Путь Махидевран

Наверно, стоило проявить выдержку и благовоспитанность, которым обучали всех будущих наложниц, но едва шехзаде появился в шатре, Женя-Гюльбахар бросилась к нему. Скрывать волнение оказалось выше ее сил. — Сулейман, ты в порядке? — выпалила она, напрочь забыв про свалившееся с плеч покрывало. В тусклом свете свечей сложно было рассмотреть что-либо. Выглядел шехзаде потрепанным, но, вроде бы, целым — о нем в первую очередь позаботились, когда началось землетрясение. Оно длилось недолго, но наверняка он успел испытать несколько неприятных минут. — В полном, Гюльбахар. Но не стоит тебе тревожиться, — Женя позволила себе зажмуриться, когда ее обняли и прижали к себе. Она и сама позволила себе вольность — на уроках им постоянно вдалбливали класть ладони исключительно на грудь, максимум, на плечи шехзаде — попаданка же предпочитала обнимать за шею, как привыкла в своем времени. Сулейман никогда не выказывал недовольства подобным. — Было страшно, когда земля задрожала. Хвала Аллаху, все закончилось, — Жене не пришлось изображать дрожь в голосе. Она не предполагала, что подобное произойдет — в сериале такое не упоминалось. «Там оно было бы ни к месту», — подумала Женя, жмурясь от ласковых поглаживаний по спине. И поцелуй в макушку был для нее важен. Да, они не могли делить постель, но это не значило, что на этом все. Объятия и другие выражения нежности и заботы оставались незыблемыми в их отношениях. — Скоро ты будешь в безопасном месте, — Сулейман мягко направил ее в сторону импровизированной кровати, по дороге подобрав покрывало и ласково укутав Гюльбахар в нее. — Осень непредсказуема. — Это отличная новость, — Женя искренне порадовалась предстоящему попаданию в теплое место. При беременности простужаться не следовало, а уж в эту эпоху тем более — далеко не факт, что лекари могут помочь. А умирать раньше предначертанного в планы Жени-Гюльбахар не входило. — Сулейман, если будет необходимость, я готова делить с кем-то покои. — Это благородный поступок, Гюльбахар, но я позабочусь о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась, — слова шехзаде грели сердце попаданки. Она была ему не безразлична. Можно было воспринимать это, как маленькую победу, но Женя не торопилась этого делать. Она позволяла себе наслаждаться вниманием мужчины, облеченного огромной властью. Если сравнивать с родным миром девушки, это было все равно, что стать невестой президента. В эту эпоху, правда, не было камер и вездесущих журналистов. Но других проблем было в избытке, начиная с соперниц, которые будут всегда. О Хюррем Жене-Гюльбахар сейчас не хотелось думать. До нее еще, как минимум, несколько лет, а пока стоило жить сегодняшним днем, в котором свои трудности. Землетрясение это красноречиво подтвердило. — Спасибо за сына, Гюльбахар, — слова Сулеймана подтвердили, что он уже был у Айше Хафсы султан. Собственно, Женя этого и ожидала и ничуть не удивилась. Будущая валиде не раз спасала сына, да и шехзаде были людьми — любовь к матери для них не являлась чем-то запретным. — Мне повезло, что шехзаде Мурад в этот момент пробегал мимо. Я не знала, что он находится в саду, — Женя не думала скрывать правду. — Хвала Аллаху, что все обошлось. Мы потом направились к главному входу, а там — сплошные разрушения, — девушка поежилась и получила новую порцию успокаивающих поглаживаний. Сулейман Жене нравился, но сама понимала, что до слепой любви настоящей Махидевран ей было далеко. Его отношение, интересные разговоры и вероятно, отсутствие какого-либо выбора влияли на чувства девушки, она ловила себя на том, что все сильнее к нему привязывалась. Женя этому факту, пожалуй, обрадовалась. Одно дело строить условные планы, а совсем другое — их воплощать с мужчиной, к которому не испытываешь даже симпатии. Сулейман же доказал, что будущая Махидевран полюбила его совсем не случайно. Другое дело, что потом повела себя слишком эмоционально. Женя позволила себе расслабиться и прикрыть глаза — в руках Сулеймана было тепло. Напряжение минувшего дня постепенно оставляло ее. О заботах Гюльбахар пока думать не хотела. Лишь в глубине сознания мелькнула и пропала мысль, что это стихийное бедствие и могло послужить причиной той эпидемии, о которой она когда-то читала. *** Дворец был восстановлен в рекордные даже по меркам родного времени Жени сроки. Они прожили в уцелевшем доме одного из местных пашей всего около трех недель, как и обещал Сулейман, будущей матери не пришлось ютиться, ей, как и Айше Хафсе султан, и Гюльфем султан, предоставили отдельные покои. Остальные обитательницы гарема, пережившие землетрясение, вынуждены были жить по двое-трое. Хаммам спасали ситуацию, скученность не привела к вспышке эпидемии, чего Женя очень опасалась. Но в этот раз пронесло. Во дворец они вернулись в начале декабря. Новоявленная Гюльбахар отметила, что покои были заметно утеплены, но этот декабрь пока не был слишком суровым. Температура стояла весьма теплая, даже для этих краев. Поговаривали, что зима забыла, что ей необходимо приходить. Впрочем, Женя-Гюльбахар не пренебрегала теплым плащом, когда выходила на прогулку вместе с Фирюзе. Дайе-хатун была категорична — в ее положении в одиночестве гулять было непозволительно. Женя прикинула — первенец, вероятно, тот самый сериальный Мустафа, должен появиться на свет приблизительно в начале июня — в теплое время года. Сама попаданка родилась в феврале и не сильно любила свой день рождения — обычно в это время стояли такие морозы, которые напрочь отбивали желание отмечать где-то за пределами квартиры. «А в это время и вовсе дни рождения не имеют особого значения», — напомнила себе Гюльбахар, теребя край платья. Ее удивило, что Гюльфем так к ней пока и не приходила, даже когда они жили в прямом смысле через стенку — голос маленького Мурада Гюльбахар слышала отчетливо. Возможно, она получила выволочку от будущей валиде за оставление шехзаде в опасности — хотя кто думал, что в начале ноября может такое случиться? «Гнев Аллаха», так именовали в этом времени землетрясение и Женя мысленно соглашалась с таким определением. Все произошло неожиданно и быстро, хорошо еще днем, и то это не спасло от многочисленных жертв. Появилась Фирюзе и принесла неожиданные и крайне неприятные вести — в санджаке начиналась эпидемия оспы. Она поразила самые пострадавшие кварталы и шехзаде вынужден был ограничить перемещение людей, чтобы сдержать ситуацию. Женя порадовалась, что успела позавтракать, потому как после такого желудок испуганно сжался. Оспу в этом времени лечить не умели, жертв от нее было великое множество. Одной из которых должен был стать и сын Гюльфем. И от этой мысли Женя зябко передернула плечами — пусть он не был ее сыном, представлял определенную опасность, но вот так знать и не иметь возможности ничего изменить — Женя не была медиком, — оказалось тяжело. — Что говорят во дворце по этому поводу? — заставила себя спросить Женя и попыталась вспомнить, когда у нее в услужении появилась Гюльшах. Кажется, это случилось после рождения Мустафы, может, позже, эту деталь она как-то упустила из виду, занятая спором с семьей о султаншах и их действиях. Фирюзе была хорошим подспорьем и помощью, но она была слишком робкой и на многие поступки, которые могла совершить Гюльшах, откровенно говоря, не была способна. Женя-Гюльбахар смирилась с этим и старалась использовать сильные стороны своей служанки. И у нее это начало получаться. Во всяком случае, новости Фирюзе старалась приносить ежедневно. В гареме информация была важным мерилом успеха — Женя это прекрасно понимала. И ничего, что они пока находились в Манисе — в Топ-Капы будет намного сложнее. Следовало учиться не просто выдержке, но и принятию решений во благо, в первую очередь, своего сына и, Женя искренне рассчитывала на это, других детей. Так что пока еще они жили здесь, предстояло осваивать не слишком явную борьбу с соперницами. Без слез, угроз и драк — аккуратно убирать их с собственной дороги. Милосердие в гареме можно проявлять, конечно, но потом еще неизвестно, чем именно оно могло обернуться. «Надо учиться именовать себя исключительно Гюльбахар, потом — Махидевран, это случится после рождения Мустафы. Так будет проще окончательно смириться с непростой действительностью и взять ответственность за последующие события», — Женя…нет, Гюльбахар понимала, что ее ждет непростая жизнь, забывать, откуда она пришла, не собиралась, но и цепляться за прошлое не было бы правильным решением. — Многие девушки считают, что эпидемия затронет жителей дальних кварталов, нас окружают крепкие высокие стены. Никто посторонний не проникнет сюда, поэтому все в безопасности, — за собственными размышлениями, Гюльбахар едва не пропустила ответ Фирюзе. И он был вполне в духе этого времени. Это попаданка знала, что оспе все равно, в чьем доме появиться. Остальные рассчитывали на свое привилегированное положение и это было большой ошибкой. Сама Гюльбахар рассчитывала только на понимание — с ней-нынешней ничего плохого не случится. И Мустафа, судя по всему, появится на свет под самый конец эпидемии — во всяком случае, так казалось попаданке. Проверить это ей еще только предстояло. — В гареме шепчутся, что шехзаде совсем забыл про наложниц, — голос Фирюзе заставил Гюльбахар сосредоточиться. Нельзя было проваливаться в собственные мысли, даже если хотелось обдумать текущее положение дел. Теперь она позволит это себе только находясь в одиночестве. — У шехзаде Сулеймана много государственных дел, — попаданка удивленно покачала головой, отмечая, что нынешние ее соперницы такой простой вещи не понимают. Расслабляться не стоит, сейчас по понятным причинам, у каждой из них был шанс оказаться в постели будущего султана, но пока Гюльбахар делала вывод, что в основном нынешних наложниц мало что интересует, кроме возможности получить статус госпожи. И девушки ради этого готовы были на многое. Фирюзе рассказала еще несколько незначительных вещей, попутно помогая Гюльбахар с гардеробом — зимние платья у нее были, но требовалось проверить, в каком они состоянии и не стоило ли их обновить. Деньги у Гюльбахар хранились в ее покоях — случаев грабежа в гареме зафиксировано не было, так что девушка за их сохранность не опасалась. Торговля только возобновлялась, так что пока было непонятно, доставят ли им какие-либо ткани или нет. Это знала лишь Айше Хафса султан, как управляющая гаремом. Она же отвечала за вещи, которые в сериале почти не затрагивались — питание, появление тканей для покупки платьев, средств для ухода за волосами и кожей — наложницы никогда не мылись, используя одинаковое мыло или духи, это считалось неприличным, повторять за кем-то. А обеспечивать наложниц всем этим разнообразием, даже тех, кто не бывал в покоях шехзаде, предстояло именно управляющей. Траты были серьезные и для поддержания порядка стабильный поток средств должен был не прекращаться. Пока в распоряжении Айше Хафсы султан была казна санджака сына, да и гарем еще не разросся до критичных величин, даже уменьшившись из-за потерь во время недавнего землетрясения. «До Хюррем еще, минимум, лет шесть, возможно больше», — припомнила Гюльбахар появление своей самой грозной соперницы. Это не означало, что она могла почивать на лаврах. В гарем к шехзаде по-прежнему будут попадать самые красивые девушки и этого было не изменить, как бы попаданка этого не хотела. «Прошлое стоит оставить в прошлом», — Гюльбахар встряхнула головой, отгоняя невеселые мысли. Раз уж судьба отправила ее именно сюда, значит, стоило принять это и постараться сосредоточиться на том, что есть здесь и сейчас. — Госпожа, вас хочет видеть Гюльфем султан, — Фирюзе выглядела озадаченной и удивленной. «Не прошло и года», — вздохнула про себя Гюльбахар. Она прекрасно понимала, что рано или поздно пока еще мать наследника должна появиться для разговора. И тянула она, похоже, так долго, потому что пыталась выработать тактику поведения. — Скажи, что я иду, — Гюльбахар отложила в сторону одно из зимних платьев, прогулка, теперь точно отменяется. Она не могла себе позволить простудиться или еще как-то повлиять на будущего ребенка. Гюльфем султан ждала ее в одной из общих комнат. Это слегка удивило Гюльбахар — помимо них, здесь находились девушки, выполнявшие определенную работу. Кто-то вышивал, несколько девушек старательно писали что-то под присмотром калфы, еще несколько меняли ковер на стене на новый, прежний явно ждала стирка или передача в другое помещение. Гюльбахар поначалу очень удивляло, как в Манисе заботились о том, чтобы пыли и грязи было как можно меньше, но сейчас она уже к этому привыкла. — Гюльфем султан, — Гюльбахар склонила голову ровно на положенные сантиметры, приветствуя ее. — Я хотела выразить тебе бесконечную признательность, Гюльбахар-хатун, — заговорила султанша и попаданка увидела на ее лице некоторое сомнение в правильности своих действий. — Если бы не ты, мой сын мог бы пострадать, а то и, не приведи Аллах, погибнуть… — голос ее невольно дрогнул. — Теперь все позади, Гюльфем султан, — они разговаривали негромко, стоя почти в центре комнаты. Гюльбахар это несколько удивило — нет, ничего секретного они, разумеется, не обсуждали, но все-таки вот так, разговаривать на виду и у других гаремных обитательниц было ей в новинку. Гюльфем же явно считала иначе, она даже головы не повернула в сторону остальных, точно они были всего лишь предметами интерьера. Гюльбахар решила, что стоит взять подобное поведение на заметку. Повторять его она не собиралась — гарем не то место, чтобы можно было жить исключительно в свое удовольствие. За комфорт и благополучие требовалось еще побороться. Гюльбахар знала будущее, которое произойдет, но лишь спустя несколько лет. Пока же приходилось соблюдать осторожность. С Фирюзе ей повезло, но все-таки неплохо было бы получить в услужение Гюльшах. Её помощь в будущем очень понадобится. — Бесконечно этому рада, — Гюльфем снова вздрогнула, непроизвольно сцепив руки в замок. На запястье сверкнул браслет с аметистами, явно подарок будущего султана, но это было как раз понятно — сейчас именно Гюльфем являлась любимицей шехзаде и матерью пока единственного внука Айше Хафсы султан. Украшения соответствовали ее статусу, как и платья. Гюльфем подбирала себе то, что ей шло, и Гюльбахар собиралась поступить так же. В сериале ей нравились далеко не все наряды Махидевран. Впрочем, с этим вопросом можно разобраться и позже. У Гюльбахар было стойкое ощущение, что султанша колебалась, сказать или нет какую-то информацию. Торопить Гюльфем смысла не было, так что она спокойно ждала, решится ли та на что-то или все пока останется при своих. В Манисе гарем еще пока не представлял место будущих бурь. Но какие-то свои интриги, несомненно, плелись — совсем без них этот мирок сложно было представить. Беременную Гюльбахар пока из них исключили, потому как полагали, что уж теперь-то внимание Сулеймана переключится на кого-то еще. Другое дело, что пока обстановка для любовных игр была не самой подходящей — санджак постепенно приходил в себя после серьезного стихийного бедствия. Сулейман в разговорах с Гюльбахар скупо упомянул, что отсылал в Стамбул отчет с подробностями произошедшего. Селим не упускал из виду ничего, что происходило в государстве. Впрочем, это все было вне зоны влияния наложниц. Информация представляла из себя разве что интересный исторический момент, не более того. — Я в долгу перед тобой, Гюльбахар, — наконец, Гюльфем султан решилась и произнесла слова, которые попаданка не предполагала услышать. — В неоплатном. Если тебе понадобится моя помощь, я сделаю все, что смогу. — Благодарю, Гюльфем султан, — Гюльбахар склонила голову — от такого предложения не отказалась бы и бывшая владелица тела. — Я воспользуюсь столь щедрым предложением, когда придет время. Гюльфем султан кивнула, с видимым облегчением попрощалась и направилась к себе. Гюльбахар последовала ее примеру, мысленно ставя плюс самой себе — сильные союзники ей понадобятся в будущем.