Сто и одна сцена, оставшаяся за кадром

— Передай это деду! — голос внучки Мадары (точнее, его любимого младшего братца, что делало задачу отцепления этого идиота от лицемерной девчонки еще более сложной) казался по-мерзкому писклявым, однако от самого смысла ее слов Зецу испытал бы ощутимое облегчение, если бы не…       Поцелуй, который Изуна впечатала ему в щеку, был коротким, а еще объективно совершенно ненужным. Когда тот закончился, скривились оба: он, которому даже видеть людей было противно (особенно ее), и она, которая, несмотря на все свои лживые улыбки, ненавидела и презирала его. Черная масса, лишь отдаленно похожая на человека — Зецу знал, что кому-то вроде нее его облик не понравится. В целом, на реакцию людишек на его вид сыну Кагуи было лишь чуть менее, чем абсолютно плевать. Однако в случае с этой девчонкой, ее нескрываемое отвращение становилось дополнительной причиной ее ненавидеть.       Понять логически, почему Мадара так привязался к нежданной родственнице и до сих пор ее не прибил, хотя та регулярно доводила его до грани терпения, было не столь сложно. Зецу практически сразу понял: Мадаре она напоминает сразу двух важных людей в его жизни, не только брата, но и реинкарнацию Ашуры, Хашираму. Девчонке невероятно повезло иметь внешность, до смешного схожую с внешностью ее родного деда, однако беспечный веселый нрав, заставляющий Мадару раз за разом проводить параллель со своим другом, стоило признать, был целиком и полностью ее заслугой.       Практически ни на грамм. Зецу Изуне не верил. У Изуны-внучки и Изуны-деда на деле было гораздо больше общего, чем могло показаться со стороны. Младший брат Мадары, хоть последний и видел его в свете своей любви, был жестоким и расчетливым человеком. Его внучка, кто бы что ни думал, была такой же. Только маску избрала другую, не «достойного Учиха», а «призрака-напоминания». Призраки дорогих Мадаре людей стояли за ней, не давая видеть правду, перетягивая внимание… а Изуна этим пользовалась. Непонятно только, какие цели преследовала, если грань простого «выжить» она перешагнула давным-давно. Интуиция, сложенная из опыта, твердила достаточно четко: перед ним — соперник, а соперников принято устранять…       Правда, в случае с этой преградой возникали проблемы. Пешку никак нельзя было убрать, не нарвавшись на гнев ферзя. Важным своим качеством Зецу считал терпение: он умел ждать, однако скорость, с которой «пешка» продвигалась к концу поля, напрягала. Кем она станет, если он не поторопится? И как показать «ферзю», что «пешка» вовсе не их черного цвета, когда тот просто прощает ей все мелкие грехи? Выход, как всегда, оставался один: ждать, запастить терпением, затаиться и смиренно делать правильные ходы, чтобы потом получить результат. На игровом поле Зецу видел себя вовсе не фигурой, он был игроком. Опытным кукловодом, ведущим своих кукол к… — Передай, — требовательный голос Мадары прервал размышления Зецу в тот самый момент, когда те только начали набирать оборот. Ну как всегда. Готовясь играть роль «Воли», Зецу послушно проник в комнату, где сидел, задумавшись о случившемся, Мадара. Прекрасно. Сегодняшний день задался уже тем, что девчонка сама помогла ему выкопать ей могилу. Просить величайшего преступника Конохи вернуться туда — это неимоверно опрометчивый шаг. Она оступилась, и, какой бы не была ее конечная цель, теперь та далеко. Если Зецу нашепчет любимой своей кукле на ухо слова, чем это закончится? Простит ли он сглупившую девчонку, посмевшую мешать их планам? Мадара смотрел, полуприкрыв глаза, но цепко и властно. — То, что она там просила.       Передать… Зецу ощутил пренеприятнейшую смесь из накатившего за воспоминаниями омерзения и яркого нежелания это делать. Он был готов на все, чтобы освободить Мать, однако это не значит, что это «все» доставляло ему удовольствие. Бегать по поручениям Мадары было омерзительно, но они хотя бы имели под собой смысл, эта же «передача»… — Поцелуй, — естественно, передавать «подарочек» физическим способом Зецу не собирался. Более легкого способа зародить в Мадаре сомнения, чем поцеловать его, потому что внучка попросила, и представить было сложно. — Тэссон передавала поцелуй.       Потеряв весь свой задумчивый вид, Мадара посмотрел на него с удивлением. А потом в его глазах появилась печаль и что-то особенное, то, что он испытывал по отношению лишь к нескольким людям. О, нет, идиот, даже не смей сейчас забывать о своей злости. Умолчать или солгать о случившемся Зецу не мог, так как знал, как легко проверить его слова, однако и позволять Учиха забыть, о чем его просила девчонка, он не намеревался. — Пыталась делать вид, словно ничего не случилось, — вот так, да. Не забывай, Мадара, о чем она просила тебя. Ты ведь не вернешься в Коноху, верно?       Презренный… Пешка должна знать свое место, а ферзь должен оставаться на своем, не сбивая игроку ходы.