***
— В правом лёгком выявлена опухоль неясного генеза. Необходимо сделать биопсию, чтобы установить, доброкачественная она или нет. — Опухоль, — онемевшими губами произнес Лео, — у меня рак…? — Неизвестно, нужно взять образец лёгочной ткани, — его врач что-то рассматривала на мониторе, хмурясь, — точнее на сегодняшний момент я ничего не могу сказать. — Я понял, — он смотрел куда-то через неё, — у меня просьба к вам. Не могли бы вы пока не передавать результаты в клуб, меня сразу же отстранят, я этого не хочу. — Конечно, есть медицинская тайна, и я не вправе обсуждать с третьими лицами ваш диагноз, — она нервно поправила свои очки, — но вы понимаете, что в случае неблагоприятного прогноза может потребоваться длительное лечение? — Да, и тогда я всё сообщу в клуб. Сам. Но не сейчас, — он прислушался к себе, — у меня ничего не болит, только кашель, да и тот временами. — Хорошо, тогда я вас жду на биопсию, возможно, у вас доброкачественная опухоль, и всё не так серьезно. Лео хотел огрызнуться, ответить, что она так же рассказывала про рентгеновский снимок и что её слабое утешение ему не нужно, но промолчал. Не время и не место. Он вышел из больницы и сел на ближайшую скамейку. Мысли ворочались как тяжелые валуны, хотелось просто проснуться и понять, что это был сон, это всё не с ним. Чем он это заслужил? Никаких вредных привычек, образ жизни здоровей, чем у многих, и всё-таки, всё-таки… Он снова достал телефон — новых смс нет. Посидев ещё немного, Лео решает пока ничего не говорить семье — нет окончательного диагноза, да и волновать их лишний раз он не хочет.***
Через день, из случайно подслушанного разговора тренеров, Лео узнал, что планируется обсуждение того самого инцидента на матче. Как можно незаметнее выскользнув из раздевалки, он направился к лифтам, старательно вспоминая, где и на каком этаже находится кабинет директора. Если что-то и будет, то только там. Жерара он увидел сразу, как только поднялся на нужный этаж, тот сидел на диване рядом с кабинетом, вытянув в проход ноги и задумчиво рассматривая стойку с трофеями. — Привет, — Лео подошёл к нему и сел рядом, — ты почему молчал, я звонил и писал. — Да у меня телефон отобрали, как у маленького, — Жерар сделал кавычки пальцами, — типа в воспитательных целях. Ещё бы сладкого лишили для комплекта. — А там уже решили что-то? — Лео махнул на дверь за их спинами. — Да, и я вынужден тебя огорчить… — Пике развернулся к нему с постным выражением лица, его брови со всей трагичностью поползли наверх, — меня, скорей всего, оставят… И заржал как конь. — Жери, придурок! — Лео пихнул его кулаком в бок, — опять эти твои дурацкие шуточки. Тот ойкнул и потёр ушибленное место: — А я думал, ты по ним соскучился. Лео насупился и отвернулся. — Ладно, не дуйся. Как меня выгонят, забыл, кто мой дед? Но видел бы ты своё лицо. Эй, ну ладно, хватит тебе, — он притянул недовольного Лео к себе под бок, — я же извинился. Тот мрачно засопел. Жерар не отпускал его, и через пару минут Лео решил, что можно перестать обижаться, тем более, толку от этого не было никогда, и спросил: — Зачем ты это сделал? — Ну, красную карточку я явно не планировал получать, но ни о чём не жалею, пусть этот козлина Вальдес и всё прекрасно рассчитал, — Жерар задумчиво положил подбородок на чужую макушку, — но ты бы себя видел, весь такой маленький, несчастный, в траве… И мелко затрясся от сдерживаемого смеха. Лео возмущённо вырвался и, чётко прицелившись, ударил в ранее пострадавший бок. Жерар глухо застонал, но смеяться не перестал. — Господи, ну какой же ты… — Лео против воли тоже начал улыбаться. — Ну вот, хоть тебя развеселил, а то пришёл такой мрачный, — Жерар продолжал улыбаться, — не переживай, всё будет хорошо. Он привычным жестом потрепал Лео по макушке. Сидя рядом с ним, на этом маленьком жёстком диванчике, Лео чувствовал, как напряжение последних дней постепенно его отпускает, и что, может, и правда всё будет хорошо.***
Сама биопсия запомнилась приветливым врачом, который долго объяснял, что это не так больно и страшно, как выглядит. — Я буду комментировать все свои действия, — он ободряюще похлопал Лео по плечу, — не волнуйтесь. Лео кивнул, но расслабиться, как просил врач, всё равно не получалось. Он закрыл глаза, открыл рот и решил считать, что это вот такой странный стоматолог. К комментариям врача он не прислушивался и ждал, когда всё, наконец, закончится. — Всё, вы держались молодцом. Лео открыл слезящиеся глаза и посмотрел на врача. — Результаты будут готовы через три-четыре дня. Лео опять кивнул, горло, несмотря на обезболивающее, саднило, говорить он не рискнул. Но из больницы позвонили уже на следующий день.***
Когда он вошёл в кабинет, там, кроме его врача (надо уже, наконец, посмотреть табличку на двери, и узнать, как её зовут) сидел невысокий старичок. Почему-то сразу вспомнилась его соседка по очереди на рентген, сеньора Муцци, и её рассказ про мужа. Судя по её описанию, перед ним сидел как раз он. Или как минимум его брат. Когда Лео зашёл, тот встал со своего места и протянул ему руку. — Здравствуйте, Лионель, меня зовут Сильвио Мендез, я заведующий отделением пульмонологии. Ноги сразу стали ватными, и Лео тяжело опустился на соседний стул. — Подтвердился рак, да? — Другого объяснения присутствия зав отделением он просто не находил. Всё его чётко построенное будущее рухнуло в один момент. — Нет-нет, — доктор Мендез замахал руками, — простите, что испугал. У вас болезнь ханахаки. И, видя полное непонимание, он взял со стола небольшой плоский предмет и протянул его Лео. — Как вы думаете, что это? Тот осторожно взял его и покрутил в пальцах, рассматривая. Между двумя круглыми стёклами был зажат маленький, не больше сантиметра, светло-зелёный лист. — Это…? — Да, это листок, а ещё это результат вашей биопсии. — Моей… Подождите, — Лео непонимающе нахмурился, — вы хотите сказать, что у меня в лёгких растение? — он говорил, и сам не верил в абсурдность сказанного, — но так не бывает. — При генетическом сбое может получиться так, что в тканях лёгких создаётся подходящий субстрат для растений, и они могут… — Нет, стойте, — Лео перебил его, — растения прорастают из семян, это любой знает, и я точно ими не дышал, — он неверяще смотрел на доктора. — Да, всё правильно, — того, казалось, совершенно не задело, что его перебили, — но в данном случае достаточно пыльцы, точнее, генетической информации, содержащейся в ней. Простое попадание в подготовленные лёгкие, и процесс пошёл. — Этого не может быть, — Лео потряс головой, — если во мне… растение, то почему я этого не чувствую? Почему только кашель? — В лёгких нет нервных окончаний, они не болят. — Так, предположим, и что дальше? Операция? — Боюсь, что нет, операция не дает никакой гарантии, — доктор Мендез переглянулся с его врачом и снова посмотрел на Лео, — в вашем случае придётся удалять всю нижнюю и часть средней доли правого лёгкого, что сразу сделает вас инвалидом. К тому же, нет никакой уверенности, что пыльца не попала в левое лёгкое. Сейчас следов нет, но кто знает, как оно отреагирует, если мы удалим родительский куст. — У меня там… куст? — Да, но, к счастью, стадия цветения пока не началась. Пара веточек и листья. Вы вовремя обратились, при сформировавшихся бутонах крайне сложно купировать процесс. — Тогда какой у меня выход? Как его вытащить из меня? И тут, к удивлению Лео, врач ему улыбнулся. — Вы знаете, Лионель, для того, чтобы в лёгких сформировался подходящий субстрат, мало одной генетической предрасположенности. Болезнь ханахаки редкая, слабо изученная, но известно, что требуется наличие особых гормонов, таких как кортизол, фенилэтиламин, дофамин, адреналин и норадреналин. Знаете, при каких процессах они вырабатываются в организме? — Нет, — Лео покачал головой, — я не учёный, я футболист. — При влюблённости. Лео ошарашенно на него посмотрел: — Да это бред! Из-за того, что я влюбился, во мне теперь растут цветы? — А точнее, из-за скачков фенилэтиламина, адреналина и норадреналина. Ваши чувства… — врач немного смягчил свой голос, — невзаимны? Лео почувствовал, что от предательского румянца полыхнули даже уши. — Я не знаю… — тихо пробормотал он. — Лионель, я не хочу на вас давить, но у нас всего один выход — поддерживающая гормональная терапия, в случае, если ваша симпатия невзаимна. Это сложно, дорого и для того, чтобы её начать, мы точно должны быть уверены, что все остальные варианты уже испробованы. — Вы думаете, что если всё взаимно, то и болезнь пройдёт? — Я не думаю, я уверен, и это подтверждено, ваш мозг и надпочечники перестанут вырабатывать специфичный состав гормонов, субстрат перестанет поддерживаться, и растение постепенно выведется естественным путем. — А если я снова влюблюсь? — Лео хмыкнул, — всё начнется заново? — Нет, у вас реакция на определённого человека, он начал, и он закончит, как бы тут проще объяснить… — доктор задумался, — как ключ-замок, понимаете? Возможно, тут ещё реакция на феромоны, но научно это не доказано. Лео молча оглядел уже знакомый кабинет, пытаясь осмыслить всю полученную информацию. Потом посмотрел на своего врача, в её взгляде плескалась плохо скрываемая жалость. Он отвернулся. Доктор Мендез снова заговорил: — Но мне кажется, вы зря так переживаете, я уверен, что она обязательно ответит вам взаимностью. — Он. — Что, простите? — Доктор непонимающе посмотрел на него. — Это он, — Лео поднял на него тяжёлый взгляд. Повисла тишина. Первым прервал её доктор. — Ну и что? — Казалось, он был совсем не удивлён, — вы сами себе всё усложняете. В своей собственной голове. — Доктор, кажется, вы не расслышали, — начал закипать Лео. — Я всё услышал, — он подошёл и сел рядом с Лео, — мы начнём терапию, но при одном условии. Лео мгновенно понял, куда тот ведёт, и в ужасе на него уставился. — Да, молодой человек, вы собираете свою волю в кулак и признаётесь, — он похлопал Лео по ноге и ободряюще улыбнулся, — вы должны хотя бы попробовать. Неужели вы так и хотите промучиться неизвестностью? И почему вы уверены, что ваши чувства невзаимны? Лео спрятал лицо в руках и застонал. — Ну, значит, договорились, — он потрепал Лео по плечу и встал, — больше веры в себя, юноша. Он ушёл, и Лео опять посмотрел на своего врача. Она извиняюще пожала плечами и робко улыбнулась. — Вы просто не знаете, что такое терапия, это очень редкий случай, всю дозировку придётся подбирать наугад, неизвестно, какие будут побочные эффекты, — она замялась, — у вас с ним настолько плохие отношения, что вы не хотите даже попробовать? — Нет, — он закашлялся, на языке возник привкус травы, — наоборот. И я не хочу этого терять. Вспомнилась вечерняя тренировка на двоих, и в груди робко вспыхнула надежда. — Сколько у меня времени? — Он скривился от формулировки, — ну, до того, как из меня начнут лезть цветы. — С такой динамикой, я думаю, около месяца, — она пощёлкала мышкой, что-то разглядывая на экране, — но лучше начать раньше, конечно. — А если ничего не делать? — Цветы забьют трахею, и вы задохнётесь. Или же сам куст разрастётся в оба лёгких и дальше, и вы задохнётесь, или… — Хватит, я понял, — он встал и взял свой рюкзак. — Да, ещё один момент. Мы хотели бы провести анализ самого растения, надо точно знать, чтобы спрогнозировать величину бутонов и возможное количество лепестков. — Не надо, — Лео стоял к ней спиной, вцепившись в ручку двери, — я знаю, что это за цветы. Садовые розы. Мелкие такие. А ещё они были белые, с нежной розовой каймой по самому краю лепестков. — Понятно. И… удачи вам, — донеслось до него. — Спасибо, — он криво улыбнулся и вышел за дверь.