Приключения Тина

Четверть часа назад Тин и Пьеро были уверены, что их путешествие подошло к концу. Но оказалось, что маленький деревянный домик с ухоженным садиком и аккуратным заборчиком просто оказался на их пути. Облегчение, испытываемое Тином, было прямо пропорционально разочарованию, которые демонстрировал Пьеро, и от вида его кислой физиономии Тин едва сдерживался, чтобы не отвесить ему затрещину. Упаднические размышления на тему того, что Пьеро не особо рад перспективе дальнейшего путешествия в компании Тина плавно перешли к его собственным целям. Точнее сказать, полному отсутствию таковых. С самого начала своего существования Тин частенько ощущал себя щепкой, уносимой бурным водным потоком. Никто не интересовался у Тина, хочет он быть живым или нет, и осознание себя думающим индивидуумом, личностью, проходило для Тина очень тяжело. Впервые оставшись дома один, он поругался с магическим сверчком, разбил молотком часы с кукушкой, чуть ли не единственный предмет роскоши в доме Карло, потом отобрал у шушарят яйцо, из которого прямо в его ладони вылупился чудесный жёлтый пушистый цыплёнок. Радость от сделанного им хорошего дела, от спасения чужой жизни, очень быстро сменилась жестокостью. Цыплёнок выглядел вкусным, и Тин подумал, что отобранная добыча по праву принадлежит ему. Правильно интерпретировав его алчный взгляд, цыплёнок выпорхнул в окно, пропищав о том, что его ждёт мамочка, а раздосадованный Тин запихнул в рот парящий над полкой с щербатым кувшином фиолетовый шар. Потом была стычка с Шушарой, которой шушарята наябедничали на его произвол, своевременное вмешательство Карло и бесконечное чувство стыда и раскаяния за своё поведение. Свобода воли и обилие выбора поначалу сильно тяготили Тина. Не хватало пресловутой эмоциональной зрелости, которую люди нарабатывают годами. Поэтому когда Карло поставил его перед фактом того, что завтра Тин должен идти в школу, тот даже выдохнул с облегчением. Как оказалось, зря. На взрослого юношу, с трудом умещающегося за ученической партой, и учителя, и ученики отреагировали скептически. Должно быть, когда Карло наведывался в школу, чтобы похлопотать за его зачисление, решил ограничиться размытым «сын», и возраст Тина стал для всех неприятным открытием. Посыпались многочисленные вопросы о том, кто Тин и откуда, чем занимался до этого и какие у него планы на будущее. Вопросы, ответы на которые Тин не знал. Так что он состряпал на лице выражение крайней беззаботности, оскалился во всё зубы и начал нести чушь. Рассказал, что он на самом деле цыплёнок, который вылупился сегодня утром. Что Карло давно мечтал о глазуньи на завтрак и наконец сумел скопить денег на пару яиц, но под скорлупой оказался Тин. Не растерявшись, Карло нарёк его своим наследником и отправил получать знания. А когда Тин закончит школу, он станет капитаном корабля, ведь Карло бывалый морской волк. На самом деле жестяная вывеска с рогаликом над каморкой — это символ флага на его судне. Невинная, с точки зрения Тина, выдумка вызвала бурю негодования со стороны учителей. Его обвинили во лжи, хамстве и неуважении к старшим, надавали подзатыльников и пригрозили высечь розгами. — Это всё неправда, — снисходительно заметила мелкая конопатая девчонка, когда мрачный Тин остался в коридоре в одиночестве, а учителя всем составом удалились в кабинет директора, дабы решить, что с ним делать. — Никакой Карло не капитан. А там, где он сейчас живёт, раньше была пекарня, вот вывеска и осталась. — Надо же, — хмыкнул Тин. — Да, — серьёзно покивала малявка. — Странно, что ты в это поверил, ты ведь взрослый. Или, — она подозрительно сощурилась, — ты дурак? Тин бросил на неё раздражённый взгляд и девочка, ойкнув, метнулась за угол. Тяжёлая дубовая дверь директорского кабинета отворилась, и Тина пригласили внутрь. А спустя четверть часа строгих внушений и напутствий он получил официальное право на посещение занятий. Тем не менее, первый урок особо не задался. Едва стих звон колокола, учитель вызвал Тина к доске, вручил книгу и велел читать вслух. Накануне Тин полистал подаренный Карло букварь, однако не был готов к прилюдной демонстрации своих знаний так скоро. — Сколько вам лет, юноша, напомните, — снисходительно уточнил синьор Розетти, выслушав его неумелые попытки собрать буквы в кучу, — восемнадцать? Так вот, моей дочке пять, и она читает лучше вас. По классу разнеслись смешки, сопровождаемые одобрительной улыбкой учителя. — Я сюда потому и пришёл, что не умею читать, — пожал плечами Тин. — Молчать! — синьор Розетти мигом растерял своё показное добродушие. Его щёки налились краской, а руки мелко задрожали. — Не сметь дерзить мне! Отправляйтесь в угол! Тин последовал в указанном направлении, и урок пошёл своим чередом. Правда все вызываемые ученики читали с места, даже не вставая, а некоторые делали это не намного лучше Тина. Потом учитель заговорил о фонетике и упрощении, приводя в пример слова, в которых пишется «о» или «сч», но произносится «а» или «щ». На заинтересовавшегося Тина синьор Розетти пренебрежительно махнул рукой. — Отвернитесь! — велел он. — Что? — не понял Тин. — Лицом к стене! — гаркнул учитель. — Что непонятного?! Тин с неохотой выполнил это требование, думая о том, что сегодня вернётся домой более глупым, чем уходил с утра. Урок тянулся вечность, а синьор Розетти придумывал всё новые ограничения для наказанного. «Не переминаться», «не смотреть», «не трогать стену», «не шевелиться». — Дышать-то хоть можно? — буркнул Тин и тут же получил указкой поперёк хребта. — В следующий раз ударю сильнее, — процедил учитель в ответ на его яростный взгляд. — Не ёрничайте! И не смейте смотреть на меня так дерзко! После того, как звон колокола ознаменовал окончание урока, синьор Розетти велел Тину продолжать стоять в углу целую перемену. Разумеется, Тин покинул место сразу, как учитель ушёл, а озадаченным его решением одноклассникам честно сказал, что синьор Розетти неправ, и следовать его самодурственным указаниям Тин не обязан. После такого смелого заявления пошатнувшийся авторитет Тина мгновенно возрос, и время до следующего урока прошло в играх и болтовне. Синьора Фалько была высокой худой женщиной в круглых очках с толстыми стёклами. Наиболее выдающейся частью её лица был нос, на конце которого находилась большая чёрная родинка. Поводив ею над головами притихших учеников, синьора Фалько идентифицировала Тина и вызвала его к доске. — У вас в кармане два яблока, — строго объявила учитель, что заставило Тина тут же замотать головой. — Вы ошибаетесь, — чистосердечно заверил он, разводя руками. — Ни одного! — Предположим, — с нажимом повторила синьора Фалько, взглядом заставив разразившихся хихиканьем учеников умолкнуть, — что у вас два яблока. Некто взял у вас одно яблоко. Сколько у вас осталось яблок? — Два, — пожал плечами Тин. — Подумайте, — строго велела учитель. — Два! — для наглядности Тин выставил вперёд средний и указательный пальцы. — Почему? — воскликнула синьора Фалько. — Да потому, что никакому Некто я забрать свои яблоки не позволю! — объявил Тин, и под одобрительный смех одноклассников отправился в угол. Такая же ситуация повторилась и на уроке чистописания, когда впервые взявший в руки перо Тин не только поставил на бумагу огромную кляксу, но залил чернилами стол, пол, колени и ближайших соседей. Дольше всего Тину удалось продержаться на уроке ремесла. Пожилой синьор Витали очень интересно рассказывал о том, как нужно делать трафарет и какие виды ножей и стамесок удобнее использовать для резьбы по дереву. После чего раздал ученикам квадратные бруски и не стал ограничивать их в выборе рисунка. Однако синьор Витали не пользовался особым авторитетом среди учащихся, и на его уроках царил хаос. Поддавшись настроению толпы, Тин увлекся тем, что пинал под столом ноги одноклассников и бросал щепки им за шиворот. А поскольку на новенького учитель обращал больше внимания, юноша удостоился строгого выговора, а после урока был оставлен прибирать учинённый общими усилиями бардак. — Да дурак он! — услышал Тин от окна, когда проходил мимо с мусорным ведром. В школьном дворе находились несколько его одноклассников. — Умный бы не стал задираться с Розетти! — покачал головой Оттавио, невысокий крупный парень с квадратной челюстью. — Теперь он его в покое не оставит — найдёт, за что наказать! — И тех, кто с ним общается, тоже, — поддакнул Паоло. — А что это было за представление с яблоками? — фыркнул Уго, длинный как жердь, со скуластым лицом и ссадинами на коленях. — Он, наверное, считать не умеет, — предположил Оттавио. — До двух? — изумился Паоло. — Да мало ли, какие у него отклонения, — подал голос Уго, — раз только сейчас в школу пошёл! Вся компания разразилась громким смехом, а Тина охватила горечь, ведь на переменках эти ребята общались с ним вполне по-дружески. Уго хвалил Тиново бесстрашие и до слёз смеялся над тем, какое выражение лица было у синьоры Фалько после его отповеди про «Некто». Врал, выходит. Да и Оттавио говорил, что не по наслышке знает, какая тяжёлая рука у синьора Розетти, и то, что Тин даже не пикнул после удара указкой, вполне заслуживает уважения. Но что-то совсем незаметно, чтобы эти ребята его уважали. Тин прислонился спиной к стене и погрузился в размышления. Чего он добился за этот день? Настроил против себя учителей. Ничему не научился. Стал для одноклассников кем-то вроде клоуна, за которым интересно наблюдать, но не обязательно дружить. А план был другим. План был — закончить школу. Зачем? Чтобы потом делать, что хочешь, так Карло сказал. А почему прямо сейчас нельзя делать, что хочешь? Тину вот, например, очень хотелось вытряхнуть ведро со стружкой прямо в окно, на готовы дражайших одноклассников. Но Карло настаивал на том, чтобы Тин думал над последствиями своих поступков и наверное, вступать в открытую конфронтацию сейчас было не лучшим решением. Пусть ребята думают, что они друзья. А Тин понаблюдает за ними. Постарается понять, кто искренне в нём заинтересован, а кто желает только хлеба и зрелищ. Удовлетворённый принятым решением, Тин подождал, пока компания уберётся, и пошёл выносить мусор. Во дворе Тин обратил внимание на юношу, который читал книгу, сидя под деревом и, озарённый неожиданной идеей, подошёл к нему. — Привет! Тот вскинул голову, оглядел задорно улыбающегося Тина с упёртыми в бока руками, нахмурился, не узнавая в нём знакомого, и пробормотал неуверенное приветствие. — Научи читать, а? — не стал юлить Тин и посмотрел на юношу с такой верой в его преподавательские навыки, что тот ответил тихое «хорошо» и кивнул на место рядом с собой. Читать оказалось не так сложно, как представлялось вначале. Тин будто бы и так всё знал, только надо было вспомнить. Первые несколько страниц «Жизни и удивительных приключений Кархинзо́на Бру́зо» Тин читал по слогам, и Фредо приходилось часто его поправлять и объяснять значения некоторых слов. Но постепенно у Тина стало получаться всё лучше и лучше, он увлёкся сюжетом, и вскоре они с Фредо принялись читать по очереди, искажая голоса так, чтобы передать эмоции персонажа наилучшим образом. А когда начало темнеть, Фредо предложил Тину взять книгу домой. — Всё равно я вынужден её прятать, — хмыкнул он. — Отец продаст, если найдёт. — Зачем? — озадачился Тин. — Вина купит, — пожал плечами Фредо. После чего с неохотой добавил, что отец добудет вино даже при полном отсутствии денег, признался, что привык приходить домой поздно, когда тот уже спит, и предложил Тину прогуляться по улицам Кордограда. Юноша с охотой согласился.

***

— Тин, это ты? — вскинулся Карло, стоило только надавить на дверную ручку. — Я, — юноша распахнул дверь, уже не пытаясь вести себя потише, и зашёл в комнату. — А ты почему не спишь? — Как же я засну, — всплеснул руками Карло, — когда не знаю, где ты и что с тобой! Почему так поздно? — Я был с другом, — признался Тин. — Он предложил прогуляться по городу и вот, — выложил на стол «Жизнь и удивительные приключения», — книгу одолжил. — Это хорошо, что ты с кем-то подружился, — кивнул Карло, — но Тин, уже ведь за полночь! Неужели вы гуляли всё это время? — Нет, — мотнул головой Тин. — Фредо ушёл домой пару часов назад, а я жёлтые шары искал. Пока мы гуляли почему-то ни одного не заметил. — Но ты нашёл что-нибудь? — глаза Карло беспокойно осмотрели Тина. В неровном свете чадящей свечи трудно было сказать наверняка, в порядке ли он. — Нашёл, — кивнул Тин, теребя мягкую обложку, — всё хорошо. Ничего, если я почитаю немного? — осведомился он, зная, что Карло вынужден экономить на свечах. — Ты что же, уже умеешь? — изумился тот. — Да, — Тин пролистал книгу, отыскивая нужное место, — почитать тебе? — Давай, — Карло на всякий случай надел очки и устроился на стуле рядом с Тином.

***

На следующий день первым уроком снова было чтение, и Тин с нетерпением ожидал возможности показать всем, чему он научился. Вчера Карло его очень хвалил, так что наверняка и синьор Розетти не найдёт, к чему придраться. Но учитель отправил Тина в угол, едва зайдя в кабинет. — Вы пришли не в тот класс, если думаете, что можете игнорировать мои указания, — строго отчитывал он. — Если я велел стоять в углу всю перемену, вы должны стоять в углу всю перемену! «Как же ты узнал об этом» — думал Тин, раздражённо почёсывая горящие следы от ударов указкой. Он окинул взглядом одноклассников, и те, кто на него смотрел, тут же отвели глаза. «Неужели, кто-то из них рассказал?» — осенило Тина, и ему снова стало горько и обидно. Желание дружить с кем-то из класса окончательно сошло на нет, ведь каждый из них мог оказаться предателем. Так что Тин тихо отстоял в углу весь урок и всю перемену, игнорируя попытки заинтересовать его играми, заслужил похвалу синьора Витали и даже пытался вникнуть в урок арифметики. К сожалению, безуспешно, потому что в примерах синьоры Фалько были и цифры, и буквы. Половину урока она объясняла уравнение, а потом дала проверочную работу. — Вам это, разумеется, решать не надо, — вспомнила она о Тине, когда тот почти сумел переписать пример с доски. Тин посмотрел на синьору Фалько со смесью раздражения и облегчения, пока она, хмурясь, пыталась разобрать его каракули. — Понимаю, что вы только начали учиться писать, — пробормотала учитель, — давайте поступим по-другому, — она отобрала у него тетрадь и быстро написала на чистом листке несколько простых примеров на сложение и вычитание. — Решите эти задания, тут вам нужно будет написать по одной цифре, это несложно. — Несложно, — вздохнул Тин, провожая синьору Фалько взглядом. Промаявшись над примерами некоторое время и с тоской посмотрев на часы, Тин толкнул локтем соседа по парте. — Как это решать? — пробурчал он, подсовывая Сандро тетрадь. Тот только недоверчиво округлил глаза. — Ну, прибавляешь их, — недоуменно пояснил он, — одну цифру, — он округлил ладонь, будто держал в ней что-то, — к другой, — обе ладони встретились, формируя единое целое. — Ладно, — Тин неуверенно вывел «34» напротив «3+4». — А если тут чёрточка? — Отнимаешь, — Сандро снова продемонстрировал наполненные цифрами руки, даже не глядя в его записи, — от одной цифры вторую. — Понятно, — напротив «6-3» Тин более уверенно написал «6». — Спасибо. Сандро пренебрежительно фыркнул и отвернулся.

***

— Ты чего так поздно? — удивился Фредо на следующий день, когда Тин показался в дверях школы, — я думал, ты уже ушёл! — На дежурство оставили, — буркнул Тин, — будто кол поставить мало. Фредо сочувственно скривил лицо, уже зная о его тёрках с синьором Розетти. — Снова чтение? — уточнил он. — Арифметика, — со вздохом признался Тин, демонстрируя Фредо почёрканную тетрадь. — Ты это что, серьёзно? — со скепсисом уточнил тот, пробежавшись глазами по примерам. — Тоже считаешь, что я специально решаю неправильно? — завёлся Тин, которому уже хватило подозрений и насмешек за этот день. — Почему в школе, где должны учить, все только недоумевают из-за того, что я чего-то не знаю?! Если бы всё знал, я бы сюда и не пришёл! — Ты умеешь считать, — серьёзно заверил Фредо. — Вчера ты покупал на рынке картошку и молоко. — И что с того? — буркнул Тин, всё ещё уверенный, что над ним издеваются. — Тебе сдачу неправильно посчитали, и ты это понял, — напомнил Фредо. Тин нахмурился. — Смотри сюда, — Фредо показал ему первый пример, — если у тебя в кармане лежат три медьки, и синьора Валентини даст тебе сдачу ещё четыре, сколько всего денег у тебя будет? — Семь, — не задумываясь, ответил Тин. — Правильно, — кивнул Фредо, — а если у тебя было шесть медек, и ты заплатил за молоко три, сколько у тебя осталось? — Три, — воскликнул Тин, поражённый тем, почему не понимал этого раньше. — Вот и всё, — хмыкнул Фредо, — и остальное ты можешь решить так же просто. — Спасибо, — растроганно улыбнулся Тин. — Это тебе надо быть учителем, а не этим, — он неприязненно указал пальцем в окна второго этажа, — которые только орут и ставят в угол. Как ты вообще сумел чему-то научиться в этой школе? — У меня выбора другого нет, — хмыкнул, пожимая плечами, Фредо, — за кол отец шкуру спустит. Я должен хорошо учиться, чтобы найти хорошую работу и зарабатывать много денег. Потому что в противном случае я буду ишачить в шахтах, как он. Тин издал неопределённый звук, поняв вдруг, какая конечная цель этой школьной каторги. Не просто делать, что хочешь, а делать что-то за деньги, чтобы хватило обеспечить себя и папу.

***

В этот раз Тин вернулся домой в сопровождении Фредо. Оба немелодично, но вдохновенно орали песню про бутылки, стоящие на столе, и шагали в такт, закинув руки друг другу на плечи. — Мальчики, вы что, пили? — осведомился Карло обеспокоенным шёпотом, встречая их на улице. Оба честно помотали головами. — Фредо просто меня считать учил, — пояснил Тин, представляя Карло своего друга. — Очень приятно познакомиться с вами, — вежливо кивнул Фредо, — синьор…? — Просто Карло, — замахал руками старик. — Мне пора домой, до свидания, — быстро попрощался Фредо. — До завтра, — помахал ему Тин. — Ты точно не пил? — сварливо уточнил Карло, за плечо подталкивая Тина в дом. — Алкоголь — это очень плохо, мальчик мой, особенно в таком юном возрасте! — Да нет, — отмахнулся Тин. — Молоко мне на вкус, как помои, так что нет смысла предполагать, что с вином будет как-то иначе. — Как дела в школе, сынок? — смягчился Карло, усаживаясь за стол. — Что узнал нового? — Складывать и вычитать научился, — похвастался Тин, опуская тот факт, что это едва ли заслуга школы. — А ещё вот, — он вытащил из кармана и продемонстрировал Карло несколько медек, — продал резную дощечку, которые мы на «ремесле» делали. Должно хватить на крупу и масло. Карло подержал врученные ему деньги на ладони со сложным выражением лица, потом ссыпал их на стол, снял очки и принялся нервно их протирать. — Я бы хотел увидеть твою поделку, — сказал, наконец, он, снова водружая на нос очки. — Жалко, что ты её продал. И тебе не стоит беспокоиться о деньгах, лучше сосредоточься на учёбе. — Но разве смысл школы не в том, чтобы зарабатывать больше денег? — неуверенно уточнил Тин. Почему-то Карло вовсе не выглядел радостным от его посильного вклада в семейный бюджет. — В том числе, — не стал спорить Карло. — Но ещё школа — это время, когда можно общаться с друзьями, узнавать новое и переживать только об оценках. Ты ещё успеешь стать взрослым, Тин, — Карло по-отечески ласково сжал его плечо, — сейчас ты можешь побыть ребёнком.

***

— Беззаботное детство, — прошипел сквозь зубы Тин, получив по пальцам линейкой. — Вы неправильно держите перо! — истерично взвизгнула синьора Де Лука и так громко хлопнула линейкой по парте, что ученики подпрыгнули, а Тин отдёрнул руки. — У меня не получается держать по-другому! — пожаловался он. — Оно выскальзывает! — Глупости! — учительница ещё раз грохнула линейкой об парту. — У всех получается, а у вас нет?! Не выдумывайте! Краем глаза следя за опасной линейкой, Тин осторожно дотянулся до пера, обмакнул его в чернильницу и продолжил переписывать с доски. Буквы получались дрожащими и неровными, а количество клякс немедля удвоилось. — Нет, это невозможно! — синьора Де Лука резко наклонилась, рывком выдрала страницу из его тетради и с остервенением её скомкала. — Вы совсем не старайтесь! — Я очень стараюсь! — возмутился Тин. Первые несколько строк, написанные «неправильным» способом, выглядели, по его мнению, вполне сносно. — Не стараетесь! — синьора Де Лука влепила ему воспитательную оплеуху. — Начинайте сначала!

***

Тин возвращался домой взволнованный и воодушевлённый. На днях они с папой сошлись на том, что он всё-таки будет продавать свои поделки, ведь осознание того, что его труд оценивают в звонкой монете, приносил Тину радость. В одёжной лавке юноша увидел плащ куда лучше старой куртки, которую заложил Карло, и Тину как раз хватило денег, чтобы выкупить его. Но заготовленная речь испарилась из памяти Тина, стоило ему увидеть выражение лица Карло. Тот смотрел без своей обычной теплоты, а при виде Тина его рот сжался в тонкую линию. — Здравствуй, сын, — пробормотал Карло, цепко оглядывая мнущегося на пороге Тина. — Как дела в школе? — спросил он холодно. — Не очень, — осторожно проговорил Тин, опасаясь сболтнуть лишнего. Судя по поведению Карло, он узнал что-то неприятное, вот только что? — А что так? — неприятно хмыкнул Карло. — Может на самом деле ты двоечник? Хулиган? Прогульщик? Я встретил сегодня синьора Розетти и очень разочарован твоим поведением! Карло ожидал от Тина стыда и раскаяния на свою гневную отповедь, но уж никак не ответной злости. Юноша мгновенно вскипел и с силой швырнул обновкой об пол. — Разочарован? — прорычал он, надвигаясь на Карло. — Да твой уважаемый Розетти в первый же день заставил меня читать, даже не объяснив буквы! — Тин стукнул ладонями по столу, — и наказал меня за то, что я делал это плохо! Он бьёт меня каждый день всё сильнее и скоро заметит, что на мне не остаётся следов! Я выучил то, что все учили пять лет, за пять дней, и всё равно этого мало! — Тин всхлипнул, торопливо вытер глаза ладонью, но его лицо продолжало кривиться. — Я ведь стараюсь, я делаю всё, что могу… — Сынок, — растерянно проговорил Карло, пытаясь дотронуться до него, но Тин вывернулся и отвернулся, раздражённо вытирая руками мокрое лицо. — Я голоден, — хрипло проговорил Тин и опрометью выскочил на улицу. — Постой! — Карло торопливо доковылял до двери, но Тина за ней уже не было. Карло пошёл в одну сторону, в другую, выкрикивая имя сына, но в конце концов вернулся домой. Он автоматически поднял с пола скомканную одежду, расправил её и с изумлением рассмотрел почти новый плащ его размера. Карло прижал его к груди и упал на лавку, будучи в совершенном смятении. Буквально несколько минут назад он был уверен, что поступает правильным, единственно возможным образом. Тин был быстро обучаемым и очень сообразительным. Ещё в первый день он начал задавать вопросы, на многие из которых Карло не мог дать ответа. Поэтому он и решил сразу определить его в школу, будучи уверенным, что там его точно воспитают, как надо. Тин легко менял своё поведение, будто примерял на себя разные образы, ища, что понравится больше. И Карло очень боялся, что Тин может выбрать неправильно, пойти по неверному пути, связаться с дурной компанией, стать лжецом, мошенником, а то и убийцей, мало ли отбросов ходит по улицам их города? Старик очень радовался, что Тин прилежно учится, что у него есть друг, который помогает ему в этом. И встреча с синьором Розетти вызвала у Карло шок, ведь оказалось, что Тин подрывал дисциплину, ни разу не получал оценок больше двойки и уже три дня не появлялся на занятиях. А это значило, что Тин врал. Что их вечерние беседы, то, что Карло считал доверительными отношениями между отцом и сыном — всё ложь. На самом деле он Тина совсем не знает, и тот может оказаться кем угодно. Может, он бьёт стёкла, обижает младших, ворует мелочь у нищих? Карло снова расправил плащ и осторожно надел его. Всё это время он пытался сформировать в Тине личность с высокими моральными качествами, но Тин уже ими обладает. Никто не учил его переживать из-за того, что Карло продал свою единственную куртку, чтобы купить сыну азбуку. Другой бы посчитал, что так и надо, но только не Тин. На днях он сказал, что очень ценит заботу Карло, но хочет, чтобы и Карло ценил его заботу. Чтобы был рад, когда Тин что-то для него делает, иначе всё это не имеет смысла. Тогда Карло прослезился и думал о том, что не заслуживает такого сына. А теперь он взял и отругал его, взяв на веру слова совершенно постороннего человека. Учи́теля, да, но всё же. Сейчас Карло должен решить, довериться ли мнению синьора Розетти или прислушаться к словам Тина. Выбор был очевиден. Дверь скрипнула, и Карло вздрогнул. Он не заметил, как прошло уже несколько часов. — Впору? — пробормотал Тин от порога. — Я боялся, что не угадал с размером. — Отлично сидит, сын, — Карло разгладил полы, — спасибо. Юноша неуверенно улыбнулся. — Послушай, Тин, — вздохнул Карло, похлопывая по скамейке рядом с собой, — я не ходил в школу, у меня не было такой возможности. И я считал, что предоставить эту возможность тебе — это лучшее, что я могу для тебя сделать. Что благодаря образованию твоя жизнь будет другой, лучше, чем была у меня. Но если всё не так, объясни мне, я хочу знать, что происходит. Тин закусил губу, чтобы снова не разрыдаться — на этот раз от облегчения и, пристроившись Карло под бок, рассказал ему всё. — Я получил работу посыльного вчера, — признался под конец Тин. — Так я могу заниматься доставкой и одновременно искать жёлтые шары. А после школы мы встречаемся с Фредо, и он меня учит. — Это хорошо, — Карло погладил его по волосам и прижал к себе. Тин с готовностью уткнулся в пахнущее нафталином плечо о обхватил Карло поперёк пояса. — Ты молодец. — Вот только синьор Витали сегодня узнал, что я хожу только на его уроки, — пробубнил Тин. — Сказал, что так нельзя. Ты мог бы учить меня вырезать по дереву? — Конечно, — кивнул Карло, — только нужна древесина. — Это у меня есть, — хмыкнул Тин. — До того, как устроиться посыльным, я помогал колоть дрова, и синьор Мансини позволил забрать несколько поленьев. — Тогда, без проблем, — хохотнул Карло, целуя Тина в белобрысую макушку. Тин проработал ещё две недели прежде, чем отправиться на рынок в свой выходной. А домой уже не вернулся.

***

Тин думал о том, какие решения он принял самостоятельно, а какие — под давлением обстоятельств. Он вынужден был спешно бежать за стены города, но после ночёвки на Поле Чудес Тин сам решил составить Пьеро компанию. Он был обескуражен творящимися событиями, но в то же время вдохновлён открывшимися перспективами, знакомством с новым человеком, которому сразу открыл правду о себе и который стал так близок. Тин ещё не знал, что их объявили в розыск и был уверен, что может вернуться в Кордоград в любой момент. А потом неожиданно оказалось, что путешествие продолжается уже три месяца и не имеет для Тина никакой конечной цели. Что будет, когда пройдёт полгода? Год? Они по-прежнему будут продолжать идти на восток? Что будет, когда Пьеро найдёт Мальвину? Останется ли тогда в его жизни место для Тина? И что Тину делать, если нет? Если он останется один, объявленный в розыск, далеко от отца и родного города? В конце концов Тин решил не нервировать себя мыслями о будущем, ведь сделать прямо сейчас он ничего не может. Что-то должно поменяться. Или пройдёт достаточно времени, чтобы о них все забыли, или Мальвина что-то подскажет. Может, прилетит ворон с весточкой от папы. Увлёкшийся своими фантазиями Тин не заметил, как Пьеро остановился, и с размаху влетел ему в спину. — Смотри! — тут же обернулся тот, демонстрируя амулет. — Что? — Тин недоуменно воззрился на него, потирая ушибленное лицо. — На запад указывает! — воскликнул Пьеро. — В другую сторону! Я последний раз сверял направление вчера утром! — добавил он, не дожидаясь закономерных уточнений. — Меньше, чем через сутки мы будем на месте! От избытка чувств Пьеро торопливо стиснул Тина в объятиях, выпустил, и развернулся в нужную сторону, слишком воодушевлённый для того, чтобы заметить растерянность Тина. Все его успокаивающие перспективы разлетелись, как карточный домик. На то, чтобы хоть часть из них исполнилась, совсем не осталось времени.