Уроки немецкого

Я повисаю на руках преподавателя, а изо рта вырывается лишь тихое «Бля», однако это не укрывается от острого слуха мужчины. — Обычно в таких случаях говорят спасибо, — говорит он. В голосе слышатся нотки веселья. Кажется, его эта ситуация позабавила. Я виновато поднимаю на него взгляд и встречаюсь с его черными выразительными глазами, в которых плещется детский задор. В уголках глаз собираются мимические морщинки, но ему они нисколько не придают возраста, а только красят. Я тону в его взгляде, как последняя дурочка, но его глаза… Они такого глубокого черного цвета, что похож на море во время шторма, и вот меня сейчас, как маленькую хлипкую лодочку, разбивают о скалы эти волны, что плещутся в его глазах. В конце концов, я все-таки собрав все силы, что еще остались во мне, поднимаюсь наконец и высвобождаюсь из рук Александра Владимировича. — Извините, — бурчу тихо под нос и опускаю взгляд, и спустя пару секунд добавляю уже более громко. — То есть спасибо. Вот теперь я чувствую себя максимально неловко. Кажется, мои щеки пылают адским пламенем. Проталкиваюсь в аудиторию, задев преподавателя плечом, и чуть ли не бегом направляюсь вглубь помещения, но на середине аудитории останавливаюсь. Так, стоп. Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, встречаясь взглядом с преподавателем. Он поднимает брови и смотрит на меня, не сдерживая улыбки. — Далеко собрались? — спрашивает он и смеется. От его смеха сразу становится так тепло и спокойно. — Так, ээ… Куда мне садиться? — мычу я, неловко топчась посреди аудитории. Похоже, из головы вылетают не только мои скудные знания французского языка, но и русского тоже. Мда. Александр Владимирович отталкивается плечом от дверного косяка, берет ближайший к нему стул и подставляет его к своему преподавательскому столу. — Присаживайтесь, — говорит он, похлопывая по спинке стула. Я закидываю рюкзак на парту и плюхаюсь на стул. Александр Владимирович усаживается напротив, надевает очки и откидывается на спинку стула. Кажется, он задает первый вопрос, но я отвлекаюсь на то, как он крутит ручку между пальцами, и на его татуировки. Опять. — Где бьете? — спрашиваю и киваю головой, показывая на татуировки. — Мне казалось, это я здесь задаю вопросы, — говорит Александр Владимирович после легкого замешательства. Похоже, мой вопрос сбил его с толку. Ну а что, не одному же ему задавать неловкие вопросы, а я просто оттягиваю время от неизбежного. — У моего друга есть тату салон, — все же отвечает на мой вопрос преподаватель. — Могу дать адрес, если нужно. Но только после того, как сдадите мне устный зачет. Ааа, да что ж его этот чертов зачет никак не отпускает! Что ж, ладно, так и быть, придется сдавать. Опозорюсь, ну и пусть, не в первый раз. Эх. — Лааадно, — нехотя тяну я. Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим эту пытку. — Можно начинать? — задает вопрос Александр Владимирович, кидая на меня лукавый взгляд, который как бы говорит, что мое мнение здесь все равно не играет особой роли. В ответ я лишь молча киваю головой. — Что ж, — произносит преподаватель и наклоняется ко мне. — Тогда начнем. Выхожу из аудитории я полностью убитая, но не с чувством облегчения от сдачи зачета, как предполагалось, а с позором. Хоть Александр Владимирович и сказал, что я отвечала довольно неплохо, я сама так не считаю. Да, у меня слишком завышенные требования к себе, но все же… Можно было и лучше. Зачет сам по себе был не таким уж сложным, в основном преподаватель задавал обычные вопросы по типу «Как дела?», «Какая погода?» и просил выразить свое мнение по поводу чего-либо. Однако, с моими познаниями во французском, единственный вопрос, на который я ответила правильно и без ошибок, это «Как дела?». И то я соврала, сказав, что все хорошо. Потому что в тот момент я была на грани нервного срыва. Выхожу из здания университета и в лицо мне тут же дует порыв ветра. Как же хорошо. В этот момент моей голове, которая последние пару часов ужасно раскалывалась, становится чуточку полегче. Я еще больше подставляю лицо ветру и прикрываю глаза, вдыхая запах свежести после прошедшего дождя. Единственный плюс осени. Уже на остановке я вспоминаю, что после зачета Александр Владимирович дал мне «Собор парижской богоматери», как и обещал. Присаживаюсь на край скамейки и достаю книгу из рюкзака. Красивая обложка, я таких еще не видела. Лимитированное издание что ли какое? Интересно. Переплет книги темно-синего цвета, на ощупь слегка бархатистый. Вверху золотыми буквами выгравировано название книги и автор, а посередине такой же золотой краской схематично нарисован Нотр-Дам. Обложка меня так завораживает, что я чуть не упускаю свой трамвай. Уже сидя в трамвае, продолжаю изучать книгу и открываю первую страницу с аннотацией. Быстро прохожусь по ней глазами и едва не перескакиваю на следующую страницу, как замечаю кое-какую любопытную деталь. Прямо перед аннотацией надпись курсивом «Перевод с французского А. В. Рикель». Несколько секунд прожигаю эту надпись взглядом, очевидно ожидая, что она исчезнет, и окажется так, что мне это просто показалось. Но надпись остается. Александр Владимирович перевел эту книгу? Почему не сказал? Столько вопросов в голове и ни на один нет ответа. В раздумьях я и не замечаю, как доезжаю до работы. Сегодня у меня еще оставалось время, чтобы забежать домой и пообедать, но аппетита нет совсем, так что я решила просто приехать на работу пораньше. Пока не началась моя смена, я усаживаюсь на бетонные ступеньки на заднем дворе, поздно спохватившись о том, что прошел дождь и моим только что выстиранным джинсам сейчас придет пизда. Глубоко вздыхаю, но продолжаю сидеть на ступеньках, и лишь прикуриваю ментоловую сигарету. Уже так похуй на то, что станет с джинсами, на то, что я могу заболеть, да и на все если честно. Сегодня я слишком устала, чтобы переживать о чем-либо. Сейчас я просто наслаждаюсь свежим осенним ветром и минуткой свободы от учебы, домашки, работы и общения. — Эй, бро, — слышу я за спиной и тихо выдыхаю. Отдохнула, блин. — Цистит говорит «привет». Вася плюхается рядом со мной и вытаскивает сигарету из моей пачки. — Эй! — возмущаюсь я, хлопая парня по руке. — Купи уже себе свои, хватит меня разорять! Разбойник, — добавляю тихо в конце, но друг все равно слышит. — Розбiйник, — передразнивает Вася, коприуя Зеленского из ставшего мемом видео. Воззвать к совести этого парня, судя по всему, не удастся. Ее у Васи просто напросто нет. — Чего такая кислая? — спрашивает друг. На самом деле, я всеми силами пыталась это скрыть дабы избежать лишних вопросов, но от друзей у меня никогда не получается скрыть свое истинное состояние. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Круто, конечно, что у меня есть такие люди, которые замечают всякие детали и беспокоятся за меня, но хочется же иногда пострадать в одиночестве. Но, видимо, не сегодня. — Вась, — начинаю я и по моей жалобной интонации парень понимает, что все плохо. — Погоди, — выпаливает друг и вскакивает, убегая в подсобку. Ну вот, сам же спросил, а теперь бросает. Но Вася возвращается буквально через минуту и не с пустыми руками. Он тащит с собой бутылку виски и два одноразовых пластиковых стаканчика. — Вась, ну я на работе не пью. — А я пью. За мой счет, — добавляет парень, указывая на бутылку. Ну естественно, я не собираюсь спонсировать его алкоголизм. Вася разливает виски по стаканчикам и протягивает один мне. — Ну так что у тебя случилось, что ты чуть не плачешь? — повторяет он свой вопрос. — Не плачу я, — ворчу, на что друг лишь смеется. После недолгой паузы продолжаю. — Я тут походу… Эмм… Влюбилась. — Ооо, — тянет друг, но тут я добавляю. — В преподавателя. — О, — уже не с таким энтузиазмом повторяет Вася. — Пиздец. — Пиздец, — вторую ему я и вздыхаю, делая глоток из стаканчика с алкоголем, после чего продолжаю. — А он походу еще и ахуеть какой умный. А ты же знаешь, как у меня стоит на умных мужиков, — поймав на себе вопросительный взгляд друга, поясняю. — Он книгу перевел. Типа… Целую книгу с французского. С французского, мать его! — Ого, — только и произносит Вася. — Видать реально умный. — Ага, — подтверждаю я и снова делаю глоток из стаканчика. — Выеби его, — после минутной паузы заключает Вася в манере диванного психолога. — Блять, Вась, — устремляю на друга возмущенный взгляд. — А что? — недоумевает тот. — Ты же хотела совета? — Да, но не совета, как вылететь из универа, а совета как забыть это дурацкое чувство к взрослому мужику! — А сколько ему лет? — спохватывается Вася. — Тридцать два. — Аа, ну тогда нормально, — я снова кидаю на друга укоризненный взгляд. — Ну а что? Я то думал ему под пятьдесят, а тридцать два это еще нормально. Ты слишком драматизируешь. — Ты слишком драматизируешь, — передразниваю я друга и в этот момент открывается дверь заднего входа и оттуда высовывается голова управляющего. — Идите работайте, бездельники! Мы встаем и возвращаемся за барную стойку. Спустя пару часов работы я уже валюсь с ног, день выдался не из легких. Но усталость как рукой снимает, когда я слышу уже такой знакомый голос за спиной. — Мне, пожалуйста, виски со льдом, — этот низкий бархатистый голос пробирает до мурашек и я, глубоко выдохнув и приказав себе немедленно успокоиться, поворачиваюсь к обладателю сего голоса. Александр Владимирович, кажется, удивляется не меньше меня. — Давно не виделись, Левинская, — усмехается он. Да уж, только тебя мне здесь и не хватало.