Путь Махидевран

Маленького Мурада не стало в начале апреля. Оспа проникла в резиденцию шехзаде в то время, когда в гареме вовсю обсуждали предстоящий приезд правящего султана. Наложницы были предупреждены о соблюдении правил — в день появления Селима Явуза всем девушкам следовало оставаться в покоях. Болезнь стала полной неожиданностью для всех, за исключением разве что, Гюльбахар. Она ожидала этого, но даже ее поразила скорость распространения и печальные результаты. Помимо единственного внука Айше Хафсы султан, заразилось еще и больше десятка девушек, потенциально способных привлечь внимание шехзаде. Всех их срочно убирали из резиденции, отправляя в госпиталь, если выживут — их судьба будет решена отдельно. Прилагались все усилия, чтобы не допустить дальнейшего распространения — к делу подключился Ибрагим, доверенное лицо Сулеймана. Гюльбахар, по распоряжению Айше Хафсы султан, находилась исключительно в своих покоях, к ней допускалась только Фирюзе, личная служанка. Даже Сулейман ограничивался письмами — в нынешней ситуации ему приходилось прикладывать усилия, чтобы успокоить людей и не допустить паники. «Жизнь, казалось, только наладилась, после землетрясения, а вот тебе сюрприз», — Гюльбахар тревожила данная ситуация, но она старательно пыталась сохранять отстраненность и спокойствие — ребенок активно толкался и напоминал, что сейчас именно он ее главная забота. Сулейману Гюльбахар отвечала долго и обстоятельно, к месту вставляя как придуманные четверостишия, так и выдержки из авторов, книги которых он ей подарил — они не пострадали при частичном разрушении дворца. Это помогало отвлечься и думать исключительно о ребенке — рано или поздно, но болезнь отступит, это она точно знала. Ей было жаль маленького шехзаде, но его участь она не могла изменить — все-таки, в прошлой жизни не являлась медиком. Гюльбахар взялась вести дневник — разумеется, ничего секретного или опасного туда она не писала, записывала свои стихи, размышления о прочитанных поэтах, делала заметки для себя о тканях и цветах — пока ей приходилось ходить в тех просторных платьях, что успела заказать до болезни. Гюльбахар любила синий, голубой и изумрудный цвета, но старалась не ограничиваться этими оттенками. Её «беременные» платья были и совсем нежных оттенков — розового и персикового, ослепительно-яркое желтое, любимое цвета морской волны и некоторые другие. В гареме не было принято постоянно носить одни и те же платья, но в нынешней ситуации Гюльбахар все более чем устраивало — она дополняла их драгоценностями. Она старательно подчеркивала не только деликатное положение и будущий статус, но и показывала, что ценила подарки Сулеймана и старалась носить разные комплекты, пока была возможность выходить в гарем. Гюльбахар помнила по сериалу, что девушки все же пытались мирно общаться, а не только строить козни. Другое дело, что бывшая владелица ее нынешнего тела неоднократно совершала промахи и здесь — она то приближала, то отталкивала верных служанок, сама же толкая их в руки Хюррем, которая принимала с распростертыми объятиями ценных информаторов. Она не собиралась этого повторять. Фирюзе принесла ей обед и очередные новости. В своем мире тогда еще Женя, споря с семьей, удивлялась, что в таком тихом месте, как гарем, могли происходить столь бурные события — драки, убийства, отравления. Но теперь, находясь здесь, она начинала понимать причину происходившего в Топ-Капы — султанши никогда не чувствовали себя в безопасности. Плюс влияли эмоции женщин, понимавших, что соперницы у них будут всегда — стать единственной было немыслимым. И Хюррем всеми правдами и неправдами старалась стать именно такой, на устои ей было плевать. И вот последнее Гюльбахар взяла себе на заметку. Устои - вещь переменчивая, другое дело, что придется постараться для того, чтобы склонить баланс весов в свою сторону. — Какие новости, Фирюзе? — привычно поинтересовалась Гюльбахар, устраиваясь поудобнее. Большой живот делал ее несколько неповоротливой, но это были временные неудобства. — Кажется, все потихоньку налаживается, госпожа, — ответила служанка. — Новых заражений нет уже несколько дней, общие помещения окуриваются ароматными свечами и набором особых трав. Если Аллах будет милостив, может быть, через несколько недель можно будет выходить. — Будем молиться, Фирюзе, — опустила глаза Гюльбахар. — Еще что-нибудь? — Пока только на уровне слухов, госпожа, — Фирюзе заметно понизила голос. — Говорят, что сам султан скоро появится в наших краях. Но никаких подробностей не знаю. Гюльбахар ошеломленно моргнула. Новость оказалась впечатляющей — такого она даже предположить не могла, решив, что взаимоотношение между Сулейманом и его отцом происходит исключительно по переписке. И то, один такой подарок чуть не стоил шехзаде жизни — Селим Явуз отправил отравленный кафтан и только бдительность Айше Хафсы султан спасла Сулеймана. Так, по крайней мере, говорилось в некоторых хрониках, которые девушке доводилось читать. Гюльбахар решила, что эта история прошла мимо, но сейчас уже не была так в этом уверена. Селим Явуз на престоле останется, как минимум, четыре года — за это время можно совершить много чего, в том числе и по отношению к собственной семье. Если он запланировал свой визит в Манису, под предлогом смерти внука, то это грозило сложностями, в первую очередь для шехзаде и Айше Хафсы султан. Самой Гюльбахар визит правящего султана, в принципе, не доставлял особых проблем, но расслабляться все-таки не стоило. — Спасибо, Фирюзе, — рассеянно поблагодарила Гюльбахар служанку, не забыв наградить ее за интересные новости. Она собиралась еще и материально поощрять своих верных слуг, прекрасно зная по своему прежнему миру, верность лучше все-таки поощрять и более весомо, чем это делала владелица ее нынешнего тела. — Благодарю, госпожа, — Фирюзе в прямом смысле просияла, получив деньги. Гюльбахар не знала, на что именно ее служанка копит средства, никогда не видела, чтобы та себя чем-нибудь баловала, но от вопросов воздерживалась. Пока можно было себе позволить такое доверие. Вот в Топ-Капы придется намного сложнее. — Можешь идти, — отпустила служанку Гюльбахар, приступая к обеду. Тошнота ее не беспокоила, можно было порадовать себя османской кухней. И подумать о грядущем. Гюльбахар прекрасно понимала, что пока могла себе позволить относительно спокойную жизнь. Гюльфем, вновь ставшая хатун, была морально раздавлена и скорбела по своему сыну абсолютно искренне. Если канон будет частично в силе, то у нее уже не будет шанса снова стать матерью. Гюльбахар собиралась наблюдать за этим, но не слишком пристально — она знала, что совсем не Гюльфем ее главная соперница. Будущая Хюррем пока спокойно жила в отчем доме и понятия не имела об Османской империи и тем более, о гареме. У Гюльбахар есть несколько относительно спокойных лет. Ребенок толкнулся, напоминая о себе. Гюльбахар ласково провела ладонью по круглому животу — она не сомневалась, что сейчас носила именно Мустафу. «Он станет первенцем, но не единственным», — Гюльбахар понимала, что рождение других детей укрепит ее положение. В сериале тогда уже Махидевран по неизвестным причинам, забеременела второй раз поздно и то, доносить беременность не смогла. Потом была драка с Хюррем, чего нынешняя Гюльбахар допускать не собиралась, даже если канон все же в вопросе этой ее беременности окажется сильнее. Впрочем, с этим она еще собиралась поспорить. Не в ее правилах было сдаваться. Опустевший поднос искренне озадачил девушку — она и не заметила, как съела все, что принесла Фирюзе. В последнее время она не могла похвастаться стабильным аппетитом — были дни, когда будущая мать не могла съесть ни кусочка. Сейчас же она словно компенсировала такую своеобразную «диету». «Вот и отлично», — решила для себя Гюльбахар. Под размышления и еда ушла абсолютно незаметно. Все-таки гарем был крайне необычным местом. В романах о нем писали, что наложницы круглые сутки проводят на мягких подушках, да украшают себя для султана во время праздников. Об обучении иногда упоминают в двух словах, а уж о повседневной работе не писал только ленивый. И в сущности, все авторы были по-своему правы. Вот только они не учитывали одного — для беременной наложницы мир сужался исключительно до будущего ребенка. Лекарь осматривала ее, тщательно, практически как современный гинеколог. Иногда она успевала заметить опасные признаки и предотвратить выкидыш, иногда — нет и в жизни девушки происходила самая настоящая трагедия, ведь она могла привести в мир шехзаде или султаншу, существенно повысив свой статус. Беременных тщательно оберегали, ведь случиться могло все, что угодно — от несчастного случая, до козней соперниц. В сущности, Гюльбахар сейчас испытывала подобную заботу на себе. Она была изолирована от гарема, чтобы избежать опасности заражения. Оспа отступала, но никто до конца не был уверен, что действительно наступило затишье и опасность позади. Все, что оставалось ей — читать, стараться двигаться, для поддержания формы и постараться подготовиться к новой роли — совсем скоро ей предстояло стать матерью шехзаде, чью судьбу она еще в прежней жизни очень хотела изменить. Оставалось правильно распорядиться шансом, предоставленным ей вселенной. *** В одной из комнат мужской половины резиденции шехзаде в Манисе находились двое. Шехзаде Сулейман вместе с сокольничим Ибрагимом второй час обсуждали неизбежное — приезд султана Селима в санджак. — Скажи мне кто-нибудь в детстве, что я буду опасаться собственного отца, я бы посмеялся, — Сулейман первым нарушил повисшее молчание. Комнату освещали свечи. Они располагались сразу в нескольких местах и благополучно развеяли тьму. Письмо, которое держал в руках Сулейман, было им прочитано уже несколько раз. — Мой господин, есть вещи, которые нам неподвластны, — откликнулся Ибрагим. — Нужно решить, как вас обезопасить. — Повелитель себе на уме, — нехотя признал Сулейман, хмурясь. Он все еще с трудом осознавал, что смерть Мурада подтолкнула отца появиться в Манисе. Последние несколько лет Сулейман вместе с матерью и небольшой свитой ездили в Стамбул, получая вызов и дольше трех-четырех недель в Топ-Капы не задерживались, возвращаясь в их спокойную гавань, чувствуя себя в Манисе в относительной, но все же, безопасности. Теперь же султан явится сюда на неопределенный срок и большой вопрос, что именно он мог предпринять. — Валиде постарается что-то предпринять, но даже если и есть верные ей люди в Топ-Капы вряд ли они смогут что-то сообщить раньше визита повелителя, — Сулейман заставил себя свернуть письмо и не читать его в очередной раз. Проблемы сыпались, как из рога изобилия. Сначала Аллах наказал их сильным дрожанием земли — потери оказались больше, нежели они с Ибрагимом поначалу предполагали. Только наладили мирную жизнь, разобрались с торговлей — оспа прокатилась безжалостной волной, не щадя никого, ни взрослых ни детей, ни ребенка бедняка, ни шехзаде. Мурад сгорел за несколько дней и лекари оказались бессильны ему помочь. И Сулейман был вынужден в целях безопасности остаться в резиденции, сына, по всем правилам, погребали без него. И даже с Гюльбахар он пока не мог поговорить, чтобы хоть немного отвлечься, только передать ей очередное письмо. Оспа, кажется, закончила свое ужасное дело, но следовало перестраховаться. Встретятся они только после рождения ребенка, на церемонии имянаречения. При условии, что в это время не появится султан — Сулейману в таком случае предстояло уступить ему право наречь своего первенца от любимой женщины. Сулейман поймал себя на мысли, что достаточно давно — как минимум, несколько лет, думал об отце, как о повелителе могущественной империи, не более того. И старался соблюдать сыновний долг, не вызывая подозрений. — Мы подготовимся заранее к гостям, — голос Ибрагима выдернул Сулеймана из невеселых мыслей. Жестокость султана Селима, в последнее время, ужасала многих его подданных. Шехзаде сам слышал, с каким ужасом говорили выжившие после гнева Аллаха люди — мол, это наказание нам всем за грехи повелителя. — Нам остается ждать приезда повелителя, Ибрагим, готовиться к нему и уповать на милость Аллаха, — откликнулся Сулейман, не в первый раз подумав о том, что участь шехзаде — расти под невидимым ятаганом у шеи. Ему-то еще повезло, в отличие от отца — братьев не было, только сестры. В будущем не придется проливать кровь, чтобы ступить на вершину власти. «До этого момента надо еще дожить», — одернул сам себя шехзаде, прекрасно зная отцовскую непредсказуемость. Чем старше становился Сулейман, тем чаще замечал, с каким подозрением на него смотрел Селим. И в Манисе было несколько доверенных лиц султана, направленных в санджак с целью «помощи в управлении неопытному шехзаде», а на самом деле больше для шпионажа. Один точно погиб во время гнева Аллаха, но облегчения наследнику это не принесло — от него он хотя бы знал, чего ожидать. Теперь султан Селим пришлет нового советника, с которым придется считаться и стараться обезопасить семью. Сулейман помнил случай перед своей отправкой в санджак, когда султан попытался устранить его валиде по неизвестной причине — чудом яд оказался не у Айше Хафсы, а у одной из наложниц повелителя — в последний момент подносы с отравленной едой поменяли местами. Девушка скончалась в страшных мучениях, а через несколько дней Сулейман с матерью покинули Топ-Капы. Но теперь сбежать не получится. Только проявление выдержки должно помочь ему справиться с визитом султана и его свиты, которую предстояло разместить в резиденции и позаботиться о безопасности — неизвестно, что мог задумать повелитель и какой придумать повод, чтобы дать понять Сулейману — он жив только потому, что единственный наследник мужского пола. Шехзаде уважал своего отца, но пасть жертвой настроения султана ему не хотелось. И нынешний визит был почти наверняка проверкой. Сулейман позволил себе вздохнуть с облегчением лишь когда документы, наконец, были закончены. Ибрагим украдкой зевнул, встряхнув головой и шехзаде собирался отпустить его отдыхать — верному другу требовался отдых. Как и ему самому — эту ночь шехзаде собирался провести в одиночестве. Тем неожиданнее стало для Сулеймана появление слуги с сообщением о том, что Айше Хафса султан срочно хотела его видеть, да еще и не одного, а в компании с Ибрагимом. Озадаченные Сулейман и Ибрагим переглянулись. Было похоже, что султанша получила некие новости из столицы, раз, несмотря на позднее время, желала разговора. И в сложившейся ситуации отказываться было бы верхом неблагоразумия. — Сообщи, что мы скоро будем, — слугу как ветром сдуло. — Есть предположения, что могло такого произойти? — Сулейман посмотрел на Ибрагима. — Только одно, шехзаде и не самое приятное, — грек поджал губы, между бровей залегла заметная складка. — Возможно, у какой-то из наложниц вашего отца родился мальчик. Сулейман кивнул. Он и сам в первую очередь подумал о том же. Султан Селим продолжал принимать женщин в своих покоях. И предположить, что подобные ночи были пустыми, мог бы, пожалуй, только наивный. Сулейман считал, что от этого качества, присущего в детстве, он избавился. — Опасная перспектива. — Возможно, я ошибаюсь, шехзаде. Скоро мы все узнаем. Они разговаривали негромко, направляясь в сторону покоев Айше Хафсы султан. Попадавшиеся по дороге слуги почтительно кланялись, но Сулейману было сейчас не до них. Он хотел точно знать, что произошло. Султанша ждала их, нервно расхаживая по комнате. От Сулеймана не укрылись резкие движения рук матери, словно она пыталась не сжать в кулаке дорогую ткань. На приветствия был потрачен необходимый минимум. — Две новости доставлены из столицы, — наконец, заговорила женщина, глядя в глаза сыну. — Первая — умер паша, муж Хатидже. Наша девочка прибудет в Манису вместе с султаном Селимом и его свитой. — А вторая? — Сулейман мысленно порадовался за сестру. Старый паша едва ли мог исполнять супружеский долг и стал мужем Хатидже исключительно в награду за прежние заслуги. Большая разница между супругами Селима не смутила, когда он принимал это решение. — У одной из наложниц родился шехзаде и был наречен Баязидом, — подтвердила валиде опасения Сулеймана. — Есть вероятность, что он не проживет и нескольких месяцев, если новости правдивы. Но теперь надо быть особенно осторожными, учитывая, что повелитель направляется к нам. Сулейман смог только кивнуть. Он понимал, что имела в виду валиде — отец мог решить, что династия в безопасности и большой вопрос, что предпримет в отношении него.