Трудный ребёнок

Гарри сонно приоткрыл веки и повернул голову набок, встретившись взглядом с уже проснувшимся Сириусом: - Доброе утро, солнышко. - он подтянул мальчика к себе и поцеловал в лоб. - Доброе. - тот потянувшись улыбнулся, и крестный продолжил: - Знаешь, что ты вчера забыл сделать? - Что? - Открыть подарок. - крестный привстал и достал из тумбочки плотно набитый розовый конверт с приклеиной к нему красной лентой. - Мерлин, Сириус! - Гарри не скрывая радости пустил под лоб глаза. - Поскольку я не знал, что тебе дарить, то решил подарить деньги. Купишь себе на них все, что захочешь. Маленький анимаг с интересом разорвал упаковку, и в этот момент на кровать упала пачка фунтов стерлингов, перевязанная зеленой резинкой. - О, Господи! - в изумлении воскликнул мальчик, пересчитав купюры. - Здесь же почти три тыщи, ты сошел с ума?! - Столько стоила твоя гоночная метла, которую я купил тебе в прошлом году. - пожал плечами мужчина. - Вау! - Гарри замер, а затем вдруг бросился Сириусу на шею. - Спасибо тебе огромное! - Всегда пожалуйста, малыш. - крестный рассмеялся, крепко прижав крестника к себе, и тот еще шире улыбнулся. - " Да, Сириус и вправду самый лучший крестный в мире! " - Спасибо, что хоть не ремень! - хмыкнул юный волшебник, и мужчина насмешливо вскинул брови: - Не переживай, будет тебе ремень, если будешь вести себя так же, как в прошлом году! " Да ну? Серьезно? " - чуть не вырвалось у Гарри, но он вовремя остановил себя, лишь еще сильнее головой прижимаясь к Сириусовой груди... " Ты говоришь, что я очень похож на отца. Всем: жестами, внешностью, чертами лица… Сириус, но я не он… Каждый раз заглядывая мне в светлые зеленые глаза ты видишь оленя: высокого, сильного, чьи золотистые рога касаются яркого звездного неба… Сириус, но я не олень, я забитый, испуганный, злой щенок, чья жизнь долгое время состояла лишь из жестокости и несправедливой боли... Я возненавидил тебя, но не за то, что ты был плохим. Плохим был я, и во всем этом была лишь моя вина. Не понимая искренности твоих ласковых слов, мне хотелось ударить тебя, причинить тебе боль… Сириус, в моей жизни было слишком мало любви, я просто не мог так быстро в нее поверить… Мы в очередной раз разругались из - за какого - то пустяка, и на этот раз ты не выдержал, когда я снова довел тебя до слез. Ты прогнал меня, выбросил на улицу как ненужного котенка, котенка, который причиняет слишком много проблем, слишком много горя…Я не выдерживал притарной Нимфадориной ласки и непритворной нежности…Я сбежал и мне не хотелось больше жить…Стоя на краю обрыва и готовясь к последнему прижку, я вдруг вспомнил о тебе и сделал шаг назад… Сириус, я не мог разбить тебе сердце… По твоей ладони бежит тонкая струйка крови, и я крепко держу тебя за тонкое запястье, прижимая кусочек ваты со спиртом к твоей свежей ране. Ты не кричишь, не останавливаешь меня, а лишь сцепляешь зубы и жмуришься, не издавая ни звука. Я глажу твои выступающие костяшки своим большим пальцем и прошу потерпеть еще чуть - чуть, как будто маленький ребенок это не я, а ты, но я вижу, что тебе больно, и от этого больно становится мне. Но я хочу, чтобы тебе было больно, потому что тогда я смогу успокоить, пожалеть тебя, проявляя абсолютно дикое для меня чувство - заботу, и поэтому мне хочется прямо сейчас взять нож и изрезать тебе руки, чтобы снова болезненно обжигать их спиртом и перематывать бинтами, при этом стараясь говорить с тобой как можно ласковей, как будто тебе только четырнадцать, а не тридцать пять и ты не способен вытерпеть эту незначительную боль… Сириус, я не могу без тебя жить… Я снова вскакиваю в постели с криком, и ты берешь меня на руки как маленького мальчика, успокаивая и гладя по голове. Я не слушаю твои утешения и пустые, бессмысленные слова, чтобы почувствовать себя защищенным, мне достаточно услышать под ухом размеренное биение твоего сердца. Следующей ночью скорее всего все повторится снова, но это не важно, ведь я знаю, ты всегда будешь рядом, чтобы меня успокоить, чтобы меня поддержать… Сириус, ты мне нужен… " " Когда я впервые тебя встретил, я ожидал, что ты будешь похож на олененка. Такого радостного, беззаботного и веселого, в чьих глазах играет мечта и надежда, но ты оказался другим, и я не виню тебя в этом… Гарри, я никогда не сравнивал тебя с Джеймсом… Ты доводил, оскорблял меня, и в конце концов я сорвался, хотя никогда не должен был этого делать. Я ударил тебя, и в моем сердце навсегда отпечатался глубокий порез, который я не могу залечить до сих пор. В твоих глазах тогда плескалось столько боли, столько ненависти, что мне хотелось в ту же секунду бросится и прижать тебя к себе, но я боялся, что ты можешь снова меня оттолкнуть… Гарри, мне было больно самому… Пытаясь налаживать с тобой отношения, мне казалось, что я лишь усугубляю их еще больше, и поэтому я решил отступить, не выдержав постоянных криков и скандалов… Гарри, я не умею злиться… Я не помню из - за чего мы тогда поругались, но я помню, что мои нервы сдали и решил тебя перевоспитать. Но сделал хуже - я тебя выгнал, и это было самой большой моей ошибкой… Я почти не спал и постоянно изводил себя, боясь, что ты можешь больше не вернуться, навсегда вычеркнув меня из своей жизни. И это останавливало меня на пути к тому, чтобы прийти за тобой и забрать тебя домой. Я боялся, что ты можешь меня не понять, можешь не простить… Гарри, я очень сильно скучал по тебе… Ты смотришь на меня с такой нежностью и любовью, что я сомневаюсь, что передо мной мой крестник и смотрю на тебя с явным беспокойством и удивлением. А ты лишь улыбаешься в ответ и дотрагиваешься до моей щеки гладкой ладонью, отчего тепло бурным потоком разливается по всему моему телу. Впервые в жизни я поднимаю тебя на руки и удивляюсь твоему весу. Ты похож на белоснежную перинку, на золотой листочик, только что кончиком коснувшийся серебристой глади моей души... " Прости меня…" - шепчешь ты, и я прощаю…Прощаю все до единого сказанного тобой грубого слова, до единого скандала, до единого побега… Слезы текут сами собой, и я наконец осознаю, что ты самое дорогое мое сокровище , и я буду беречь тебя до последнего вздоха… Гарри, я верил, что ты изменишься… Мы вместе спим, смеемся, гуляем, и мне не верится, что это происходит на самом деле. Вместо замкнутого, испуганного, обиженного на весь мир щеночка, я теперь вижу того самого олененка, но только его золотистые рога сломаны, и вместо них на голове торчат лишь тоненькие, хрупкие веточки - болезненные воспоминания жестокого прошлого... Гарри, мне очень жаль, что я не смог подарить тебе дество гораздо раньше… Ты крепко держишь мою окровавленную руку, и на лице у тебя читается искреннее беспокойство и сопереживание, и я не смею прирвать тебя, залечив порез самому. Я жмурюсь, когда холодная жидкость обжигает рану, и чуть не плачу от бушующих в груди эмоций. Ты смотришь на меня, ласково, любовно, и в этот момент меня накрывает и я начинаю плакать, а ты начинаешь плакать вместе со мной, цепляясь за мои длинные пряди и утыкаясь носом в мою шею. Я успокаиваю тебя, ты успокаиваешь меня, мы успокаиваем друг друга…Когда наконец завеса слез блекнет, я вдруг понимаю, что мы теперь семья и будем ей навеки. Наши сердца бьются в такт, и будут биться вечно… Гарри, я люблю тебя больше жизни… "