Приключения Тина

— Мы уже должны были проехать через Нигидровы Ваа́ры, — пробурчал Тин, рассматривая карту на просвет так, будто надеялся отыскать какой-нибудь хитрый поворот за чернильной разметкой. — Мы три часа тащимся за этим возом, — возразил Пьеро. — Хорошо бы быть в этих Ваарах хотя бы к вечеру. Объехать груженную сеном телегу без риска сломать лошади ноги не было никакой возможности, а попытка вынудить возницу прибавить шагу увяла на корню, потому что его кляча выглядела так, будто готова была испустить дух в любой момент. — Мы точно правильно едем? — уныло уточнил Тин, подымаясь на козлах и с сожалением видя только луга́ на многие километры вокруг. — Ни на одном перекрёстке не было нужного указателя! — Значит, надо ехать прямо, — оптимистично заверил Пьеро. — Цаурифард — один из крупнейших городов, мы вряд ли его пропустим. — После Нигидровых Вааров должен начаться Мишленский перевал, — пробурчал Тин, садясь. — Может, это уже он? — Что-то не очень похоже на скалы, — усомнился Пьеро, обводя взглядом равнину, обильно поросшую низким колючим кустарником. — Они могут быть под кустами, — с непрошибаемой логикой заметил Тин. Пьеро весело фыркнул. — Ну, раз мы уже пересекаем перевал, значит, точно не сошли с пути. Тин посмотрел на него с прищуром, подозревая, что Пьеро пытается сбить его с мысли, но не успел высказать свои соображения, как повозка дрогнула, и на землю соскочил заскучавший без движения Ванчик. Деловито сунулся мордой в куст, фыркнул и поплыл над лугом, будто бы вовсе не касаясь лапами земли. — Пока мы маскировались в Тарабаре, его шерсть не выглядела так, будто шевелится сама по себе, — поделился наблюдением Тин, заворожено следя за плавными, текучими движениями. Мех Ванчика действительно колебался отдельными волосками, будто тот плыл под водой. — Угу, — согласился Пьеро. — А ещё он настолько чёрный, что похож на провал. — Провал? — озадачился Тин. — Угу, — кивнул Пьеро. — Когда он замирает, можно решить, что это яма в земле. — Провал, — ещё раз более торжественно повторил Тин и зафыркал. — Папе надо было назвать его именно так. Кстати, — юноша вскочил, высматривая удобное место, чтобы спрыгнуть, — пойду проверю, как он. — Спит, — отозвалась Мальвина, едва увидев Тина. Пользуясь тихим ходом повозки, она сидела, открыв дверь нараспашку и свесив ноги. — Ему лучше? — осторожно уточнил Тин. — Жа́ра почти нет, — отозвалась Мальвина. Чтобы не мешать Карло разговорами, она тоже спрыгнула с повозки и пошла рядом с Тином. — Отёки потихоньку спадают. Ему нужно больше отдыхать следующие несколько дней, только и всего. — А если вдруг комариный шершень ужалит в шею, — полюбопытствовал Тин, — ежемику надо втирать или глотать? Мальвина начала качать головой раньше, чем он успел закончить. — Нельзя есть ежемику, — категорично заявила она. — При переваривании ягоды становятся ядовитыми. — То есть, в носу или в ухе соком помазать можно? — уточнил Тин. — Везде можно, — Мальвина отвернулась, и в её тоне послышалась улыбка. — Только есть нельзя. Тин никак не отреагировал на двусмысленность, напуганный неожиданной догадкой. — А если бы папу ужалили в горло, — он обернулся к Мальвине, ещё сильнее понижая голос, — мы что, не спасли бы его? — Почему это? — подбоченилась Мальвина так, будто одним только предположением Тин бросал вызов её целительским навыкам. — Не обязательно аллергическая реакция была бы настолько сильной, чтобы перекрыть дыхание. Да и в крайнем случае всегда можно сделать прокол. Тин округлил глаза, несколько обескураженный перспективой наносить кому-то больше повреждений во имя спасения. — Это как кровопускание, да? — неуверенно уточнил он. — Лишние дыры подстёгивают регенерацию? Мальвина против своего обыкновения воздержалась от насмешливых взглядов и язвительных замечаний. Довольно увлекательная лекция о строении человеческого тела вскоре была прервана окликом Пьеро. — Я что-то устал, — виновато улыбнулся он, когда Тин вернулся на козлы. — Подержишь вожжи, пока я подремлю? — Конечно, давай, — Тин уселся удобнее и чуть подстегнул закопавшуюся храпом в пучок придорожной травы лошадь. — А ты знал, что человеку можно безопасно проколоть шею вот тут? — он потыкал себя пальцем в межключичную ямку. Пьеро покачал головой. — Зато я знаю, какой должен быть хруст, когда шея сломана, — оживился он. — Долго тренировался? — поддел его Тин. — Ага, — легкомысленно кивнул тот, и по повисшей паузе понял, что сказал что-то не то. Тин смотрел прямо перед собой, безуспешно пытаясь совладать с выражением лица, и в голове у него роились подозрения, одно хуже другого. — Не на людях, конечно, — поспешно уточнил Пьеро, — на жмуро́гах. Тин тут же вновь обрёл пошатнувшуюся было веру в чужие моральные качества, и вопросительно вскинул брови. — Жмуроги — одни из немногих животных, чьей кровью могут питаться вампиры, — пояснил Пьеро. — В отрочестве я работал на такой ферме. — Всё ещё не понял, при чём тут сломанные шеи, — признался Тин. — Жмурогу шею не сломать, — со смешком покачал головой Пьеро, размахом рук пытаясь проиллюстрировать размеры и мощь этих животных. — Но если дёрнуть за голову достаточно сильно, можно вырубить их ненадолго. Тин уважительно покивал. Маленькая деталь о том, почему Пьеро такой сильный, неожиданно встала на место. — Просто тот хруст, который обозначает, что жмурог успешно обездвижен, — продолжал тот, — в случае человека указывает на летальный исход. — Я вдруг вспомнил, — задумчиво проговорил Тин. — Один из тех трёх разбойников, что напали на нас после Поля Чудес, угрожал мне пистолетом, помнишь? Почему мы не взяли оружие с собой? — Так это у него просто пугач был, — проворчал Пьеро. — Один только ржавый ствол! Тин вздохнул. С увеличением их отряда возросла необходимость в защите. Сколько ещё ночей им посчастливится не встречаться с опасными хищниками? Да и лошадь, случись беда, на дереве или в повозке пересидеть не сможет. Оружие у них, правда, имелось, и даже с рукоятью, но без патронов оно было всё так же бесполезно. Когда Карло вызволял Тина, один из стражников, что стрелял в Ванчика, выпустил пистолет прежде, чем броситься наутёк. Судя по отсутствию активизации поисков Тина после его побега можно было сделать предположение, что в Тарабар стражи так и не вернулись. Возможно в лесу с ними случилась беда или же Ванчик так напугал бедолаг, что те решили кардинально сменить род деятельности. Пистолет походил на короткое двуствольное ружьё, был очень тяжёлым для одной руки и имел замысловатое серебряное украшение на рукояти, от чего держать его становилось ещё труднее. — Какая-то новомодная модель, — ворчал Карло, осматривая подвижную часть ствола. — В моё время пистолеты заряжались с дула. Выронили бы они что-нибудь попроще, к такому небось и патроны специальные нужны. — Да, — согласно проворчал Пьеро. — Разжиться каким-никаким оружием нам нужно позарез. А то даже ножа приличного нет — тот, что я взял у Базилио, отобрали при обыске. Тин бросил на него сочувственный взгляд, вспомнив, как тот восторгался удобной формой ручки и отменным качеством стали. — А как долго ты работал на той ферме? — заинтересовался Тин. Пьеро рассказал, что из-за случившегося в отчем доме пожара его семья была вынуждена переехать к родственникам в дальнюю деревню. Сам Пьеро к тому времени был уже достаточно взрослым, чтобы пойти в наёмные работники. — Наш город почти целиком состоял из вампиров, так что синьор Пеларатти делал на своих жмурогах колоссальный заработок. Сколько помню, сам он никогда не работал, но умел очень выгодно распорядиться своими ресурсами. — Пьеро хмыкнул. — Ну, и скряга был, каких поискать. Всегда норовил вычесть из жалования расходы за сломанный инвентарь или занизить плату за мнимое безделье. Прошло три года прежде, чем Пьеро начал уставать от такого положения дел. Он чувствовал, что прилагает несоизмеримо больше усилий, которые никак не оплачиваются и никем не ценятся. Характер синьора Пеларатти со временем становился только хуже. Он днями напролет следил за своими работниками, осыпая придирками за недобросовестность и угрозами за несанкционированный отдых. — Как-то на рынке я разговорился с подмастерьем одного заезжего купца, — продолжал Пьеро. — Тот заверил, что раз я умею ухаживать за жмурогами, в том же Кордограде мог бы зарабатывать вдвое больше. Конечно я загорелся этой перспективой и отправился в путь, как только нашёл попутную телегу. Вот только устроиться в чужом городе оказалось не так легко. Видимо тот парнишка что-то напутал, потому как жмурогов в Кордограде никто не держал. В городе проживало не очень много вампиров, а потребности имеющихся с лихвой компенсировали зелья. В окрестностях произрастало достаточно лилового жменьца, являющегося основным ингредиентом для вампирских снадобий, к тому же травяные эликсиры были значительно более неприхотливы в хранении в отличии от свежей крови. Пьеро попытался устроиться работать в конюшни, но никто не спешил нанимать человека с улицы, за которого никто не мог поручиться. Да в Кордограде и своих конюхов было с избытком. После нескольких недель бродяжничества Пьеро понял, что от купленных на деньги от случайных заработков самых дешёвых зелий он скоро загнётся. Обоняние, благодаря которому вампир мог выбрать подходящего для себя донора, у Пьеро было слабым, поэтому он решил посетить театр. В закрытом помещении среди большого количества зрителей шанс найти подходящего был значительно выше, чем среди прохожих на улице. Денег Пьеро хватило только на детский билет, а его обаяние не подействовало ни на обвитого зелёными нитями кассира, ни на билетёра. Понимая, что потратил свои последние сбережения на бесполезный билет, Пьеро пытался попасть на спектакль, чего бы ему это не стоило, и на учинённый им шум вышел сам хозяин. — Кто это тут устраивает беспорядки в моём театре?! — рыкнул Барабас, потрясая плетью. Пьеро сразу подумал, что с таким ростом и кулачищами она ему не особо-то и нужна, нервно сглотнул и заставил себя улыбнуться. — Простите, синьор! — Пьеро взглянул снизу вверх и очаровательно захлопал глазами. — Я просто очень хотел попасть на спектакль! Поговаривают, что во всей Флаверсалии не найти театра лучше вашего! — Верно, — гневно сверкающие глаза мужчины потеплели. — А ты, получается, большой поклонник искусства? Пьеро яростно закивал. Барабас вынул у него из пальцев детский билет, задумчиво его рассмотрел и фыркнул. — Ладно уж, проходи. — Ваш билет… — нудно повторил билетёр, снова пытаясь преградить Пьеро путь. — Я сказал, пропустить! — рыкнул Барабас, буквально за секунду разгоняясь от любезной доброжелательности до яростного бешенства и обратно. — Иди-иди, малец, — мужчина легонько подтолкнул Пьеро в спину. — Тягу к искусству надо поощрять, так я считаю. Подходящего человека Пьеро не обнаружил ни во время спектакля, ни после, хотя даже задержался у выхода из зала, чтобы ещё раз всех проверить. В холле его снова встретил Барабас, поинтересовался впечатлениями и начал расспрашивать о жизни. А узнав о его финансовых затруднениях предложил жильё и работу. — Я вдруг подумал, — подозрительно прищурился Пьеро, — может тот подмастерье работал у Барабаса поставщиком на полставки? Тин недоверчиво фыркнул. — А что? — пожал плечами Пьеро. — Разъезжает себе по городам, между делом направляет всех недовольных в Кордоград, там, мол, ваша жизнь изменится к лучшему. А потом все эти мечтатели сползаются к доброму дядюшке Барабасу, который рад предоставить весёлый пятнадцатичасовой рабочий день и еженедельное питание. — Всё думаю, почему сотрудники театра не подсказали тебе бежать оттуда или не попросили помощи? — задумался Тин. — Я тоже встретил нескольких, пока Барабас меня не запер, но никто даже не попытался намекнуть, что с театром что-то не так. — Ритуал имеет множество ограничений, — отозвался Пьеро. — Подчиняться приказам, не причинять вреда себе и хозяину, не разглашать непосвящённым подробностей ритуала и так далее. Поначалу Пьеро пытался предостерегать заинтересовавших Барабаса посетителей, но те не торопились воспринимать размытые намёки всерьёз. Пьеро через раз принимали то за шутника, то за блаженного, а предоставить более подробные разъяснения он не мог. Были также и те, кто считал, что им бессовестно грубят и жаловался Барабасу. Для Пьеро это каждый раз оборачивалось изнурительной работой, издевательствами и побоями. Самый яркий образец человеческой глупости продемонстрировала Бьянка, попавшая в театр буквально через месяц после Пьеро. Предупреждения были ею высокомерно проигнорированы, но после ритуала девушка не нашла ничего умнее, чем именно Пьеро обвинить во всех своих бедах. Парень пытался сглаживать конфликты, но Бьянка была непреклонна. Помимо всего прочего она была отличным донором, единственным на весь театр, и когда оголодавший Пьеро попросил её об услуге, девушка тут же донесла на него Барабасу. — Вместо того, чтобы одалживать мне крови понемногу, она привлекла к нам внимание этого психа, — горько пробормотал Пьеро. От вызова «на ковер» никогда нельзя было ждать ничего хорошего, но когда Пьеро увидел за плечом Барабаса самодовольно ухмыляющуюся Бьянку, у него похолодело в животе. — Эта милая девушка утверждает, что ты к ней приставал, — игриво хохотнул Барабас и надул нижнюю губу так, будто никак не ожидал столь гадкого поведения от такого славного мальчика. — Это правда? Пьеро помотал головой. — Значит, это Бьянка мне врёт? — добродушно осведомился мужчина, оборачиваясь к девушке. — Клянусь, он набросился на меня, как бешеный кадюбр! — с пылом воскликнула та. — Он бы выпил меня досуха, еле отбилась! Что ты творишь, дура?! — мысленно орал Пьеро, переводя отчаянный взгляд с Бьянки на Барабаса. Миролюбивый вид хозяина его ничуть не успокаивал. Пьеро отлично помнил, как с такой же милой улыбкой тот наступил ему на руку, пока тот начищал щёткой ступени, и сломал все пальцы. С Барабаса сталось бы вынудить их с Бьянкой совершить друг над другом насилие или совокупиться у него на глазах. — И что же заставило моего любимого работника наброситься, — Барабас выделил это слово намеренно ужасающей интонацией, — на это беззащитное создание? Неужели тех зелий, что я покупаю, недостаточно? Пьеро смотрел перед собой и молчал. — Отвечай мне! — рявкнул Барабас так, что зазвенела многочисленная стеклянная посуда. — Нет, — против воли выдохнул Пьеро. — Видишь, — Барабас снова обернулся на Бьянку и с показным сожалением развёл своими огромными ручищами. — Мальчик просто голоден. Зелья недостаточно хороши для него, верно, Пьеро? Предыдущий приказ всё ещё дурманил сознание, поэтому парень только покорно кивнул. — А кровь этой девчонки хороша, правда? — расплылся в ухмылке Барабас. Пьеро закусил губу, пытаясь заставить себя не отвечать. Казалось, согласись он с этим утверждением, и произойдёт что-то непоправимое. — По взгляду вижу, что так и есть, — хмыкнул Барабас. На лице Бьянки отразилось беспокойство. Похоже она начала понимать, что жалеть жертву произвола в её особе тот не собирается. — Что же, — Барабас энергично растёр ладони. — Раз она тебе нравится, я не против. — Что? — Бьянка побледнела и попятилась, глядя на него с неверием, а на Пьеро со страхом. — Эти зелья действительно очень дорогие, — пожал плечами Барабас, будто это должно было её утешить. — А работает Пьеро не в пример лучше тебя, душа моя. Бьянка вжалась спиной в шкаф и готова была разразиться слезами, хотя Пьеро пока не сделал и шагу в её сторону. — Чего стоим? — проворчал Барабас спустя несколько минут напряжённой тишины, барабаня пальцами одной руки по столешнице, а другой подпирая подбородок. Он развалился за столом полубоком и насмешливо разглядывал их обоих. — Кого ждём? Или вы без приказа стесняетесь? — Не надо, — взмолился Пьеро, понимая, что если Барабас скомандует ни в чём себе не отказывать, для Бьянки эта ночь окажется последней. Выбив из него причину промедления, Барабас задумчиво цокнул языком. — Хочешь растянуть удовольствие? — фыркнул он. — Это можно. Бьянка, девочка моя, нацеди-ка нам своей крови. Расширенные от ужаса чёрные глаза тут же заволокло безразличием, и девушка без колебаний взяла протянутое шило. — Не… — Пьеро шагнул вперёд, вытягивая руки, чтобы помешать, но был остановлен приказом раздеться, и его собственные пальцы сами собой потянулись к шнуровке у горловины. — Ты ведь захочешь отблагодарить хозяина, который так хлопочет о твоём здоровье?

***

— Не грусти, — проговорил Тин, трепля Пьеро по макушке, — всё давно в прошлом. — Как же не грустить, — проворчал Пьеро, двигая головой вслед движениям ладони. — Эта Бьянка предоставила Барабасу повод меня в постель затащить. Зачем? Согласись она мне помочь, я бы отплатил ей, что я, не понимаю? Помогал бы больше, добывал ей еду. — Пьеро, — Тин бросил поводья, позволив Колоску блаженно зарыться мордой в куст ромашки. — Мы уже это обсуждали, но я повторюсь. Ты мне ничего не должен. Я даю тебе кровь, потому что я так решил. — Чтобы позаботиться обо мне, — возразил Пьеро. — И я с удовольствием поищу магический свет, чтобы позаботиться о тебе. Они встретились взглядами, и Тин почувствовал неловкость от такой откровенности. Говорить о чувствах в темноте после невероятно суматошного дня, ожидая встретить утро в засаде, оказалось не в пример проще. Уместно ли поцеловать Пьеро сейчас? Ограничиться объятиями? Похлопать по плечу? — Поцеловать тебя хочу, — выпалил Тин, ощутив, что пауза затягивается, смотреть в глаза напротив нет никакой возможности, а щёки начинают предательски краснеть. — Ну, так целуй, — растянул губы в игривой усмешке Пьеро. Касаясь его губ своими Тин вдруг смекнул — тот вовсе не выглядит уставшим. Пьеро прервал его беседу с Мальвиной из ревности, и это было так мило, что Тин фыркнул в поцелуй и потёрся о чужую щёку носом, окончательно переводя происходящее в весёлую возню. Пьеро лизнул ему скулу, оставив длинный липкий след, и соскочил с козел раньше, чем возмущённый Тин успел ему помешать. — Нет, — Пьеро строго наставил на Тина палец, когда тот обтёрся рукавом и приготовился прыгнуть на него сверху. — Нельзя оставлять козлы, особенно если в повозке кто-то есть! — На ходу придумал? — проворчал Тин, подозрительно сощуривая глаза. — Есть такое правило, — с чувством глубокого убеждения в собственной правоте заверил Пьеро и перебросил Тину подобранные с земли вожжи. — На случай если лошадь вдруг понесёт. — Так два извозчика, выходит, надёжнее? — заключил Тин, приглашающе хлопая ладошкой по соседнему месту. — Давай, иди сюда. — Нет, — протянул Пьеро с показной задумчивостью, — я пожалуй, пройдусь немного. Ноги затекли. — Ты вроде спать хотел, — настаивал Тин. — Могу даже предоставить своё плечо. — Очень любезно с твоей стороны, — отвечал Пьеро. — Обязательно как-нибудь воспользуюсь. — Доберусь я до тебя, — пригрозил Тин, — рано или поздно! Пьеро хихикнул, мысленно желая ему удачи.

***

В первый раз Пьеро даже не осознал толком, что с ним сделали. Лишающий воли дурман перестал затуманивать сознание и он обнаружил себя сидящим на краю огромной кровати и в отупении пялящимся на расслоившуюся в бутылке кровь. Несмотря на зверский голод почему-то он чувствовал, что брать её неправильно, вот только никак не мог взять в толк, почему. Барабас всхрапнул, повернулся, и Пьеро залип взглядом на его голом плече. Оно было рыхлое, блестящее от пота, покрытое веснушками и длинными чёрными волосками. Размышляя о том, почему он сидит здесь, наблюдая столь непривлекательное тело вместо того, чтобы шить декорации к завтрашнему выступлению, Пьеро сделал попытку сползти с кровати и тут же охнул от боли. Осознание произошедшего нагрянуло внезапно и со всех сторон. Пьеро ощутил, как всё его тело саднит, жжёт, ноет и дёргает, закашлялся от спёртого воздуха и почувствовал что-то похожее на панику, когда обратил внимание на измазанную кровью простынь. — Почему я? — бездумно прошептал Пьеро. Он не ожидал ответа, но кровать под огромным телом снова закряхтела, и на Пьеро уставились насмешливые чёрные глаза. — Потому, что я так захотел, — бросил Барабас, закладывая руки за голову. — Люблю сильных и выносливых, они служат дольше, — добавил он так, будто речь шла об использовании клепаной конской упряжи вместо обычной. Пьеро немедленного захотелось доказать Барабасу, что он ошибся. Запустить бутылью об стену и медленно, но гордо сдохнуть от истощения. Но стоило этой мысли оформиться в мозгу, пальцы тут же сомкнулись вокруг стеклянного горлышка, поднесли бутылку к губам, а голова сама собой запрокинулась. Не причинять себе вреда, ну да. Вред может причинять только хозяин. Пьеро пытался дёрнуться, ощущая ужас от того, что горло совершает глотательные движения само по себе, и он вот-вот захлебнётся. Но все попытки остановиться оказались тщетны, пока ёмкость не опустела. Истерические всхлипы Бьянки были слышны задолго до того, как пришибленный произошедшим Пьеро дошёл до спален. Девушка хаотично металась по комнате, пытаясь удариться об стены и яростно хватая все попадающиеся под руку колющие и режущие предметы. Попытки причинить себе вред были также обречены на провал, но каждая новая неудача только усиливала происходящую с Бьянкой истерику. За её метаниями наблюдали столпившиеся в углу комнаты люди. Стоило девушке заметить Пьеро, она завыла и зарыдала ещё отчаяннее. — Я не буду кормом для этого урода! Не буду! — расслышал застывший при входе Пьеро. Двадцать пар глаз тут же с тревогой уставились на него. — Ненавижу! — визжала Бьянка, пытаясь расшибить голову об угол стола, но каждый раз натыкаясь на мягкую пружинящую преграду. Она снова принялась истерично метаться по комнате, так что Пьеро посчитал за лучшее пройти дальше по коридору до зала для выступлений и присоединиться к дежурным. Невольные коллеги по цеху и до этого были не особо разговорчивы, но после того, как Пьеро стал кем-то вроде фаворитки короля, его стали откровенно сторониться. Регулярно устраиваемые Бьянкой припадки и обвинения также мешали окружающим воспринимать Пьеро такой же невинной жертвой. Стоило парню оказаться поблизости, все разговоры тут же затихали, будто его подозревали в шпионаже. Оставшись в изоляции, Пьеро посвящал немногое свободное время чтению. В театре имелось множество книг: сценариев, стихов, пьес и романов. Пьеро неожиданно увлёкся поэзией и даже начал сочинять сам. Придумывание рифм помогало отвлечься, когда Барабас в очередной раз приглашал его в спальню, потому что с каждым разом Пьеро всё чётче осознавал происходящее. Благодаря чтению Пьеро улучшил свою память и мог запомнить большие объемы текста, но это не помогало чувствовать себя в безопасности на репетициях. Обычно Барабас стимулировал старательность своих подопечных ударами плети, но специально для хорошо справляющегося с актёрством Пьеро побои вписывались прямо в сценарий. Барабас ещё не забывал хвалить его артистичность и ставить другим в пример, что также не добавляло симпатии от коллег. Раньше Пьеро думал, что рано или поздно человек устаёт ненавидеть, но ненависть к Барабасу крепла с каждый днём. Каждое его слово, каждый жест вызывали у Пьеро омерзение, и он не уставал фантазировать о том, как именно Барабаса можно бы было прикончить. Например затолкать куриную ногу ему в горло в момент, когда тот с жадностью её обгладывает. Или сделать подножку, чтобы тот свалился с лестницы и сломал свою толстую шею. Пнуть его огромный зад, когда в очередной раз склонится над очагом, уронить тяжёлый реквизит, подсыпать крысиного яду в вино. Сценариев было множество, но долго обдумывать план мести не получалось. Правило о не причинении вреда хозяину было приоритетным и ненадлежащие мысли делали Пьеро вялым и безразличным. День, когда всё закончилось, был самым обычным ровно до того момента, как вместо привычной покорности и апатии Пьеро не ощутил, что буквально может сделать, что захочет. Может схватить кочергу, может замахнуться и ударить, может бить столько раз, сколько сам посчитает нужным. Снова обрести право принимать решения было невероятно. Наблюдая за отвлекшимся на перемещения Ванчика Тином, Пьеро благодарил судьбу за то, что свела их вместе. Останься Пьеро в одиночестве, без средств к существованию, без цели, возможно воспользовался бы вновь обретённой свободой воли, чтобы наложить на себя руки. — Что там? — осведомился Тин, придерживая вожжи, когда Пьеро вдруг резко наклонился, раздвигая руками придорожные кусты. — Дорожный указатель? — оживился он, подпрыгивая в нетерпении, — ну, сколько там до Цаурифарда, написано? — Не уверен на счёт Цаурифарда, — задумчиво проговорил Пьеро, протирая пальцем деформировавшиеся от влажности буквы. — Но до Верхних Выгыдрыков всего одна миля.

***

— Нашла! — воскликнула Мальвина, вынуждая Карло, Тина и Пьеро немедленно склониться над картой. — Как-то далеко от главной дороги, — заметил Карло, в задумчивости поправляя очки. — Это какие-то другие Выгыдрыки! — подхватил Пьеро. — Мы бы не успели проехать такое расстояние, — он уложил растопыренную ладонь на карту, — так быстро. — Это вообще не Выгыдрыки, — нахмурился Тин, рассматривая витиеватые буквы. — Похоже на Выгадрики. И «Верхних» тут нигде не написано. — Чего ты нас путаешь? — тут же окрысился на Мальвину Пьеро. — Значит, этот населённый пункт настолько маленький, что на карте его нет, — решительно отозвалась девушка, игнорируя все претензии. — И Айро никак не возвращается, — раздражённо добавил Пьеро, бросая злобный взгляд на небо. Тин не стал акцентировать внимание на том, что ворон вряд ли чем-то поможет в этой ситуации, потому как в Цаурифарде никто из них не был и представить его так, чтобы Айро увидел направление, не мог. — Так ли это страшно, что мы немного заплутали? — рассудительно заметил Карло. — Главное, что повозка отдаляется от столицы. — Точно, — фыркнул Тин. — Нас не найдут, если мы сами не знаем, где мы! — Единственная трудность заключается в том, что мы можем разминуться с Артемоном, — добавил старик. — Этот оборотень сам хоть имел понимание, куда нас направляет? — заворчал Пьеро, подозрительно рассматривая неровную, начерканную углём линию, что выглядела топорно и неуместно на фоне тонкого почерка с завитушками. — Мы ехали прямо, как здесь указано, и где мы сейчас? — Стоит остановиться на ночлег в этом поселении, а утром спросить дорогу до перевала, — предложил Карло. — Если это маленькая деревенька, для них наш приезд будет целым событием, — засомневался Пьеро. — Наутро каждый житель сможет нарисовать наши портреты по памяти! — Ну, мы не можем заночевать в поле, — поморщился Тин, косясь на папу и Колоска, которые нуждались в еде и воде. — По плану, — он провёл по карте, пачкая палец угольной пылью, — следующая остановка должна была быть где-то здесь, у реки. — Да и на открытой местности около поселения с таким названием лучше не ночевать, — предупредила Мальвина. — Если тут действительно водятся выгыдрыки, наутро от нас останутся одни скелеты. — О подобном надо бы сразу предупреждать! — возмутился Пьеро после пары секунд ошарашенной тишины. — Они большие? Как они выглядят? — допытывался Тин. — Как маленькие синие жабки, — меланхолично пояснила Мальвина, разводя большой и указательный пальцы сантиметра на три. — Их слизь вызывает мгновенный паралич жертвы, а затем переваривает её. — И настолько маленькие существа, — ошарашенный Карло поднял руку, копируя жест девушки, — могут съесть нас всех? — Они собираются в большие стаи, — пожала плечами Мальвина. — Как по мне, между жителями деревни, которые теоретически могут нас узнать, и перевариванием заживо, лучше выбрать первый вариант, — проговорил Тин, и все с этим согласились. — Кто там будет о нас расспрашивать в этих Выгыдрыках? — преувеличенно бодро добавил Пьеро.

***

Дабы не привлекать внимание к тому, что их четверо, Пьеро и Карло устроились на козлах, а Тин и Мальвина заперлись в повозке. Пьеро был не очень рад такому разделению, хотя и понимал, что удовлетворить потребности синьора Ламборгини, скрывая его, будет намного сложнее. А сам Пьеро уже общался с перевозчиком сена, который тоже держал путь в эту деревню. Все опасения по поводу того, что их прогонят, начнут выпытывать, кто они и откуда, или атакуют, заранее предупрежденные о беглецах из Тарабара, оказались излишними. Немногочисленные жители были заняты своими делами, стремясь закончить работу до темноты, чтобы с наступлением сумерек забаррикадироваться в своих домах. Староста мялся и заламывал руки, утверждая, что он тут вовсе не главный и не имеет никакого голоса в распоряжении собственностью жителей деревни, ровно до того момента, как в его ладони перекочевала пара серебряных монет. После этого жёсткие, чёрные с проседью усы мужчины, до этого понуро висевшие, встали торчком и бурно зашевелились, а вопросы с местом для ночлега начали решаться довольно быстро. — Какой-нибудь сарай или амбар для нас был бы весьма удобен, — тут же обозначил рамки желаемого Пьеро. — Вы уверены? — староста, уже начавший горланить в окно просьбу разыскать некую Франческу, уставился на Карло с удивлением, будто прося его перевести, о чём толкует его несведущий в вопросах благоустройства спутник. — Да, — подтвердил Карло. — Видите ли, наша лошадь немного больна и нуждается в присмотре, а у повозки шатается переднее колесо. — Ну, вам необязательно ночевать в конюшне из-за этого, — неуверенно возразил староста, отрабатывая полученный гонорар. — У Франчески найдётся свободная кровать, — он выразительно посмотрел на Пьеро. — А старина Абиле, насколько я знаю, отправился на ночную рыбалку, его жена не откажет вам в гостеприимстве, — взгляд карих глаз снова переместился на Карло. — Спасибо, — кивнул Пьеро, — но мы бы хотели выехать рано утром, не тратя лишнего времени на сборы, так что будет лучше, если мы заночуем в одном месте. — Нас должны встретить на другой стороне Мишленского перевала, — добавил Карло. — Какой дорогой лучше ехать, чтобы быстрее добраться туда? Староста повёл их за окраину, чтобы объяснить маршрут, по дороге договорившись с синьором Торрегросса, чтобы тот расположил путников на ночь в своём сарае. Помещение оказалось достаточно большим, чтобы загнать лошадь внутрь вместе с повозкой, а хозяин был достаточно любезен, чтобы обеспечить Карло большим ломтем хлеба и тарелкой супа. — Почему так долго, мы волновались! — возмутился Тин, когда спустя бесконечно долгое время Карло и Пьеро вернулись и заперли сарай изнутри. Мальвина фыркнула носом, давая понять, что уж она-то точно сохраняла хладнокровие. Но Тин был уверен, для неё ожидание в повозке тоже было тревожным. Нельзя было выдать себя светом или звуком, и оставалось только сидеть, переживая, что их обнаружат, и это повлечет неприятности, или в Выгыдрыках проживают лихие люди, неприятности уже настигли Карло и Пьеро, именно поэтому они не возвращаются. — Торговались за пистолет, — фыркнул Пьеро. — Синьор Торрегросса оказался большим ценителем оружия, — пояснил Карло. — Ему очень понравился наш пистолет, и он согласился обменять его на этот, — старик вытащил завёрнутый в тряпицу револьвер и передал его Тину. — С запасом патронов! — радостно добавил Пьеро, хлопая ладонью по внушительному деревянному ящику, который еле донёс. — Ничего себе! — удивился Тин. — Сколько же стоил тот пистолет? — Сотню золотых, судя по тому, как загорелись его глаза, не меньше! — заверил Пьеро. — Возможно, он страстный поклонник именно новых и необычных моделей, — заметил Карло. — Он назвал револьвер устаревшим, но тут даже есть специальный барабан для заряда, и не нужно досыпать пороха после каждого выстрела! Колосок напомнила о себе ржанием, и Пьеро спохватился, поднося ей ведро воды. — Можно задвинуть повозку в тот угол, а самим устроиться на тюках соломы, — подала голос Мальвина. — Отличная идея, — буркнул Пьеро. — Если бы ещё только ты двигала, а мы устраивались. Карло пересказывал Тину предоставленную синьором Торрегросса информацию о том, как нужно чистить и заряжать револьвер, тот с интересом внимал. — Мне не нужна твоя помощь! — иррационально добавил Пьеро через несколько минут, когда Мальвина подошла, чтобы помочь расседлать лошадь. Тин и Карло переглянулись. Воздух между Пьеро и Мальвиной буквально искрил от раздражения, и Тин надеялся пережить тот момент, когда Пьеро решит высказать накипевшее, без потерь. Тин не забыл, что Мальвина может быть той ещё лицемеркой, с другой стороны, её советы уже дважды сохраняли здоровье членам их группы, и терять такого человека в условиях похода было бы неразумно. Тин, разумеется, не собирался мирить их с Пьеро — не хватало ещё остаться на другой стороне набирающего обороты конфликта. Но и продолжать злиться на Мальвину не видел смысла. Когда та не строила из себя чванливую даму и давала подробные пояснения на вопросы Тина, то общаться с ней было очень даже комфортно. В данный момент самой лучшей тактикой было соблюдать нейтралитет и надеяться на худой мир, который, как известно, лучше доброй войны. Заметив, как Пьеро навалился на повозку боком, Тин ушёл ему помогать. Мальвина, убедившись, что Пьеро не обращает на неё внимания, потянула Колосок прочь от стены, где вязанками висели какие-то травы, и начала накладывать в ясли сено. — Теперь будем на привалах тренироваться стрелять по мишеням? — бодро предположил Тин, стремясь заполнить прерываемую шуршанием в разных частях сарая тишину. — Один мой друг говорил, — с усмешкой отозвался Карло, — что для меткого выстрела достаточно соблюдать одно-единственное условие. — Какое? — заинтересовались все присутствующие. — Противник должен быть на расстоянии плевка, — торжественно поделился житейской мудростью старик.

***

Пьеро, Карло и Мальвина уже давно затихли, а Тин всё ворочался, пытаясь удобно устроиться. Путешествие в повозке казалось комфортным вначале, но выматывало больше, чем пешие переходы. Он чувствовал напряжение в руках и пальцах, пытающихся сжать несуществующие вожжи. Всё тело подрагивало, будто продолжало трястись на кочках и ухабах, а в ушах противно звенело. Более того, как только погас свечной фонарь, стали заметны многочисленные магические шары под потолком. Они были мелкие и зелёные, чем навевали неприятные ассоциации с туманом в театре Кордограда. Тин вспомнил, как висел над полом, удерживаемый заклинанием, и раздражённо перевернулся на живот, чтобы не видеть этого фосфорицирующего мерцания. Ясность сознания потихоньку угасала, но в какой-то момент Тину примерещился низкий голос Барабаса, называющий его «красивым мальчиком» и его огромная ладонь, сжимающая лицо. Тин резко поднял голову, убеждаясь, что данная картина существует исключительно в его распаленном рассказами Пьеро воспоминании, стряхнул со щеки налипшие соломинки и снова перевернулся. Следующий кошмар не заставил себя долго ждать. Тин видел самого себя глазами Сильвия, обездвиженного его собственным заклинанием. Вот Тин заимствует его одежду и оставляет одного. Потом показывается Мальвина, переходит от одного распростёртого на земле тела к другому, щупает пульс и прислушивается к дыханию. — Ни единого признака жизни, — бормочет она, оттягивая Сильвию веки, и озабоченно оглядывается. Я здесь! Я жив! — мысленно орёт Тин из его парализованного тела. Он пытается пошевелиться, напрячь руку или хотя бы моргнуть, но все попытки оказываются тщетны. Мальвина небрежно переворачивает его с боку на бок, чтобы одеть. Потом оттаскивает его к дереву и опирает спиной на ствол. Тела Гарета и Зимая Мальвина располагает на бревне и долго пытается придать им естественные для потери сознания позы. Расставляет бутылки, сжигает улики, затирает следы борьбы и уходит, не заметив ничего необычного. Действие переносится к похоронам. Тин не оставляет попыток пошевелиться и впадает в отчаяние, понимая, что времени подать знак остаётся все меньше. Свет перед глазами резко сменяется темнотой, когда гроб закрывают крышкой. Стук забиваемых гвоздей сменяется звуком забрасываемой в могилу земли. В какой-то момент Тину удаётся вскинуть руки, но крышка на поддаётся. Он кричит и стучит в неё кулаками и вдруг просыпается. Видения казались такими реалистичными, что очнувшись, Тин ещё пару минут планировал изменить их маршрут в пользу Пересих, чтобы раскопать могилы и убедиться, что похороненные там оборотни действительно мертвы. Этот план казался гениальным секунд десять, но потом Тин вспомнил, что они вообще-то в розыске и держат путь именно к соляным шахтам потому, что гончие не смогут обнаружить их там по запаху. По крайней мере, так утверждал Артемон. Потом Тину в голову пришла идея разбудить Мальвину, дабы уточнить, не могла ли она ошибиться в констатации смерти. Он медленно, стараясь не производить много шума, сел и заозирался, пытаясь сориентироваться в темноте. Чем лучше Тин узнавал окружающую обстановку, тем более нелепой казалась идея предпринимать какие-либо действия из-за дурацкого сна. Почему эта тема вообще показалась ему такой важной? Сильвий, Гарет и Зимай мертвы, вот и всё. И это не может быть плохо, потому что такие уроды не должны ходить среди живых. Успокоившись, Тин устроился на боку и снова уснул. И увидел кладбище с выступающими из клубов зелёного тумана надгробиями. Локация почему-то была странно похожа на сарай, в котором они остановились на ночлег. По крайней мере Тин время от времени натыкался на увешанные пучками трав стены, сельскохозяйственный инвентарь, а один раз даже нашёл загон Колоска. Правда, из него высунулась уродливая голова кельпи, которая чуть не укусила Тина за лицо. Тот резко отшатнулся, запнулся обо что-то и упал назад. Перед глазами возникло надгробие с надписью Карабас-Барабас и выгравированным на нём изображением мужчины. В этом рисунке что-то казалось неправильным, и Тин протянул руку, чтобы потереть его, но тут ему навстречу высунулась огромная ладонь Барабаса и схватила его за запястье. — Красивый мальчик, — прозвучало будто бы над ухом, и Тин резко повернул голову, встречаясь взглядом с насмешливо ухмыляющейся башкой кельпи. Когда он снова посмотрел на свою руку, то с ещё большим ужасом обнаружил её по запястье утонувшей в илистой поверхности надгробия. Рыхлая земля под ногами тоже расползалась и размягчалась, засасывая его вниз. — Умри-умри-умри, — бормотал Тин, понимая, что кельпи стала огромной и он просто вязнет в её спине, а деформированная голова с дьявольски сверкающими зелёными глазами ржёт откуда-то сверху. — Он ещё на что-то надеется! — раздался рядом голос Сильвия, и Тин вздрогнул, ощутив прикосновение ледяных ладоней к своим щекам. Поднял взгляд, попытался заорать от ужаса, но не смог выдать ни звука. Сильвий был полуистлевшим скелетом с клочьями белых волос, свисающих с голого черепа. — Думал, что избавился от нас, — Гарет больно схватил за волосы, заставляя откинуть голову назад, — но ты здесь, как и мы! — Держите его, моя очередь! — на спину Тину навалился худощавый Зимай, и тот заорал уже в голос. Принялся отбиваться и вдруг понял, что месит руками солому, а за плечо его трясёт встревоженный Карло. — Снилось что-то плохое? — уточнил старик, убедившись, что Тин проснулся. — Не то слово, — выдохнул тот, чувствуя, как липнет к спине пропитанная потом рубашка. — Я разбудил тебя? — Я не спал, — Карло примостился рядом и погладил Тина по плечу. — Днём выспался. Тебя что-то беспокоит? — уточнил он через пару минут, продолжая мерные движения ладонью. — Вообще-то, — Тин потихоньку опустил ноги, усаживаясь на соломе рядом с Карло, — я думаю, что ты должен кое-что знать. Тин не стал озвучивать откровенные подробности, но про избиение рассказал достаточно подробно. И о взявшемся из ниоткуда умерщвляющем заклинании тоже. — Ты чувствуешь себя виноватым из-за этого? — уточнил Карло, глядя на его угрюмое лицо, когда Тин закончил. — Ты вряд ли хотел, чтобы я стал убийцей, — буркнул Тин, ковыряя соломинки пальцем ноги. — Мокрушником, перерезающим подвыпившим прохожим глотки ради горсти монет, — кивнул Карло. — Но я не могу винить тебя за то, что ты не позволил себя убить. Тину стало легче дышать. Карло не стал заострять внимание на том, что Пьеро убил Барабаса, но Тина преследовал страх того, что это именно потому, что Пьеро ему не сын. А сыну он такого не простит. — Эти парни были настоящими уродами, и мне не жаль, что они мертвы, — признался Тин. — Но иногда мне кажется, что я должен испытывать раскаяние по поводу того, что сделал. И от того, что я этого не чувствую, мне не по себе, — путано объяснил он, уверенный в том, что Карло не разделит его метаний. Но тот заверил, что всё понимает, ибо сам находился в похожей ситуации. Во время путешествия Карло с караваном, Вико, один из приблудившихся на привале охотников, который обещал добывать вкусное мясо и всячески помогать, решил прихватить кое-какие ценные вещи и сбежать, не доезжая до крупного города. Карло и Леон ещё не спали, услышали показавшиеся подозрительными звуки и пошли проверить. Леон завернул за угол повозки и напряжённо замер. Терзаемый нехорошим предчувствием Карло торопливо отступил в другую сторону. — В местах, что мы проезжали, встречались медведи, так что пистолет я зарядил заранее. Вико грозился пырнуть Леона ножом, и я испугался, что он сделает это в любом случае. Он явно хотел уйти незамеченным и лишние свидетели не входили в его планы. Меня он за углом повозки не заметил, поэтому я обошёл с другой стороны и выстрелил ему в спину. В тот момент я боялся только, что промахнусь, и Вико исполнит свои угрозы. Я был рад, когда он упал. Но позже начало приходить понимание, что я правда лишил его жизни. Стоило ли оно того? Почему я не выстрелил в ногу? Почему я не окликнул его? Может, если бы он увидел пистолет, то выпустил бы нож? С другой стороны, возможно, если бы я промедлил, Леон был бы мёртв. Тин внимательно смотрел на Карло, потрясённый его рассказом. Трудно было представить его молодым и столкнувшимся с непростым решением. Но перечисляемые Карло варианты возможного исхода натолкнули на неожиданную мысль. — Думаешь, я мог поступить по-другому? — задумчиво уточнил Тин. — Использовать другое заклинание? Раскидать их или усыпить, например? — Джузеппе из семьи потомственных некромагов, — задумался Карло. — Я его отца в живых не застал, но говорят, тот упокаивал живых и мёртвых одинаково хорошо. Возможно ты просто не можешь владеть другими заклинаниями. Тин тяжело вздохнул и привалился к Карло боком. Тот обнял его за плечи и тоже вздохнул.