Закаленные судьбами

— Муфаса?.. — прошептала львица ещё до конца не осознавая ту боль, которую сейчас она должна испытать. Она медленно ступала через ряды львиц, легонько отталкивая их в сторону, чтобы пройти. Она все это делала настолько медленно и неосознанно, будто не хотела сталкиваться лицом к лицу с правдой. Хотя почему будто? Она вовсе не хотела с ней сталкиваться, но всё же ей приходилось ускоряться. Третий ряд она прошла. Второй, первый. Вот она легонько отталкивает ещё одну львицу и…  — Нет… — произносит она с невереньем. В то время, как глаза её узрели страшную картину: на земле в пыли лежит её муж, весь в собственной крови, приоткрытым ртом и с пустыми глазами глядя непосредственно прямо на неё. А саму её окутал туман из сотни мыслей, слез и душевной боли, режущей её с лап до головы и особенно сердце.  — Нет… Этого не может быть… — вновь прошептала она, медленно подходя к мёртвому мужу, — Это не правда… Это всего лишь очередной дурацкий сон… Чтобы убедиться в своих словах она дотронулась до его щеки, а затем ущипнула себя и… Она ощутила лёгкую боль.  — Поверь — это правда, — вдруг раздался голос Шрама, который проследил взглядом за её действием и который сидел рядом со своими друзьями-гиенами в нескольких метрах от львиц. Голова её начала кружиться, а лапы подкашивать.  — Нет! — надрывно и отчаянно воскликнула она, чувствуя, как по её щекам ручьём текут слёзы, — Это не правда! Это не может быть правдой! Она начала орать, как будто от огня, в душе у неё поднялась буря из эмоций и чувств и внешне это всё показывалось истерикой. Она начала вопить что-то несуразное и толкать мёртвого мужа, будто пытаясь привести его в чувства. Шрам же в это время что-то шепнул нескольким львицам и те, кивнув, начали оттаскивать свою уже-бывшую королеву от мертвенно-холодного тела Муфасы, но та начала царапаться и отталкивать. Прошло несколько минут прежде, чем львицы всё же смогли её оттащить, а затем они потащили её к скале предков. Сараби же, наконец бросившая попытки вырваться, подняла взгляд на небо и взвыла отчаянно и надрывно в небо:  — За что, Айхью?.. Что я сделала не так, что ты решил доставить мне порцию боли, забрав самых дорогих и любимых у меня?! * * * Прошёл ещё один час, день, а Сараби всё продолжала лежать в пещере, не есть и не пить. Она даже будто не слышала приказов короля пойти на охоту и просьб подруг просто пойти куда нибудь прогуляться. Она просто лежала. Она просто вспоминала все моменты, проведённые с Муфасой, а затем и с Симбой. Она помнила, как впервые встретила его. Тогда они ещё только вступили в подростковый возраст и жили в разных прайдах. Сараби и её мама в один день сбежали из прайда короля-тирана, потому что больше не могли его терпеть. Они остановились возле реки, где наконец-то они увидели плодородные земли. Сараби, пока спала её мать, пошла поохотиться, остановилась, когда высокая трава зашевелилась, приготовилось, прыгнула и в следующую секунду оказалась в объятиях, поваленного ею, льва-подростка её возраста. А уже в следующую минуту она встала и начала извиняться, но замерла на месте, когда она встретилась взглядом с его глазами. Они были очень красивыми, такими алыми, будто кровь. Такие глаза из всех знакомых были только у её матери. " — Приветствую тебя в землях моего отца, я принц Муфаса — будущий король, — представился он, — А ты?» " — С-сараби, — чуть робко ответила она» Он тогда ей добродушно и с улыбкой предложил остаться в прайде, а она, быстро сказав, чтобы он ждал на этом месте, побежала к матери, чтобы сообщить такую новость. «Мы не можем ему доверять, доченька, — ответила она ей, — Вдруг он лжёт?». Сараби, конечно, понимала, почему мать так волнуется из-за этого, ведь Муфаса был для них не больше, чем незнакомцем, но всё же у неё оставалась какая-то доля надежды и веры в то, что Муфаса реально принц этих земель. Но как бы то ни было ей всё же удалось уговорить мать пойти на встречу с ним и… На мордах обеих сияли улыбки, ведь это всё оказалось правдой. Сараби помнила, как они начали встречаться. Просто в один день Муфаса собрал весь прайд и задал этот вопрос. Простенько, но зато он выдал красивую речь, отчего у неё скатились слёзы счастья по щекам. Собственно такие же слёзы счастья скатились по её щекам во время того, как Муфаса через два года сделал ей предложение лапы и сердца и во время их шикарной свадьбы. А уже разрыдалась она от счастья, когда у них родился малыш, которого они незамедлительно назвали Симбой. Во время всех этих событий у неё всегда была улыбка, а сама она прям таки сияла, но сейчас… Сейчас в ней не было ни доли той самой радости и счастья, была лишь разрывающая её на части боль и пустота, из-за которой хотелось только спрыгнуть с какого нибудь высокого места, умереть, разбиться об землю, лишь бы не испытывать её снова. Ей не хотелось есть или пить, гулять или даже жить. Она правда хотела таким образом покончить с собой, но всё же… С уст бывшей королевы сорвался вздох, а затем слова:  — Нет, я не могу так поступить со своими подданными. Я нужна им. Она медленно встала и направилась сначала к выходу из пещеры, а затем к своим подругам и львицам вцелом, что сейчас собрались все вместе и обсуждали её состояние и которых хватил лёгкий секундный шок, когда Сараби прилегла рядом с ними и с лёгкой улыбкой завела разговор на какую-то, более менее безобидную для неё, тему. Она с того момента старалась отвлекаться от плохих мыслей и воспоминаний, хотела избавиться от них, чтобы жить дальше. Но всё же не могла не думать об этом, ибо всё от верхушки скалы предков до самых потайных мест напоминало ей о её горячо любимых маленьком сыне и муже. А при виде и мысли об этом всём вызывало у неё не только слёзы. В такие моменты ей казалось, что небеса требуют от неё только боль и слёзы. Но прошло какое-то, и ей стало казаться… Не то чтобы она ожила. Нет. Ей просто показалось, что боль понемногу отпускает её. Просыпаться без любимых было по прежнему невмоготу, но среди подруг и подданных, с которыми она ежедневно проводила свободное от охоты время, ей вдруг становилось как будто намного легче. Она не стала такой, какой была, но словно бы мало-помалу смирялась со своим новым состоянием, с головой уходя в дебри мыслей про будущее прайда. Фатализм и успокаивающие речи подруг помогали ей терпеть жизнь такой, какая она есть: изменчивой, заведомо лишённой стабильности, постоянно эволюционирующей. В ней не было ничего не стояло на месте. А счастье? Хрупкое, как стекло, оно было всего лишь жизненным опытом… Теперь, дорожа мелочами, она вновь начинала ощущать, что у жизни есть вкус. Прогулка в солнечный день с Сарафиной и Налой, разговоры с подданными, удачная шутка. Из этих малостей он строил плотину, которая не позволяла бы разливаться горю, не подпускала бы его к нему, удерживая на расстоянии. Но плотина оказывалась непрочной. Боль подтачивала её, прорывалась, хватало за горло и сердце. Достаточно было пустяка, чтобы горе вновь разнуздывалось, бушевало, топило в воспоминаниях. Как уже говорилось: всё от верхушки скалы предков до самых потайных мест напоминало ей о её горячо любимых маленьком сыне и муже. В последние дни ему снова стало намного хуже. Приближение ужасной годовщины их смерти (точнее смерти Муфасы и исчезновение Симбы) и мутные воспоминания былого счастья — всё было связано с ними, всё о них напоминало. Ещё эта дурацкая засуха наступила, гиены совсем стали бессовестными и Шрам начал рычать и наказывать львиц ещё жёстче, чем обычно, когда они возвращались без какой либо добычи. Но в один день всё окончательно изменилось… Просто однажды Шрам позвал её, чтобы снова, как и каждый день, словно по обычаю, отчитать её за то, что вообще не удивительно в сезон засухи, она и её охотницы пошли на охоту, чтобы «просто прогуляться».  — Если мы не уйдём отсюда, — задыхаясь от холодного ветра, с трудом говорила Сараби, глядя то на Скара, то на Зиру, везде поспевающую за своим отцом, — то погибнем…  — Ну и пускай! — рявкнул король, наконец-то глянув на жену погибшего брата. Не сразу он за три года понял, что стал слишком жестоким. Сараби раскрыла пасть, не веря. Не мог ведь он так сказать. Не мог ведь правитель так поступать.  — Как ты можешь?!  — Я король, мне можно всё! Таково моё решение, Сараби: мы остаёмся в землях прайда! На очах заискрились слёзы. Её трясло от одного лишь осознания.  — Если бы ты хоть немного был таким, как Муфаса. Раздался неожиданно львиный рык. Шрам, не щадя сил, своих и её, снова ударил Сараби.  — Как король, — хватая пастью спёртый воздух, пытался сказать помимо чего-то несуразного король, — я в сто раз лучше Муфасы! И в следующую секунду раздался ещё один рык, только вот теперь кого-то другого, а не Шрама. Кто-то ласково и несильно боднул её голову, а когда она увидела над собой льва, такого… до боли похожего на её мужа…  — Муфаса? — тихо вырвался вопрос из её уст. Молодой лев же с улыбкой покочал головой и ответил:  — Нет, мама, это я — Симба.