Flame to a moth

И вот наступил следующий день, и очередная репетиция. Однако кое-что всё же было не так сегодня, и Дельфина прекрасно знала, что именно. Аластор... был счастлив. Очень счастлив. Некоторые могут спросить: а как это она может определить, когда Аластор действительно счастлив, а когда его улыбка совсем фальшивая? Ответ прост: она достаточно долго его знала. Конечно, научиться различать эти самые эмоции было, мягко говоря, сложно. Не все его давние знакомые были способны на это. Почему же её так беспокоило его настроение? Причин было несколько, но главная заключалась в том, что таким счастливым он стал через несколько дней после резни, которую устроил на территории Вокса. И не то чтобы испытывание удовлетворения после убийства множества невинных было для него чем-то необычным, но никогда ещё Дельфина не видела Аластора ТАКИМ счастливым. А значит, случилось что-то ещё, что-то, о чём она не знала. Ну даже если и так, чего же было плохого в том, что Аластор был счастлив? Странно такое признавать, но когда Аластор был в хорошем настроении, обычно он на Дельфине отыгрывался. Поразительно, да? Целью её жизни было развлекать и приносить другим людям счастье, но когда он был и так всем доволен, он над ней издевался. Но у неё и без этого хлопот хватало, она была на грани. И кому, как не её жене, заметить это. — Ты в порядке, заинька? — спросила она, пока Чарли репетировала на сцене. — Просто в раздумьях, дорогая. Она уж хотела рассказать всё Талии, но когда дело касалось Аластора, она предпочитала не впутывать её, за что жена ей была лишь благодарна. — Привет! — воскликнул Николас, подходя к парочке, — Ал сегодня в приподнятом настроении, да? Доктор пришёл помочь с некоторыми декорациями и, похоже, устроил себе небольшой перерыв. — Хм, ты тоже заметил? — Да как вы вообще это понимаете, а? — спросила Талия недоверчиво, — Он же постоянно лыбится. — Если честно, тебе никогда не удавалось читать эмоции. — посмеиваясь, ответил Ник. — Эй! — А он прав. — Дельфина наклонилась пониже и нежно схватила жену за щёки, — Ты очень долго не могла понять, что у меня к тебе есть чувства... Талии покраснела и шлёпнула по рукам жены. — Заткнись! — фыркнула она пристыженно. — И всё же, что вы думаете случилось с нашим улыбашкой? Может, у него свидание? — вернул Николас разговор в прежнее русло. — Может быть... — ответила задумчиво крольчиха. Талия не могла сдержаться от смеха. — У Ала? Свидание? С каких это пор у него были отношения хоть с кем-то? — Ну, вообще-то, ему очень даже нравится Вэгги. — Ха! Да ну брось, как будто это возможно! — Ну будет тебе, Талли. — успокоила жену Дельфина. — Иногда в жизни происходит как раз таки то, чего мы и вообразить себе не могли. — Да, но не могут же отношения начаться с ненависти или типа того? — Не знаю, я лично фанатею от сюжетов по типу "от ненависти до любви". Но мне кажется, вам и самим Вэгги очень нравится. Николас знал о свободных отношениях Талии и Дельфины. Он, правда, не совсем понимал, как это работает, но в основном поддерживал. Даже находил милыми их поиски третьего партнёра. — Да мы ей и предлагали, но она отказалась. Чёрт, но если мы её не заинтересовали, то что могло её заинтересовать в Але? — Ну всё-таки у него есть некий шарм. — ответила Дельфина, нехотя признавая это. — Но мне всё же кажется, что между ними что-то есть. — Если ты так думаешь, зачем ты пыталась соблазнить Вэгги? — Да я просто как-то однажды подумала об этом, спросила мнения Талии, она согласилась, ну вот я и попыталась. Типичный ответ от Дельфины. На самом деле она просто считала, что даже если между ними что-то и было, они никак не смогли бы стать парой. Как бы она не дразнила Аластора, когда он впервые привёл Вэгги в театр, также она дразнила его насчёт отношений и когда он пришёл с Чарли. Такой уж она была. Она любила залезать другим людям в мозги, и ничто так не бесит Аластора, как разговоры о любовных отношениях. Так что как бы она его не дразнила, она никогда не верила, что у него с Вэгги что-то получится. Хотя она никогда не спрашивала и не хотела ничего знать о личной жизни Аластора, она знала, что он, похоже, никогда не любил эту тему, а Вэгги ей понравилась с первого дня, так почему бы и нет? Ей нравилась Вэгги, и Талии нравилась Вэгги, мотыльку они тоже, похоже, нравились, так почему бы не попробовать? Серьезных романтических чувств не было, в лучшем случае просто влюбленность, но разве большинство романов не начинаются именно так? Теперь это не имело значения, поскольку они были отвергнуты, но правда заключалась в том, что причиной попытки соблазнения была смесь подлинного влечения и импульсивности. Крольчиха редко обдумывала свои действия, в конце концов, любой, кто её знал, это понимал. До недавнего времени она не знала, питает ли Аластор какие-то романтические чувства к Вэгги, и хотя она не была уверена, ответит ли Вэгги на эти чувства, что-то подсказывало ей, что добиваться он её будет долго. Николас бросил на Дельфину взгляд, но просто отмахнулся от её ответа, кажется, приняв его за типичную ситуацию "Дельфина снова делает случайные вещи", прежде чем снова сосредоточиться на текущей теме. — Тем не менее, я думаю, что эти двое друг другу подходят. Тебе так не кажется? — Может быть. Аластору определенно нужен кто-то, кто сможет надрать ему задницу. — пошутила Талия, — Но даже если они каким-то образом сойдутся, почему ты думаешь, что это продлится долго? Похоже, он больше привязан к коту, чем к кому-либо. — Он и Хаск? Звучит как подростковый эротический фанфик, — сказала Дельфина, немного посмеиваясь над этой идеей, не в силах представить это, — Я действительно не знаю, но было бы здорово, если бы Аластор наконец нашел кого-то. Можно подумать, что Дельфина просто сентиментальна, но это было не совсем так. Как бы она ни ненавидела себя за эти мысли, она сразу же подумала, что Аластор, имей он романтического партнера, мог наконец немного отстать от неё. В течение многих лет Аластор угрожал причинить вред Таллии, чтобы заставить Дельфину согласиться на любое из его опаснейших заданий, это было одной из главных причин, по которой она втайне так сильно презирала его. Дельфине никогда не нравилось, когда кто-то пытался причинить боль её близким, особенно жене. Если у Аластора был бы кто-то, то, возможно, она могла бы расплатиться с ним за всё то время, когда он рассматривал возможность подвергнуть Таллию опасности. Это была ужасная мысль. Она знала об этом. Вэгги была очень добра к ней, и она не хотела, чтобы мотыльку причинили вред, но он все ещё была там, эта соблазнительная мысль. Задерживаясь в глубине её сознания, как какой-то туман. Независимо от того, насколько это было ужасно, она не могла отрицать, что такая возможность существовала и сейчас, и она не могла отрицать, что когда-нибудь ей придётся это сделать. Хотя она понимала, что, возможно, Аластор станет лучше из-за влияния Вэгги. Но на это она не хотела ставить. Независимо от того, насколько хорошей была Вэгги, потребуется гораздо больше, чтобы заставить Аластора перестать быть полным придурком. — Было бы здорово, если бы эта девушка тоже нашла кого-нибудь, особенно после ее разрыва с принцессой. Не обижайся, Дельфина, но ты должна признать, что Аластор более надёжен, чем ты когда-либо будешь. В этом отношении, вероятно, для неё лучше быть с Алом. — заметил Ник. — Может быть. Но надежность не всегда означает безопасность. — Так значит у тебя с ней наконец-то свидание? — спросил Хаск Аластора, присаживаясь рядом с ним и запрокидывая ноги на спинку следующего кресла. — Это не свидание, мы "потусуемся", как она сказала. — сказал Аластор очень бодро. — Хм. Значит, ты планируешь остаться в френд-зоне, да? — Где? Хаск закатил глаза. Порой ему хотелось просто задушить друга. — Слушай, мне кажется, что ты должен открыто сказать Вэгги, что ты к ней чувствуешь. — За это она меня наверняка просто ударит по лицу. — Возможно, но пусть лучше она узнает об этом от тебя. Одно дело если ты хочешь просто с ней дружить, но если она узнает о твоих истинных чувствах не от тебя, то может усомниться в том, что твоё желание дружить было искренним. Аластор долгое время ничего не говорил, обдумывая всё, что Хаск ему сказал. — Ох, как же это всё сложно. — он прикрыл глаза. — Говорил же. Любовь — ебучая садистская игра. К тому же, сомневаюсь, что ты сможешь долго скрывать свои чувства, будучи таким ревнивым. — Ничего подобного! — Ты так в этом уверен? — ...Ладно. Может быть немножко. Но как, чёрт возьми, я должен ей признаться? — спросил Аластор в отчаянии, — Мне столько нужно сказать, но и понятия не имею, как! — Не думал, что когда-нибудь доживу до этого дня. Аластору всегда было что сказать, и он всегда знал, как это сделать, так что то, что он не может и слова связать — нелепо и смешно. — Может, споёшь об этом? Ты же любишь это. — Не думаю, что Вэгги будет в восторге от грандиозного музыкального номера. К тому же, есть одна проблема, Хаскер. — Какая? — Она... она хочет, чтобы я перестал убивать. — странно было ему подобные слова даже произносить в слух. — Не могу её за это винить. Хаску никогда не нравилась та кровожадная сторона личности Ала. Но его так измотала сама безнадёжность Ада, что он даже не пытался возразить или хотя бы обсудить это с другом. — Вопрос в том, сможешь ли ты сдерживать себя. Воистину, хороший вопрос, над которым Аластор уже рассуждал некоторое время, но всё ещё не знал, как ответить. Годами уже он убивал невинных и никогда не задумывался о том, что сделал с ними или с их близкими, а если и задумывался, то понимал, что ему всё равно. Так с какой стати ему сейчас прекращать убивать? Он прекрасно знал, что был всего лишь сгустком нестабильных подавленных эмоций, человеком, что убивал и мучил других, чтобы получить то мимолетное чувство контроля, которого он, в конце концов, достигал. Он знал, что он эгоистичен, жесток и даже чудовищен. Это просто не имеет значения в долгосрочной перспективе. После того, как его мама, будучи единственным человеком, что заботилась о нём и любила, умерла, он на долгое время остался совсем один. Все остальные либо игнорировали и презирали его, либо превращали его жизнь в Ад. Почему должен он меняться, если мир был так жесток к нему? Почему должен он прекращать делать то, что приносило ему радость? Почему, если он ничего не получит взамен? Разве это плохо — быть счастливым? Эти вопросы он задавал всю жизнь. И никто не смог дать ему ответ. В Аду он воссоединился со старыми друзьями, но никто из них даже не пытался заставить его измениться. В лучшем случае они принимали его таким, какой он есть, и никогда даже не задумывались об этом, а в худшем хотели, чтобы он стал ещё хуже. Пока на горизонте не появилась Вэгги. О, загадочный и удивительный мотылек, который ворвался в его жизнь, как ураган, сметая всё на своём пути. Женщина, которая пришла, чтобы разрушить стены, которые он воздвиг вокруг своего сердца, принеся все сложные чувства. Женщина, которая бросила ему вызов, женщина, которая видела сквозь все фальшивые улыбки и манипулятивные уловки, женщина, которая видела, каким ужасным человеком он был, и не просто просила его быть лучше, нет, она требовала, чтобы он был лучше. Потому что она верила, что он может быть лучше. Теперь возникает вопрос, действительно ли он мог бы быть лучше, если бы не только ради неё. Вэгги не была ни святой, ни целительницей с волшебной палочкой, и независимо от того, как сильно он её любил, она не могла просто сказать ему, чтобы он был хорошим, и отмахнуться от всех его психических проблем. Даже если бы он хотел творить добро, никто не мог бы сказать, когда он сломается и обратит всё вспять. Наконец, заметив долгое молчание, Хаск заговорил. — Если она не будет встречаться с тобой, пока ты не прекратишь убивать людей, тогда у тебя проблема, приятель. Аластор еще немного помолчал, прежде чем, наконец, заговорил. — После того, как я уничтожил часть территории Вокса, я пообещал ей, что, по крайней мере, уменьшу количество людей, которых убью. С тех пор я не причинил вреда ни одному человеку. Глаза Хаска расширились. Аластор не был сумасшедшим убийцей в течение дня? Ну допустим. Но прожить целых два дня, никому не причинив вреда?! Это было не так уж много, но это было заметное достижение. — Хм, — выдохнул он, не зная, как еще выразить свое мнение по этому вопросу, — Если это так, то, возможно, есть надежда. Аластор сделал паузу, прежде чем кивнуть. — Может быть, есть... Между ними снова воцарилась тишина, которая, однако, в скором времени была прервана Рапсоди. — Костюмы доставили! — прокричал он, войдя в театр с коробками в руках. За ним следовал Риггетс, который смог каким-то образом взять несколько. — Уже?! — крикнула Чарли, подбегая к двоим. За ней проследовала Дельфина. — Хм. Странно, обычно их делают как минимум на месяц дольше. — Я знаю девушку, у которой ты заказала костюмы. Я сделал ей небольшое одолжение, так что костюмы пришли пораньше. — усмехнулся Рапсоди. — Какое ещё одолжение? — Ээм... — внезапно его щёки загорелись красным. — Очень личное. — Хм, похоже, кто-то очень хорошо знаком со швеёй. — хихикнула Дельфина. — Не понимаю, как ты её вообще терпишь. Она вела себя очень грубо, когда мы пришли за костюмами. — усмехнулся Риггетс. — Чисто технически, ты первый её оскорбил. — Это было не оскорбление! Очевидно, что кто-то с твоим уровнем интеллекта этого не понял! Очевидно, что только кто-то с твоим уровнем интеллекта мог с ней закрутить роман! — ...Что? — вот и всё, что ответил сконфуженный Рапсоди. Риггетс лишь устало вздохнул. — Может, вы уже перестанете нести чепуху и примерите костюмы? Наконец будет нормальная репетиция. — вмешался Аластор. — Здесь я с тобой согласен, улыбашка. — воскликнул Энджел радостно, взяв свой костюм в руки, — Ты только посмотри! Я буду чертовски горяч! — Ты?! Да ты посмотри на мой костюм! — крикнула Черри. Двоица убежала в гримёрку. — Да, они определённо вжились в свои роли. — хмыкнула Дельфина, передавая Вэгги её костюм. — Почему у всех кроме меня костюмы сексуальные? — заныла Талия, осмотрев свой. Вэгги очень нервно осмотрела свой наряд. — Сказал же, что буду выглядеть охрененно! — отметил Энджел, посмотревшись в зеркало. Ему позволили переодеться в женской гримёрке по очевидным причинам. Его костюм состоял из фиолетовых пиджака и брюк, жёлтого галстука и маленькой федоры. Костюм выгодно выделял его белый мех. — А что насчёт меня? — спросила Черри выйдя из-за ширмы и бросив соблазнительный взгляд. — Разве я не похожа на босса мафии из ваших самых пошлых мечт? Её костюм был намного проще, но и намного более сексуальным: узкое обтягивающее чёрное платье и туфли на высоких каблуках, которые добавляли ей целых четыре дюйма росту. — Ох, мадам Джада, вы выглядите просто потрясающе. — ответил Энджел с интонацией и манерами своего сценического персонажа Антонио. — Ох, спасибо, мистер Антонио! Талия взвыла от огорчения, посмотрев на свой костюм, который, по сути, просто представлял из себя школьную форму. — Это же так убого! Неужели больше мой персонаж ничего не носит? — Наши персонажи — ученицы старших классов, клубничка. — ответила Дельфина, — Да и сцен с нашим участием не так уж и много. — И всё же, неужели было сложно хотя бы ещё какую-нибудь одежду придумать?! — Осторожнее со своими желаниями, у Чарли нарядов около пяти, а ей придётся их постоянно менять во время представления. — Да ладно, Талли, я считаю, что ты выглядишь очень даже мило. — сказала Ленора в попытке поднять настроение призраку. — Тебе легко говорить, ты хотя бы выглядишь интересно. — ответила угрюмо Талия, указывая на цветочное платье ленивицы. — Я рада, что ты в кои-то веки носишь не пижаму. — хихикнула Дельфина. — А что такого? Я просто люблю комфорт. В это время Энджел подошёл к одной из комнаток в гримёрке и постучал. — Давай, выходи уже, Вэгс! — В этом я не за что не выйду! — Что такого? Не может же всё быть настолько плохо! — крикнула Черри. — Поверь мне, всё очень плохо! Спор прервала Чарли, выйдя из своей комнатки. На ней было одно из платьев Габриэллы для вечеринок. — Я знаю, что мне придётся позже сменить это платье, и причём не раз, но оно мне больше всего нравится! Тут в гримёрку заглянула Маскара. — Не хочу вас напрягать, но Аластор и Хаск просят, чтобы вы поторапливались, чтобы мы успели закончить репетицию пораньше. — Кое-кому не терпится. — хихикнула Дельфина. — Как ты можешь его винить? Кто бы не захотел меня увидеть в таком костюме? — пошутил Энджел и облокотился на дверь, за которой скрывалась Вэгги, — Вы, дамочки, идите, а я попробую уговорить её выйти. Все поспешили выйти из гримёрки, а Энджел повернулся к двери и снова постучал. — Слушай, Вэгс, я работал в порно-индустрии, что бы на тебе сейчас не было надето, я это приму. За дверью послышалось движение. Можно было предположить, что Вэгги подошла к двери. — Обещаешь не издеваться? — Клянусь. Через короткий промежуток времени дверь открылась, Вэгги вышла, и Энджел оторопел от увиденного. Не то чтобы костюм Вэгги не шёл или она выглядела в нём уродливо... Нет, по факту, она выглядела пиздец как сексуально. На ней был типичный сексуальный костюм французской горничной. Чёрное платье с белой отделкой, с короткой юбкой, которая едва доходила ей до внутренней части бедра. Белый фартук с кружевами и оборчатым головным убором. Чёрные туфли на каблуках, которые добавляли добрую пару дюймов к её росту, и чулки в сеточку. Вэгги вся покраснела и уставилась в пол, не в состоянии посмотреть Энджелу в глаза. Все знали, что Энджел — гей, но он всё же был в состоянии определить, насколько женщина привлекательна и сексуальна. В конце концов, пусть в порно он снимался главным образом с мужчинами, порой приходилось сниматься и с женщинами. — Поосторожней, Вэгс, как бы Валентино тебя не увидел и не взял к себе на работу... — Ты же пообещал, что не будешь издеваться! — Вэгги прикрыла лицо руками, — Твою мать, я выгляжу, как шлюха! — Успокойся, Вэгс, — он потрепал её по волосам, — нет ничего плохого в том, чтобы выглядеть, как шлюха. Уж поверь, я-то знаю. К тому же, это всего лишь на одну сцену. — Кому вообще пришло в голову сделать для меня такой костюм?! — Я на твоём месте так бы этому не удивлялся. То есть, Антонио же похож на чувака, у которого горничные ходят в развратных костюмах, разве нет? Демонессе ничего не ответила. — Слушай, если тебе от этого станет лучше, мы позже найдём тебе нормальный костюм горничной. Что думаешь? Вэгги наконец осмелилась посмотреть Энджелу в лицо. Она всё ещё была немного красной, но всё же успокоилась. — Серьёзно? — Абсолютно. Я понимаю, что не каждому нравится носить шлюховатую одежду. — Спасибо... Просто это так глупо. Я раньше и похуже носила, но не перед всеми же! — И ничего постыдного в том, чтобы чувствовать себя неуютно, нет, но... — Но... Что? — Ты могла бы выйти в этом на сцену сейчас, просто, чтобы помочь мне. — сказал он, мерзко улыбнувшись, даже понимая, что девушка может взбеситься или даже его ударить. — Я практически даже не хочу знать, но как это тебе поможет, и с чем? — Ну, видишь ли, наши с Воксом перешли на новый уровень, однако во время секса он, очевидно, сдерживается, не выкладывается на полную, так что если я заставлю его ревновать... — Фу! — Вэгги еле сдержала рвотные порывы. — Ты через меня хочешь получить жёсткую анальную долбёжку?! — Ну... Если вкратце, то да. — усмехнулся парень, — Опять же, ты не обязана это делать, но, может быть, ты хочешь сама привлечь чьё-нибудь внимание таким образом? Вэгги снова покраснела и сжала ладони в кулаки. Энджел, конечно, не уточнял, но в каком-то смысле это было правдой. Как бы неловко и глупо она себя чувствовала себя в этой одежде, ей было интересно, как отреагирует Аластор. Скорее всего никак. Ну, может быть удивится. Она его не привлекала, да никто его в этом смысле не привлекал. Так что сексуальный наряд горничной ничего не изменит. Она просто опозорится. Но почему же тогда её так привлекает эта идея? Может, это был слабенький лучик надежды, несмотря на всю безнадёжность ситуации? Может, ей просто хотелось хоть немного внимания от любимого мужчины, пусть даже он её и не любит? Может, даже некая сексуальная неудовлетворённость? А пёс его знает. Почему она вообще ещё надеялась? Даже если бы Аластор ответил взаимностью, он был ужасен, не может она с ним встречаться. Нужно забыть, и дело с концом. Вэгги тут же себя отдёрнула от этой мысли. Она слишком жестока по отношению к нему. Он дал обещание и пока что его не нарушил, так что шанс всё же есть. Может, Чарли всё же была права? Может, радуга действительно есть в каждом? — Ох, ладно, уговорил. Но ты будешь мне должен, понял? — Поверь мне, сладкая, я вполне это осознаю. Итак, вот каков план... Аластор внимательно следил за каждым участником во время репетиции, и всё прошло гладко. С костюмами пьеса уже как будто воплощалась в жизнь, и он был уверен, что через некоторое время всё будет просто идеально. Однако, как бы он не пытался отвлечься, мысленно он всё возвращался к их с Хаском разговору. И чем больше он думал о своей задаче, тем более невыполнимой она ему казалась. Он хотел признаться Вэгги, но не знал, ответит ли она тем же, учитывая все его прошлые ошибки. Значит, ему нужно стать лучше, а уж затем признаться. Но откуда ему знать, что она даже при таком условии ответит взаимностью? Одно дело становиться лучше и получить согласие в ответ, но что если в итоге их отношения будут чисто платоническими? Что если все его труды будут напрасны? Вдруг ей уже нравится кто-то другой? Вдруг своим признанием он разрушит и то малое, что между ними уже есть? А сможет ли он выдержать ещё один отказ? Он уже однажды влюбился, и это кончилось смертью и разбитым сердцем. Нет, просто игнорировать эти чувства, пока они сами не исчезнут — лучший вариант. Нет, это глупо. Игнорировать не получится, ведь чувства и так с каждым днём становятся всё сильнее. Он не был уверен, что ему делать, как ему справляться со своими чувствами и уж тем более, как ему их эффективно скрывать. Раз уж чёртов Вокс всё понял, лучше действительно сказать самому, пока не поняла сама Вэгги или ей не сказал кто-то другой. Может, сегодня — самый подходящий момент? Может быть. Сегодняшний мюзикл был чем-то вроде подарка для него, возмещением ущерба за свидание с его злейшим врагом, если угодно. Нельзя просто вот так взять и испортить этот подарок, пытаясь изменить его предназначение. Вэгги чётко обозначила, что это просто дружеская встреча, никакой романтики. Признание в любви испортило бы эту встречу, особенно если бы она ему отказала. Он тяжело вздохнул, приняв для себя решение. Не самое идеальное, конечно, но какое было в наличии. Сегодня он ей не признается, но в скором времени точно скажет. И к этому моменту он станет лучше настолько, чтобы либо у него был хоть какой-то шанс, либо он был способен смириться с отказом. Хороший план, но всё же с недочётами. Во-первых, Аластор в значительной степени должен был стать лучшим человеком. Довольно иронично, учитывая, что он пришел сюда, чтобы издеваться над людьми, ищущими искупления, но, кроме того, он беспокоился, так как понятия не имел, сможет ли он действительно стать лучше. И если он сможет, сколько времени пройдет, прежде чем Вэгги перестанет представлять в его лице какое-то чудовище? Как бы то ни было, он должен попытаться. Похоже, желание Чарли наконец-то исполнялось, хотя и при несколько неожиданных обстоятельствах. Аластор собирался попытаться стать лучше. Во-вторых, возможно это было лишь при том условии, что он сможет скрывать свои истинные чувства от неё, что у него всегда получалось, пока он не влюбился. И чем дальше, тем хуже у него это получается. А она и так лучше кого-либо понимала, что у него творится в голове. Не всегда правильно, конечно, но всё же. Вдруг произойдёт что-то, из-за чего он просто сорвётся? Как было с Воксом, например. Конечно, ничто не могло его так вывести из себя, как свидание с злейшим врагом, но мало ли какие ещё у Вэгги припрятаны сюрпризы за пазухой. На сцене меж тем собирались репетировать сцену с Антонио и Габриэллой. Между Чарли и Энджел проходил диалог. Аластор всё также особо не обращал внимания, погружённый в свои тяжёлые думы. — Ух ты! — раздался неподалёку тихий детский голосок. Аластор встрепенулся и посмотрел на Снаггса. Маленький имп, в свою очередь, с широко открытыми от удивления глазами смотрел на сцену, а на его щеках сформировался яркий румянец. Аластор с интересом проследил за взглядом мальчика... и то, что он увидел, чуть не вызвало у него сердечный приступ. На сцену вышла Вэгги в костюме горничной, согласно своей роли Ислы, но вот костюм был... мягко говоря откровенным. Её грудь была приподнята и в основном обнажена, юбка была короткой, ноги полностью выставлены напоказ, облегающее платье демонстрировало её женственные изгибы, и на её лице было очаровательное взволнованное выражение. Аластор совершенно обомлел. Чувства переполняли его, и он понял, что может и не удержать контроль над собой. Редко он чувствовал желание или похоть, и в тех редких случаях, когда всё же испытывал, легко справлялся. Но теперь всё иначе. В Вэгги он влюбился по-настоящему, а сейчас он испытывал к ней не только любовь. Он был возбуждён, очень возбуждён, его лицо мгновенно покраснело, он сильно прикусил губу в попытке сохранить самообладание. Почему она вообще была так одета? Кто, чёрт возьми, догадался утвердить такое платье- Чёрт. Он же сам и подсказал Чарли идею для костюма. Нет, нет, нет! Тупой кретин! Жаль нельзя самому себе свернуть шею! Конечно он забыл об этом, да и как его можно винить, это же было двадцать девять частей назад! Тогда он просто хотел над ней подшутить, не было никакой влюблённости! Благодаря собственной тупости теперь он был раздражён, сбит с толку и, что хуже всего, возбуждён. Он чувствовал отвращение к самому себе. Так что прежде чем совершить какую-нибудь глупость, он принял ответственное решение и... телепортировался в неизвестном направлении. Снаггс в недоумении смотрел туда, где прежде сидел Радио-демон, но после просто пожал плечами и снова уставился на происходящее на сцене. Вэгги просто делала всё возможное, чтобы пережить предстоящую сцену. Пыталась сохранить самообладание. Ситуацию делало хуже то, что она пообещала помочь Энджелу вызвать ревность со стороны Вокса, но в обмен она получала с него одолжение, что было полезно в долгосрочной перспективе. Хах, кажется, она проводит слишком много времени с Алом, вот, уже заключает сделки. Но она действительно должна сосредоточиться на своей роли. У неё, правда, всего несколько строк, но всё же. Вскоре она заметила, что Аластора нет в зале. Она немного прищурилась и просмотрела зрительские места и закулисье рядом со сценой, но его нигде не было. Она не могла не начать немного волноваться за него. Наверное, что-то случилось. Но он — Радио-демон, в конце концов, так что наверняка со всем справится. Однако теперь стало одной причиной меньше вообще надевать это дурацкое платье. Но так хотя бы меньше взглядов, обращённых на неё. Правда, несколько человек всё же как-то странно на неё посмотрели, но и всё. Так что ей было не так стыдно. Неудобно, но всё же терпимо. Сцена подходила к концу, Чарли ушла за кулисы, и по сценарию Антонио должен был отдать приказ своей горничной, но как раз тут план Энджела приходил в действие. — Ох, Исла... — сказал он, поменяв тон. — Все эти разговоры утомили меня. Подойди сюда, присядь к хозяину на колени и подбодри меня... Дельфина быстро просмотрела сценарий, удивлённая этим внезапным диалогом. — Да, сэр. — она подошла к пауку. Энджел умел хорошо импровизировать, но вот ей без сценария было тяжело, так что она просто позволила ему всё организовать. Что он и сделал, схватив её за талию и усадив к себе на колени. — Ох, Исла, ты даже не представляешь, какие эмоции ты пробуждаешь во мне... Невозможно отвести от тебя взгляд... — Сэр... — ответила она нежно и по-настоящему покраснела. Она быстро посмотрела на Вокса. Он выглядел очень раздражённым. — Скажи мне... Не хочешь прокатиться на своём хоз- — Это не по сценарию, ебари несчастные! — крикнула Дельфина во всё горло и с размаху кинула бумажный сценарий прямо в голову Энджелу. Вэгги быстро отскочила и усмехнулась. — Эй, какого хуя?! — возмутился Энджел, встав с кресла. — Это репетиция, шлюшка, если хочешь трахаться, иди в бордель! А теперь сделайте всё правильно, или я достану пульверизатор! — Я тебе не кошка! Вэгги лишь в голос рассмеялась. Когда она успокоилась, то снова поискала Аластора взглядом, но его всё ещё нигде не было. Она тяжело вздохнула. Но так, наверное, даже к лучшему. Кто знает, чтобы он сделал, увидев её такой. Аластор сначала растерялся и не знал, куда идти. Уж точно не в театре оставаться, и не в Отель. Единственный вариант — его поместье. Конечно, он теперь не так часто посещал его, раз был отель, но это было единственное место, где он точно был один и где мог сделать... это. Здание находилось в очень далёкой части Ада — посреди болота, которое никто не решался пересечь. Тут обитало множество разной адской живности, в том числе мерзкие насекомые, а в воздухе витал ужасный запах, от которого любого бы стошнило. К тому же, здесь было практически невозможно ориентироваться. Если несчастный преодолевал адских тварей и ужасный запах, а также каким-то образом не пересекался с Радио-демоном, он мог заблудиться на дни, даже недели, если был недостаточно осторожен. Поэтому Аластору это место так нравилось: его никто не беспокоил, запахи служили некоторым освежающим разнообразием, а адские твари были постоянным источником развлечения. Идеальное место. Телепортировавшись сюда, он почувствовал облегчение. Теперь можно было расслабиться, ведь никого рядом не было. Можно было без лишних глаз разобраться с проблемой. Вот уже век он не чувствовал сексуального возбуждения. Дважды это происходило при жизни, но с тех пор, как он попал в Ад, похоть ни разу не затмевала его разум. Но Вэгги... Из-за неё у него встал. Это действительно было унизительно. При звуке его имени миллионы жителей Ада начинали дрожать от страха, а он сам сбежал из-за эрекции. Такого можно ожидать от тринадцатилетнего подростка, а не от взрослого повелителя Ада. Ещё более унизительным было то, что из-за недостатка опыта он не совсем понимал, как с этим справиться. Он знал, что нужно... ублажать себя ради достижения результата, но Аластор находил это отвратительным и ещё более унизительным. Он понимал некоторые прелести секса, особенно теперь, когда влюбился, но сама суть мастурбации ему казалась отвратительной и жалкой. Трогать себя таким нелепым способом, и ради чего? Ради короткого оргазма? Нет, этого ему никогда не понять. Он не делал этого при жизни и не собирался этого делать в Аду. Но не то чтобы у него был выбор в данный момент. Обычно он просто ждал, пока всё само пройдет, но он не был уверен, что у него есть на это время. Люди могли заметить, что его не было на репетиции, особенно если это было надолго. Ему повезет, если кто-то не заметит его отсутствия в этот самый момент. К тому же воспоминания о Вэгги в этом проклятом наряде все ещё были свежи в его памяти. Он не был уверен, сколько времени ему понадобится, чтобы успокоиться. Пара часов? Много часов? Весь чертов день? Он не мог ждать слишком долго, у него уже были планы на вечер с Вэгги, и он не мог приехать со стояком. Он пытался придумать другое решение, но почти ничего не приходило на ум, кроме одного. О, он ненавидел эту идею. Но, к сожалению, ещё больше ему была ненавистна мысль о том, что Вэгги придётся его ждать. Он прислонился спиной к стене, закрыв глаза, не в силах смотреть, пока его рука опускалась ниже. Будь ты проклята, Вэгги, будь ты проклята за то, что заставила сделать это. Как говорится, любовь - это мудрость глупца и глупость мудреца. Не имело значения, что было логично или что человек действительно хотел сделать, всё это подавляли эмоции, которые просто заставляли делать глупые, бессмысленные и даже отвратительные вещи. И, похоже, Аластор пал жертвой этого. Не открывая глаз, он вытащил член из штанов и держал его в руке, неистово дроча, желая, чтобы эти страдания закончились. Он закусил губу, подавляя любой звук, все его тело содрогалось от наслаждения. Он никогда не занимался этим и обнаружил, что его переполняют ощущения. Этот проклятый образ Вэгги все время мелькал у него в голове. Почему она должна быть такой совершенной? Почему её кожа должна быть такой гладкой и мягкой? Почему её смущенное выражение лица должно быть таким очаровательным? Почему все её тело должно выглядеть так чертовски аппетитно? Он ускорил темп, его член пульсировал и яростно дёргался в его руке. — Вагата... — задыхаясь, стонал он, держа глаза плотно закрытыми, ,— Что ты со мной сделала? — спросил он, ни к кому не обращаясь, свободной рукой цепляясь за стену, впиваясь в неё ногтями и отдирая обои. Все его тело содрогалось, дыхание становилось все глубже. Как ни странно, его неопытность помогла ему в этом, всё его тело было настолько чувствительно к происходящему, что долго он не продержался бы. Наконец, с очередным стоном он кончил, все его тело задрожало, когда он выпустил семя. Аластор открыл глаза после того, как всё закончилось, и тяжело задышал. Он не чувствовал облегчения или даже просто расслабления после всего этого испытания. Он просто чувствовал себя отвратительно. Просто отвращение. Не помогло и то, что его сперма испачкала брюки и покрыла часть пола. Это только подтверждало его точку зрения, что всё это было просто грязным бессмысленным занятием, которому он потакал. И он ненавидел себя за это. Он испустил долгий вздох, по крайней мере, радуясь, что всё закончилось. Но Хаск был прав. Он не мог вечно скрывать свои чувства и, конечно, не думал, что сможет скрывать их долго. Он должен был что-то сделать. И он должен был сделать это как можно скорее.