72 часа

30 часов. Я провела пальцем диагональ, которая оставила отпечаток на грязи, покрывающей весь пол в этой комнате. — Я снова выиграла! — громче нужного сказала я и даже осмелилась толкнуть тебя в правое плечо. — Если бы мы играли на деньги, то твой сейф в Гринготтсе опустел бы уже минимум на одну треть. — Мне кажется, ты очень многого не знаешь о моих сбережениях, — надменностью в твоём тоне можно было разрезать металл, но, к сожалению, на входную дверь это так и не подействовало. — Ты бы выиграла один процент моих ежедневных расходов. — Откуда твоя аристократическая задница вообще знает такую маггловскую игру как крестики-нолики? — я была очень удивлена, когда ты сам предложил в неё сыграть примерно час назад. — А твой до невозможности маггловский мозг, когда-нибудь слышал, что существуют волшебные аналоги практически всех игр? Я промолчала, поняв, что действительно сказала глупость, и потом резко подняла взгляд на твоё лицо. — Злишься, потому что не умеешь проигрывать, — я прищурила глаза и увидела, как в твоих блеснул нездоровый огонь. — Не надоело нести хуйню? — Всегда и во всём было именно так! — я начала наступать на запретную территорию, до конца не осознавая зачем вообще это делаю. Ты напрягся и, поднявшись на ноги, сделал несколько шагов от меня в сторону двери. — Уйти всё равно не получится, — усмехнулась я, прекрасно понимая, что перехожу все границы. Либо столько времени в замкнутом пространстве действовали на меня не лучшим образом, либо твоё присутствие усугубляло положение, в котором я и так не хотела находиться. Каждый из этих вариантов был правильным, и подтверждало это, как минимум, выражение твоего лица. А ещё ладони, снова сжавшиеся в кулаки, вот-вот готовые встретиться с какой-либо поверхностью. — Я помогу тебе закрыть рот, если ты сама не соизволишь заткнуться, — теперь ты сделал шаг вперёд. — Не подходи, — я на автомате выставила руку вперёд, не позволяя тебе приблизиться. — А то что? — в твоём голосе можно было уловить гнилую усмешку, в тот момент, когда моя ладонь прикоснулась к твоей груди. — Ударишь меня? Я надавила сильнее, пытаясь отодвинуть тебя как можно дальше, но даже если бы у меня были силы на это, я уверена, что все попытки увенчались бы провалом. Что уж говорить о данном моменте, когда всё время нахождения здесь я кое-как стояла на ногах и не могла справиться с трясущимися руками. Я пошевелилась в секунду, когда поняла, что твоя рука крепко обхватила моё запястье и резко притянула к себе. Я почувствовала себя куклой, которую достаточно было дёрнуть, чтобы дальше делать с ней всё, что угодно. Твоя грудь была твёрдой, и мне показалось, что я ушибла пару рёбер, настолько сильным было столкновение. Дыхание обдало моё лицо и даже пошевелило пару волос, прилипших к губам. Быстро переместившись к моему уху, шипящим, будто змея, голосом ты произнёс только: — Съеби нахуй, — и резко оттолкнул меня к стене, за которую я быстро ухватилась, чтобы не упасть тебе под ноги. 34 часа. Скорее всего мы провели здесь больше двух суток, потому что я когда-то читала, что после 48 часов в закрытом пространстве, мозг человека начинает воспринимать происходящее вокруг словно в замедленной съёмке, а действия, которые он совершает, становятся в несколько раз медленнее, чем обычно. Ты чертил палочки на стене, как обычно делают жертвы похищений, чтобы хоть как-то ориентироваться во времени. Я не понимала для чего, потому что мы не могли определить даже примерное количество часов, которое провели здесь. Твои пальцы двигались очень медленно, и в какой-то момент мне даже показалось, что ты уснул, так и прижавшись лбом к стене. — Малфой! — мой голос прозвучал так громко, что я непроизвольно приложила свою руку к левому уху, однако на тебя это не произвело никакого впечатления. — Малфой! В этот момент я точно увидела, как ты прикрыл глаза и остановил ноготь на одной из полосок, которую прочертил несколько минут назад. Мне стало тревожно, и я сделала несколько торопливых шагов к тебе, хотя после произошедшего всё время находилась на максимальном расстоянии, которое могла себе позволить в этой комнате. — Драко! — это был крайний вариант, который я до последнего не хотела использовать. — Ты когда-нибудь до этой секунды вообще произносила моё имя вслух? — твой голос был настолько твёрдым и уверенным, что мне показалось, будто ты специально разыграл всю эту сцену, чтобы поглумиться над моим беспокойством. — Я восемнадцать лет не замечал, как противно оно звучит. Или так происходит только в вариации твоего голоса? Это было невозможно, и я даже топнула ногой от раздражения, до которого меня в очередной раз довёл твой характер, ещё сильнее испортившийся в сложившейся ситуации. — Ненавижу! — я произнесла это слишком тихо, ибо мои голосовые связки снова охрипли от долгого молчания. — И не представляю, что человек может быть настолько прогнившим снаружи, внутри, в разговорах, поведении, да и вообще во всём. У меня нет ни единого слова, чтобы описать то, как ты ведёшь себя даже сейчас. Сейчас, когда твоя жизнь находится на волоске! Понимаю, что тебе абсолютно плевать, что будет со мной, но неужели ты настолько невыносим, что не можешь терпеть даже самого СЕБЯ! — я сорвалась на крик и поняла, что ты наконец-то оторвался от стены, и развернулся ко мне, пристально наблюдая, как я размахиваю руками. Я перевела дыхание и обратила внимание на одну из рук, костяшки которой покраснели от того, что я сильно саданула ими по камням на стене. Ты не моргая продолжал смотреть на меня, будто видел перед собой боггарта на уроке по Защите от Тёмных Искусств. Твои глаза быстро бегали, пытаясь скрыть страх, и я поняла, что пропустила ту секунду, которая привела тебя к таким эмоциям. Я потёрла руку, проведя другой по горлу, будто расслабляя шарф, которого сейчас не было на моей шее. — Грейнджер. — Что? — я ответила слишком резко не смотря на состояние в котором ты находился. — Ты останешься без голоса, если решишь перечислить все проёбы моей прошлой жизни. «Прошлой» — это слово начало пульсировать у меня в голове, и на него хотелось надавить, как на виски во время мигрени. Я не хотела начинать этот разговор снова, потому что знала: ни к чему хорошему он не приведёт. Поэтому просто подняла на тебя взгляд, пытаясь рассмотреть хоть какой-то намёк на то, почему за одну грёбанную секунду ты стал вести себя по-другому. — Ты умеешь признавать свои ошибки? — вопрос с сарказмом прозвучал чересчур серьёзно. — Нас бы здесь не было, если бы я не научился этого делать. Я опустилась на пол, глядя на тебя снизу вверх, и развела руки в сторону, тем самым показывая: мне нечего больше добавить, ведь сейчас мы всё равно не в состоянии что-либо изменить. — Извини. В этот момент я поправляла пояс халата, и была уверена, что твой голос мне просто послышался, потому что из-за собственного крика у меня всё ещё звенело в ушах. 37 часов. — Карамельный пудинг? — я повертела в руках баночку, которая осталась на подносе после основной еды. — Может мы с тобой в каком-то отеле, где на ужин подают десерт, просто до сих пор этого не поняли? — Думаю завтра, или какая тут система времяисчисления, нас должны отвести в СПА, потому что этот твёрдый пол явно не лучший вариант для моей спины, — ты потянулся, в это время размахивая ложкой и открывая баночку с пудингом. Я рассмеялась, и только в этот момент поняла, что это был наш первый более-менее спокойный разговор за всё время пока мы находились здесь. Да, наверное, вообще за все годы нашего знакомства. Ты облизал ложку и отставил баночку в сторону, блаженно прикрыв глаза. Было приятно видеть твоё лицо расслабленным и понимать, что ты можешь быть таким спокойным не только во сне. Я так же открыла пудинг, сначала по привычке облизав верхнюю этикетку. — Серьёзно? — ты сморщился, приподняв бровь. — Мы не в той ситуации, чтобы показывать манеры, не находишь? — улыбнулась я, тщательно облизывая теперь уже ложку и наблюдая, как ты пристально следишь за моими действиями. — Это не значит, что надо есть, как будто мы в свинарнике, — возмутился ты и потянул руку к моему лицу. Я инстинктивно дёрнулась, отодвигаясь дальше, и только через секунду поняла, что ты не можешь нанести мне никакой вред одним пальцем. Шершавая подушечка коснулась уголка моего рта, и в этот момент я почему-то закрыла глаза, будто боясь увидеть то, что ты собираешься делать. Ты провёл по уголку, немного обвёл нижнюю губу, и только когда я перестала чувствовать твоё прикосновение, я решилась приоткрыть сначала один глаз и за ним сразу второй. Выражение лица, которое я сейчас наблюдала напротив себя, не было возможности распознать, даже если бы мне на это дали всё время мира. Слегка прищуренные веки, изогнутый правый уголок губы, напряжённые скулы и в тоже время расслабленный, опустившийся лоб. Ты наслаждался своими действиями и произведённым эффектом, поэтому дальнейшее поведение для меня осталось самой большой загадкой за всё время нашего пребывания здесь. — Ты испачкалась, — показав мне палец, ты быстро облизал его и, будто ничего не произошло, снова принялся за свой десерт, поднимая какую-то тему, которая никак не была связана со случившимся. Я тряхнула головой и постаралась отвлечься. Ложка, время от времени пропадающая у тебя во рту, стала главным предметом моего наблюдения, пока ты не доел и не поставил грязную посуду на поднос. — ... как думаешь? — донеслось до меня словно через очень толстое стекло. — Что? — Как ты думаешь, сколько времени мы тут провели? — ты пощёлкал перед моим лицом пальцами, и я снова тряхнула головой, окончательно возвращаясь в реальность. — По ощущениям, все 72 часа, — я произнесла это быстрее, чем успела подумать, и тут же отвернулась, не желая видеть твоё самодовольное лицо. Приглушённый хмык отрекошетил от стен, проникая прямо внутрь моего сознания, точно так же, как и твои слова. — Ну ты же сама знаешь, что книги никогда не врут.