Плеть, перец и пряность

             2016 год, август, третье число, среда       Макото поднялась из-за стола и подошла к окну. Ночной Токио продолжал шуметь, переливаясь огнями точно рождественская ёлка. Из-за этого небо казалось не чёрным, а слегка желтоватым. Оно, точно бы и город, никогда не спало. Даже напротив — казалось, что оно только просыпалось под ночь, когда солнце скрывалось за горизонтом в радужных оттенках сумерек.       Исписанный дневник всё так же лежал на столе с ручкой, заложенной между страниц. Ровные ряды иероглифов прерывались на полуслове.       Макото размяла пальцы и запястье, шею, потом, точно бы набравшись смелости, открыла настежь окно, потянув за ручку. Внутрь сразу ворвался холод, обдав комнату порывом ветра. Макото жадно вдохнула грудью воздух, затем неторопливо уселась на подоконник. Поёжилась, когда её взгляд скользнул вниз. Сдвинулась к краю и стенке, где и прислонилась, положила голову, прикрыла глаза. Некоторое время она так и сидела — шум города, холодный ночной воздух.       Её уединение нарушил писк телефона. Он донёсся из кармана, и Макото вздрогнула, отчего опасно покачнулась на краю подоконника. Поморщившись, она сунула руку и вытащила устройство. На его экране моргало сообщение.       От кого: Джун       Вздохнув, Макото провела пальцем.       Привет, сладкая задница       Макото хмыкнула и слабо улыбнулась.       Ты там как, ничего после сегодня? Спишь уже?       Макото нахмурилась, задумавшись.       Мне всё ещё жаль, что ты не познакомилась с Доми-чан и Фолли-чан…       У Макото встали волосы дыбом.       Но ничего, то ли наши годы!       Раздался хруст телефона.       Но я вообще не поэтому пишу. Я, блин… Чёрт, ты же знаешь, как я дерьмово говорю все эти правильные слова?       — Да уж, — пробормотала Макото, снова улыбаясь.       Но бля, спасибо. Мне… очень важно, что ты пришла ко мне. Я серьёзно. И не надо ржать, чтоб тебя!       Но Макото, точно назло, едва смогла удержаться, чтобы не расхохотаться.       Мне похуй на традиции и нормы приличия. Но знаешь, впустить тебя ко мне — даже для меня это ебать как интимно.       — А ваш язык всё не меняется, Эношима-кун, — вздохнула Макото.       Ты, наверное, там вся сидишь сейчас, такая, на нервах, много думаешь. Ты вообще слишком много думаешь, честно. А это вредно для твоих морщин!       Макото фыркнула и пролистнула чат дальше — это было одно, длинное-длинное сообщение. Джунко часто любила писать именно так — одним большим письмом, точно бы оно на самом деле будет идти долго-долго, и нужно максимально всё обсудить сейчас. Впрочем, бомбардировать кучей коротких она умела не хуже.       Короче, о чём я. То, что было между тобой и мной сегодня — это только то, что было между нами. И не думай об этом — а то просидишь до рассвета, потом такая утром встанешь с синяками, и твоя сестрица начнёт полоскать мозги. Ну, как она любит. Она всё ещё на меня зла, кстати?       — От одного упоминания заводится, — хмыкнула Макото. Впрочем, судя по её хитрому выражению лица — она не выглядит этим хоть каплю расстроенной.       А вот сейчас, даю голову на отсечение, ты улыбаешься. Ты такая сучка иногда, Макото. Мне это нравится.       Макото поморщилась.       — Меня всё ещё бесит, что ты называешь меня сучкой.       Хей, я ж любя!       — И меня всё ещё бесит, что ты предсказываешь мои реакции до того, как я их испытаю.       Слушай, задница, не еби мозги, а? И не сиди на подоконнике — простынешь.       У Макото дёрнулся глаз. Она опять.       Я опять потерялась в мыслях, да? Короче. Джун-чан желает тебе самых сладких снов, мой вишнёвый пирожок.       И… спасибо тебе, Макото       Губы Макото снова тронула улыбка — лёгкая, нежная, почти что трепетная. Она смотрела на сердечко в конце сообщения, а потом медленно поднесла дрожащий палец к экрану.       Кому: Джун       Добрых снов, Джун       Тут же высветился ответ.       Кому я говорила идти спать, а?..       Макото фыркнула.       А ты мне кто, сестра?       Экран тут же моргнул.       О, я смотрю, кто-то шары отрастил на меня катить!       Макото закатила глаза.       И тебе добрых, Мако              Когда Макото закрыла окно и вновь уселась за стол, она ещё долгое время рассеянно смотрела на листы бумаги. Её взгляд был расфокусированный, а сама она норовила отключиться. Но что-то — что-то — держало её в сознании. Помотав головой, она потянулась к ручке.       Я не могу сказать, что после того странного разговора на крыше, в ходе которого Мукуро… честно — у меня до сих пор мурашки по телу. Я много раз думала после этого — на самом ли деле она могла убить её тогда? Или мне скормили элегантную ложь под видом правды — наверное, я никогда этого не узнаю, мой дневник. Но я заметила потом за Джунко, что если она не врёт, то преувеличивает. А если говорит правду, то выставляет её в таком свете, что ты навряд ли захочешь в это поверить.       Но если идти по порядку, мой дневник, надо быть честной: тот длинный четверг не закончился даже после сцены с Камошидой, безумного разговора с Джунко и нашего не менее странного примирения. Я до сих пор не уверена, была ли я в здравом уме тогда. И только когда я вернулась и заметила обувь сестры, я поняла, что мои проблемы только начинаются.              2016 год, апрель, двадцать восьмое число четверг       — Сестра? — осторожно произнесла Макото, встав на пороге перед ступенькой.       Из глубины квартиры донеслись шаги. Вскоре появилась и сама Сае: хмурая, с поджатыми губами, в белой банной юкате. С полотенцем на волосах.       — Я… вернулась? — боязливо произнесла Макото, сжавшись.       Сестра мрачно смерила её взглядом. Скрестила руки на груди. Молчание. Макото сглотнула и уставилась в пол.       — Ужин готов. Ванную пока не спускала, можешь принять.       Сае говорила сухо, рубленными фразами, словно бы отдавала приказы. Да и тон тоже намекал, что она была зла и раздражена. Даже не намекал — Сае бушевала, как самый настоящий тайфун. При этом её лицо оставалось всё так же неподвижным.       — Сестра, — снова протянула Макото.       Сае развернулась на пятках.       — С возвращением.       Впрочем, эта маленькая фраза дала надежду, что, может быть, всё не так плохо?              Макото, тяжело вздохнув, отложила ручку. Снова уставилась на ряды иероглифов. Зевнула и прикрыла глаза. Некоторое время посидела в тишине. Потом, точно бы не выдержав, опять продолжила писать:       Джунко, не будь она собой, на обратной дороге скинула мне ссылку на видео про меня же. Потом новую, потом ещё, ещё… как она написала — кто-то отчаянно хотел удалить это из интернета, но сеть не менее упорно сопротивлялась. Я даже догадывалась, кто. Со стороны, дневник, это выглядело ещё хуже, чем я думала. И… мне кажется, или на меня на самом деле оборачивались люди на улицах?       Впрочем даже это не сравнится с резонансом, который Джунко организовала своими связями. Когда я наткнулась на статью (буквально первая строчка в новостной ленте) и ознакомилась с ней…       Я знала, дневник, благодаря Джунко, что на самом деле происходило за закрытыми дверями. Она никогда не стеснялась обсудить всё до мельчайших грязных подробностей. Но эта Оя…       Честно, я думала, что преподнести эту катастрофу в Шуджине хуже, чем она есть, было невозможно. Но Оя передала всё так, что даже у меня, примерно знавшей содержание заранее, застыла кровь в жилах. Ничего более пронзительного и отвратительного я не читала в своей жизни. Все те записи и сведения, которые Джунко добывала с сестрой, Оя собрала в жутковатое описание, достойное фильмов ужасов про маньяков.       Откуда я знала про эту Ою? Я уже говорила, что Джунко её упоминала как человека, который отгрызёт руки и ноги за материал. Но в тот день, когда мы прощались, Джунко между делом посетовала, что эта Оя много берёт, хотя и работает на совесть. И ещё заметила, что моё выступление тоже было бы неплохо засунуть в инфобомбу, да уже поздно.       Дневник, несмотря на то, что мы, вроде как, подружились, я всё равно отчаянно хотела её придушить. И поэтому когда я увидела Сае с газетой с той самой статьёй на руках, я поняла, что разговор будет ещё более непростым, чем я думала.       — То, что здесь написано — правда?       Макото, сидя за столом, отложила палочки и сложила пальцы в замок.       — Да, сестра.       — Ты это говоришь, потому что на самом деле знаешь, или потому, что ходили слухи?       Сае устроилась за столом не сводя взгляда с Макото. Девушка поёрзала на месте, чувствуя себя не в своей тарелке.       — Это… имеет значение, сестра?       — Да, чёрт возьми! — резко ударила кулаком Сае. Её лицо было искажено яростью. Она шумно выдохнула, вдохнула. Сменила тон на более спокойный: — Макото, я просила тебя держаться в стороне от неприятностей, а не влезать в них с головой. Надо мной, Макото, сегодня весь отдел смеялся, — в голосе Сае прозвучала горечь. Она рассеяно отвела взгляд в сторону.       Макото сжала руки.       — Сестра, если ты это читала…       — Да, я читала, Макото. И да — я недооценила, тогда, когда ты мне сказала, масштаб катастрофы. Но то, что ты сделала, — Сае снова повернулась на Макото. Сложила руки на груди. — Это не в какие рамки, Макото. И я повторю свой вопрос — ты имеешь какое-то отношение к этой статье, Макото? Это сейчас очень важно.       Макото тяжело вздохнула и, не сдержавшись закатила глаза. Ей отчаянно хотелось что-то высказать, что-то грубое. Останавливали две вещи: авторитет сестры и уважение перед ней. Даже лёгкий страх.       — Сестра, если ты хочешь знать, давала ли я интервью — нет.       Сае кивнула. Положила ладонь на стол и стукнула пальцами.       — Но?       — Но я знаю человека, который этим занимался.       — То есть ты имела представление о том, что происходит в Шуджине.       — Сестра, — Макото распрямила спину и посмотрела Сае в глаза. — Я не на допросе. И здесь тебе не твоё бюро расследований.       — Если понадобится, сестра, я допрошу даже тебя, — холодно отрезала Сае, встретив её взгляд своим.       Некоторое время они так и сидели по разным концам стола, играя в гляделки.       — Ты понимаешь, Макото, что ты натворила? Или мне тебе объяснить?       — А ты хочешь, чтобы я сидела на… — Макото прикусила язык. — Чтобы я вот так просто сидела, пока этот Камошида издевался над школьниками и творил насилие?       — Макото, — Сае прикрыла глаза. — Это — не шутки. Ты могла просто подойти и сказать мне. Или дать мне поговорить с тем, кто… — она положила пальцы на газету. — Кто занимался вот этим, — она сжала её в руках. — Даже если Камошида и заслуживал наказания, то такого резонанса не заслужил никто. И в первую очередь — ваша школа.       — Которая покрывала такое?! — не выдержала Макото и подорвалась со стула. — Ты сама видела, этот Кобаякава! — её лицо попунцовело.       Сае треснула ладонями по столу и тоже встала.       — И ты, вместо того, чтобы обратиться ко мне, предпочла всё сделать сама?! А если бы ты стала одной из жертв, Макото?! Что тогда?!       Макото расхохоталась.       — О, то есть тебе есть дело до меня и моей безопасности, сестра? А я думала, для тебя имеет значение только твоя работа, репутация и престиж!       — Макото, — донеслось рычание. — Нравится тебе или нет, но ты моя единственная родная сестра. И я буду за тебя переживать, особенно когда у вас по школе ходит преступник!       — Преступник? — моргнула Макото. — Если ты про Камошиду, так я тебя расстрою — он сам пошёл и сдался полиции!       — Нет, Макото. Поверь, в вашей школе есть человек гораздо опаснее.       Макото нахмурилась. Гнев немного поутих. Опасный человек? Про кого она? Новенький?       — Про кого ты говоришь, сестра?       Сае медленно опустилась на стул и прикрыла глаза.       — Я не могу этого сказать. Я подписала документ о неразглашении.       Лицо Макото скривилось.       — Какое удобное оправдание, сестра.       — Макото, — голос Сае отдал сталью. — Это моя работа. Нравится тебе или нет.       — А тебе, Сае, — с насмешкой произнесла Макото. — Не мешало бы иногда помнить, нравится тебе или нет, — передразнила она интонации сестры, — что у тебя есть не только твоя чёртова работа! У тебя есть и я, твоя сестра!       Сначала я не поняла, что произошло. Это был свист, после которого щека загорелась от боли.       Макото вздрогнула.       — Сес… тра?       Сае опустила руку.       — Разговор окончен, Макото.       — Сес…       Мы ругались и до этого с ней, дневник. Сае… не из тех людей, которые могут долго сдерживаться. Да и я тоже бываю, как сказала однажды Джунко, горячей головой. Но никогда до этого Сае не поднимала на меня руку. Я… не знала тогда, мой дневник, как мне реагировать.       — Подумай о своём поведении, Макото.       — Сае? — жалобно произнесла девушка. — Я… ты…       Сае молча развернулась и ушла по направлению выхода из кухни. Вскоре она хлопнула дверью в свою комнату. Макото медленно положила руку на щёку. На глазах сами собой выступили слёзы — она, едва ощутила их, быстро-быстро стёрла рукой.       — Почему, сестра? — сглотнув, пробормотала она.       Шум города за окном, казалось, в этой тишине звенел как шум поезда у перрона.