Плеть, перец и пряность

             — За нашу общую победу — кампай!       — Кампай!       Нестройным хором пронеслось за столом. Разумеется, громкое мяу, вторило им тоже. И, надо сказать, эта компания привлекала внимание — не каждый день среди скучающего бомонда взрослых и серьёзных людей появляется группа подростков. Откуда они только взяли деньги для шведского стола?.. Может они чьи-то, навроде этой, как её, беленькой?..       Тем не менее, отчокавшись бокалами с колой и прочими безалкогольными напитками, они все дружно их осушили.       — А, какой всё-таки кайф!..       Рюджи откинулся на белом кожаном кресле, напоминая то ли недокороля, то ли самого себя в фирменной невоспитанной манере.       — Каждый день бы сюда ходил!       Пустая тарелка, на которой до этого побывали медальоны, ростбиф и паста-карбонара не дали бы соврать. Рен, хмыкнув, незаметно скинул на пол кусок рыбы — там, притаившись, засел в засаде Мона, которому поставили отдельную тарелку — всё могло бы закончиться слишком быстро, если бы у них обнаружили кота… Впрочем, тот делал всё, для того, чтобы к этому шло — Рену уже пришлось объясняться с управляющим касательно животного. По итогу тот согласился, но с условием доплаты, и чтобы «эта пушистая тварь не отсвечивала и не пугала гостей». С первой частью котик справился, но вот со второй…       Моргана слишком любил поговорить. А ещё очень хотел рыбки. И не только её. Не то чтобы Анн не могла его не понять в этом, да. У неё у самой на тарелке лежала уже вторая стопка блинчиков. В животе всё радостно урчало и свербило от праздника вкуса.       Рен покачал головой.       — Если готов каждый день отлавливать по Камошиде — да с радостью, Рюджи.       Анн не смогла сдержать смех, когда заметила, какую гримасу скорчил тот скривил на эту реплику.       — Вот надо тебе всё веселье обломать, Рен!       — Но вообще-то он говорит правду.       Кот, наплевав на всё, прыжком очутился на столе. Облизнулся, после обвёл взглядом всех присутствующих.       — В мире много злодеев, навроде Камошиды. И у каждого них есть… — Моргана сделал выражение морды, точно нанюхался валерьянки. — Сокровище… ня… Кхем.       Внимание толпы невольно снова обратилось к очень странному столику. Рен, недолго думая, пихнул кота под стол — от греха подальше.       Он вздохнул.       — Может сказать, что у нас спиритический сеанс и мы вызываем духа?       Рюджи издал нервный смешок.       — Чел, мне кажется, тогда нас отсюда выгонят ещё быстрее.       — Твоя правда.       Анн помешала трубочкой свой молочный коктейль.       — Но вообще я тоже об этом думала. Ведь Камошида наверняка не один такой — та же Эношима…       Снизу донеслось недовольное мяу:       — Поэтому вы должны решить. Вы думаете продолжать или здесь мы и расходимся.       Рюджи хмыкнул и оскалился.       — Я только за. Тот мир, конечно, безумие и всё такое. И то, что там происходит… — он поёжился. — Мона-мона, а это каждый раз будет дворец? Ну, замок?       Когда после паузы они заглянули под стол, то заметили, с какой задумчивой мордой Моргана улёгся у ног Рена. Махнул хвостом.       — Я не уверен, если честно.       — Ты не уверен? — Рюджи нагнулся пониже.       — За свою жизнь я встречал несколько дворцов и каждый раз они оказывались… разные.       — И ты тоже воровал сокровища их владельцев? — Рен, в своём фирменном жесте, положил руку на подбородок.       —…нет.       Анн готова была поклясться, что проклятый кот покраснел.       — А, то есть ты тоже новичок, как и мы? — устало вздохнул Рюджи.       — Заткнись, болван, я не чета вам! Я, просто… мне не было причины!       Рен поднял руки.       — Ладно, ладно, не шуми. Ты в любом случае был очень полезный.       — Амамия-доно…       Из-под стола донеслось довольное урчание.       — Я за, — наконец сказала Анн. Поднесла к губам трубочку. — Если это значит, что нам нужно будет разобраться с Эношимой — я только за. И я не хочу… — она опустила взгляд. — Чтобы что-то такое, как со мной или Шихо повторилось с кем-то ещё.       Все покосились на Рена. Тот важно откинулся на кресле и поправил очки.       — Что ж, тогда и я с вами.       — Решено, мря!       Кот одним прыжком перетёк к тому на колени.       — Если вы, новички, планируете продолжать…       — Эй, эй, не види себя так, как будто ты самая важная шишка, кошак!..       —…то нам потребуется имя.       Анн огляделась по сторонам и подалась вперёд. Произнесла шёпотом:       — Но разве мы уже не эти… фантомные воры? Кто вообще это придумал?..       Кот важно покачал мордой.       — Фантомные воры — это название нашего дела, кто мы. Но нам нужно узнаваемое имя, с которым люди нас смогут ассоциировать.       Рен моргнул.       — То есть что-то навроде того, что нашей шайке нужно официальное имя?..       — В точку!       Кот не сильно шлёпнул лапой Рена по ноге. Это выглядело бы потешно, не выпускай Моргана так часто когти — парень не так давно жаловался Анн, что из-за «пушистого мешка» у него вся одежда в мелких дырочках.       И как бы Моргана ни оправдывался, что он человек, а не кот, с каждым днём они все дружно убеждались в обратном.       Но тогда откуда у этого кота тогда персона?       Анн покачала головой.       — Ладно, ребят, вы пока подождите, я схожу за добавкой — пока в кондитерском отделе всё не разобрали!       Рюджи ухмыльнулся.       — Кому что, а нашей сластёне…       Перед его лицом возник кулак. Рен, загадочно улыбнувшись, только снова уткнулся в смартфон.       — Да, да, только не задерживайся, у нас скоро подойдёт время.              — А… вам…       — М?       Она эффектно поднесла дуло револьвера к сигарете и запалила. И похуй, что запрещено, у неё с этим местом всё на мели. Поворчат, да успокоятся. Главное, чтобы пожарка не сработала, а то они любят…       Впрочем, в этой конкретной комнате её не было — она что, дура?       — У вас есть стиль.       Ойя выглядела напряжённо — в деловом костюме, с дипломатом, совсем не похожа на себя, когда они встретились. Ну да, тогда у них было неофициально, а теперь, можно сказать, деловые партнёры. Кажется, по такому случаю журналистка вытащила из своего гардероба единственный древний, но не замызганный чёрный брючный костюм с полосками. Стильно, но, учитывая, что она тощенькая брюнетка, скучно.       Впрочем, она в своём белом платье с поясом и молочной шляпкой была не менее скучная. Её почему-то потянуло на это. Видимо, сегодня она блондинка в белом и в шляпке. Хотя у неё есть чёрная ленточка, да! И ещё ногти — хотя она красила их вчера и больше по наитию, ощущая хандру и отходняк. У неё иногда бывает такой заскок — красить когти под настроение.       Хм, если подумать, она выглядит то ли как невеста (хотя фасон точно не свадебный), то ли как на траур. О, так на неё поэтому все так оборачиваются? Да и платье, которое ей тогда приглянулось в одном из секондов (и прошло некоторую обработку её рукой), тоже стоило подозрительно дёшево. Нет, она, конечно, нативная японка, но каждый день думать о своей культуре и вспоминать, что там как работает, иногда слишком лениво.       Интересно, что бы на это всё (включая платье) сказала Макото? Может, селфи ей скинуть?       — Что вы, что вы, Ойя-сан, — отмахнулась она. — Я всего лишь скромно последовала совету своего стилиста.       Разумеется, того не было и в помине. Иногда она могла себе позволить обратиться к постороннему, но только если ей было откровенно лень — а сегодня не такой день. Но из правил приличия (почему бы ради разнообразия не побыть приличной девушкой из высшего общества?) пришлось скромничать. Впрочем, судя по усмешке Ойи, та в это не особо верила.       — Я бы тоже хотела иметь при себе такого специалиста. Вы очень стильно выглядите, Эношима-сан.       Её глаза прищурились.       — Вы только никого не пристрелите случайно — а то ведь мне из этого придётся сделать сенсацию!       У неё дёрнулся глаз.       — Ну или не подпалите.       — Я подпалю только чью-то жопу.       Кажется, Ойя не заметила её перемену настроения. Или нарочно проигнорировала.       — Ну, вы же сами понимаете, что это тяжелое преступление!       Она ничего не ответила и затянулась. Ладно, ладно, ещё сочтёмся.       — В любом случае, я бы хотела чтобы вы мне оказали именно такую, — она ткнула револьвером в лежащие на столе бумаги. — Услугу.       Ойя пожала плечами.       — В моём бизнесе нехорошо так говорить, но я попробую. Это всё-таки не так просто, Эношима-чан.       Она выдохнула дым и зажмурилась от удовольствия. Кажется, в последнее время она злоупотребляет этой привычкой. Куда больше, чем следовало бы.       — А за что я вам тогда плачу? — наконец довольно прямолинейно произнесла она. — Вы профессионал здесь, а не я. Конечно, у меня есть свои источники…       Ухмыльнулась.       — Но кто лучше договорится с прессой, чем пресса? Вы ж там наверняка все друг дружку знаете.       — Ваша правда.       Ойя сделала глоток из своего бокала с вином. Джунко прищурила глаз.       — А вы точно не хотите на меня работать? Ну, не так, как сейчас, а постоянно?       Журналистка хихикнула.       — Эно-чан, ты, конечно, милая и секси… — её улыбка медленно спала с лица, уступив место серьёзности. — Но нет. Даже у меня есть что-то навроде гордости. Понимаешь?       Она покачала головой.       — Нет, не понимаю. Я же всего лишь глупенькая-глупенькая девочка.       Молчание.       — А за двойную ставку?       Ойя покачала головой.       — Даже за двойную. У меня, Эношима-сан, всё-таки есть какие-то принципы. А ваши просьбы…       Она кивнула на бумаги.       — Я не уверена, что хочу с вами работать дважды. Мне и в прошлый раз-то пришлось нелегко. Особенно с вашим изначальным материалом.       Она скривила лицо.       — Вы не лучше меня понимаете, Ойя-сан. Ну, подумаешь, учитель немного пошалил с тремя-четырями школьницами, с их согласия, да взял одну силой.       Она вздохнула.       — Я, блин, ожидала, что тут самый настоящий сексуальный хищник, который, обманом и ложью…       Пальцы Джунко сжались на бокале.       — А он так. Мелкая рыбка.       Ойя покачала головой.       — За то, что он сделал, ему и так грозит достаточно лет за решёткой. Но тебе…       — Нам, Ойя-сан.       — «Нам» потребовался скандал. И теперь с твоей подачи и помощи у меня довольно специфичная репутация в мире акул пера. Понимаешь о чём я, Эно-чан?       Она скучающе вздохнула.       — Именно поэтому и предложила вам работать на меня. — Она подняла глаза. — Под моим крылом вы точно не пропадёте.       — Под вашим или Блэка?       Она поджала губы и отвела глаза в стороны — как раз в сторону окна, которое давало прекрасный вид на шумный центр. И это сегодня ещё выходной, да? — столько машин на шоссе. Или, кажется, там опять какая-то непонятная авария?..       А ещё от солнечного света начинало слезить в глазах — хоть, блин, очки натягивай. Правда, она их уже спрятала в сумочку — шею неприятно скребут.       — А вы бы под чьим хотели?       Ойя молча поднялась с кресла. Поклонилась, начала собирать чемоданы.       — Я уже сказала своё мнение, Эно-чан, но если хочешь знать ещё.       Её палец замер на одной из бумаг. Она провела по ней ногтем, прежде чем сгрести в общую стопку — это была фотография.       — Сейчас никто в целом Токио не делает на тебя ставку, как мне известно.       Ойя распрямилась. Помассировала шею.       — Я слышала только отголоски, но ходят слухи, что твоему Блэку осталось недолго — полиция за него плотно взялась. И слава богу, если честно.       Она сморщила лицо, точно от отвращения.       — Если верить половине слухов — он заслужил на несколько пожизненных и смертную казнь.       Джунко грустно улыбнулась — ну разумеется, заслужил. Ей ли не знать?       — Но это единственный человек, который есть у меня в этом мире.       — Это не делает ему чести. Всего доброго, Эношима-сан. Созвонимся ещё.       — Чао, Ойя-сан!       Как только брюнетка развернулась и вышла из комнаты, улыбка на лице Джунко разом погасла, сменившись чем-то донельзя задумчивым.       — Опять всё самой придётся делать, да?..       Мукуро, до этого дремавшая, прислонившись к стене, приоткрыла глаз. Кивнула в сторону двери.       — Она?..       Джунко помотала головой и потянулась.       — Ойя, конечно, деньги любит, но она та ещё трусиха. А в теперешних условиях, когда не понятно, что будет со мной и моими деньгами. Ну и Блэком, разумеется, Ну и плюс, — высунула язык. — Я ей, видите ли, не нравлюсь. Никогда такого не было, да, Муку?       Мукуро пожала плечами.       — Вы производите ощущение избалованной богатой стервы, командир.       — Да, именно…       Она моргнула. Медленно повернула голову на Мукуро. По-птичьи её склонила.       — Я не поняла, Муку.       — А ещё вы похожи на нувориша без грамма вкуса, который думает, что всё решают деньги.       Ей рот широко распахнулся. Муку сейчас что?       Некоторое время царило молчание, пока Джунко, не сводя глаз с сестры, думала одну простую мысль: а не взять ли её пистолет, не подойти ли к ней, не засунуть его в…       Мукуро же смотрела на неё спокойно, как она умеет, но с вызовом. Типа… «Давай, сделай мне что-нибудь, если ты такая крутая».       Она медленно поднялась с кресла, и сжимая зажигалку в руке, с пальцем на курке, медленно подступила к Мукуро. Та не двигалась, но по её обманчивой расслабленности она могла сказать, что напряглась. И к чему-то была готова. Щелчок курка, и вот возле веснушчатого лица появился жёлто-рыжий язычок пламени. Он медленно извивался в опасной близости от лица.       Джунко выпустила дым.       — А я вот сейчас возьму и просто нахрен спалю тебе лицо. Хочешь?       — Тогда я сломаю тебе руку, Джунко.       Та хмыкнула.       — А справедливо. А давай, а чё.       Мукуро не дрогнула, даже когда огонь почти лизнул её нос.       — Попробуй.       Язык пламени исчез.       — Однако было бы глупо наказывать тебя за то, что ты говоришь правду в лицо.       Следующим движением она тем же самым пистолетом ударила Мукуро наотмашь. Та пошатнулась, но не сдвинулась с места, только молча поднесла руку.       — Пошла нахуй.       С этими словами она направилась наружу.              Анн счастливо набирала себе в тарелку десертов. Эклеры, данго, творожные пирожные и, конечно, блинчики. Блинчики — основа рациона! С мёдом, джемом, шоколадом, ванильным кремом!       Почему-то по её спине прошёл холодок, когда она представила, как говорит о своих предпочтениях съёмочной группе, в особенности менеджеру. Он и так подозрительно на неё косится, когда видит, чем она перекусывает. Но это же вкусно!       — Кто вообще надумал пускать детей в это заведение? Отвратительно!       Она вздрогнула и ненадолго отвернулась от любования горами еды. Дети? Какие ещё дети?       — И не говорите. Пришли сюда с этим комком блох и ведут себя так, словно они тут главные, возмутительно!       Они говорят… про них?       Она замерла на месте, как вкопанная. Затем, точно боясь, обернулась. Говорившими были две дамы среднего возраста — такие типичные домохозяйки навроде её мамы — если в заведение подобного уровня заходили бы домохозяйки. Разумеется, в платьях, довольно дорого и элегантно одетые, с золотыми украшениями.       Рядом с ними тёрся видалого вида мужичок с усами, во фраке. Он хмыкнул.       — Ну, ну, что вы тут ворчите. Наверняка им родители оплатили праздник, вот теперь и радуются.       — Им здесь всё равно не место. Кажется, мне достаточно было посмотреть в их сторону, чтобы я покрылась мерзкой шерстью!       — А я не вижу, где она. Может помочь отыскать?..       — Да вы!.. А впрочем…       Она, на дрожащих негнущихся ногах сделала шаг назад.       — Да, я поговорил с администратором, у них ещё десять минут.       — Слава богам, они скоро выйдут! Я не хочу дышать одним воздухом с простолюдинами навроде них!       Донеслось с другой стороны. А потом ещё, ещё, ещё — казалось, каждый присутствующий в зале считал своим долгом прямо или косвенно намекнуть, что им здесь не рады. Возможно, ей это казалось… но ведь ей не послышалось? Ей не послышалось?       — Да, а у этой, блондинки, ещё и ни вкуса, ни мозгов — вырядилась как какая-то проститутка!       — Мадам, вы уж бы постеснялись…       — Я не думаю, что она вообще с ними, вы этих нищебродов видели?       В ней боролись чувства, очень разные — с одной стороны, это было привычное осуждение, которое она ела с самого раннего детства. Просто потому, что она немного другая. У неё белее кожа, у неё голубые глаза, настоящие пушистые блондинистые волосы. Она долго этого не понимала, пока не ввязалась в модельный бизнес. Как сказал её первый менеджер — ты просто слишком красивая. Невыносимо красивая.       Однако это же вызывало в ней гнев. Да, она какое-то время жила в Америке. Да, она умела говорить по-английски (довольно сносно, на самом деле, но ничего такого). Но она любила японские сладости, она любила эту землю, её культуру. Она такая же японка, ходившая в самую обычную школу — так почему из-за её нестандартного происхождения к ней относятся как к зачумлённой?       Гнев и отчаяние пылали в груди, вызывая желание то ли сбежать, то ли уничтожить здесь всё. Если бы она могла, как в том мире, призвать море огня, то вероятно, здесь бы сейчас полыхал горящий ад.       И потому неудивительно, что в какой-то момент она запнулась и полетела вниз. Кажется, где-то рядом она уловила что-то очень белое, но смердящее табаком. В последний момент, на каком-то чистом инстинкте, она ухватилась за первое, что подвернулось.       — А, простите!       Собственно, она, её поднос с едой — всё это оказалось на белом платье, владельца которого она и повалила на землю.       Анн, бледная то ли от ужаса, то ли от осознания, что на них сейчас наверняка все смотрят, подняла голову.       — Вы…       Из-под белой шляпки с чёрной лентой торчали длинные расчёсанные розовато-блондинистые волосы. Это…       Она встретилась с взглядом очень злых синих глаз.       — А…       — Знаешь, если ты решила меня убить, то у тебя почти получилось — я пиздец как больно приземлилась на жопу.       Все лишь пары произнесённых слов оказалось достаточно, чтобы осознать — перед ней никто иная, как Эношима!       — Слезь с меня, блядь!       Она сама не поняла, каким образом она оказалась на коленях и отползла от неё — этот промежуток напрочь выпал из её головы, как телепортация.       Эношима мрачно изучила себя.       — Ну, я теперь прямо кондитерское изделие, да?       Разумеется, они обе перемазались в шоколадном и ванильном креме — Эношиме досталось на порядок больше. И, конечно же, вся толпа взрослых молчаливо и с интересом следила за развитием событий.       — Какого хрена ты вообще тут забыла?       Эношима уселась, аккуратно поправила шляпку, стараясь не касаться руками сладостей, размазанных по её одежде.       По толпе прошли смешки — кажется, ситуация её забавляла.       — Я…       — Не думай отпираться, я тебя за километр узнаю, Анн.       Кажется, если бы взглядом можно было убивать, здесь бы сейчас возник гробик с её именем.       — Откуда они друг друга знают?..       — Она назвала её по имени, они подруги?       — Да нет, смотри, как похожи — может, они сёстры?       Анн чуть не застонала — в этот раз даже разные причёски не спасли от того, чтобы их посчитали роднёй! Они ведь совершенно, абсолютно, никаким образом не похожи!       Возле них возник официант. Он наклонился к Эношиме и протянул руку.       — Простите, вы?..       Та небрежным движением отмахнулась, не сводя с неё взгляда. И он явно, абсолютно, совершенно точно не обещал ей ничего хорошего!       — А ну пошли выйдем.       — Эношима-доно, вы…       Она моргнула.       — Хотя с таким же успехом можно ко мне. Хотя там Муку, нахуй её. Так, за мной, короче!       Кряхтя, она всё-таки поднялась и выпрямилась. Повернулась на замеревшего официанта.       — Со мной всё в порядке, просто небольшой инцидент!       Шоколадный крем, ваниль и пирожные, разукрасившие на её платье это, разумеется, само собой подтверждали.       — За мной.       Анн пришлось стыдливо под шепотки толпы проследовать за ней — это, конечно, Эношима, и она, типа, плохая… но в это раз виновата она.       В туалете первым делом Эношима встала перед зеркалом и оценила масштаб ущерба.       — Ну, с таким успехом я могу это засунуть в мусоросжигатель. Химчистка хоть с этим справится?..       Она стояла рядом и переминалась с ноги на ногу, неуверенная, что должна сказать.       — Прости?..       Внутренне она уже настроилась, что Эношима потребует с неё денег или чего похлеще — это было бы в её характере.       Вместо этого Эношима поднесла палец с чёрными ногтями к платью и взяла на него немного шоколада. Поднесла ко рту и слизнула.       — А неплохо. Надо потом таких взять.       — А?..       Вместо ответа Эношима начала есть сладости с себя — точно бы она поставила задачу вычистить платье своими силами. Выглядело… дико. На немой вопрос, так и застывший в её глазах, пострадавшая только усмехнулась.       — Слушай, мне всё равно это придётся с себя снимать и переодеваться. Не пропадать же добру?       Рот Анн, против её воли открывался и закрывался — она это даже могла видеть в зеркале!       Эта дикарка без грамма манер тем временем открыла кран и сунула под струю липкие грязные руки. Затем немного побрызгала на платье. Покачала головой.       — Не, нахер. Чёрт дёрнул надеть белое.       — Эношима… сан?..       Та только стянула с себя шляпку и тряхнула головой.       — Придётся Муку подряжать. А чё, она накосячила, пусть отрабатывает. А то ишь чего вздумала…       На её лице в отражении показался звериный оскал.       Анн в этом театре одного актёра чувствовала себя откровенно лишней, но и уйти не могла — её, как не странно, держала совесть.       — А…       — Я про тебя не забыла.       Наконец, Эношима на неё повернулась. Вдумчиво пробежалась по ней глазами.       — Тебе б тоже переодеться, кстати.       У Анн дёрнулась бровь.       — Д-да?       — Ну или ты не против в таком виде до дома? Дело твоё.       — Я не об этом сейчас!       Эношима моргнула.       — А о чём тогда?       Анн опустила взгляд.       — Это ведь всё из-за меня?       — А из-за кого ещё?       Она уселась на умывальник — тот под её весом хрустнул, но выстоял. Сдунула с лица прядку.       — Короче. Это платье стоило мне пятьсот тысяч йен. Италия, какой-то модный дом оттуда.       Внутри Анн всё сжалось. Сейчас начнётся.       — Сколько обойдётся химчистка и вообще можно ли его спасти — я без понятия.       Она болтнула ногой не хуже Рюджи — если тот себе, конечно, позволил бы усесться на умывальник.       Кстати о нём — её мобильник уже некоторое время жужжит в кармане — парни беспокоятся.       — Короче, денег у тебя таких нет, верно?       — А откуда я вообще знаю, что оно столько стоит!       Эношима не повела и бровью.       — Разумеется нет, я купила его в секонде и пытаюсь тебя наебать.       Анн моргнула. Что? Что она только что?..       Эношима зевнула и снова поболтала ногой.       — Тебе какая разница, сколько оно стоит? У тебя всё равно таких денег нет и не предвидится.       У Анн засосало под ложечкой. Предчувствие говорило ей, что следующая фраза Эношимы ей не понравится.       Оно таки оказалось правдой.       — Поскольку денег у тебя таких нет, отработаешь натурой.       — Что, ты только что…       Эношима подняла руки, прерывая её ах.       — Да не в этом смысле, дура. Нужна больно мне ты и твоё тело.       Вроде это должно было её обрадовать, но вместо этого она ощутила себя ещё более оскорблённой.       — А что тогда?..       Вместо ответа та сунула руку в район декольте и начала там шарить, чтобы вскоре вытащить пачку сигарет и пистолет. Стоп, пистолет?!       — Некоторые вещи можно искупить только кровью, — произнесла Эношима, наводя на неё ствол.       Но едва она успела замереть от ужаса, как та вытащила сигарету и самым наибанальным способом её запалила.       — Я чё, дура стрелять при куче свидетелей?       У Анн дёрнулось лицо. Она не призналась бы и под пытками, но в прошлые пять секунд у неё перед глазами начала проноситься жизнь.       — То есть ты не отрицаешь саму возможность?       Вместо ответа та затянулась.       — Бля, я с вами скурюсь всеми.       Анн моргнула. С вами? Это она про кого?       — А потом в один прекрасный момент откинусь от рака лёгких, кайф. Так, короче.       Эношима ухмыльнулась.       — С тебя быть моим личным шутом на сегодня.       — Шутом?       — Ну, если ты не согласна на тело.       Как она в тот самый момент не очутилась возле нахалки и не придушила её — одним богам известно.