Дневник исследователя

Вся правда о болезни.

      Очнувшись снова от боли в груди, я тотчас побежал в ванную, чтобы сплюнуть кровь.       Это было ужасно.        И хотя я по-прежнему хотел спать, я не торопился возвращаться на кресло. Я просто боялся, что это снова повторится. Поэтому нужно было себя чем-то занять. И я решил продолжить переписывать свои записи в новую книжку. Писать еще много, да еще и разбирать расплывшиеся буквы порой непросто. Несмотря на то, что эта работа была несколько муторной, и меня уносило в воспоминания, я каким-то образом смог и забыть про свой недуг, и не уснуть. Где-то до восьми утра я продержался, а там, заказав еду для Каина, ушел в больницу.       Почти что у порога меня перехватил мой лечащий врач, по совместительству, та женщина, которая приходила проверять самочувствие ионийца. Иронично, что тогда я ее от себя отпугнул, а теперь хожу за ней по кабинетам.        Врачиха привела меня в свой кабинет, посадила на стул, провела осмотр и покачала головой. – Все хуже? — спросила она меня. Я кивнул. Та записала это в тетрадь. Через несколько минут она вытащила из стопки бумаг лист с анализами и сказала: «Все очень странно. Симптомы известных нам болезней не обнаружены, а какие либо подозрения не подтвердились. По анализам ты здоров, как бык! Но по виду, не скажешь». — Я кивнул головой. — «Хотя есть зацепка, — продолжила та, — в твоей крови обнаружено неизвестное вещество. Его очень мало. 0,1 на миллилитр крови». — «Миллилитр… кровь…» — пробурчал я. Эти слова вызвали чувство схожие с дежавю. Кровь… миллилитр… что-то меня задевало… что-то уже было… что-то меня неприятно удивило, и я хмыкал над этим. Вот там точно были слова «кровь» и «миллилитр», или «миллиметр»? Но точно что-то в нелепо небольших количествах. Настолько нелепо, что даже смешно, но что?       Я взялся за переносицу, опрокинул голову и повторил: «Кровь… миллилитр…»       Медсестра, что находилась в одном кабинете с нами, покосилась на врача, затем спросила: «Что-то не так?» Я не ответил. «Мы не могли сразу заметить это вещество, потому что оно очень походит по цвету на кровь», — вдруг добавила врачиха, надеясь, что мне это о чем-то скажет. И черт! Ведь действительно сказало! «5 миллилитров на дне флакона, напоминающая на кровь! Или миллиметров?» — вдруг меня осенило.       Яд Богов! Фух! Теперь я вспомнил. Словно гора с плеч!       Погодите-ка… он во мне?       С этого момента моя улыбка поплыла. К слову, крыша тоже решила покинуть башню.       Ух сколько каламбуров, да еще и учитывая прошедшие события… – Ха… ха-ха… я отравлен! — схватился я за голову. В эту секунду я просто перестал нормально соображать. Я издавал короткие смешки, которые больше походили на сдерживающийся плач, чем на смех. – Нет, у вас не отравления… — вдруг начала медсестра. – Не это отравление! А прям яд! — пояснил я, все еще пялясь в пустоту.       Какое дурацкое объяснение, но учитывая мое состояние, удивительно то, что я сказал что-то более-менее связанное, а не короткие истерические смешки.       Женщины переглянулись. – То есть, вы утверждаете, что вас отравили? — спросила одна из них. — Скорее я сам отравился… — Вы выпили яд? — Нет-нет-нет! Он выпал из кармана при взрыве, и флакон разбился и я… Вот дерьмо…       Я уставился на руку, из которой я в тот день вытаскивал осколки, и чуть не зарыдал. У меня такая истерика началась, но я все равно не шевелился. Просто сидел и время от времени издавал смешки, которые всё больше и больше походили на плач.       Тем временем, пока я пытался себя успокоить и не зарыдать, потому что в такое дерьмо я никогда в жизни не влезал, женщины перешепнулись, и медсестра вышла «позвонить», через пару минут, когда та вернулась, они молча сидели и никуда не уходили, молча смотрели на меня и никого больше не принимали.       Чую, они меня за поехавшего приняли. Наверняка сейчас вызвали полицию, чтобы те меня упаковали. Вот если я сейчас сделаю, что резкое, например, чихну, они точно подскочат с места. Интересно, что они подумали про меня? Наверное, что я хотел кого-то отравить и во время взрыва разбил яд и сам себя… м-да… Я думаю, они приняли меня за шпиона из Зауна. Взрыв был под утро, а на тот момент все еще был комендантский час, — все пилтоверцы прятались в щелях своих домов. Характерно, я шпион.       Через некоторое время медсестре позвонили, и меня выпроводили на улицу, где меня ждали полицейские.       Я же говорил.       Вообще, я хотел бы даже сбежать, но если мои подозрения насчет того, что наплели им эти бабы, правда, то за мной будут бегать не только обозленные бандиты из Зауна, но и бравая полиция Пилтовера. В принципе, если Кейтлин с Вай подключаться, то меня они могут и прикрыть. Как бы то не было, а я помогал им вылезти из клетки, и они могут подтвердить, что я спасал их в это время, а не расхаживал по городу. Но… это огромный геморрой для них обоих. Не думаю, что им будет охота снова разбираться со мной, пока в городе твориться хаос и беззаконие.       Придется смиренно идти в клетку. Я не в состоянии драться еще и с властями. Я мог бы сбежать и покинуть ко всем чертям этот зазнавшиеся город, если бы не одно маленькое «но» — Каин.       Этот парень еще не в состоянии сам за себя постоять, да и плачу я за нас обоих. А если, кто тронет Даркина? Черт знает, что может произойти!       Прекрасно. Чувствую себя паршиво…       Меня без лишней болтовни отвезли на ближайший участок и посадили «на временное хранение», как те сами выразились на счет этого. Но погрозились, что если я буду «буянить», то могут перевести на постоянное место жительство. Я учел их предупреждение, — мне еще Каина выхаживать, — но воспринимать их угрозы серьезно не стал. Это пустой звук. Они не имеют на это прав.       С прошлого раза, когда мне приходилось защищать самого себя на суде, я так неплохо запомнил основные пункты. У меня никогда с этим проблем не было, за это меня старик Лимер и не любил.       Помимо этого, я сам по себе не мог сильно «буянить». Я все еще не мог отойти от мысли, что во мне сейчас вовсю доминирует Яд Богов, что все это, что сейчас со мной происходит, просто знак того, что я умираю со страданиями, которые должны были показывать зазнавшимся Богам, какую боль они приносили смертным. Но ведь я-то смертный! Может не считается, а? Господи, ну, пожалуйста! Это самая нелепая смерть для исследователя! Хотя и не исключительная. Многие погибали от проклятий, что охраняли свои артефакты, но умереть от того, что ты случайно разбил флакон, пока спасал город от захвата? Как так-то?!       Ирония в том, что для Богов наша смертная боль сравнима с укусом маленького животного, — не больно, но и не приятно, и яд усиливает все эти боли в несколько сотен тысяч раз, чтоб те, наконец, ощутили «нашу» боль! Если бы не маленькая доза и не время, что погубило все в том храме, я бы умер еще тогда, когда порезался об осколки, и даже, наверное, понять ничего бы не успел… Меня бы… тут же разорвало…        Я не считал времени, лишь смотрел себе в ноги и представлял свою неминуемую гибель. Вдруг послышался стук каблуков, затем щелчок механизма замка, потом скрип дверца решетки. На меня упала чья-то тень. Но я продолжал держаться за голову и смотреть себе в ноги. – Ну, и кого ты хотел отравить? — спросил меня голос старой знакомой. – Так вот, что наплела им медсестра, — фыркнул я. — А я думал автограф хотят, а у меня ни ручки, ни листочка.       Кейтлин сняла шляпу и положила ее рядом со мной, а сама села на корточки передо мной и ласково посмотрела на мое лицо. Ласково, насколько она смогла изобразить. Не думаю, что она кому-то могла посочувствовать, находясь в обществе, где все лишний раз не опустят голову, чтобы посмотреть, не наступили ли они ни на кого. Да и кому сочувствовать? Вот этим страшным рожам, что постоянно грозятся ножом? Есть ли вообще в этом городе те, кто могут видеть дальше своего эго? — Эзреаль, расскажи все, как есть, — спокойно спросила Шериф. — Я умру смертью павших Богов, — с иронией ответил я, и уже хотел было добавить, но вовремя понял, что тогда я начну истерить, и просто промолчал. До чего я докатился?       Та опешила. — Ты про яд? — Да. — Разве убьешь Бога ядом? — Жил паренек по имени Бэланс. Он был сыном знахарки, поэтому хорошо разбирался в травах и мог спасти любого от смертельной болезни. Однажды Боги перестали понимать ценность жизни, потому что были бессмертны, и чтобы почувствовать «жизнь», стали убивать смертных. И тогда Бэланс создал Яд, убивающий Богов. Дабы те поняли цену жизни и ощутили всю боль, нанесенную ими, на себе. Красивая история, не считаешь? — Ты нашел Яд Богов? — Нашел, а потом потерял. Но оказывается, я ошибся. Яд всегда был со мной, а если точнее, во мне.       Девушка осторожно приобняла меня и, покачиваясь в стороны, будто пытаясь убаюкать, поглаживала по спине.       Как странно… Для меня офицер была хладнокровной, походившей на очень умного робота, но никак на человека. Было очень необычно видеть ее с другой стороны.       Есть люди в Пилтовере, что видят сквозь розовые очки. Эта женщина дала мне надежду на то, что в этом городе не все еще потеряно. – У любого яда есть противоядие, Эзреаль, — прошептала серьезно Кейтлин, — и у Яда Богов он тоже есть. Если нет, то сделаем. Не нужно хоронить себя раньше времени.       Она права. Что-то я слишком сильно раскис! Меня так много артефактов ждут, а я тут уже помирать собрался. Не в этот раз. Я обязательно выживу. – Кейтлин, у меня к тебе есть просьба, — прошептал я ей на ухо. — Какая? — Найди мне Дарвина Кимберли. У него противоядие. — Поняла. Но для начала нужно вытащить тебя из клетки. — Спасибо…       Шериф кивнула мне. Она вышла из камеры и жестом позвала за собой Вай. Стражник тотчас закрыл следом за ними дверь.       Может сбежать? Перчатка-то при мне. Эх, ладно, не буду. В конце концов это благодарность шерифа за спасение.