emerald city

— Я не очень хорошо себя чувствую, — жалуется младший, когда они уже собираются с мыслями, что его вообще-то надо домой отвезти, в родительское гнездо. Хосок оборачивается и оставляет бокалы из-под вина, которые собирал в посудомойку. Чону так и сидит за столом, уставившись в окно. Маленький снегопад уже кончился, под утро он растает, а пока оставил небольшие следы за собой на холодном асфальте. Наблюдать за такой погодой — сплошное наслаждение для омеги, особенно после произошедшего несколькими минутами ранее. Он поверил словам папы всей детской душой. — Что случилось? Тошнит? — юноша кивает, а альфа спешит потрогать его лоб. — Кажется, у тебя небольшая температура. Иди приляг пока, я сейчас приду. Мужчина не медлит: отводит рыжее чудо в спальню и укладывает в кровать. Еще раз подтвердив свои догадки по поводу температуры касанием, он удаляется в комнату и набирает Мина. Бармен — единственный «врач» с неоконченным медицинским образованием, которому он себя доверяет больше всех. Гудки все тянутся, а в голове уже слышится смех Юнги от этой ситуации и его излюбленное «глупец ты, босс». — Хватило же тебе ума, ребенка вином напоить, твою мать, — как Чон и предполагал, блондин весело усмехается, хотя сейчас совсем не до смеха, особенно Хосоку, который, кажется, влип. — Измерь ему температуру, а то знаю я твою «небольшую» под тридцать девять, когда уже скорую вызывать надо. Альфа тушуется, порывается уже и вправду вызывать скорую. Черт его знает, как организм школьника алкоголь воспринял. «Вот знал же, что не стоит!», — корит он себя мысленно. А по ту сторону провода невеселый смешок Юнги, явно издевающийся над боссом, не находящего себе места от переживаний и незнания, что же сейчас делать и за что хвататься-то в итоге. Блондин уже хочет увидеть искусанные ногти Хоупа, которому на голову свалился рыжий школьник, ангел, блять, во плоти. — М-да, ребенка бы я тебе ни за что не доверил, босс. — Заткнись и посоветуй уже лекарства, белый ты идиот! — из ушей валит пар, а альфа потирает переносицу, теряя всякое терпение на издевательства подчиненного. — Никаких лекарств, Хосок, черт знает, как твои лекарства пойдут в реакцию с алкоголем. Пусть проспится и будет как новенький. У него может быть небольшая лихорадка и рвота. Можешь мокрым полотенцем лицо обтереть, не более. Только Юнги заканчивает свою поучительную, как до ушей Чона доносится копошение с коридора и в беге топающие ноги. Веснушчатый ветром несется в уборную. Благо, кажется, успел. — Ебаный в рот, — выдыхает мужчина, а бармен уже отключается, пожелав ему веселой ночки и возвращаясь к работе в баре. Чону выходит с мокрым умытым лицом, хмурый, волосы у краевой линии роста намочены. Альфа бы обязательно умилился такому его виду, но явно не в данной ситуации, когда школьник плохо себя чувствует по его вине. Он провожает омегу обратно в спальню и начинает по ящикам искать аптечку с градусником, который доставал в последний раз года два-три назад. Обычно Хосок даже с температурой, но с кружкой жаропонижающего, любезно заваренного Юнги или Гуком, живет на работе в обнимку с телефоном, договорами новыми и старыми. Температура у юноши обнаруживается не такая высокая, поэтому у Чона аж отпускает. Одним беспокойством меньше. Ким сквозь сон все еще бурчит, что сейчас он полежит минут пятнадцать и ему надо возвращаться домой. Мужчина же лишь фыркает и смотрит на сжимающую его кисть горячую ручку. Приведи он его в таком состоянии к родителям — страшно подумать о последствиях. Омега спустя уже пять минут сопит и гуляет где-то в красивых снах, ослабляя хватку на руке сидящего рядом Хосока. Альфа возвращается на кухню, прикрывая дверь в спальню. Подумать о том, что же сказать родителям школьника ему не дают: на столе раздается рингтон чужого телефона, а на дисплее красуется строгое «отец». Альфе остается надеяться на благоразумность родителей младшего и их доверие к сыну. — Чону, уже десятый час. Где вы гуляете? — голос совсем не строгий и не злой, это уже успокаивает Чона. — Добрый вечер, Господин Ким, — начинает Хоуп, выдерживая паузы, чтобы правильно подобрать слова и не волновать человека сильно. — С вашим сыном произошел небольшой казус, но уверяю Вас, все в порядке. — В чем дело? Где Чону? — в голосе проскальзывают нотки нарастающего волнения. — В общем, Чону… он выпил лишнего и немного отравился. Сейчас уснул. — Выпил? — родитель сильно удивляется полученной информации, а Хосоку думается, что, видимо, дома омега действительно пай-мальчик, от которого взрослые такого не ожидали совсем. — Но кто Вы? Голос совсем не как у подростка. — Меня зовут Чон Хосок, и да, я давно уже не подросток, — он слегка усмехается. Отец Чону порывается узнать адрес, чтобы приехать и забрать сына, но альфа его уверяет: омега сейчас вряд ли вообще сможет подняться с кровати. Преувеличивает, конечно, но сам юноша вряд ли захочет сейчас ехать домой, да и уснул он крепко. Хоуп диктует свой контактный номер мужчине и с души как камень спускается от осознания, что все в порядке. — Есть возможность разбудить Чону? Я хочу убедиться в его сохранности. — Да, конечно. Подождите минуту. Чон проходит в спальню и видит, как спокойно тело под одеялом вздымается от умеренного дыхания. Лихорадка прошла, омега просто спал, но как жаль, альфе ничего не остается, кроме как потревожить его. Чужие ресницы подрагивают и юноша глаза открывает, устремляя внимание на Хосока, вкратце объясняющего ситуацию. — Отец? — Ким тушуется и в спешке садится, стараясь как можно скорее прогнать сон из затуманенного сознания. — Я уснул, сейчас приеду, — волнительно тараторит он, не дав старшему и слова сказать. — С тобой все в порядке? Кто такой этот твой друг? Взрослый альфа. Конечно достоверней узнать все от сына. Да и не похоже по сонному голосу, что его где-то в заложниках держат. Это успокаивает мужчину, который делает тон мягче, чтобы не волновать Чону. — Хосок, он… Так получилось. Только папе не говори, ладно? Он же волнуется чуть что альф касается. — Да он рядом сидит, слышит тебя, — по ту сторону слышится болючее «ой», видимо, от толчка локтем старшего омеги по супругу, который выдал его. — Ты уверен, что тебя не стоит забрать? — Все правда в порядке, я просто заболел. — Алкоголя меньше пить надо, дурень, — говорит в телефон папа, а Чону мысленно уже догадывается о том, кто же все вот так запросто выдал родителям. — Без Хосока завтра тебя не пущу, ясно? Приезжайте вдвоем на завтрак. — Может, не надо? Он работает завтра, — пытается отмазать юноша обоих от неловких ситуаций, но папа остается непреклонен. Омега взглядом следит за брюнетом, который проходит на балкон с пачкой сигарет, старается побыстрее скрутить разговор с родителями. «Ты уже такой взрослый мальчик, но с алкоголем надо быть осторожнее» «И с альфами тоже, слышишь, Ким Чону?» Продолжаться это может до бесконечности. Юношу раздражают все эти нравоучения, но сегодня можно немного потерпеть, ибо он рад, что взрослые не стали бузить про его выходку, за которую других бы давно посадили под домашний арест. Его родители те еще паникеры, окутывающие заботой, и веснушчатый, на самом деле, удивлен, как же Хосоку удалось успокоить и расположить к себе их доверие. Через несколько минут, когда Чону уже стал отступать, говоря, что до ужаса хочет спать, он прощается с родителями, желая им спокойной ночи, и откладывает телефон. Омега укутывается в плед, выходит на балкон к старшему, когда тот бурчать начинает: — Отравление заработал, еще и простудиться хочешь? — Родители хотят, чтобы остался на завтрак, — игнорирует Чону слова альфы, садясь на стул рядом. — Я уже догадался по твоему странному ответу про работу. Останусь, завтра могу не торопиться никуда. Чон уже предполагает, какой разговор предстоит за трапезой и мысленно готовит сценарий, проговаривая в голове. На улице снова идет маленький снегопад, а рыжий мальчишка все наглядеться не может, высовывая руку наружу и ловя тут же таящие узоры предстоящей зимы. Пепел растворяется в высоте многоэтажки, а запах крепкого табака заставляет Чону поморщиться и поднять голову на альфу. — Чего смотришь? — уголок губ приподнимается и мужчина делает последнюю затяжку, выкидывая сигарету. — Это уж точно не вкусно и пробовать не стоит. — Я и не планировал! Закрыв дверь на балкон, Хосок следит взглядом за мальчишкой, что забирается обратно под одеяло. Он только ступает за порог, как слышит чужой тоненький голосок. Альфа словно к паркету прирастает, не в силах сопротивляться. Чону лишь вопрос задал, спросил, куда он идет и когда собирается ложиться спать, а мужчина своей обязанностью считает рыжего школьника в известность обо всех своих деяниях. — Открою окно на кухне и пойду лягу в гостиной. — В гостиной? Почему не здесь? — вопрос наиглупейший, думает Хосок, а омега действительно удивлен его решением, свалившимся, как снег на голову. — Потому что здесь спишь ты, — казалось бы, вполне очевидно, но юноша все равно бровь выгибает, принимая сидячее положение. — Не вижу в этом ничего такого, хен. Меня не будет смущать то, что мы просто спим в одной кровати, — его слова остаются без ответа, но альфа продолжает стоять на месте, как древний дуб. — Я хочу, чтобы ты спал со мной. Мне еще не очень хорошо, будет лучше, если ты будешь рядом, разве нет? И вновь Хоуп сдается, не успев даже выставить руки в свою защиту от чужих чар, которые раз за разом атакуют все сильнее. Но кое-что его все же волнует и удивляет одновременно. — Тебе не страшно? — он задает вопрос почти шепотом. Знает: Чону понимает суть заданного вопроса и медлит с ответом, замолкая. И молчание это как ледяная вода на голову. Неужели омега боится, но по какой-то причине настаивает на своем. — Если тебе нужно было мое тело, возился бы ты со мной? Гендерное неравенство, все дела, понимаешь? Смысл есть в словах школьника и шестеренки в старой черепушке Чона начинают работать, механизм заводится, складывая легкий паззл, над которым и думать не надо было вообще-то. Он поворачивается к омеге: его темные глаза слегка блестят в темной комнате, освещаемой лишь светом из гостиной. Сверкает так только полная доверия детская душа, не успевшая познать всей жестокости мира. Чону не глупый, знает, как оно бывает у взрослых, знает, какими жестокими и страшными могут быть те, у кого помутнен рассудок чем-либо. — Я боялся Чон Хосока тогда, в заброшенном здании, взявшегося из ниоткуда. Ты будто с луны спустился с тем парнем, который обрабатывал тебе раны, — мальчишка опускает голову, вспоминая тот день, похожий на страшную трагедию, окончившийся счастливым концом в титрах. — Тогда ты был действительно жуткий. Грозный такой, подкупить меня хотел. А по итогу что? Ты слушаешь о моих оценках по тупой химии, пока я готовлю пирог. Ходишь со мной на фильмы, которые тебе не интересны, каким-то образом находишь общий язык с моими родителями, что до сих пор меня удивляет. А еще Чону был изрядно выпивший, чем мужчина мог запросто воспользоваться, но вместо этого второпях начал звонить Юнги от незнания действий в такой ситуации. Это все школьник также успел обдумать. — Я понял, — Хоуп кивает и удаляется на кухню. Омега снова бежит за ним, чтобы выпить стакан воды. Альфа только сейчас обращает внимание на его одежду, которую не мешало бы сменить для сна. Он выдает ему белую рубашку, коих у него целый гардероб и домашние шорты. Все, конечно, велико, но довольствоваться больше нечем, да и Чону не возмущается. — Миленько. — Согласен, — альфа хлопает себя по лбу, понимая, что сказал это вслух. — Спать? Старший кивает, включая ночной светильник, и поглощая комнату в темноту. Они лежат под разными одеялами, если быть точным, то мальчишка под одеялом, а Хосок под пледом. Он забился к самому краю, чтобы не смущать омегу, но тот самостоятельно перекатывается к нему, прижимаясь к спине, позволяя вдохнуть призрачный шлейф сирени, который исходит от мальчишки. — Я ведь говорил: никого не прощу, кроме тебя. «Никому не позволю, кроме тебя.» ㅤ ㅤ ㅤ По радио сообщают утренние новости, скучные для Чону, что щелкает по кнопке, пытаясь найти музыку приятную ушам. Хоуп курит за рулем, стараясь выдыхать в опущенное окно. Школьнику плевать на неприятный запах, но альфе не плевать на школьника, который позаботится даже о воздухе вокруг. Юноше до сих пор не верится, что его родители сейчас будут знакомиться с мужчиной, к которому он уезжал, умудряясь врать про друзей из школы и своих ровесников. Легкий страх и незнание о разговоре взрослых с Хосоком заставляют прикусить губу, придумывая всяческие отмазки и шаги к отступлению. — Прекращай щелкать, почти приехали. Омега обращает внимание на окружающую местность. Действительно, они уже недалеко от его дома. Музыкой так и не насладился, к сожалению. Небольшой жилой район на окраине Пусана, радующий глаз цветными крышами домов и аккуратными участками за небольшими, будто жители совсем не горят желанием скрыться от посторонних глаз, калитками. Они останавливаются у дома Чону и несколько минут высиживаются в машине, держат взаимное молчание, понимают друг друга в томящей тишине и дают время собраться. — Ты снова в этом темном костюме, — бурчит мальчишка, отстегивая ремень безопасности и давая легким в полной мере насладиться воздухом. — Как агент. Твой шифровой номер «Агент-ноль-ноль-семь». Мужчина смеется и убеждается, что воротник и галстук лежал правильно. Все с иголочки. Как, впрочем, и всегда. — После того как сдам тебя в руки родителям, поеду на работу. — Тебе всегда надо быть в костюме? — Ким удивлен от кивка альфы и искреннее не понимает, почему же у него такие стойкие принципы. — Это странно. Ты ведь хозяин бара, можешь себе позволить комфортную одежду, никто даже не посмеет о тебе что-то подумать. — Я не говорил, что мне не комфортно в одежде делового стиля, — спорит Хоуп и резче, чем планировал, поворачивается к омеге, пугая его своей реакцией на слова. Он осекается, извиняясь. На телефон поступает гневное СМС от папы. Их уже давно заметили, понимает Чону, и поторапливает альфу. Все-таки, они идут знакомиться не как удачно состоявшаяся пара, собравшаяся под венец. С самого порога чувствуется запах чего-то имбирного, граничащий с особым семейным уютом. Рыжий омега, доставая с обувной полки тапочки, сообщает об их прибытии, и Хосока атакует незнакомая волна чего-то неизведанного. Наверняка в каждой семье это небольшая традиция, принято говорить о своем прибытии, когда есть кому встречать. На его лице пятном оседает немного грустная ухмылка, как отпечаток гордого одиночества. Несмотря на пасмурное утро за окном в доме Кимов очень светло, будто солнечным летом. «Так вот как должна выглядеть семья», — проносится в голове альфы, увидевшего родителей школьника на кухне. Отец смотрит телевизор, все те же утренние новости, от которых так усердно пытался избавиться Чону в машине, пьет сок и кивком здоровается с ними. Омега на тарелку выкладывает имбирное печенье, а на сковороде виднеются золотистые гренки. — Доброе утро, взрослый-Ким-Чону, — и сперва непонятно даже, говорит это старший омега с упреком или просто любезно напоминает о вчерашнем состоянии сына. — Па-ап, — с притворной улыбкой тянет юноша. Его отец прочищает горло, и поднявшись из-за стола, протягивает руку Хосоку. — Рад встрече… — мужчина осекается, вытягивая паузу благодаря неуверенности. — Хосок, верно же? — Да-да, Чон Хосок, — брюнет делает поклон в знак уважения и жмет руку старшего. — это взаимно. — Какой приятный молодой человек, — омега жестом приглашает всех за стол, заканчивая поставкой графина с апельсиновым соком. — А ты, — смотрит он на мужа, — представиться забыл, между прочим! «Будто в американский фильм попал», — думается Хоупу и он с легкой улыбкой переводит взгляд на растерявшегося альфу. — Прошу прощения, Ким Мёнвон, — уточняет отец мальчика и протягивает руку Чону для повторного рукопожатия. — Вы как на приеме у президента, — хмыкает рыжеволосый и тянется за парочкой гренок, накладывая себе и Хосоку в тарелки. Все-таки он гость. — Учитывая, что этот молодой человек скакал с пьяным тобой, к нему как минимум надо относиться с уважением и огромной благодарностью! Мальчишка тут же взгляд опускает. Папа безоговорочно прав и Чону даже спорить с этим не смеет. Просто не ожидал, что первым другом, гостем, которого он приведет домой и познакомит с родителями, будет не какой-нибудь одноклассник из новой школы, а… Чон Хосок, показавший сперва свою темную сторону, убивший людей прямо перед ним. Слава Богу, людям не дано читать мысли друг друга. Господи, прости! — Ким Донсу, — старший омега протягивает руку, а альфа переворачивает ее, оставляя легкий поцелуй. «Чертов джентльмен», — думается веснушчатому, наблюдающему за этой картиной, — Папа маленького недоразумения, доставившего Вам хлопот. Прошу прощения за его поведение, Хосок. — Да бросьте, — мужчина отмахивается, наливая себе сок. Пить хотелось неимоверно. И пусть все было не так уж плохо, волноваться особо не о чем, Хоуп все равно немного нервничал. — Чону довольно тихий даже когда немного выпьет, Вам не стоит волноваться. А омега в это время чувствует себя маленьким пятилетним ребенком, который нашкодил в гостях. Сидит, краснеет, гренки в рот пихает лишь бы чем-то руки занять и не выдать свою чрезмерную нервозность. — Так как вы все же познакомились-то? Вряд ли у вас есть общие интересы. Вилка из рук школьника благополучно выпадает, привлекая все внимание к его персоне. Он горло прочищает, извиняется и встает из-за стола, чтобы заменить прибор, не зная, что отвечать на этот вопрос. Ему стоило подготовиться заранее. — В тот день, когда Чону повредил голову и получил сотрясение, — альфа кивает на мальчишку, ероша его рыжие волосы стоит ему опуститься на свое место, а он замирает, переводя взгляд на старшего. Не собирается же он выложить всю правду его родителям, будь она не ладна? — Он был с одноклассниками, насколько мне известно. Я проезжал мимо и увидел их в позднее время в безлюдном месте. Предложил подвезти, но у Чону была небольшая травма. Вызвался обработать, ибо этот мелкий ни в какую не хотел ехать в больницу. «Тот еще сказочник», — юноша поднимает взгляд на родителей, которые, казалось, с замершим сердцем слушают Хосока о его подвигах и уже не единичном спасении их ребенка. — Нам он вообще предпочел не говорить о травме, — строгий взгляд отца ложится на рыжую макушку. Хоуп лишь плечами пожимает, тут омега уже сам проебался, ему добавить нечего. При Чоне взрослые не посмели отчитывать ребенка, лишь вздохнули и переглянулись между собой. — Благодарим Вас, Хосок. Мы из-за работы не всегда можем следить за такими подвигами Чону, к сожалению. — Да никаких подвигов он и не совершает, вообще-то, — на губах альфы легкая улыбка. Он думал, что его будет ждать жестокий допрос: кто он такой и почему ошивается рядом с их маленьким сыном, но родители омеги не переставали извиняться за доставленные хлопоты и благодарить его. Здравый разум взрослых или вина перед собственным ребенком говорили сейчас, может, все вместе, но не Хосоку об этом думать. — Чону хотел отблагодарить меня и попросил мой номер, так и завязалось общение, — ничего необычного в его рассказе нет, да и родители кажется не против их дружбы. Даже несмотря на их разницу в возрасте. — Вы довольно давно уже… дружите? — старший омега неуверенно предполагает, одновременно прикидывая точную дату их встречи. — Или вы встречаетесь? — Нет-нет, что Вы, — альфа выставляет ладони перед собой, неловко продолжая давить улыбку. — Я не какой-то там. Ну, вы поняли, наверное. — Почему Вы так реагируете на вопрос? Вы не выглядите как старик, так что же Вас смутило? Вы, Вас, Вам, — тьфу. Хосока начинает тошнить от этой официальности настолько, что хочется сбежать. Пусть он и является крупной шишкой и к нему постоянно обращаются в уважительной форме, но не настолько же часто, черт возьми. — Мне двадцать девять, если вас интересует возраст. И давайте, может, перейдем на «ты»? Мне правда очень неловко. — Любви все возрасте покорны, как говорится, — отец Чону кивает на просьбу альфы. — Я старше Донсу на десять лет, что уж тайну крыть? Супруги любовно переглядываются, а мальчишка уже глаза закатывает, готовясь слушать их любовную историю знакомства, которую слышала каждая крыса, пробегавшая мимо. Его родители очень сентиментальны, добры, на многое закрывают глаза, а многого просто не видят. Может, притворяются, конечно. Бывает, когда Чону осуждает их за такое поведение, потому что действует на нервы, но в конце, как правило, просто расслабляется, понимая, что ему не на что жаловаться, в общем-то. — Наши родители были против нашей любви, всячески старались нас отдалить друг от друга. Но наступил день, когда меня романтично похитили в день моего совершеннолетия… — рассказывает Донсу, а Хоуп слушает настолько внимательно, что не чувствует как младший его в коленку под столом тычет. — И когда родился Чону, мы дали друг другу клятву, что никогда не будем противостоять любви нашего сына. И жили все долго и счастливо, бла-бла-бла. Конец сопливой сказки, где там занавес? Омега во все глаза смотрит на Чона, который сидит замерев, кажется, вот-вот прослезится от такой истории. Вспоминается их поход в кинотеатр, где альфа не мог понять, от чего школьник ревет. Теперь они удачно поменялись местами. Но у Хосока это, скорее, старческое уже, думается младшему. — Поэтому если вдруг что, — Донсу подмигивает сыну, а тот вылупился в ответ, понимая, к чему клонит родитель, — мы не против, знай. Да и Хосок такой хороший и милый альфа, как можно… — Папа! Возмущенный вопль омеги раздается по всей кухне, сменяясь дружным смехом. Даже Хоуп смеется из-за чего школьник больно тыкает ему локтем в бок, приговаривая, что он самый настоящий предатель. А Хосок, в свою очередь, чувствует себя самым счастливым в такой семейной атмосфере, которая до этого момента была совсем чужда ему. ㅤ ㅤ ㅤ — Удачного тебе дня, хен, — Чону вышел из дома, прикрыв за собой дверь. Так бы родители еще продолжали закидывать альфу диалогами уже будучи в прихожей, если бы юноша не взял все в свои руки. — Спасибо, она мне понадобится. Они продолжают стоять друг напротив друга, затеяв игру в молчанку. Никто не смеет уходить первым и прощаться. Этот нелепый момент тянулся бы Бог знает сколько, если бы омега не начал убирать снежинки с легкого пальто Хосока. Он перехватывает чужую руку, поднося к губам. Мягкий поцелуй ощущается на тонких пальцах рыжего школьника, от чего тот пищать готов. — Возвращайся в дом, ты можешь простудиться. — Да… Да, надо бы. Спасибо тебе за вчерашний день. Мне очень понравилось. — Я надеюсь, у нас еще будет и второе свидание, — альфа аккуратно стряхивает снег с рыжей макушки, украшающий голову омеги россыпью драгоценных камней. Он поднимает на него свои большие глаза, в которых можно ясно распознать неверие. Сомневается в его словах. Хосок ведь не юморист, чтобы шутить о таком. — Что думаешь? И яркая улыбка озаряет лицо юноши. — Я согласен, хен.