***
2006
*Сознание было затуманенным. Девушка с удивлением смотрела то на бездыханное тело мужчины, то на свои окровавленные руки. Она всё ещё не могла поверить, что это плоды её работы. Тем не менее, нож под ногами, который шатенка выронила несколькими мгновениями ранее, был прямым доказательством… и она об этом знала…* Гермиона проснулась посреди ночи. Вся футболка была в липком поту, что говорило лишь о страхе. И правда, Грейнджер боялась. Боялась настолько, что призраки прошлого до сих пор бередили старые раны. — Это просто сон… — успокаивала она саму себя. Хотя и понимала в глубине души, что всё это не просто так. Спустя почти восемь лет это уже не сон, а самый настоящий кошмар. А кошмары могут преследовать человека до самой смерти. И всё же, раз за разом девушка находила в себе силы переживать всё это. На самом деле, она казалась самой себе слабой и никчемной, однако… будь это так, удалось бы ей обмануть смерть с крыльями? Она смахнула непрошенную слезинку, а после, глубоко вздохнув, посмотрела перед собой. Ничего не было. Лишь пустота. Зияющая пустота. Вокруг. В ней. Везде.***
Бинни вёл её по коридору мэнора, которому, казалось, не будет ни конца, ни края. Остановились они перед входом в гостиную, в которой, как успела заметить девушка, расположились важные гости. Получив разрешение, домовик проводил её в центр комнаты. Та была, как и большая часть гигантского строения, смешением всех возможных культур, взглядов и желаний. Рококо, барокко, классицизм и готика. Казалось, хозяин столь неоднозначного, но, в любом случае, довольно дорогого сооружения, и сам не знает чего ждёт от жизни. Будто желая угодить всем и каждому, он стремится собрать не только в себе, но и в вещах, что окружают его, то, что может спасти его от гнева того или иного человека. — Да-да-да, она сделает всё так, как нужно, — затараторил господин Бинни. Сейчас он выглядел скорее как послушный слуга, нежели хозяин в собственном доме. Судя по всему, гости пугали его. Гермиона бы слукавила, сказав, что те, перед кем стояла она в эти самые минуты, совсем не внушали ей страх. Внушали, конечно. Ещё какой! — Эта девчонка? — спросила один из присутствующих. — Не уверен. В таком-то возрасте… — На самом деле, ей почти тридцать. И… она опытная… в таких вещах, — Гермиону передёрнуло от интонации, с которой сделал акцент мужчина на последнем слове. — Думаю, она то, что нам и необходимо. — Думаешь или уверен? — продолжил уже другой, на вид, он был старше многих собравшихся. — Энтони, в случае провала первой полетит твоя голова. Твоя и твоей племянницы. Ты готов взять на себя такую ответственность? — на лице хозяина поместья отразилась целая гамма чувств: от страха и неуверенности до желания и странного возбуждения. Темно-карие глаза недобро блеснули, едва колдун посмотрел на Грейнджер. От неё словно чего-то ждали, но вот чего именно — девушка понять не могла. В конце концов, один из гостей, который до того момента выступал лишь наблюдателем, поднялся и начал приближаться к пленнице. Первой мыслью было бежать, однако Грейнджер решила стоять до конца. Словно магнитом, мужчина притягивал её. И хотя Гермиона не знала, что именно так влияет на неё, однако оторвать взгляд была не в состоянии. Между тем, незнакомец не спешил делать резких движений, только смотрел. Долго и внимательно. — Ты не боишься смерти, однако тебе страшит перспектива остаться до конца дней заложницей?! Это даже забавно, — послышался короткий смешок. И всё глаза гостя, карие, в которых, казалось, появляются красные блики, не смеялись. Напротив, мужчина оставался сосредоточенным на одной единственной цели — постичь правду столь неординарной (а сомневаться в том, что Гермиону можно причислить к данному кругу, было бы глупо) особы. — Значит, Антонин был прав. Это хорошо. «Антонин? Неужели…» — уже дважды она слышала это имя. И каждый раз её посещала мысль, что речь идёт именно о слизеринце. Антонин Долохов? Да, кажется так его и звали. В конце концов, более она не знала человека с таким именем. — Какая умная ведьма! — усмехнулся темноглазый. «Он прочитал мои мысли? Вот же…» — девушка хмыкнула. Она этого и не заметила даже. — Да, так и есть… — ответил вдруг колдун, а после наконец отошёл от пленницы. И не было ясно — обращался он к ней, тем самым подтверждая теорию или просто всё это Гермионе показалось. — Молодец, Энтони, — хозяин мэнора довольно улыбнулся, словно получил одобрение от самого Мерлина. В какой-то степени, так и было. — Надеюсь, ты сумеешь подготовить всё к концу месяца? — Д-да, — тот кивнул. «Они ведут себя так, словно я согласна со всем, что говорят…» — вслух, конечно, девушка ничего не произнесла. — Конечно, ты можешь испытать моё терпение и тогда… увидишь, что произойдёт, — сказал самый главный из гостей, прежде чем покинуть гостиную. К горлу подкатил комок. Гермиона тяжело сглотнула. Это была не просто угроза, кинутая в приступе ярости. Это были слова человека, умудрённого опытом, лишённого излишней эмоциональности. Человека, способного отвечать за свои слова. Экс-гриффиндорка поймала себя на мысли, что не хочет знать о том, что именно случится, если она проявит характер.***
— Нет нужды бояться. Я не причиню тебе вреда, — начал хозяин мэнора. Впрочем, девушка и без того знала, что бояться физического вреда — глупо. Хотели бы убить, сделали бы это раньше. Значит, она была им (кому именно — лишь предстояло узнать). Но по какой причине — тоже довольно занятный вопрос, ответа на который Гермиона так и не сумела найти. — Ты была выбрана для великой цели. — Как я могу помочь вам? — решила она сразу же перейти к делу. И если прежде мужчина не хотел раскрывать все карты, то сейчас был к этому готов, пусть и делал это с неохотой. — Я, конечно, поведаю тебе обо всём, но прежде, — мужчина достал из выдвижной полки стола бумагу и чернила, а после поставил их перед Грейнджер — нужно подписать кое-что. Да-да, прямо вот здесь. Однако делать это девушка не спешила. Напротив, она начала вчитываться в строчки написанного. — Неужели это так необходимо? — раздражённо поинтересовался Энтони. «Что, если я маглорожденная, что уже и думать своей головой не могу?» — хмыкнула темноволосая. — Может, вы хотите, чтобы я убила кого-нибудь? — и хотя Гермиона, конечно, говорила всё в шутку, мужчина, однако же, отреагировал на сказанное довольно резко. — К-кто… откуда ты знаешь? — на задворках сознания плескался страх. Мелкая дрожь прошлась по телу, стоило волшебнице заглянуть в омуты глаз собеседника. — Кто тебе сказал? Ты что, подслушивала? Или… — на какое-то мгновение девушке показалось, что мужчина сейчас готов сделать всё, только бы узнать «источник информации», но этого так и не произошло. — Впрочем, это уже не имеет никакого смысла. Так даже лучше. Да, так определённо лучше…! — Значит, мне и правда нужно… — «убить» так и не сорвалось с языка. Нет, это было больше похоже на дурной сон. Сон, который всё никак не хотел заканчиваться. — Да. — Но… но я не хочу! — воскликнула девушка и хотела было выбежать, но мужчина встал и, подойдя к пленнице непозволительно близко, больно надавил на её плечи. Грейнджер вернулась на своё место, вжимаясь в кресло с мягкой лиловой обивкой. Но темноволосая продолжала чувствовать себя неуютно. Даже тогда, когда Энтони наконец отступил и вновь сел напротив, как бы показывая, что не желает причинить зла. — Повторюсь, я не хочу делать тебе больно. Только… мне кое-что нужно. Нам. — Вам? Кому это? — Сперва подпись. В конце концов, откровение должно быть оплачено. Разве я не прав? — в какой-то степени, колдунья находила его слова вполне разумными. Если бы не одно «но», она всё ещё оставалась пленницей. — И… что мне с того, что вам «кое-что нужно»? В конце концов, я могу погибнуть… при любом раскладе, — резонно заметила Грейнджер. Она не сомневалась, что ей уготовано нечто поистине трудное. Иначе для чего чистокровным волшебникам было обращаться к грязнокровке?! — Всё потом…! — мужчина вновь указал на бумагу. На этот раз, Гермиона не стала медлить, сразу же подписала документ, хотя его содержание всё ещё оставалось для неё загадкой. Дневной гость прав — она более страшится остаться вечной пленницей, нежели быть убитой. Иногда смерть — единственное избавление от мук. — Скажем так, ты… самая подходящая кандидатура из всех. Если это можно назвать, — добавил мужчина, усмешка исказила его тонкие губы. — Так… для чего именно? — Как вам, должно быть, известно, уже долгих десять лет страной правят люди, которые мало что смыслят в управлении. Они грубые. Не знающие ни милосердия, ни любви. Они — яд, болезнь. Они — те, от кого мы должны избавить этот мир. — Избавить… то есть… — Да, иногда для того, чтобы восторжествовала справедливость, нужно, чтобы кто-то взял на себя ответственность. Совершил… преступление. Не стоит сразу так пугаться, вам ничего не угрожает, — поспешил заверить мужчина, заметив тревогу, отразившуюся на лице шатенки. — Просто… вы должны будете… к-хм, исполнить роль. Назовём это так. Если всё будет так, как надо, вы станете свободной. Полностью. И не только вы. Но и сотни таких же бедных и брошенных на произвол судьбы. — Как вы верно сказали, много тех, кто мог бы вам помочь. Почему именно я? — Вы особенная. Вы знаете порядки и правила, которые царят в обществе чистокровных. И… вам есть кому мстить. — Допустим. И откуда же вы всё это знаете? — удивилась Гермиона. Она догадывалась, что про неё явно кто-то донёс. — Вы всё узнаете завтра, — с лукавой улыбкой ответил мужчина. Да, Грейнджер была права. — А могу я всё-таки узнать, как вас зовут? Хотя бы это. — Энтони Гринграсс. Наверное, судьба-злодейка решила вдоволь насладиться страданиями девушки, раз свела её именно с этой семьей…***
Ночь выдалась холодной и мрачной. Из головы всё не выходил образ странного гостя Энтони Гринграсса. Он был довольно взрослым. Возможно, старше её лет на двадцать, если рассуждать из его поведения, но при этом выглядел… как бы это сказать… притягательно. Это было, можно сказать, на уровне восприятия. На уровне каких-то невидимых и непонятных чувств, которые, однако же, всё-таки были. И деться от этого было некуда. Темнота глаз мужчины завораживала. Казалось, в его омутах скрыты красные огоньки, способные уничтожить любого, кто посмеет встать на пути их обладателя. Волшебница всё ещё помнила, что не могла даже пошевелиться, будучи рядом с ним. Незнакомец словно в один миг подавил её волю, забрал себе все мысли и чувства. Сделал послушной марионеткой в руках умелого кукловода. — Мне не нравится это. Но и противиться я не могу. Значит, нужно как-то выяснить, что тут и к чему, — сильнее укутавшись в одеяло, девушка решила вплотную данным вопросом прямо завтра же. Она во чтобы то ни стало решила найти ответ хоть на один из множества интересующих её вопросов. — Я имею право знать! Имею…***
1996 Гермиона заметила, как отношения с Томом изменились кардинально. Весь ноябрь он не то, чтобы избегал её, а просто делал вид, словно девушки не существует. Вообще…! Конечно, это не могло не расстраивать. Было обидно. В душе каждый раз, стоило бросить на названого брата мимолетный взгляд, поднималась такая буря, которая, казалось, может разрушить всё вокруг. Однако Грейнджер понимала, что в сути они теперь чужие люди. По крайней мере, Тому едва ли было приятно находиться рядом с «поганой грязнокровкой». Именно так и обзывали её теперь сокурсники. Точнее говоря, знакомые Беллатрисы. А вот окружение Марволо черту переходить не спешило. Словно боялись, что предводитель может их за это очень сильно наказать. По крайней мере, так объяснила Мелани. — Да ясное дело, он оберегает тебя! Хотя… знаешь… странная у него какая-то забота. Можно сказать, пугающая. Но забота, как никак, — продолжала Остин, выпустив очередное кольцо дыма. Гермиона закашлялась. — Тебе пора прекращать пользоваться этой дрянью! — сказала шатенка несколько минут спустя. — Так ведь и здоровье сгубить можно. — Губит людей не пиво, губит людей вода, — весело пропела когтевранка. — А-а? — Это из одного фильма. Мать моя покойная любила. Вот я и запомнила. Знаешь, это как… часть того, о чём ты отчаянно не хочешь думать, но и забыть боишься. Когда мама умерла, отец нашёл себе другую. Женился вновь, на тётушку меня оставил. А теперь вот… и тётка в любой момент может покинуть этот мир… У меня ведь всё всегда было, так я думала. Оказалось, что ничего и нет. И никому от меня нет проку. — Ну, а родственникам из России? Ты ведь говорила… — Говорила. Ну да… матушка моя из России, правда. Только она там своя была. А я чужая. И тут чужая. Потому что… для меня нигде нет места. — Но… ведь есть я. Мы подруги! Помнишь? — девушка подбадривающе похлопала Мелани по плечу. — Мы вместе всё сможем. Веришь? — Угу. — Ну, вот… только, пожалуйста, бросай курить! — Эй, мамочка, кажется, ты начинаешь перегибать палку. Не надо так, а то вдруг сбегу, — послышался весёлый смех. Рядом с Остин Гермиона чувствовала себя свободной. Их не сковывали предрассудки. Они были… просто собой. Им это нравилось. — Кстати, какие у тебя планы на эти зимние каникулы? — улыбка исчезла с лица гриффиндорки. В прежние времена Рождество было для неё чем-то сказочным и чудесным. Но… после всего произошедшего девушка даже не знала, что делать и как вообще поступать. — Не знаю, не думала ещё! — солгала темноволосая. Мысли о подобном приносили лишь боль. — И не надо! Я уже подумала за тебя, — Грейнджер покосилась на подругу, — не надо так на меня смотреть! Знаешь, я ведь знаю, что у тебя много проблем. Вот и решила… как-то помочь. В общем, предлагаю поехать ко мне домой. Ну, хочешь? — Ну, — протянула Гермиона, — это довольно трудно. То есть, я бы, конечно, очень хотела, однако… разве… я не буду мешать тебе? И… — Что «и»? — Ну, мало ли… всё-таки, может… — То есть, разумных аргументов у тебя нет, правильно? — Гермиона лишь потупила взгляд в полы астрономической башни. — Решено! Отпразднуем Рождество вместе! Ты же не откажешь своей подруге в столь маленькой просьбе? — Мелани возвела руки в молитвенном жесте, как бы намекая, что это из разряда «вопрос жизни и смерти».***
В этом году на каникулы учеников отправили чуть раньше из-за вспышки гриппа. Поэтому уже утром двадцать третьего декабря поезд Хогвартс-экспресс двинулся по направлению к Лондону. Гермиона пригласила Мелани присоединиться к ним с Джинни и Гарри. Рон тем временем предпочёл проводить свободное время с Лавандой Браун, которая, конечно же, решила поделиться столь «полезной для всех» новостью с доброй половиной учеников. — Мой брат придурок! Не обращай не него внимания! — не уставала повторять Уизли-младшая, а Поттер только и пожимал плечами, мол, он тут совсем ни в чём не разбирается. Так сказать, не хотелось ему спорить с подругами, но и товарища «за глаза» обсуждать не хотелось. Поэтому-то он и выбрал нейтральную позицию — лишний раз промолчать, нежели вступать в полемику, которая всё равно никакой пользы не принесёт. — Может, пройдемся немного? — предложила Джинни, но Гермиона вежливо отказалась. Ей совсем не хотелось встречаться со слизеринками, которые то и дело пытались задеть девушку за живое. Но подруга всё-таки вышла, а за ней и Гарри. Они о чём разговаривали. Глядя на них, на ум сам собой пришёл образ Тома. О нём гриффиндорка вспоминала теперь всё реже, но легче от этого не становилось. В области сердца всё ещё неприятно покалывало. Он до сих пор игнорировал её. А это… даже хуже ненависти. Можно сказать, в таком случае человек со временем может и вовсе перестать существовать для другого. — Ну, значит иди и сама покажи ему, что ты обижена. — А для чего? — Но ведь ты страдаешь! — Страдаю? Да, наверное, это так называется, — с Остин трудно было не согласиться. — Но… может, оно и к лучшему. Рано или поздно… боль утихнет. И кошмары не будут меня преследовать… — Кошмары?! — голос когтевранки понизился почти что до шёпота. — Не думаю. Кошмары могут преследовать человека до самой смерти. — До самой смерти? Но ведь ты никогда… — Необязательно терять физическую оболочку. О, совсем нет! Достаточно потерять душевное равновесие. Вот что для меня смерть. Гермиона прислонилась лбом к холодному стеклу, которое местами покрылось льдом и вместе с тем природными узорами. Тяжелая и странная тревога закралась в самые укромные уголки души. И девушка не знала, способна ли защититься от этой напасти.***
— О, ты, должно быть, Гермиона?! — на крыльце их встречала миловидная женщина средних лет. Волосы у неё были пепельные, а глаза — зелёные. Мелани не раз повторяла, что внешностью пошла в мамину сторону. — Мел-Мел много о тебе писала. Знала бы ты, как давно я хотела с тобой познакомиться. — Это… взаимно, — девушка не была уверена, стоит ли ей проявлять активность. Возможно, так она могла показаться чересчур навязчивой. С другой стороны, мисс Остин (сестра мистера Остина так ни разу и не вышла замуж!) могла подумать, что подруга племянницы совсем не проявляет к ней должного уважения. А это — крах началу любых отношений. — Ах, наверное, вы замёрзли, да?! — всплеснула руками хозяйка особняка, заметив, как сокурсницы теснее прижимаются друг к другу, дабы согреться. — Ну, идёмте, девочки, идёмте! Уже всё готово…! Взявшись за руки, девушки прошли внутрь дома, который, несмотря на внешние большие габариты, внутри выглядел очень даже уютным. — Финни, возьми одежду, — навстречу им вышел домовой эльф. Он существенно отличался от других своих собратьев хотя бы тем, что носил вполне себе цельную ночную рубаху, а также обувь. Да и истощенным его было не назвать. В отличие от многих других домовиков. — Тётушка у меня, скажем так, прогрессивная, — поспешила пояснить когтевранка. — Ей очень не нравятся условия, в которых приходится жить этим бедным существам. Конечно, она не может освободить всех и сразу. Поэтому считает своим долгом дать хоть кому-то из них достойную жизнь, — Гермиона кивнула. Такого же мнения были и Уизли, за что, к сожалению, отцу семейства частенько доставалось. Естественно, чистокровным богачам было не на руку то, что кто-то стремится изменить старые порядки, при которых слабых и «неполноценных» (по мнению той же слизеринской элиты!) можно оскорблять, унижать и обращать в рабство. — Твоя тётя очень смелая. Должно быть, у неё доброе сердце и чистая душа. — Да. Но так бывает не всегда. — В каком смысле? — Иногда человек просто хочет казаться хорошим, а на деле… — девушка осеклась. — Я видела, как некоторые люди готовы идти по головам, хотя все вокруг считают их добрыми и… милосердными, едва ли не святыми. А бывает так, что… тот, от кого ты не ждала ничего хорошего, протягивает руку помощи. И… тогда ты начинаешь разочаровываться в себе. Копаешься… где-то внутри… себя. И… это так страшно. Правда. Взгляд когтевранки был выразительнее тысячи слов. Гермиона ни на минуту не сомневалась в том, что подруга это говорит не просто так, а потому что сама столкнулась с подобным. Только вот делиться этим не спешила… почему-то. — Эй, сестрёнка, — в гостиной их ждал сюрприз. Довольно неприятный, ибо стоило незнакомцу подойти ближе, как Мелани сразу же отошла на несколько шагов. Однако парень, словно того и не замечая, даже против заключил ту в объятия. Остин ударила того по рукам, дабы не лезь к ней лишний раз. Грейнджер не припоминала, чтобы подруга рассказывала об этом человеке. — А что за прекрасное создание рядом с тобой? — юноша прошелся по ней оценивающим взглядом. Гриффиндорке стало не по себе. — Даже не смей к ней подходить! — глаза волшебницы угрожающе сверкнули. Но увидел это лишь сам объект жгучей злости. — Ууу… какая у меня горячая сестрёнка. Да уж, вся в нашего папочку. Он, кстати, передавал тебе привет. И мама тоже. — Она мне не мать! — почти прорычала когтевранка и уже готова была перейти к физическому воздействию, как вышла мисс Остин. — Детки, идемте за стол. Ужин готов, — то ли женщина ничего не замечала, то ли не желала видеть истинное положение вещей, но так или иначе, находилась она в довольно приподнятом настроении. — Идём-идём, тётя… просто Мел не хочет знакомить меня со своей подругой?***
— Так вы познакомились в Хогвартсе? — обращался он к сестре, но смотрел, однако же, на Грейнджер. — Да. — Это, наверное, так прекрасно, когда есть друзья и люди, которым можно просто довериться, — улыбка померкла на лице юноши. Более он не выглядел опасным или чересчур навязчивым. Напротив, был каким-то отстраненным, а речи его до краёв наполнились горечью. — В Дурмстранге не так-то просто завести дружбу, скажу я вам. Тяжело. Даже очень. — Дурмстранг? — гриффиндорка не сумела скрыть своего удивления. — Да, именно. Тренировки, они там проходят бесконечным потоком. И тёмные искусства, конечно. Куда уж без них?! Максимилиан Остин, или просто Макс, с укором взглянул на родственницу. Но та и бровью не повела. — Сестричка никогда не навещает меня. Летние каникулы мы проводим в Штатах, а Мел-Мел… страшно ненавидит семейные посиделки. Да… сестрёнка? — Скорее, ненавижу, когда кто-то суёт свой нос не в свои дела…! — Мелани! — тётушка семейства пришла в ужас, глядя на подобную картину. И правда, если Макс выглядел человеком воспитанным и милым, то вот Остин-младшая вела себя, мягко говоря, не слишком-то и дружелюбно. Но Гермиона понимала, что подруга не просто так подобным образом обходится с родственником. «Возможно, это как-то связано со второй женой мистера Остина…» — предположила волшебницы. Но правда, увы и ах, была намного… намного хуже той, которую она даже и в страшном сне не могла представить.***
2006 Бинни вновь привёл её в кабинет. Гринграсс жестом указал девушке на одно из кресел. Она послушно села и продолжила гадать, с какой такой целью её решили позвать сейчас, когда солнце только-только начинало подниматься из-за горизонта. Но минуты тянулись медленно, а ничего важного не происходило. Мужчина нервными шагами мерил комнату. — Мы… мы кого-то ждём? — Что…? А… да… — движения его стали вдруг замедленными, словно он выпил дозу успокоительного. Гермиона списала это на стресс. Впрочем, едва ли она могла хоть как-то помочь. Ещё несколько десятков минут они провели в гробовой тишине, нарушаемой лишь мерным тиканьем настенных часов. «Просто сиди смирно, не лезь туда, куда не надо…» — нашептывал внутренний голос. Гермиона не могла отрицать того факта, что это было самым правильным решением в сложившейся ситуации. — Если только… если только он даст своё согласие… уж тогда мы точно всё сможем. Уж тогда… — раздался стук в дверь. Энтони резко остановился, тяжело сглотнул комок в горле. Первым вошёл статный мужчина. Черты его лица показались Гермионе отдалённо знакомыми. — Антонин… как я рад. Я так рад… так… — казалось, Гринграсс сейчас расплачется от радости. Девушке стало жаль того. С Энтони обращались, словно он никто и ничто. Конечно, об этом не говорили открыто, но… трудно было не догадаться. Антонин вперил взгляд тёмных, почти чёрных глаз в Грейнджер. Волшебница поёжилась. «Долохов… это же ты…» — и хотя они не виделись уже больше десяти лет, да и встречи их были довольно редким явлением, этого хватило, чтобы запомнить друг друга. Удивление и ужас пришли сменить тревогу, стоило в кабинете появиться второму человеку, в котором трудно было не узнать потомка двух благороднейших родов — Блэков и Малфоев. — Драко?***
2007
Март в этом году выдался определённо не таким тёплым, как прошлый. Впрочем, для Гермионы это было даже спасением… в какой-то степени. Часто она подолгу сидела на улице, а после, когда всё тело понижалось до температуры льдинки, девушка возвращалась наконец в палатку. И тогда… тогда всё, о чём она могла думать — дрожь. Слабость. Боль. Дрожь. Слабость. Боль. Боль. Дрожь. Слабость. В любой последовательности… нет никакой разницы. Главное, в голову не лезли дурные мысли. Для них просто не оставалось места. А значит… какое-никакое, но всё-таки душевное равновесие. Пусть и эффект от этого был всегда коротким. — Герми, — рука Гарри опустилась на плечо подруги, — знаю, ты переживаешь из-за Рона. Но… мы его найдём. Обязательно. Слышишь? Наверняка… — Драко обманул меня. — Что? — Он обманул меня. Сказал, что если его не станет, тогда всё будет проще. Будет лучше. Так, как надо, — продолжала шатенка, не обращая внимания на то, как меняется в лице Поттер. — О чём ты? — Я убила его… — Уб-била? Что? Кого убила? — опешил Гарри. — Знаешь, кажется, ты слишком много думаешь о… — черноволосый осёкся. Экс-гриффиндорец хотел было помочь подруге встать и вернуться внутрь, как она одним резким движением вырвала руку. — Я убила Тома Риддла… — лицо её оставалось всё таким же спокойным. Она была подобно пустому сосуду. И лишь глаза не могли скрыть отчаяние смелой, но несчастной гриффиндорки. — Я убила Томми. Томми…