Ее звали Рози Вернер

Осаму проснулся в холодном поту, хорошенько ударив себя по мокрым щекам. Кошмарнее сна ему еще не приходилось видеть. И как только разум мог сыграть с ним такую злую шутку… -Кажется я схожу с ума… - прошептал он, подкравшемуся коту, который умело устроился у него на груди, заставляя задыхаться. -Мяу, - было ему ответом. -Представляешь, сегодня мне снилась она… - тоскливо произнес детектив. На ее лице расцвела горькая улыбка. Сегодня ему совсем не хотелось быть сильным, притворяться. Усталость взяла вверх. -Мя-я-у, - протяжно произнес кот, будто просил его продолжить. -Ты уверен? – Задумчиво спросил Осаму, сомневаясь стоит ли рассказывать коту. – Ты же ее не знал. На это кот лишь фыркнул, готовый было уйти. Поведение этого «засранца» позабавило Дазая из-за чего он и передумал. -Убедил, - улыбнулся он, возвращаясь к своему сну.

***

Ему было плохо, очень плохо. Было чувство, что в нем не осталось ни одной целой косточки. Даже вздох, вызывал помутнение в глазах, которые он и не пытался открыть, так как весь мир кружился в бесконечном незамысловатом танце. «Как же хочется сдохнуть» - поймал Осаму, ускользающую мысль, когда в который раз его начало тошнить. Раздался скрип, который он ни с чем не мог спутать. Кто-то пришел, а может ушел. «Чуя…» - хотел было произнести он, но язык словно распух, нежилая даже шевелиться. -Дазай, Дазай, - раздался откуда-то сбоку опечаленный голос. – Что же ты творишь… «И снова здравствуй, галлюцинация» - усмехнулся парень в своем сознание, задумываясь о посещении врача. Осаму распахнул глаза, желая убедиться в правдивости своих заключений, но в них предательски все поплыло. Один лишь брошенный взгляд вызывал в нем сильную головную боль, сводившую с ума. -Тише, - тихо произнесла девушка, словно почувствовала его боль. Она медленно опустилась на уровень с его лицом, положив свою прохладную ладонь на его глаза. «Мне стоило чаще биться головой» - мысленно посмеялся Осаму, рассуждаю над издевками своего сознания. – Все хорошо…- заговорщицки шепчет она, - я рядом… «Тебя здесь нет!» - простонал он, желая прояснить разум. Ее голос словно приятный летний ветерок окутывал его сознание, унося с собой боль, тревоги, переживания. Она подчиняла его своей власти. – Я же обещала…помнишь? «К черту!» - мысленно выругался Осаму, желая навечно остаться вместе с ней. – «Сдаюсь». В его мыслях сразу возник ее образ. Как она мило улыбается, смотря с грустью на его побитое тело. Как было и всегда. Он сдался своему сну или миражу. Это для него более не важно! Она здесь! Рядом с ним! Ради этого он готов пройти и семь кругов ада. «Да» - хотел было прошептать Дазай, но смог лишь выдавить нечеловеческое мычание. -Тише, - шепчет ее голос, погружая в безмятежность. – Я знаю…все знаю… От нее пахло родным запахом карамели и ментола, вызывая в нем приятные воспоминания. Как же он скучал по этому аромату. --Знаешь, я часто думаю о тебе, - произнесла девушка, невесомо целуя Дазая в разбитый висок. – О нас... - и вновь касание горячих губ к синяку, наливающимся на его щеке. От каждого ее слова на сердце становилось теплее, а боль словно затихала, боясь спугнуть мгновение. Пускай же оно длится вечно, даже если ему придется гореть в пучинах ада. -Я так скучаю по твоему голосу, - шепчет она, обжигая своим дыханием его подбородок, а с его глаз соскользнула слеза. Она здесь, а он даже не может взглянуть на нее. «За что? Боги, за что вы так со мной?» -Помнишь, как мы ночевали вместе? – Спросила девушка, медленно и невесомо проводя по его руке. Ее касания можно было сравнить с касанием пера. Такие легкие и нежные. Следом за ее движением, отступала и боль. Словно она забирала ее себе, не желая мучить своего темного, но в тоже время великодушного и донельзя искреннего в потёмках души, мафиози. Она улыбалась. Осаму слышал улыбку в ее голосе. -Кажется в первую ночь ты был вне себя от злости, - рассмеялась она, даря поцелуи его кисти. «Смеешься» - улыбнулся Осаму, наслаждаясь ее голосом. – «Продолжай смеяться…Прошу…Молю…» -За то к утру ты мило посапывал носом мне в макушку… «Улыбается». Девушка умело подцепила край бинта, снимая его со свешенной руки. -Новые, - произносит она, касаясь свежих шрамов. «Не грусти, мой ангел» - шепчет детектив, одними губами. - Не стоит больше, - тихо, еле слышно отвечает ему, целуя, каждую новую черточку. Следом за бинтом, девушка осторожно сняла рукав плаща, на котором отчетливо видны засохшие пятна крови. Он чувствовал ее взгляд, полный боли и печали. От чего сердце обливалось кровью. -Потерпи, - шепчет она ему на ухо, когда ее горячая слеза падает на его щеку- будет больно… «Не плачь». Каким-то чудом, столь крохотное создание смогло перевернуть его тушку, давая доступ к его груди. При этом вызвало настолько сильную боль, что он готов был рвать и метать, но вместо этого лишь сдавленно стонал. Мушки перед глазами? Извечная карусель? Это все мелочи по сравнению со сдвинутыми позвоночником и парочкой закрытых переломов. Но ради нее он готов терпеть. -Прости, прости, - причитала она, когда ее тонкие пальчики плясали по его груди, расстёгивая рубашку, а затем снимая бинты. – Я сейчас. На него то и дело падали соленые обжигающие капли, разбиваясь о места посиневшей груди. Когда Осаму уже собирался дотронуться до ее лица, он почувствовал обжигающую плоть, соприкасающуюся с ним. Было больно. Чертовски больно и тяжело. Словно разом выбили весь оставшийся воздух из его груди, положив под раскаленный пресс. И он не знал сколько должна была продолжаться эта пытка, но готов был терпеть ради нее. -Дазай! – Кричала девушка, плача горючими слезами. – Не теряй сознание, прошу... – Она молила его. Звала. Как когда-то звал он, стоя там… - Не уходи! Когда боль достигла своего апогея, когда казалось, что уже нет сил терпеть и он сейчас взорвется истошным криком, сквозь прокусанную до крови губу, готовый упасть в забытье, Осаму почувствовал это. Это было непередаваемое чувство легкости… Нет…Тепла… С чем же можно сравнить это? Словно чистая энергия самого солнца, проникает в каждую клеточку его тела, исцеляя, восстанавливая по крупицам, как может сама жизнь. «Так хорошо…» - последняя мысль, прежде, чем он провалился в легкое забытье.