Плеть, перец и пряность

             Тело сводило от боли. Она, простонав что-то невнятно-неприличное, кое-как открыла глаза.       Белый потолок. Незнакомый белый потолок. Вот только где-то она его точно видела. Вопрос в том — где?       Зрение плыло, кое-как смогла сфокусироваться — лежала на койке, напоминающей больничную. Эдакая жёсткая кушетка, застеленная белой простынёй. Вокруг — синяя ширма, отгораживающая её покой. Захотелось чихнуть — в воздухе витал тяжёлый запах лекарств и пыли, от которого и заложило нос.       Боль находилась где-то в районе спины. И при каждой попытки пошевелиться, она усиливалась. У неё потихоньку закипала внутри паника — вдруг она что-то сломала? Или похуже? Или…       Кое-как, кряхтя, она уселась на попу. Нет, вроде, всё в порядке, но болит просто жуть.       Что она тут делает и как она тут оказалась?       Голову неприятно тянуло — она распустила волосы и тряхнула ими. Блондинистые пряди сразу налезли на лицо, она сдула их. Наконец, не удержавшись, оглушительно чихнула.       Прозвучало слишком громко, да ещё и в лёгких со спиной отдалось так, что на глаза навернулись слёзы. Чёрт!       Снаружи раздался шум. Шаги, звук открывающейся двери — она медленно и сонно повернула голову, морщась. Ширму резко отодвинули в сторону, ей в лицо ударил луч света. Инстинктивно, она закрыла глаза.       — Анн, ты в порядке?!       Кажется, Рюджи. Она никогда бы в этом не призналась, но была рада его слышать. Вздрогнула, ощутив внезапные объятия — её чуть ли не по-медвежьи сжали.       — Я уже испугался, что эта сука тебя!.. — кажется, он едва сдерживался, чтобы не расплакаться.       Она раскрыла веки и проморгалась, морщась.       — Можешь меня отпустить? — донеслось от неё недовольное. — У меня сзади всё болит так, как когда я с люстры навернулась.       А этот случай она вспоминать не любит — убегая от очередной погони рыцарей в замке Камошиды, она прыгнула на огромную люстру, не удержала равновесие, и, с визгом, полетела вниз. В процессе пыталась помочь себе хлыстом, персоной, да чем угодно — по итогу штуковина раскачивалась так, что вот-вот да рухнет прямо на неё, пришпилив к полу, как насекомое. Так и вышло по итогу — её спас Рен, в последний момент вытащивший её из-под удара.       Бр-р! У неё был синяк на всё тело, даже после попыток лечения магией!       — А, да, ха-ха-ха! — неловко рассмеявшись, он распустил руки.       Позади него, с очень вдумчивым выражением лица, стоя Рен, положив руку на подбородок. Заметив её взгляд, легонько кивнул.       — Раз можешь шутить и жаловаться — ты в порядке.       — Ни черта она не в порядке! — Рюджи тут же перешёл в агрессию и топнул ногой. — Эта Эношима перешла все берега!       Она моргнула. Перешла берега? Эношима?       — Я вообще не помню, что там случилось. Можете мне пояснить?       Парни удивлённо уставились на неё, потом переглянулись. Рюджи сжал кулаки, после чего пнул шкафчик с лекарствами — тот несчастливо брякнул и опасно покачнулся. Рен вздохнул и прикрыл глаза.       — Ты подралась с Эношимой.       У неё мелькнула в голове вспышка-воспоминание о разбитом носе и куче крови. Она оскалилась.       — А, ну да, — скривилась от боли, — припоминаю.       — И она тебя вырубила.       — Вырубила?       Рюджи молча кивнул на прикроватную тумбочку. Когда она повернула голову, то заметила там свою сумку.       — Кому-то пришло в голову снять вашу потасовку на видео.       У неё по телу пробежались мурашки. Ей живо вспомнилось небо — синее-синее ясное небо, которое так красиво плыло перед её глазами. Стоп, а что было до этого?       Её рука потянулась к сумке и вот уже в кулаке зажат мобильный. Быстрый набор пароля. Первое же сообщение — их общий чат. Рюджи как раз туда скинул ссылку. Пальцы нажали на воспроизведение. Снимали откуда-то сбоку — явно кто-то из соседней очереди.       — А это считается нарушением устава, Нииджима-сан?              — А я повторю, что Така сама виновата!       Джунко, фыркнув, задрала нос, который сверкал окровавленной ватой, вставленной в обе ноздри.       Даже имея вид, откровенно говоря, побитый, она умудрялась каким-то образом не терять высокомерия. Макото подумала о том, что некоторых людей жизнь ничему не учит.       — Это была обычная самооборона!       — В ходе которой ты отправила Такамаки-сан в нокаут?       Джунко злобно захихикала, как и обычно, когда слышала перечисление своих залётов — она почему-то считала нужным ими гордиться.       — Эт ещё что, вот Муку бы её! — она показала руками, как будто бы что-то сжимают и стирают в порошок. — Да, Муку?       Она повернулась на собранную молчаливую брюнетку. Та, улыбнувшись, кивнула.       — Мукуро считает, что ты мягко с ней обошлась, сестра.       — Вот, я сама доброта, слышишь?       У Макото дёрнулась бровь.       — Во-первых, Эношима-сан, ваше мнение в этом вопросе не учитывается. А во-вторых, мнение вашей сестры — тоже.       Джунко обиженно надула губы.       — Муку-чан, она меня обижает! Приласкай бедную меня, Муку, я так пострадала! — хныкнула, имитируя плач. Правда, в её глазах не было ни капли грусти — только бесстыжее довольство.       Она положила голову на плечо к сестре. Та же аккуратно обняла нахальную блондинку и погладила.       — Никто меня не любит, Муку-чан, только ты одна меня понимаешь…       У Макото дёрнулось лицо. Она оскалилась.       — Эношима-сан, прекратите паясничать!       — Бяка ты, Мако-чан, — подмигнула и высунула язык.       — Эношима-сан! — чуть ли не зарычала она. — По чьей вине, скажите вы мне, это произошло?!       Джунко нахмурилась.       — Не знаю. Погода такая. Марс в козероге, Луна в скорпионе, Плутон в первом доме…       — Эношима-сан!       Дело происходило в коридоре во время занятий — они как раз выходили от директора, к которому на ковёр явились обе — то есть вся их троица. Макото, признаться, честно, от этого визита паниковала — Джунко очевидно перегнула палку. Не стоило отправлять Анн в нокаут, однозначно.       — Что вы на этот раз натворили, Эношима-кун?       Нарушительница ухмыльнулась во все зубы. В носу у неё торчали два бордовых облачка ваты. Галстук, покачиваясь, сверкал кровавыми разводами. Она мотнула головой, закинув толстую косу за спину.       — Я? Я-то как раз ничего, директор Ушимару!       Ткнула на себя пальцем.       — Я тут как раз пострадавшая сторона. Верно говорю, Макото?       — Ну Макото, я что, виновата, что всякие Такасучки тут распускают ручки?       Она топнула ногой и оскалилась.       — Ещё как виноваты!       Джунко сделала задумчивое лицо. Шумно втянула воздух носом.       — Тогда почему директор мне ничего не сделал?       Довольно улыбаясь, она сунула мобильник в руку Мукуро — её тоже вызвали на ковёр как важного свидетеля. Директор Ушимару, хмурясь, постукивал пальцами по столу.       — Формально, напали на вас, — нехотя подтвердил он. — Впрочем вы тоже хороши и перегнули палку.       — Ну, знаете ли! — упёрла руки в боки. — Кто знает, что эта психованная собиралась со мной сделать?       Макото только вздохнула — больше чем что-либо ещё в этой ситуации её раздражала просто вопиющая правота Джунко — разумеется, не считая превышения самообороны и откровенной провокации — она лучше чем кто-либо понимал желание Анн вмазать по носу этой самовлюблённой…       — Вы могли усмирить её как-нибудь… не так эффектно, — наконец вдумчиво произнёс мужчина, сверля гяру взглядом.       Та покивала.       — Верно, могла бы! Однако, Директор Ушимару, — она хитро прищурила глаза. — Не думаете, что такая маленькая демонстрация — неплохой пиар, а?       — Пиар? — хором произнесли Макото и директор.       — Именно! — Джунко потёрла нос тыльной стороной ладони. — Мы же, этот, особый отряд безопасности Шуджина! — в доказательство она выставила вперёд плечо с повязкой.       Макото только и оставалось, что опустить взгляд под внимательным взглядом мужчины.       — Отряд безопасности?       — Это временное название, — выдавила она из себя, пристыженная тем, что вообще согласилась на эту авантюру чёртовой гяру.       — Не, ну директор Ушимару, на моё предложение назвать нас «эспадой» или «отрядом 731» все члены студсовета единогласно проголосовали против!       От упоминания последнего директор, кажется, позеленел. Встретившись с ним взглядами, Макото прочитала ужас и сочувствие.       — Особый отряд безопасности — хороший вариант, — его голос, кажется, дрогнул. — Так что там с пиаром?       — Всё просто, Ушимару-сан. В мире гокудо есть один закон, — Джунко оскалилась до дёсен. — У кого сила, тот и прав.       — Но как это применимо?..       Гяру гордо приосанилась.       — Школа ничем не отличается. Сильные кушают слабых, слабые пресмыкаются перед сильными. Как вы думаете, — она прищурилась, — почему только полицейские имеют право носить оружие?       — Потому что они представляют собой самую нижнюю и близкую к простому человеку исполнительную власть — то есть тех, кто приводит закон в исполнение.       Джунко, хихикнув захлопала в ладоши.       — Ля, это прозвучало почти как Муку! Вы такой умный, Ушимару-сама! Бинго! — она покивала. — Именно! Те, кто должны следить за порядком, могут применять оружие!       — В случае очень крайней необходимости.       — И такая необходимость возникла именно сегодня!       Макото моргнула.       — И в чём же она состояла?       — Такамаки Анн покусилась этим дерзким нападением на честь моего мундира!       От этих слов воцарилась настолько оглушительная тишина, что стал слышен шум улицы и вентилятора. Даже Мукуро, кажется, выглядела так, словно бы в неё вмазался грузовик — и то, вероятно, она бы встретила его с большей отстранённостью и безразличием.       — Ну, как мундира — повязки.       — Повязки, — икнула Макото.       — Я хочу, чтобы у нашего отряда была репутация, — глаза Джунко нехорошо сверкнули. — Даже если это будет репутация полных отморозков.       Ушимару, кажется, наконец вспомнил, как дышать.       — Дело ваше, Эношима-кун, но мне и школе не нужны проблемы. С полицией, с законом, с якудза. Вы меня услышали?       Макото сложила руки на груди.       — Потому что, Эношима-сан, он пообещал, что закроет глаза на вашу выходку, если вторая сторона не будет иметь претензий. И я очень сомневаюсь…       Джунко высунула язык и скривила лицо.       — Всё будет чики-пуки, Макото, вот увидишь, — ухмыльнулась. — Эта сучка будет ёрзать у меня на коленях.       — Ловлю на сло… что? — она моргнула. — Делать что?       — Простите пожалуйста!       Она вздрогнула и обернулась. Джунко в то же время просто лениво перевела взгляд, пока Мукуро продолжала со всем тщанием гладить её по макушке.       Перед ними стояла аккуратная брюнетка с каре, в форме Шуджина — Макото готова была поклясться, что видела её утром, но хоть убей, не помнила имя. Подтянутая, спортивная (судя по виду), с ровным круглым лицом, она выглядела кокетливо-привлекательно — эдакие вайбы Джунко, но только без болезненной тяги выпячивать своё эго. Симпатичная — её улыбка с белыми зубами навряд ли уступала таковой же у одной небызвестной гяру.       — Да? — Макото натянуто улыбнулась.       Девушка внезапно поклонилась перед ней.       — Большая благодарность вам, Нииджима-сан!       Её рот медленно приоткрылся. Она растерянно покосилась на Джунко, ища у той поддержку. Главная нарушительница правил всея Шуджина же (заодно и главная их поборница с недавнего дня) не сводила изучающего взгляда. Подмигнула Макото. Кажется, этим она намекала, мол, держи лицо.       Ей ничего не оставалось, кроме как последовать этому совету. Если она всё правильно поняла.       — Разумеется, а вы?..       — Шимизу Хикари! — подняла глаза. — Выпускница.       То есть она её ровесница, хорошо.       — Мне очень приятно, Шимизу-сан, но вы, собственно, по какому вопросу?.. — осторожно произнесла Макото.       Девушка моргнула. Раз, другой.       — Но разве это не вы — лидер фантомных воров?       Её лицо дёрнулось. Опять они. И опять её считают их лидером! Джунко, впрочем, на это ухмыльнулась.       — Шимизу-сан, мы не имеем никакого отношения к фантомным ворам.       — Разве?       Джунко наконец-то выпрямилась и тряхнула головой, высвободившись из объятий Мукуро. Её коса приземлилась в районе груди — галстук немногим ранее пришлось снять, ибо он был весь перемазан в крови.       — Шимизу-сан, вы должны понимать лучше нас, — она загадочно улыбнулась. — Фантомные воры на то и фантомные воры, что никто не должен знать о них, верно? Знаете, — покачала головой, — это как тайные общества, навроде тамплиеров. Их нет, но они есть! — подмигнула.       Некоторое время царило молчание, пока они играли в гляделки. Наконец, на лице Шимизу появилось выражение «А!». Она залилась смехом, прикрыв рот.       — Вот оно как, вот оно как!       Макото в очередной подумала о том, что реверсивная психологии в исполнении Джунко — это страшно. Особенно потому, что ты никогда не понимаешь, что из её потока слов собственно является ложью.       — Что ж, тогда, позвольте от моего лица поблагодарить фантомных воров!       Макото натянуто улыбнулась.       — А что они такого сделали?       — Я не знаю!       В глазах девушки отплясывали весёлые черти. Поиграла бровями.       — Я правда не знаю, что они сделали, но мой прошлый бойфренд недавно мне прислал смс с извинениями!       Джунко скосила взгляд на сестру.       — Муку?       Та ответила сразу, будто только этого и ждала:       — Вы — та девушка, которая написала о надоедливом сталкере?       Макото растерянно переводила взгляд между участниками разговора, чувствуя себя лишней. Внезапно её щёлкнуло осознанием: сайт Мишимы. Фантомные воры, ну конечно!       Значит, девушка оставила там просьбу, а ей помогли? Но… кто?.. Джунко? Настоящие фантомные воры, если предположить, что они существуют и имеют какое-то отношение к поведению Камошиды? Она ощутила пульсацию в висках. Опять мигрень.       — Кто знает, кто знает! — Шимизу, кажется, с удовольствием приняла правила игры в конспирацию. — Но он был такой трогательный в смске, так извинялся, что преследовал меня, что покусился на мою свободу. Мне даже захотелось его простить. Ну, немного.       Джунко покивала.       — Удивительное совпадение, не правда ли?       — И не говорите, Эношима-сан!       Макото подумала о том, что ощущает себя главной героиней сказки «Кот в сапогах», где хитрый кот парой ласковых слов сделал так, что бедный крестьянский сын стал маркизом Карабасом. И ей это не нравилось — она не собиралась становиться лидером каких-то непонятных фантомных воров!       Губы гяру разошлись в зловещей улыбке.       — Шимизу-сан, но раз уж вы хотите выразить благодарность фантомным ворам, к которым, разумеется, мы не имеем никакого отношения…       Брюнетка заинтересовано приподняла бровь.       — Не хотите ли вступить в наш отряд?       Она моргнула.       — Отряд?       — Да.       Джунко важно прошла вперёд и очутилась справа от Макото, прямо от Шимизу.       Я подумала о том, что Джунко — слишком высокая. Рядом со мной и этой девушкой (которой каким-то образом помогли пресловутые воры) она возвышалась не хуже парня.       — Разумеется, никаких фантомных воров не существует. Однако не думаете, что для того, чтобы сделать Шуджин лучше, они не нужны?       — Не нужны? — Шимизу растерянно уставилась на неё. — Но, разве…       — Шимизу-сан, вы знаете, кто такой Санта Клаус?       — Санта? — хором произнесли Макото и эта девушка.       — Да, Санта.       Повисло молчание. Внезапный вопрос сбил всех с толку — особенно в контексте того, что до этого прозвучало предложение о вступлении в отряд. Джунко повертела головой, вглядываясь в их лица.       — Ну?       — Сказочный… волшебник? — наконец произнесла Шимизу. — Который дарит подарки?       — Да, но нет. Ещё варианты?       Не дождавшись ответа, она тяжело вздохнула. Обернулась на сестру.       — Муку?       — Это человек.       Макото моргнула. Человек?..       — Видите ли, девочки, Санта Клаус чел прикольный, и детям в него нравится верить, вот только чаще всего им приходится наряжаться кому-нибудь из взрослых. Например — чьему-то папе.       Сердце Макото пропустило несколько ударов.       Я живо вспомнила своё раннее детство, и как я ждала Рождества, как старательно наряжала ёлку с врединой-Сае (она ворчала, что я отвлекаю её от учёбы). И как я тянулась к самой макушке, желая водрузить туда огромную звезду. Чтобы потом, ближе к ночи, обязательно пришёл тот странный дядя в красном колпаке и халате, и подарил мне то, что я просила у него в письме — кажется, в тот год это была фирменная железная дорога с Бучимару-куном. Помню, меня маленькую удивляло, почему этот дядя пахнет папиными духами, а его голос кажется знакомым…       И как пусты были годы спустя, когда мы, уже повзрослев, брали ёлку напрокат и ставили её скорее как дань традиции.       К горлу Макото подступил ком. Она шумно втянула воздух, пытаясь справиться с внезапным потоком эмоций. Шимизу, кажется, тоже была впечатлена — она смолкла, уставившись в пол.       — Поэтому, девочки.       Макото вздрогнула, ощутив, как Джунко без лишних сантиментов её обняла. В нос ударил знакомый аромат табака. Когда она только успела?       — Кто бы и что бы ни говорил, а любое чудо — дело рук человеческих. Даже если эти руки называются «Санта Клаусом».       Джунко в своей витиеватой манере подводила нас всех к простой мысли — кто бы и что бы ни говорил, а то, что случилось с бойфрендом этой девушки — результат чьих-то действий. Очень даже конкретных, не сказочных.       — Тогда зачем называть их «Санта Клаусом»?       Нахальная блондинка хмыкнула и подняла указательный палец с выкрашенным чёрным лаком ногтем.       — Людям проще верить в чудеса, если они называются чудесами! Согласитесь, сложно поверить, что миллионы пап по всему земному шару каждое рождество наряжаются в смешного деда с бородой, просто ради того, чтобы вручить подарки? Было бы скучно во что-то такое верить, верно?       Макото и Шимизу переглянулись — и, вопреки всему, они ощутили странное понимание, на каком-то интуитивном уровне. Брюнетка фыркнула.       — А вы такая, как про вас говорят, Эношима-сан — странная и с длинным языком.       Джунко хихикнула, а после отлипла от Макото — та, задумавшись, успела слегка об этом забыть.       — Поэтому я предлагаю вам сделать мир лучше, Шимизу-сан, — она протянула руку. — Если миру нужны фантомные воры, почему бы кому-то не стать ими?       Та серьёзно смотрела на протянутую руку, не принимая её.       — У меня только тогда один вопрос, Эношима-сан, Нииджима-сан.       — Да?       Девушка поджала губу.       — Вы правда можете изменить чьё-то сердце?       Джунко не повела и бровью. Я смотрела на неё, ища признаки хоть чего-то — сама не знаю чего. Я почти что уверена, что она имела какое-то отношение к произошедшему — это было бы очень в её стиле, действовать тайно и не под своим именем — в истории с той газетной публикацией она показательно умыла руки, делая вид, что не при чём — хотя именно она вела переговоры с этой Ойей и собирала показания.       Другое дело, что с таким же успехом она могла присвоить себе результат чужих стараний и не повести и бровью.       — Шимизу-сан, вы знаете, как в древности лечили зубы?       Та моргнула, затем склонила голову набок и поморщилась.       — А это-то тут причём?..       — До изобретения стоматологов зубы лечили заговорами.       — Заговорами?       Мукуро шумно вздохнула, но ничего не сказала. Джунко, впрочем, поняла её без слов.       — И не фырчи там, Муку. Ясное дело, что уже в древности люди поняли, что сверлить зубы — пиздец как весело! — хихикнула, заметив, как при этих словах побледнела Шимизу. — Однако в основном зубы просто заговаривали. И знаете что? Многим это помогало не хуже похода к реальному стоматологу! Ну, если бы они тогда были, конечно.       — И… к чему это?.. — осторожно произнесла брюнетка. — Я не совсем понимаю вашу мысль.       — Если между походом к стоматологу и заговором зубов не видно никакой разницы — стоит ли её искать?       Некоторое время девушка молчала, напряжённо морща лоб. Макото не могла её обвинить в тугодумстве: Джунко — это Джунко. И её способность делать самые пространные суждения из ниоткуда всегда была при ней.       Наконец, Шимизу щёлкнуло — её лицо просветлело, глаза расширились.       — То есть…       Джунко очутилась возле девушки и нежно взяла её руку.       — Если ваш бойфренд перед вами извинился и исправился — какая разница, почему?       — Я поняла вас, — Шимизу аккуратно высвободилась из захвата Джунко. Последняя этому не мешала. — Я… подумаю.       Блондинка же отстранилась, прежде чем отвесить глубокий поклон. Её коса в очередной раз скользнула и на этот раз, казалось, почти достала до пола.       — Отвечая же на ваш вопрос — да. Я могу изменить сердце человека.       И хотя я не могла видеть её лица, судя по тому, как побледнела Шимизу — Джунко снова нагоняла страху. И, признаться по правде, я его тоже ощутила — что-то в том, как эта жуткая блондинка сказала, было зловещим. Она словно бы говорила — да, я могу изменить чужое человеческое сердце. Но какой ценой?..       Скажу честно, дневник — в те дни я практически была уверена, что фантомные воры — это какой-то проект Джунко. Да, я помнила, как она на них отреагировала в связи с Камошидой и всеми этими событиями. И я помнила её мысли про странного говорящего кота и подозрительную троицу Амамия-Сакамото-Такамаки.       Однако, по правде говоря — они слишком нормальные и обычные. Для чего-то настолько потустороннего, как изменение человеческого сердца.       А вот Джунко… я не совру, если скажу, что она напоминала мне Мефистофеля из поэмы Гёте. Что-то же настолько демонически близкое, вкрадчивое, со льстивыми речами и умениями за гранью обычного человеческого разума.       И самое ужасное — что это именно маленькая скромная я в роли Фауста.       Надо ли мне говорить, что я ненавижу эту поэму?              — Я думаю, она не согласится, — наконец произнесла Макото, устав идти по коридору в гнетущем молчании.       Они уже почти пришли до медпункта (он же кабинет медсестры), он же, кажется, будущее пристанище Маруки-сенсея.       Джунко даже не обернулась, идя впереди их мини-процессии.       — Да? С чего бы?       Я тяжело вдохнула, набирая воздуха. Недовольство копилось во мне с самого раннего утра и, кажется, готовилось вырваться наружу.       — Потому что, Эношима-сан, никто в здравом уме не будет работать под вашим началом.       — Да ну? — та пожала плечами.       — Не «Да ну», Эношима-сан, а с вашим поведением, с тем, как вы относитесь к людям, как…       — Давай поспорим?       Макото вздрогнула, когда одним резким движением блондинка развернулась на пятках и, шлёпнув косой по Мукуро, очутилась перед ней. Ей только и оставалось, что вздохнуть и задрать голову.       — На что?       — Что до конца дня в моём маленьком отряде будет на два человека больше.       — На два больше?       — Ага, — она кивнула. — Иначе ради чего мы сейчас пропускаем занятия и тащим наши задницы к Таке?       Макото раскрыла рот и обмерла. Джунко не уточняла, чем они собирались заниматься. Да, Ушимару, вроде как, пожурил их и отпустил, с условием, что они принесут свои извинения пострадавшей Такамаки Анн — ибо даже ему было сложно спорить с аргументом «Она меня первая ударила, сенсей!!!». Однако если она правильно поняла мысль этой злостной хулиганки…       — Ты собираешься пригласить в отряд кого-то из их троицы? — поражённо ахнула Макото.       Джунко ухмыльнулась.       — Да, разумеется. Я рассчитываю, — пожевала губы, — ну, хотя бы на Таку. Если не повезёт — сморщила нос, — один из двух балбесов тоже подойдёт. Но Така пизже, хочу отряд девчонок!       — После всего, что между вами было?       — А чё такого?       Макото только и могла, что вылупиться на Джунко. Пускай, возможно, она и не была в курсе всего, что происходит и происходило между этими двумя, одно ясно наверняка: если и есть кто-то, кто искренне и от всего сердца недолюбливает эту наглую гяру — так это эта злополучная троица, в особенности Анн. Представить их, работающих вместе, на благо школы…       Это безумие. Что она и озвучила. Джунко хмыкнула.       — Ну, безумие, так безумие. Ну так что, забьёмся, Макото? — вытянула руку. — Твоя логика и картина мира против охуенной меня.       — Вам бы убавить самомнение, Эношима-сан.       — А то что?       — А то ваш нос скоро пробьёт потолок, — Макото мотнула головой наверх. — Так, на всякий случай.       Джунко злобно хихикнула, расплывшись в довольной улыбке.       — Мой бедный носик, ему так много пришлось вытерпеть! Ну так что, по рукам?       Мои кулаки сжались. Внезапно я подумала о том, что донельзя завидую Анн — она вмазала по этой самодовольной самовлюблённой роже. Мне же приходится её терпеть.       Однако моя злость подкинула мне идею.       — Если вы проиграете, то я сворачиваю вашу идею отряда, Эношима-сан. И вы будете подчиняться мне, безоговорочно. И не посмеете без моего слова ступить лишний шаг. Вы будете подчиняться мне. Ты, Джунко, будешь мне подчиняться!       Я внимательно вглядывалась в её лицо, ища следы удивления, злости — хоть какой-то реакции. Она же восприняла мой ультиматум с таким видом, будто ей каждый день сообщали, что её лишат свободы воли.       — У-у, как страшно, Макото.       Я поморщилась, злясь сильнее. Её ответ как будто бы намекал, что она не восприняла меня всерьёз. И это бесило.       — Ты не боишься, кстати?       — Чего? Кого?       Джунко расплылась в задумчивой улыбке, как-то особенно ласково смотря на неё. Макото ощутила, что краснеет от такого внимания — хотя, вообще-то, ей хотелось злиться, рвать и метать!!!       — Если ты поставила на кон что-то настолько серьёзное, то должна быть готова, что вторая сторона попросит не меньше.       Я смотрела на неё, моргая. Она же насмешливо улыбалась, с чувством собственного превосходства. И только потом до меня дошло, что у меня могут попросить взамен. Я отшатнулась и сглотнула. Джунко, прочитав мою реакцию, расплылась в ещё более зловещем оскале.       — Именно, Макото. Если я выиграю, то ты сядешь на колени, наденешь ошейник и назовёшь меня хозяйкой. И, допустим, с недельку не будешь дерзить и бить меня.       В этот момент во мне что-то взорвалось. Время, до того казавшееся абсолютной константой, остановилось.              Анн закусила губу (кажется, до крови), пока её глаза неотрывно следили за происходящим на экране телефона. Как она, с бешеными глазами и лицом, бросилась на чёртову лунянку, чтобы та, изящным движением, бросила её через себя.       И хотя звук был слабенький у записи, с кучей шумов, с ахами толпы, она вздрогнула от этого удара, точно бы он случился с ней воочию.       Эношима на записи же выпрямилась, отряхнула руки и мотнула головой. Несколько капель крови упали ей на галстук. Она, заметив это, взяла его в руки и проворчала что-то невнятное. Затем, игнорируя шок толпы, начала им вытирать окровавленный нос.       Впрочем, вскоре у неё в руке очутился шмат ваты — она выхватила его у своей сестры.       Видео прервалось на этом.       Дрожащими руками она положила телефон к себе на колени. Шумно вдохнула, выдохнула. Снова, снова, а потом ещё. Рен улыбнулся, пытаясь её ободрить — впрочем, даже у него это выходило так себе. Повисла неудобная тишина.       — Чёрт, как она меня бесит! — не выдержав, Рюджи снова со всей дури отвесил пинка шкафу. — Только дай мне возможность, я её!..       Рен вздрогнул, дёрнувшись — послышался звук открывающейся двери.       — Кого вы там собираетесь и что, Сакамото-сан?       Вся троица замерла, невольно побледнев — было что-то в столь скором появлении Эношимы что-то зловещее. Разумеется, с ней пожаловали и её прихвостни, Биба и Боба.       — Студсовету очень интересно, что, с кем и как вы собираетесь сделать!       Она вплыла в комнату медсестры подобно кораблю: вся такая эффектная, улыбчивая, со своей толстой розоватой косой — Анн подумала о том, что даже была рада тому, что её соперница поменяла причёску — теперь их хотя бы (наверное) будут меньше путать. Разве что нос, заложенный ватой — гордость берёт, если вспомнить, что это её работа.       Рюджи, оскалившись, набычился на вошедшую внутрь лунянку, полностью игнорируя президента студсовета и эту, веснушчатую — первая молча встала возле двери и прикрыла глаза. Анн могла с уверенностью сказать, что вид у неё был какой-то излишне мрачный. Почему-то, встретившись с ней глазами, она каким-то потусторонним чутьём ощутила, что это связано с этой чёртовой Кагу́йкой.       А ещё Анн поняла, что надо что-то сделать с одним излишне горячим парнем — зная своего приятеля, он или нарвётся, или полезет в драку. А вероятней — и то, и другое. Рен, точно бы поняв её опасения без слов, вышел вперёд, загородив того собой.       — Да так, ничего из того, о чём вы могли бы беспокоиться, Эношима-сан, — он приветливо улыбнулся, показывая пустые ладони. — Верно, Рюджи? — обернулся и отчаянно подмигнул.       Блондин же, рыча, пока его ноздри ходили ходуном, как у быка, молча сократил дистанцию и грубо отодвинул Рена.       — Рюджи! — шикнула на него Анн. — Хватит!       — Да, собирался. С тобой, блядь!       Он ткнул в Эношиму пальцем. Та же тяжело-тяжело вздохнула, кивая головой.       — И что же вы со мной сделаете?       — А вот возьму и как вмажу тебе по роже, чтоб не улыбалась!       Эношима хихикнула. В её глазах вспыхнул огонёк, который не понравился Анн.       — Повторяетесь, ваша подружка уже с этим преуспела.       — Эношима-сан, — донеслось леденящее душу шипение от Нииджимы. — Если вы устроите вторую драку…       Лунянка закатила глаза и обернулась.       — Нииджима-сан, пожалуйста, не мешайте воспитательной работе, ладно? Обещаю, — положила руку на сердце, — никто, никто, никто не пострадает.       Президент недовольно поджала губы и ограничилась кивком. Рен же тем временем вцепился в разъярённого блондина, который разминал кулаки и шею.       — Рюджи, ты ведь понимаешь, что она делает, верно?       — Рен, эта сука сделала больно Анн. И если я…       Эношима расплылась в кривой улыбке.       — Амамия-сан, пусть попробует.       Анн и Рен, не сговариваясь, бросили её прожигающие взгляды.       — Могу пообещать, — положила руку на грудь. — Что верну его вам в целости и сохранности. В конце концов, — оскалилась, — у мужчин же есть гордость, верно?       Брюнет в очках, нехотя отпустил. А вот Рюджи, напротив, смутился. Кажется, до него только дошло, что он собирался побить девушку — при всех своих недостатках он был тот ещё рыцарь, сколько Анн его помнила. Всегда вступался за девочек в школе, если их обижали.       Однажды он так вступился и за неё.       — Ты готова? — донеслось от него недовольно-смущённое. — Я ведь буду бить тебя!       Эношима же, полностью его игнорируя, вытащила пилку, деловито изучая длину ногтей.       — А? Ты что-то сказал?       Лицо блондина покрылось красными пятнами. Издав звериный вопль (у Анн заложило уши), он рванул на лунянку, которая, кажется, даже и не думала шевелиться.       — Муку, — донеслось от неё мелодичное.       В глазах Анн мелькнула чёрная тень. Она едва успела моргнуть, как раздался грохот, после которого последовал стон.       — Муку, нежнее, нежнее, он тебе не ровня.       Веснушчатая брюнетка, заломив руку Рюджи за спину, вжимала его в пол лицом.       Рот Анн медленно открылся против её воли. Она хотела закричать, видимо, от ужаса — она сама не понимала, какую эмоцию сейчас испытывала.       — И да, Нииджима-сан, — пилка из рук лунянки испарилась в неизвестном направлении, она обернулась на вход. — Это тоже часть воспитательной работы, Сакамото-сан полностью в порядке. Его просто обезвредили.       Нииджима Макото, не двигаясь, тупо смотрела в одну точку — на сестру этой стервы, молчаливую брюнетку, которая, кажется, не испытывая никакого напряга, держала парня больше её в положении лёжа — Анн готова была поклясться, что тот сопротивлялся как мог.       Эношима вновь развернулась в их сторону. Приветливо улыбнулась.       — Что ж, полагаю, теперь вы готовы к переговорам?       Анн ощутила холодок в лопатках. Нет, не от лунянки — что-то в том, как опустились плечи Амамии Рена, как он сжал кулаки, говорило о том, что он сейчас в ярости. И еле-еле сдерживается.       — Амамия-сан, не смотрите на меня так страшно, а то выглядите как бывалый уголовник… ой, простите, вы и так уже?       — Что ты от нас хочешь? — донеслось тихое вкрадчивое.       Анн сглотнула. Кажется, таким она его не видела (слышала) даже тогда, когда они сражались против Камошиды — ну, когда тот стал огромным противным розовым демоном. Фу!       — Муку, выпусти Сакамото, а то вторая сторона нервничает.       Рюджи, весь красный, едва очутился на ногах, разорвал дистанцию. Рен шумно выдохнул (вместе с Анн) и ощутимо расслабился. Блондин же попятился к койке, не спуская взгляда с веснушчатой сестры Эношимы.       — Что она такое?..       Эношима ничего не ответила, хотя, на мгновение, уже открывала было рот. Но вместо этого повернулась на Икусабу — та встала с левой стороны.       — Моё увлажнение, Муку, — отвесила небольшой поклон. Снова устремила взгляд на их компанию. — Видите ли, между нами возникло некоторое недопонимание.       — Какого плана? — Рен медленно спустил очки с носа, заткнул их за дужку в районе груди, а после тряхнул головой.       И сразу же, как по волшебству, принял вид более серьёзный и грозный. С ним всегда так — в очках такой милый, такой безобидный, а как снимает их — сразу как будто другой человек.       Не просто Амамия Рен, а Джокер — лидер фантомных воров и человек, с мнением которого считалась даже Анн.       — Если вы решили, что я нарочно хочу вас запугать, что я хочу как-то вам навредить, доебаться, то это неправда.       Рен склонил голову набок.       — Неужели?       — Я даже больше скажу, — Эношима воровато огляделась по сторонам и перешла на шёпот. — Мне на вас похуй. Насрать. Клала я на вас и вашу шведскую семью.       Рюджи дёрнулся, но ничего не ответил. Рен медленно покачал головой.       — Эношима-сан, если вам на нас настолько всё равно, как говорите, то почему вы здесь, сейчас? И почему ваша сестра, — мотнул на неё головой, — не постеснялась напасть на моего друга? А вы сделали больно нашей общей подруге — Такамаки-сан, — он вышел вперёд, остановившись напротив. На этот раз он, а не она смотрел на лунянку свысока, пользуясь ростом. — Вам что-то от нас нужно. У вас какой-то мотив.       Эношима захихикала.       — А ты сметливый, ты мне нравишься! — ткнула в него пальцем. — Знаешь, не играй я за другую команду, я бы тебя даже трахнула.       Анн ощутила, что краснеет — если бы она не помнила, чем закончилось её прошлое противостояние с этой извращенкой, она бы сейчас снова не пожалела сил, чтобы вмазать той по носу. Или расцарапать лицо. Или…       — Видите ли, директор хочет меня исключить. Ну, он почти это сделал.       В комнате повисло молчание, пока их троица переваривала услышанное. Анн переглянулась с Рюджи — его лицо вытянулось от удивления и растерянности. А вот Рен отреагировал спокойно.       Нииджима же, стоя у двери впала в какое-то подобие анабиоза — закрытые глаза, расслабленный вид. Точно она вообще не здесь и не с ними.       — И я ему пообещала, что если он это не сделает, я наведу в Шуджине порядок.       Она заложила руки за спину, после чего начала важно ходить кругами.       — Порядок?       Кивнула.       — Ну, Ушимару не нравится, что всякие Камошиды распускают руки, ученики ходят чёрт те знает в чём, а Эношимы Джунки ругаются матом и пропускают занятия… ой, это ж я! — захихикала.       Вот только никто её смех не поддержал. Даже напротив — атмосфера становилась всё мрачнее.       — Короче, если я не хочу потерять своё тёплое местечко, мне нужно работать.       Губы Рена разошлись в насмешке.       — А какое мы имеем отношение к вашему исключению?       Эношима резко развернулась на каблуках.       — Всё просто. Вы все втроём — большой прыщ на жопе Шуджина, — хмыкнула, — вроде и не больно, а сидеть неприятно.       — Тогда вы — вонючий гнойник на полтела, — спокойно парировал Рен.       Донёсся смех — кажется, лунянка так признавала его правоту.       — Словом, я и она, — мотнула головой на Нииджиму, — пообещали взрослому дяде серьёзно поработать над дисциплиной и всем таким. А ваша троица не хуже меня не вписывается в новую парадигму власти. И это подводит нас к тому, собственно, зачем я пришла сюда.       Эношима выдержала паузу, а после выпрямилась и задрала подбородок.       — Я хочу заключить сделку.       — Какую?       — В обмен на то, что один из вас будет работать со мной, я закрою глаза на проблемы всех троих.       Анн ощутила смутное предчувствие. Она прищурила глаза, встретившись с ленивым взглядом Эношимы Джунко.       Лунянка хотела взять с них человеческую дань в обмен на то, что, якобы, не будет их трогать. И почему-то её интуиция ей шептала, что нужен ей не кто-либо иной, кроме как…       — А если совсем быть точным, — палец с чёрным ногтем уставился на Анн. — Я хочу, чтобы она была подо мной.       Рюджи загородил собой девушку.       — А больше ты ничего не хочешь?       Эношима пожала плечами.       — Да много чего. Макото, например, — президент сморщила лицо. — Пожрать бы. Нос чешется. А ещё чтобы кое-кто, из-за кого я пострадала, — ткнула себе на лицо, — искупил вину. Ну, если этот кто-то не хочет проблем. Мне кажется, честная сделка.       В этот самый момент Анн поняла: всё происходящее от начала и до конца срежиссировано этой ненормальной. Это была элегантная комбинация: прицепиться к Рюджи, спровоцировать её, получить по лицу, снять это на камеры, а после, заручившись поддержкой администрации и студсовета, поставить им ультиматум.       И самое ужасное, когда она это осознала — было уже поздно. Клетка захлопнулась, и она сама, Такамаки Анн, наступила на эту волчью яму. По своей воле.       Даже демонстрация силы на примере Сакамото. Эдакое «Если будете много сопротивляться — сотру в порошок и глазом не моргну». И главное — во всём этом виновата она. Она, а не кто-нибудь, не смог сдержаться, когда надо было стискивать зубы до последнего.       Кажется, теперь она квита с мальчиками, да? Сначала они из-за неё нахамили Камошиде и попали под исключение. Теперь же она сама подвела их группу к чему-то такому же.       Анн поняла как никогда ясно: хочет она или нет, пока эта Джунко и её дворец существуют, мира промеж них не будет. Впрочем, возможно, всё дело в их личном соперничестве — кто уж тут разберёт.       Одно она могла сказать наверняка: если есть человек, живой, сейчас, в этом мире, который заслужил её искреннюю ненависть — это она, Эношима Джунко.       Она ненавидела её больше, чем кого-либо ещё.       Молчание затягивалось.