, — говорит Врени, наконец откопав в пакете деревянную бутылку с нарисованными белыми цветами. — Посмотрю, что это за ересь. Она повертела бутылку в руках, заметив на крышке пятнышко красной краски, и попыталась его оттереть, но потом плюнула на это. — Я в душ, — только и сказала девушка, а затем схватила полотенце и быстро умотала из комнаты. Леви лишь хмыкает, а потом ставит очередную подпись. Единственным желанием разведчицы было залезть в холодный душ и не вылезать оттуда никогда. В то же время Жан, который уже искупался и был вполне доволен жизнью, зашел в комнату «258», попутно вытирая свои мокрые волосы полотенцем. Чистая рубашка слегка прилипла к влажному после душа телу, но парню было плевать на это. — Ох, как от тебя ромашками завоняло, — прокомментировал Конни, до этого пытающийся сдохнуть от жары. Окно было настежь открыто, но от этого не было никакой пользы. — Шампунь новый взял, — говорит Жан, продолжая высушивать собственные волосы. — Слушай, я его у тебя возьму на разок? — вдруг спрашивает Эрен, которому надоело терпеть жару. Лучше уж третий раз за день наведаться в душ, чем сидеть вот так. — А то вонь хозяйственного мыла уже надоела. — Валяй, — разрешает Кирштайн, пожимая широкими плечами, а Конни тут же спрыгивает с верхней койки и бежит за Йегером, выкрикивая: — Погоди, я с тобой! Эрен берет с тумбочки бутылку шампуня с красным пятном краски на крышке и вместе со Спрингером скрывается в коридоре. Армин был недавно из душа, поэтому остался сидеть на месте и лениво обмахиваться самодельным бумажным веером. Когда Эрен с Конни вернулись, шатен как-то странно позвал Жана. — Мы тут случайно эту бутылку навернули на пол, — говорит он, а Кирштайн был готов метать молнии, ибо пусть горит этот проклятый шампунь синим пламенем в аду. Увидев Жана, пришедшие хохотнули, а потом подавились, ибо такой же вид скоро будет и у них. — Собственно, тут дно... Конни закончил вместо Эрена: — ...открывается. *  *  *  *  * — Проклятый шампунь! — громко возмущается и чертыхается Врени, бегая по кругу у Ханджи в кабинете. — Дерьмо какое-то ромашковое! Производителя на мыло, черт возьми! Зое едва не уписалась со смеху, когда увидела, во что превратились рыжие волосы подруги. Врени на радостях бахнула на свою шевелюру чуть ли не полбутылки нового шампуня, не зная, что после мытья ее волосы превратятся в настоящий дыбом стоящий одуванчик. Они распушились настолько, что их с трудом могла удержать в хвосте резинка, и девушка теперь была готова рвать и метать, ибо с такой прической лучше не жить. Вдобавок еще и жара на улице, а эти волосы невозможно собрать, поэтому ей стало еще жарче. — Зато имидж сменила, — пытаясь не уржаться вкрай, проговорила Ханджи, надрывая от смеха живот. — Тебе идет, у тебя на башке как будто пламя, аха-ха! — У меня сейчас не только из башки пламя пойдет но и из задницы, ибо меня бомбит! — рявкает Врени, а потом подходит к зеркалу и скалит сама себе зубы. — Что это за чучело?! Даже если Леви и не любит смеяться, мне кажется, он с меня уржется, когда увидит! — Ты слишком утрируешь,  — хохочет Зое. Вдруг раздался стук в дверь, и Врени ненадолго отвлеклась от своего бомбежа. А вот Ханджи, проржавшись, покашляла и громко выдала: — Заходите! На пороге оказался весьма озадаченный Жан, который глазами сразу же нашел сидящего на стуле майора и прошел в кабинет, закрывая дверь. На его голове была белая повязка, какую обычно надевают во время уборки. — О, и ты здесь, — говорит он, видя рыжую девушку у зеркала, а потом пялится на ее волосы. Его губы изгибаются в усмешке, а сам парень хмыкает. — Видно, у тебя сплошная катастрофа. — Не то слово! — на повышенных тонах отзывается Врени, а потом видит, как Кирштайн стягивает повязку со своей головы. Голубые глаза вначале расширяются, а потом, спустя пару секунд молчания, на всю комнату раздается смех Ханджи, которую снова пробрало на ржач. Так как шампунь был один и тот же, у Жана на голове тоже творится сущий трындец: мало того, что раньше его волосы и так торчали во все стороны, так сейчас они еще и невероятно пушистые и стоящие дыбом. Он тоже напоминает одуванчик, только меньших размеров, нежели Врени, но от шампуня он тоже пострадал. — Братан по несчастью! — разводит девушка руками, а потом хохотнула. А Жан вдруг говорит: — Этим шампунем еще и Эрен с Конни воспользовались... Ханджи начинает ржать еще сильнее. Если Конни это почти не затронуло, ибо его волосы были довольно короткие, то вот Эрену не позавидуешь так же, как и Врени. Йегер довольно долго отращивал себе волосы, и сейчас они почти достигают его плеч, и теперь представить страшно, как это выглядит после мытья головы этим чудным говняным шампунем. — Так вот, зачем я пришел, — вдруг переключается Жан на другую тему, и Зое замолкает. — В бутылке того самого шампуня, пропади он пропадом, есть второе дно. Врени поднимает брови в немом вопросе. — И если это второе дно открыть, — Кирштайн вдруг достает руку из кармана собственных брюк, что-то сжимая в кулаке, — то там будет вот это... С этими словами он раскрыл ладонь, и Ханджи вгляделась в предмет, который был у него. У Врени едва глаза на лоб не полезли от неожиданности. В руке Жана было три бриллианта размером в пятнадцать карат*... А шампунь-то с сюрпризом оказался. Продолжение следует... * Карáт — внесистемная единица массы, равная 200 мг. Применяется в ювелирном деле для выражения массы драгоценных камней и жемчуга. Ava Max — Torn