Фиолетовые небеса

Риттера была девочкой скромной, умной и, наверное, даже хорошо воспитанной, если подобными тонкостями вообще кто-то занимался в приютах, по которым слонялись эти двое не в меру одаренных представителей спятившей эволюции на отдельно взятом шарике глины, под вполне подходящим названием — Земля. Эмерих успел проникнуться к паре технопатов вполне заслуженными тёплыми чувствами. В новом сообществе повстанцев, каждый из которых, вероятнее всего, был по своему добротно так долбанут, непосредственные, жизнерадостные живчики, заботящиеся друг о друге и с какого-то перепугу о нем, ни к чему пока тут не пригодном, вызывали умиление, пополам с покровительственным пренебрежением. Эмерих чувствовал себя на порядок старше. Брат с сестрой справляли впечатление наглухо застрявших в общем детстве, в конец инфантильных, добродушных ребятишек. Как же обманчиво оказалось первичное впечатление. И как далеко от реальности оно было. Глядя на то, как пускающая истинно рэйденовские молнии из глаз Ритс прижала к стенке пополотневшего врача, Эмерих едва сдержал порыв впечатлено так, в корень охерело присвистнуть. — Слушай меня внимательно, ты, мелкий выкидыш Эскулапа, сейчас же соберешь свои мышиные яйца в кулак, прихватишь всё необходимое и пойдёшь приводить в норму Лема, — тряся перед носом здорового вообще-то, не плохо сложенного мужика бледным до синюшности, тонким пальчиком, вещала Ритэ. — Или моими стараниями во-о-он та центрифуга экстренно мутирует во что-то крайне кровожадное и намотает на все свои шестерёнки твои кишки. Я даже не буду уточнять через какое именно отверстие до этих кишок оно доберется. Ты всё понял? Кивни, если да. Они с Техом стояли в стерильной белизне медчасти, тихонько дышали в две дырки провонялым антисептиками и медикаментами воздухом и старались не отсвечивать. На начальные попытки Эмериха в весь этот замес влезть, умудренный опытом Тайфас поймал его за капюшон пайты и коротко так, убедительно отрицательно мотнул херувимистой, нечёсаной башкой. Мол: «Не лезь чувак, а то и тебе достанется». Подтверждая невербальное утверждение брата, Ритэ вытащила из нагрудного кармана врача похожий на сигару, серенький плеер, тот в девичьих лапках заискрил и сразу же хрустнул в пальцах всем своим пластиком, проводами, микросхемами, раскрываясь как древесная почка, расправляя крылья-лапки-проводки, превращаясь в какое-то серебристо-зеленое техно-насекомое, у которого обрывки припоя торчали из-под остро заточенных сегментированных лапок. Придерживая свою поделку за сверкающие ручейками олова зеленые крылышки, Ритэ поднесла стрекочущего искрящими хелицерами уродца к лицу врача. — И если ты каким-то хреном нашей белолицей мать Терезе навредишь, я тебе этого милаху затолкаю в пасть, и позволю вдоволь в твоей пустой башке повеселится. Как думаешь, он полезет по гортани вниз, или через небо пробурится вверх? Или лучше сделать таких парочку и позволить тебе испытать весь спектр возможных переживаний? Так что не испытывай судьбу и моё терпение. Выполняй, будь так добр, свою работу. А то, как прятаться за спину Лема от всех напастей, в том числе от Ала с его замашками, так все рады. А как ему помочь, когда случилось недоразумение с этим пришельцем, так все лапками к верху и мы не при делах? А ты ведь клятву приносил, прикинь? И обязан помогать всем! Вот я и подумала, что стоит тебе память освежить. Хорошо, что мы вовремя пришли, правда ведь? Вот что называется: когда совесть не просто постучалась, а вынесла дверь с ноги, в образе злющей, бьющейся током и готовой бить морды гиканутой неформалки. В ответ на полубезумную, алисью зазеркальную улыбку бедолага истерически закивал. Стоило Ритс отпустить скомканный в кулачке шиворот бедолаги, как тот развил бурную деятельность, замельтешил по окружающему пространству, спешно заталкивая в кейс всё, что ни попади, явно показывая, насколько сильно он стремится помогать страждущим, в лице одного опального альбиноса. — И часто она так? — чуть склонившись к плечу Тайфаса, между делом поинтересовался Эмерих. Технопат хмыкнул. — Быва-а-а-а-ет… — глубокомысленно протянул он, пока сестра была занята придирчивым созерцанием сборов. Медпункт они покинули все вчетвером. Такой же колоритной компанией проковыляли по вездесущим, безликим коридорам, промаркированным нечитабельными трафаретными буквами синего цвета, да цифрами на перекрёстках. Наверное это помогало ориентироваться, если бы кто-то объяснил, что все эти пиктограммы военного образца значат. Но Эмериху не объяснили и он просто пытался запоминать какие-то второстепенные признаки, вроде мебели, чахлых фикусов в металлических, побитых ржавчиной кадках, или пятен облупившейся штукатурки. Уже где-то на полпути их ловит Луи, хмурым взглядом окинув медика, прижимающего к груди хромированный кейс с медикаментами, перехватывает Теха за локоть. — К нам притащили три ящика раций дальнего радиуса действия. Старые, но надежные. Нужно их все проверить и привести в чувство. Срочно. Сейчас. Телекинетик выглядит злым учителем в закрытой школе для сложных подростков. Эмерих давно себя не чувствовал шкодливым молокососом в глухом пубертате, и от этого неуютно передёргивает плечами. Тех же никаких неудобств не чувствует, сговорчиво кивает, бросая пытливый взгляд на сестру, просит: — Не прибей его по дороге. И спокойно оставляет спасательную группу уже втроём. Ритэ понукает медика, ткнув кулачком в спину. Он ещё пару мгновений загнанно провожает умоляющим взглядом телекинетика, который к его беде остается поразительно безучастен. Эмерих просто молчит. Ему всё больше кажется, что это треклятое сопротивление лишь неведомым чудом не уничтожило себя само. Становится неуютно. Как подобные личности уживаются в замкнутом пространстве без малого год остается тайной под покровом мрака. И зачем они это делают — тоже не совсем ясно. До комнаты Лема они добираются втрое быстрее, чем это делал он сам. Может отсутствие полудохлого эмпата на горбу ускоряет процесс. А может ушлая Ритэ знает пути покороче. В любом случае в финале их путешествия синеволосая мелочь чуть ли ни пинком отправляет слугу эскулапа за распахнутую дверь, напутственно орёт: — Я проверю потом, как ты сделал свою работу! И громко хлопнув дверью, выдыхает: — Терпеть не могу врачей, — доверительно вещает она, посмотрев на мнущегося рядом парня. На нем бессменная помятая толстовка, затёртые на коленях джинсы и легко читаемое на открытой физиономии чувство неловкости. Всё это придает новенькому вид пойманного на улице бродячего кота, сквернохарактерного и самостоятельного, которого засунули в новую обстановку и пытаются приучить к рукам. Только и разницы, что Эмерих не шипит и на всё шевелящееся, выпустив когти не бросается. Почесав растрепанную, пятнисто-неоновую макушку девушка осматривается по сторонам. В коридоре никого, за запертой дверью лемовой комнаты тоже тихо. — Ладно, доброе дело сделано, можно теперь и плохими заняться. Ты куришь? Глупый вопрос. Эмериху давно уже кажется, что никотиновая голодовка у него на лбу бегущей строкой ещё со вчера трассирует, каждому встречному выдавая ход мыслей в его голове. Но видимо недостаточно очевидно, так что приходится кивать, пытливо рассматривая сестричку ангелоподобного Теха. — Тогда пошли. Тут недалеко есть укромное местечко. А то, если я не успокою нервы, нас ждёт техногенная катастрофа с локальным восстанием машин и фейерверками. Дважды просить не приходится, Эмерих, чьи запасы убийственных табачных свёртков канули в забытье вместе с рюкзаком и остальными жалкими пожитками, послушно отстукивает кедами вслед за технопаткой, по опостылевшим уже коридорам, к неприметной, горчично-жёлтой двери, за которой, в тесной коморке метр на метр размером, скобы вбитые в бетон уводят вверх. Они поднимаются в вентиляционные каналы, просторные и бронированные, пересекающиеся под прямыми углами. Словно гигантские черви в скале играли в крестики-нолики, прогрызли лабиринты ребристых нор, оставляя на стенах застывшую корку бетона, трубки гофрированных проводов. Гудение и растекающаяся под ногами вибрация говорит о близости чего-то большого, работающего. Они выбираются в вентиляционный узел, где несколько зарешеченных лопастей гоняют очищенную газовую смесь, пропуская её сквозь фильтры. Здоровые махины неторопливо вращаются, нагнетая кислород по трубам. — Ого… — запрокинув голову, смотрит на ещё один гигантский вентилятор над ними Эмерих — Вот это масштабы. — Ага. Всё работает на установленных под бункером турбинах. Там подземная река, она их вращает, отсюда запас электричества на работу всего этого старья. Есть ещё геотермальные стержни, но от них выхлоп так себе. Замкнутая, немного примитивная система. Зато автономненько. И чинить не сложно. Ритэ садится на выступ в монохромно-серой, уходящей вверх стене, выковыривает из кармана мешковатых штанов пачку сигарет. Совершенно безликих. Никаких марок. Белый картон, синяя надпись, обозначающая что внутри без лишних обиняков. — Из местных закромов, — объясняет она — Эф не позволяет во время вылазок тратить время на поиски курева. Кто-то всё равно умудряется протащить нормальные, но их всегда не хватает. А этой дряни — хоть завались. Луи выдает по пачке в сутки на каждого, кто подсел на никотин. Потом надо будет у него тебе взять норму за вчера и сегодня. Эмерих садится прям на пол. После потрясений этого чертовски муторного утра, когда он ещё от вчера не успел отойти, всё происходящее начинает казаться манной с неба. С неба цвета волос технопатки. Они синие с голубым, неровно выкрашенные, так же неровно остриженные, кажущиеся от этого совершенно заброшенными. Мягкие, вьющиеся пряди змеятся вокруг бледной, тонкокостной мордашки, оттеняя дымчато-серые глаза и миниатюрный, трогательно приоткрытый рот. Прикурив сигарету, Ритс протягивает её фильтром вперед Эмериху, тот с благодарностью принимает, с ходу глубоко затягивается, чувствуя на тонкой бумаге влажный отпечаток ее губ. — Ох, блядь, как же хорошо, — выдыхая облако яда, осипшим голосом шепчет он. — Ты просто чудо! Женюсь, мать твою! Девчонка хохочет, перестуком железных шестерёнок, рассылая по трубе воздухозаборника эхо. — Херовая идея, Эм. Я определенно не создана для подобного дерьма, — отсмеявшись говорит она, но в уголках сизых глаз пляшут лучики улыбки, явно потеплевшей. Эмерих хмыкает. — Что так? — Не люблю когда меня загоняют в рамки. Да и мы с братом слишком привыкли всегда полагаться только друг на друга. Кто-то третий в этой связке обычно долго не держится. Эмерих рассеяно пожимает плечами, пододвигается ближе к стене, чтобы опереться на неё, вытянуть длинные, подчёркнутые узкими штанинами ноги, в пол оборота смотрит на то, как технопатка выдыхает дым, стряхивая пепел прям себе под ноги. — Да я так, в шутку. Думал, подохну без этой дряни. В пальцах тлеет сверток табака, Эмерих подносит его к губам, позволяя призраку прогорклого тепла наполнить легкие. — Знаю. Просто предупреждаю, на всякий случай. Я не против пару раз перепихнуться, если человек мне нравится, могу даже пару месяцев поиграть в отношения, но как только меня пытаются вынудить ограничить общение с братом, перетащить на свою территорию, рассказать, что я должна делать, а что нет, всё это моментально заканчивается, и зачастую не совсем хорошо. Так что я определенно не та девушка, кому делают предложения. Лопасть над их головами, за клетчатой решёткой с едва различимым пощёлкиванием вращается, неторопливо, вальяжно, рассылая по стенам мелкую вибрацию. Или может это делают скрытые от их взора моторы. Даже несмотря на то, что всерьёз Эмерих ничего такого не предлагал, внезапная отповедь технопатки неприятно саднит уязвленную гордость. Это даже ему самому кажется глупым. Так что от неприятного послевкусия он отмахивается, пытается загнать его поглубже, задавить в зародыше. Философски бормочет: — Ну, всегда ведь может отыскаться исключение из правил? Прикрыв ладонью пол лица, потягивая терпкий дым, он с ехидным прищуром янтарных глаз наблюдает за сидящей чуть выше девушкой. Она передёргивает плечами. То ли пожимает ими, то ли сбивает неприятный холодок. — Знаю. Но не скажу, что так уж стремлюсь это исключение найти. Тайфас, он слишком наивен, слишком мягок чтобы его оставлять одного. Сам уже поди понял. Быть добрым и сострадающим парнем, конечно, штука хорошая. Но он в этом точно меры не знает. — Притаскивает всяких малознакомых парней в вашу комнату, да? Не уловить иронии в голосе Эмериха было сложно. Ритэра опять смеётся, на этот раз коротко и понимающе. — Нет, вообще-то я немного о другом. От того, что ты поспишь на пустой койке никому вреда не будет. Ничего не имею против. А то в нашем уютненьком дурдоме оказаться без поддержки действительно паскудно. Просто пытаюсь уберечь от заблуждений на свой счёт. — О! Да я уже понял, что ты у нас с яйцами. Могла бы не утруждаться. Думал, бедного врача там же и прикончишь. Зачем было так жёстко-то? Диалог постепенно утекает от неприятной темы и Эмерих, заметно расслабившись, почти вытягивает свою сигарету до фильтра, лёгким движением стряхивая пепел на бетон. — Не люблю врачей. Ещё больше не люблю трусов. А когда оно всё в одном, тут уж сам Омниссия велел скотине хвост прищемить. Ничего ему не будет. Эфемерида слишком лояльно относится к раскаявшимся военным блядям. А мы с братом от них с пятнадцати лет бегаем, как бешеные опоссумы по всей стране. Хочется иногда за чудесные годы отыграться. — Маленькая мстительная Ритс, — меланхолично, почти напевая, тянет глухим голосом Эмерих, и тут же тянет руку к девчонке, пощелкивая мозолистыми пальцами. — Можно ещё одну? Боюсь не вставило. Синяя безропотно вытряхивает из пачки добавку, сует в руку новичка. Тот ссутулившись прикуривает от почти добитой сигареты и стерев остатки пламени с окурка о бетон у своего бедра, оставляет изогнутый, выплевывающий дым огарок лежать ненужным. — А почему тебя не потащили чинить рации вместе с братом? Праздное любопытство и явное удовольствие от возможности спрятаться от остального бункера делают Эмериха разговорчивым, он меняет позу, подгибая одну ногу, в пол оборота разворачиваясь к собеседнице. Она сидит на уступе стены, упирая локти в колени, ссутулившись, совершенно не женственно, шелковистые, лазоревые волосы всё время шевелятся на окружающем их сквозняке. — Потому что я не умею, — вполне бесхитростно признается в собственной несостоятельности она. — Могу починить вполне человеческими методами, ручками, отвертками и паяльником. А вот как Тех, не могу. У нас немного разные скилы. Он взаимодействует с техникой, восстанавливает её, может даже немного проапгрейдить, если это касается программной начинки, а не механических составляющих. А я… Я как бы это выразиться понятнее, устраиваю глобальную прокачку. Превращаю обычные приборы, в роботизированные организмы, с чем-то отдаленно напоминающим примитивный искусственный интеллект. Ну и током еще могу долбануть. Эмерих с интересом слушает. Эмерих кивает, хотя не понял половины из сказанного. — Как с тем жуком из плеера? — Да! — Соглашается Ритэ, вдруг вытаскивая малютку из-под своих волос где-то из-за левого уха. Крупная, поблескивающая дорожками припоя штуковина вертит головой на шее-резьбе. Глаза из мелко переломанных кусочков экрана следят за Эмерихом. — Ох, — выдыхает он, забыв затянуться, хотя сигарета так и зависла напротив рта в пальцах. — И долго оно будет таким? — Да всегда. — пожав плечами заявляет Ритэ и вдруг поймав жука в клетку не до конца сжатых пальцев, пускает по тому белесые молнии электричества. Запах паленой пластмассы утягивает куда-то в сторону и вверх. Насекомое опадает на пол обломками микроплат и проводчиков. — Они такие смирные только рядом со мной. А стоит их выпустить гулять свободно и первое место в программе занимает выживание. Так что ребятишки становятся дико агрессивными и на всё, что шевелится нападают. Тайфас говорит проблема во мне. Мол, я сама слишком агрессивно ко всему отношусь и потому мои поделки такие злющие. Не уверена, что это так. Скорее просто логическое следствие из того, что эти малютки автономны, а значит должны заботиться о себе сами. Сказать, что Эмерих что-то смыслит в технике было бы большим преувеличением. Максимум на что его хватало, подавать отцу инструменты, когда старик возился с мотором их катера. Но ему интересно. То, что синяя так легко идет на откровенность неизменно подкупало. — Ну, а ты можешь решать, как оно будет выглядеть, когда создаешь? Задавать им какие-то цели? Контролировать? — Неа, — мотает головой Ритэра, — нихрена! Я только запускаю процесс, генерирую поле, и насколько смогли выяснить уже тут, запускаю в механизм какую-то нанохрень, что в рекордные сроки превращает обычный прибор во что-то новое. А что именно, зависит от моего подсознания, ситуации, уже готовой программной начинки и предназначения исходного материала. То есть никто так пока и не в курсе, как это все работает в деталях. У Эфемериды, вроде-бы, в мозгах есть какие-то похожие микрохрени, только разработанные военными. Уж не знаю, что они там делают, в её мозгах. Мне, когда мы только сюда попали, притаскивали её спинномозговую жидкость, с этими дрянными роботами, мол посмотреть, что я могу с ними сделать. — И что? — Да ничего хорошего. Долбанула по ним своим полем, ткнула пальцем и под микроскопом, потом обнаружили злобных таких муравьев, размером с клетку крови, которые активно строили себе подобных и уже начали прогрызаться за границы чашки Петри в надежде дружно-весело свалить. Так что их сожгли к херам и сильно просили меня в присутствии нашего босса ничего подобного не проворачивать. Тогда-то Лем за нас с Техом и вступился. Алулим от перспективы, что кто-то способный поджарить мозги Эфемериды ходит по бункеру, был сильно не в восторге и явно настаивал, чтобы нас, если не прибить на месте, то услать куда подальше. Эмерих легко может представить, как увлекательно было этим двоим сразу по прибытию в данное весёлое место, нарваться на недовольство одного из заводил. Самого злобного из них. Самого отбитого. Хотя тут, конечно, сложно выделить кого-то одного. Все и каждый кажутся не совсем от мира всего и явно готовыми отправить любого в мир иной. Задумчиво потерев пальцами висок парень смотрит на свою собеседницу, медленно тянет дым, выдыхает, вместе с неторопливым, уставшим голосом: — Да уж. И какой прок вообще в этих твоих роботах? — Ну, польза всего одна, малыши всегда меня защищают, — кривая, саркастичная ухмылка на утонченной мордашке Ритс смотрелась так гармонично, словно там ей и место. — Но только меня, и управлять этим я не могу, так что ничем кроме вредительства мои способности не назовешь. Докурив вторую, Эмерих отталкивается от пола одной рукой и встает, при этом наклоняясь вперед. Синий кристалл, впаянный наживо в тонкую серебристую цепочку, вываливается из-за воротника пайты, мигнув холодным светом. Глаза Ритэры мгновенно округляются, поймав удивленным взглядом подвеску. — Ого! Это что? Глушилка? Умайская? Эмерих перехватил кулон в кулак, пряча его за шиворот, подальше от пытливых глаз и уже тянущихся рук, до того, как технопатка успевает блестящую погремушку сцапать. — Да, — неохотно соглашается. — Откуда, блин? Это из-за него умаи за тобой гоняются? Предположение самому Эмериху на мгновение кажется вполне здравым, потом он его прожевывает, обдумывает и вынужденно отбрасывает, как несостоятельное. — Нет, вряд ли. Если бы они могли её как-то запеленговать, то изловили бы уже давно. Так что нет. Эта штука у меня ещё с детства. Помогает подавлять головную боль. Без неё меня в узел скручивает. Так что буду благодарен, если никому не расскажешь. Отберут и от меня никакой пользы не будет. Разве что всё время накаченным по самое темечко обезболивающими ходить. А к ним, знаешь ли, привыкаешь. Девушка тоже встала, деловито отряхивая штаны. — Не расскажу, конечно, но тебе самому лучше поговорить потом с Эф. Не забывай, у неё есть ручной пророк. Рано или поздно, она узнает всё мало-мальски важное. К тому же, вряд ли кристалл отнимут. Наши вроде научились их копировать. Выращивают что-то похожее, вполне рабочее. Может исследуют, посмотрят не отличается ли он от остальных, да и всё. — Я подумаю, — неохотно отвечает он, растеряв всё своё приподнятое настроение. — А откуда оно у тебя в детстве-то взялось? Тогда ведь греев ещё не было. Странно как-то… Синяя любознательна до назойливости. Глядя в её чуть вытянутую, бледнокожую мордашку, Эмерих тяжело вздыхает, нехотя ворчит: — Не знаю я. Не помню. Меня отец в море выловил, эта хрень уже на мне была. Предположительно военные повесили. Отец говорит в том районе, по сведениям его друзей, была какая-то подводная военная база. Сильно секретная, но те старые пердуны сами были военными, в отставке, ушедшими в криминал, и старые связи поддерживали с целью защиты своего ушлого бизнеса. Так что в том районе не плавали никакие суда, особенно суда контрабандистов. Ну, вот на краю сектора папаша меня и выловил. Память мне отшибло. Так что если ты ждешь внезапного душеизлияния, то не стоит. Я сам ни хрена не знаю, и по правде сказать, узнать не стремлюсь. Есть и есть. Головную боль снимает и ладненько. У нас, как по мне, проблем и без того хватает. Пушистая одуванчиковая голова качнулась, сокрушенно потупив взгляд. Девчонка выстукала из пачки сигарет свою вторую порцию яда, прикурила её от пальцев, закольцевав электрические дуги между указательным и средним, глубоко затянулась, выдохнула облако дыма, исподлобья глянула на Эмериха. — Чел, ты вообще нормальный? — вкрадчиво поинтересовалась она. — Мир захватили космические злыдни, которые таскают одаренных себе в коллекцию, как морских свинок из клетки. Их технологии наш уровень развития превышают лет на сто, а то и больше. У тебя в башке координаты военной базы, где эти их технологии исследовали задолго до прибытия основного состава клоунской труппы, где мелкому спингрызу повесили на шею умайский кристалл блокировки, а мы такие нежные, лилейные мальчики, не хотим вспоминать. Ты отчёт в своих действиях отдаёшь? Там может быть всё, что угодно! Корабль, оружие, генетические исследования! Там может быть наш ключ к победе. Ты ведь не думаешь, что можно вечно сидеть, зарывшись под землю? Рано или поздно они всех нас переловят. Хочешь быть как Лем? Не напрягает его внезапная влюбленность в эту клыкастую тварь? Эти ублюдки, в первый же месяц по прибытию вычислили и переловили всех телепатов! И никто не знает, где они теперь! И никто их после этого не видел! Остался только один бедный-несчастный недотелепат, зацикленный на другом одарённом и ни с кем кроме него не способный связаться, за счёт чего и уцелел. Мы все висим на волоске от умайского плена или чего похуже. Ты обязан всё рассказать Триумвирату. Ты это понимаешь? Эмерих сжимает челюсти, едва сдерживая порыв вместо этого сжать плечи Ритс и добротно так встряхнуть технопатку. — Я никому тут ничего не обязан! Получается как-то чересчур озлобленно. Ритэ морщится, нервно курит, буравя холодным взглядом ощетинившегося новичка. — Да неужели? Твою задницу спасли, прикрыли, накормили, подарили шанс протянуть ещё пару месяцев. А ты у нас никому, ничем не обязан? Это так не работает, чувак. Мы тут все обязаны друг другу. И обязаны выжить. И защитить тех, кто остался наверху от этого космического дерьма тоже обязаны. Улавливаешь? — Да с какого хера? Не ты ли с братом всю жизнь от военных бегали? А теперь вдруг сознательными гражданами стали? На удивление сохраняющая спокойствие Ритэра пожимает плечами, продолжающая гнуть свою линию. — И что? Да, мы не хотели в лаборатории. Но кто сказал, что умайский плен будет лучше? К тому же, простые люди не виноваты в том, что творили военные. Они о нашем существовании даже не знали. Нехрен мне тут параноить. Успокойся и подумай головой. Зачем ты тут? Хочешь попасть наверх и продолжить в одиночку бегать от этих утырков? Или рискнешь и воспользуешься шансом что-то изменить? Дать им отпор? Отвернувшись от собеседницы Эмерих недовольно морщится, пряча руки в карманы. — Отпор говоришь? Что-то вас не видно было весь этот год, когда сраные греи ходили и перекраивали людям психику где только вздумается? Чему вы тут сопротивлялись? Собственной лени? — Угу, и вселенской энтропии до кучи, — беззлобно огрызнулась Ритс, обходя нахохлившегося Эмериха по кругу, чтобы опять заглянуть в лицо. — Эм, ну ты ж вроде как не дурак. Как ты думаешь, сколько раз мы сможем всерьёз высунуться и при этом остаться безнаказанными? Один, чувак! Всего один раз. А потом эти гады просекут, что столько замечательных экземпляров избежали их внимания и будут за нами охотится, как за кроликами. А с их техническим превосходством это значит почти гарантированное поражение. Так что этот единственный удар должен быть точно рассчитан и окончателен. — Как выстрел в голову? — Криво ухмыльнувшись, спрашивает он. — Именно. И время тоже должно быть подходящее. Тебя ведь вытащить смогли, именно тогда, когда это оказалось необходимым. В этом и состоит наш план. Собрать все необходимые части головоломки и шарахнуть! И шарахнуло ведь. Шарахнуло надрывным воем. Тревожная сирена проорала во всю лужёную, стальную глотку, сменившись не менее въедливым женским голосом, требующим всем явиться в зал для брифингов. Ритэ подпрыгнула на месте. Эмерих непонимающе на неё уставился. — Это что за срань? — Собрание, блин! Экстренное! Побежали! Как-то чересчур уж перепугано прокричала Ритс, и припустила к выходу из вентиляционных шахт, по тускло освещённым бетонным пещерам, лишь изредка оборачиваясь на едва поспевающего за ней парня. А ведь он всегда считал, что быстро бегает. Видимо у синеголовой мелочи вместо крови чистый гептил тек, неслась она угорелой неоновой белкой, едва отталкиваясь легкими кедами от скругливающегося к покатым стенам пола. Они слетели вниз по металлическим скобам с грохотом, вывалившись в коридор, чтобы сходу влиться в поток народа. Эмерих и подумать не мог, что всё это время казавшийся полу-пустым и необжитым бункер скрывает такую толпу. Народ плыл по коридору взволнованно и нервно переговариваясь. Ритс ухватила его за рукав, тащила на буксире вперед, явно высматривая кого-то в безликой занавеси чужих тел и голов. Этот кто-то не находился. Зато вот обозначенный зал для брифингов нашёлся на удивление быстро. Огромное, опоясанное решетчатыми балконами помещение. С круглым столом в центре и гудящим ульем многоголосья успевших уже набиться сюда людей. За столом усидели в основном незнакомые ему люди. Ритэ потащила Эмериха на верхний балкон, громыхая по металлическим ступенькам, распихивая локтями зазевавшихся повстанцев. Эмпатия превратила это путешествие в калейдоскоп вспыхивающих чужих и непрошенных эмоций, всё больше освещающих собой весь спектр нервозности, напряжения и тревоги. Эмерих и без того был не совсем спокойный, теперь едва себя сдерживал. Сжимал угловатые кулаки, сжимал челюсти, так что на впалых щеках проступали желваки. Оставалось лишь порадоваться, что Ритс не схватила его за руку. Пропускать сквозь себя все переживания беспокойной и дёрганной малявки он точно не хотел. Та и так вполне читаемо беспокоилась о брате, невесть куда запропастившемся. Когда возня и хлопанье дверей почти прекратились, из-за стола встала Эфемерида. Узнать её было не трудно, рыжие, аж до кровавой красноты волосы, скуластое, округлое лицо с задорно вздернутым, веснушчатым носом. Правда черные круги под глазами и черная же водолазка, раскатанная горловиной до самых ушей, не сильно соответствовали образу. Команданте выглядела больной и измученной. Она прочистила горло, немного театрально призывая собравшихся к вниманию. Эмерих подался вперед, облокотившись на металлические поручни. Рядом топталась Ритс. Все замолчали, напряженно вслушиваясь в то, что пока ещё не было озвучено, пытаясь его предугадать. — Рада, что все так быстро откликнулись, — проговорила Эф. Акустика куполообразного зала раздробила её высокий, чистый голос на множество дрожащих осколков. Эмерих вопросительно посмотрел на Ритэ, она неопределенно пожала плечами, кивнув острым подбородком в сторону оратора, молчаливо советуя подождать и послушать, перед тем как делать какие-то выводы. — Мы долго ждали и собирали силы. Каждый из вас, в то или иное время, оказался здесь ради одной единственной цели — возможности отомстить умаям, возможности отстоять своё. И не важно, что вами движет. Главное мы хотим одного и того же. Отвоевать общее право жить без умайского протектората. Не становиться их питомцами, подопытными крысами или трофеями. Армии, правительства и крупных корпораций, которые раньше были нашим основным страхом, больше нет. Умаи позаботились об этом. Если нам удастся переломить ход событий и изгнать захватчиков, мы, впервые с момента рождения одаренных, сможем рассчитывать на спокойное существование. Без лабораторий, опытов и угрозы быть раскрытыми. Эф обвела притихшую толпу взглядом, словно стараясь убедить каждого в их непобедимости. — Повторюсь, мне плевать, что вами движет. Ненависть, страх или банальное желание разрушать. Главное, что время пришло. Окно вероятности открыто. И мы можем внести изменения в устоявшийся ход событий именно сейчас. Все необходимые составляющие уже у нас на руках. План отработан и вам останется лишь воплотить его в жизнь. Без сомнений. Без препирательств. Каждому будет отведена своя роль, и ваш долг её сыграть до конца. Помните, мы не станем никем рисковать без особой на то необходимости. Мы не останемся в стороне. Мы сделаем то, что необходимо именно сейчас. Сегодня. Рыжеволосая умолкла, усевшись обратно в своё кресло. Вместо неё встал Алулим, куда более серьезный и сдержанный, чем обычно. Он говорил громче, не пускаясь в напутственные речи. Сугубо и по сути. — Все, кто включены в боевые группы будут разбиты на две части. Первую поведет Луи, под его командованием звенья Гуттенбергов, Искры и Гладиатора. Все остальные входят в состав второй группы и будут подчиняться непосредственно нам. На стене за моей спиной уже ждут полные списки распределения. Тщательно ознакомьтесь, найдите своих командиров, получите от них надлежащие инструкции. У нас два часа до начала активной фазы. Детали вам сообщат командиры. Те, кто остаются в бункере должны действовать по плану частичной консервации, и быть готовы в случае провала уничтожить базу и отойти на вторую линию. Мы уверены в успехе, но быть готовым к худшему ещё никому не вредило. Если операция провалится, у командиров, оставшихся на базе звеньев, есть четкие инструкции как себя вести и каким именно образом будут развиваться события. Вы должны помнить, мы располагаем силами, о которых умаи не знают. На нашей стороне эффект неожиданности, пророк и квантовый суперкомпьютер, уже спрогнозировавший возможные риски. Да, с этой операции вернутся не все. Но это малая цена и мы готовы её заплатить. Наши потери будут минимальны. Я вам это обещаю. Группа, которую поведём мы с Эфемеридой, будет под моим личным присмотром. А не мне вам рассказывать, что бывает с теми, кто встает на моём пути. Сейчас без спешки и толчеи проходим к стендам для ознакомления с распределением. Группа Луи собирается в тренировочном зале. Вторая группа — в столовой. Совещание окончено. Потрудитесь привести себя в надлежащий вид за отведенное время и получить оружие. Эмерих слушал, чувствуя, как внутри всё холодеет. Атака? Сейчас? После того, как он и суток тут не пробыл? Паскудные предчувствия становились его постоянными спутниками и при этом с завидной регулярностью сбывались. — Ритс? — позвал он синеволосую, отрывая от напряжённого рассматривания пришедшей в движения толпы. Технопатка всё также не могла найти брата. Это явно её тревожило едва ли не больше предстоящей атаки. — Всё ок, чел. Не дрейфь, — попыталась приободрить собрата по несчастью Ритэ, но получилось из рук вон плохо. Они спустились по громыхающей лестнице одними их последних, позволив основной толпе разойтись. У завешанных распечатанными на доисторическом принтере листами бесхитростных дощатых стендов осталось всего пару человек. — Тайфас! — взвизгнула Ритс, наконец-то обнаружив пропажу, и с ходу повисла на плечах у брата со спины, словно мартышка, облепив того всеми конечностями разом. — Ох! Мелкая! Позвоночник сломишь! — наигранно мученически простонал блондинистый технопат, обнимая схлестнувшиеся у него на груди тонкие руки. — Куда там нас засунули? — поинтересовалась синеголовая, заглядывая через плечо барта на списки. — М… — напряженно промямлил Тех. — Не нас, а тебя. Я во второй группе. Ты в первой. В звене Альберта. Вон смотри. И кивнул на списки, где они значились в совершенно разных отрядах. — Чего, блять?! Ошарашенная девушка спрыгнула на землю, перестав обнимать брата, не веря собственным глазам уставилась на предательские печатные строки. — Какого хрена? К ним подошла Эфемерида, позволяя вблизи полюбоваться своей бледной, болезненно осунувшейся физиономией и недовольной рожей Алулима у себя за плечом. — Какие-то проблемы, Ритэра? Синеволосая взвилась, словно на неё плеснули кипятком. — Проблемы? Ещё какие? Мы с братом в разных группах! Какого лешего, объясни мне? — Потому что у вас похожие способности. Два технопата в одной группе это перебор. Тех отправится с нами. Я лично за ним присмотрю. Понадобится вскрывать умайские замки и, возможно, взламывать систему. Ты в этом не сильна. А первая группа в основном нацелена на разрушения и ущерб. Там тебе будет где разгуляться. Главное постарайся, чтобы твои техномонстры не навредили нашим. Так что советую их выпускать только в помещение, где нет людей. В остальном всё узнаешь у Тобиаса. Он хорошо подготовлен и обладает подробными инструкциями. Всё будет в порядке. Не беспокойся. Объяснения Ритэ успокоили, но не сказать, чтобы сделали сильно счастливой. Она тоскливо посмотрела на брата, явно не желая отпускать его одного, потом глянула на кислую мину Алулима. — Головой за него отвечаешь. Если с моим братом что-то случится, тебя никакой гравитокинез не спасет, обещаю! — Да что себе позволяет… — начал было шипеть Ал, но моментально заткнулся, когда на него через плечо посмотрела бледная, как смерть Эфемерида, коротко покачав головой. — Уймись, — посоветовала она, и, о чудо, он правда умолк, проглотив свою злость, как послушная псина осколок кости. Эмерих на списки даже не смотрел. Ему то в этом замесе делать точно нечего. Боец из него никакой, способности ниже среднего. Остаётся узнать, что предстоит оставшимся в бункере. Но не тут то было. — А ты пойдешь с нами, нужно поговорить, — развеяла его надежды остаться не у дел команданте. Чтобы новенький не вздумал противоречить, Аллуим, с присущим ему «дружелюбием» вышел из-за спины Эфемериды и невзначай так, уложил смуглую ладонь на плечо эмпата. Эмериха окатило таким забористым сочетанием злости, нетерпения, чувства вины и предвкушения, что он шипя отступил на шаг, стряхивая назойливую лапу. — Конечности убери. Думал, вы привыкли с эмпатом бок о бок жить. — Ал, не перегибай, — мягко и, кажется, устало позвала своего цербера Эф, поймав широкое запястье ладонью и увлекая того к двери. — Пошли с нами, Эмерих. Уверена, тебе будет интересно послушать почему ты здесь, разве не так? — окликнула зависшего у стендов парня Эф и пригласительным жестом указала на дверь. Спорить смысла не имело. Тем более вариантов отказа ему точно не предоставляли. — Ну пошли… — нехотя согласился он, уходя вслед за вдохновителями восстания. Тех и Ритэ остались в зале для брифингов. И это было самое паскудное. Всё-таки, если в этом стрёмном месте и были те, кому он хоть капельку доверял, то это пресловутые технопаты. А они сейчас явно больше заняты собственной драмой, нежели проблемами новенького, угодившего в самый центр непонятного замеса, из которого точно не все выйдут живыми, и ещё не понятно выйдет ли живым хоть кто-нибудь, в принципе. Что бы там не заливали руководители Подполья, Эмерих был не склонен доверять сказкам про пророков.