***
2006
Гермиона нервно закусила нижнюю губу так сильно, что по ней потекла струйка крови. В любой другой ситуации девушка бы поспешила обработать нанесенную самой себе рану, вот только сейчас всё было немного иначе. Точнее… совсем. Боль, пусть и не такая ужасная, всё же не давала расслабиться и забыть, что происходящее вокруг — не сон, а самая настоящая реальность. — А вот это лишнее, детка… — начала отчитывать девушку статная женщина. И хотя говорила она довольно неплохо, всё же присутствовал в речи легкий французский акцент. — Мужчины любят аккуратных и ухоженных дам, — с этими словами женщина начала замерять девичьи параметры фигуры. — Так-с… да, всё не так плохо, как я ожидала. — Ожидали? — Да, когда видела мистера Малфоя, он был не слишком доволен… кхм… выбором. — Драко Малфой? — уточнила Грейнджер. Мадам Россини кивнула, на её лице лице вновь появилась задорная улыбка. — Значит, он разочарован в моих параметрах. — Драко разочарован во всём в этом мире. В том числе, в самом себе, — загадочно добавила черноволосая мадам Россини. — Боги… у меня столько всего для тебя есть…! — А… вы давно его знаете? — Давно ли? — задумалась костюмерша. — Можно сказать, да. На самом деле, я много кого знаю. — Но вы так быстро согласились помогать ему. Я подумала… — женщина звонко рассмеялась, едва уловив смысл сказанного собеседницей. Гермиона смутилась. Она словно почувствовала себя маленькой девочкой, которая ничего не смыслит ни в жизни, ни в людях. — О, деточка, он, конечно красивый, да и я ничего, — как бы в доказательство этого колдунья поправила роскошную копну волнистых волос, — но… мы точно не во вкусе друг друга! — Правда? — костюмерша ехидно прищурилась, так и не ответив. А девушка так и не могла понять — спрашивает она праздного любопытства ради или… здесь что-то совсем иное. Спустя несколько часов, едва большая стрелка хронометра дошла до цифры двенадцать, как в так называемую лавку заглянули несколько новых посетителей. С прошлыми справлялась помощница костюмерши, но эти клиенты, судя по всему, были слишком важными особами. — Принесла же нелёгкая… — процедила сквозь зубы мадам, а обернувшись, была полна решимости произвести самое приятное впечатление. — Добрый день, дамы! Чего изволите? — Платье. Подвенечное, — Гермионе не составило особого труда узнать школьную подругу Беллатрисы — Лукрецию. Благо, сама Грейнджер могла наблюдать за происходящим из-за ширмы, поэтому её не преследовал страх быть разоблачённой. — Как вам, должно быть, известно, жених — Рудольфус Лестрейндж, — девушка перешла на заговорщический шёпот, — а невеста… кхм… сестра сами-знаете-кого… — Гермионе пришлось приложить немало усилий, чтобы расслышать всё чётко. — Белла Риддл?! Хм…! — смесь удивления и страха смешались на лице француженки. — Да. Вот такая она. Наша подруга. И вы, конечно, знаете, что всё должно быть на высшем уровне?! — губы Лукреции приподнялись у самых уголков. — Конечно… но… почему же самой невесты нет? — Она… занята, — подруги многозначительно переглянулись, — но скоро прибудет. И она с лихвой отблагодарит вас… мадам.***
Малфой мерил комнату длинными шагами. Ему совсем не понравилась новость о том, что Белла выходит замуж за Рудольфуса. Гермионе показалось, что он этим фактом даже скорее… огорчён? «Она нравится ему?» — эта мысль Грейнджер не пришлась по душе. Но почему именно — девушка не понять. Нет, Драко она не любила… абсолютно. Конечно, в школьные времена юноша нравился ей, но… это было так давно. Волшебница вновь посмотрела на выпускника факультета Слизерин. Он был красив… чертовски красив. Не так уж много людей знала Гермиона, у которых невозможно было бы найти внешних изъянов. Но всё же Драко Малфой был одним из таких. Идеальным был и Том Риддл. Странно, что теперь они друг друга терпеть не могли. По крайней мере, со слов Малфоя. — Нельзя допустить, чтобы эта свадьба состоялась. — Почему? Драко не спешил с ответом. Казалось, он задумал вообще не посвящать девушку в свои планы. Тем не менее, с учётом того, что её втянули в непонятную авантюру, она должна быть знать, что тут и к чему. — Я имею право знать! Это выгодно и в твоих интересах. — Неужели? — губы Антонина растянулись в издевательской усмешке. — Ты вообще уверен, что ей можно доверять? — теперь он обратился к сокурснику, хотя внимания своего от Грейнджер не отрывал. От этого взгляда девушке стало не по себе. По спине пробежал табун мурашек. — У нас есть выбор? — Мы могли бы взять любую другую. Но ты захотел её. С какой такой целью? — мужчины даже и не думали скрывать того факта, что говорят о ней, словно о каком-то предмете. Вступать в их полемику темноволосая не желала, ибо понимала, что всё равно никто не прислушается к её словам. — Она сестра Тома. Ей многое известно. В конце концов, её воспитывал он сам. Любую другую легко раскрыть, но… Гермиона неплохо знает чистокровных. Проблем не должно возникнуть. — Да, это было бы неплохо. Иначе сам знаешь… беды не миновать, — Долохов понизил голос до заговорщического шепота, — дядя не простит ошибки. Никому! — так и не дождавшись ответной реакции, Антонин ушёл. Но от Гермионы не ускользнуло то, с какой силой Драко сжал кулаки. Его костяшки побелели, однако отступать он и не собирался. Не в его это стиле.***
Месяц прошёл для Гермионы в томительном ожидании. Её учили основам танца, вынуждали заучивать самые необходимые фразы старых языков, а также, конечно, историю магии. Не те обыкновенные сведения, что можно было бы найти в библиотеке, а такие, о которых, признаться честно, волшебница и не подозревала. — Значит, прародительницей ведьм была Лилит? А как же Моргана? — Моргана — жрица Старой религии. Она молилась Лилит, была самой ярой из последовательниц. — Но Мерлин убил её. Значит, он был против Старой религии? — предположила Гермиона. — Отчасти. Но… нужно понимать. Магия сама по себе не является тёмной или светлой. Всё зависит от того, кто её творит. Иногда даже самое доброе заклинание может сотворить хаос, ежели человек не отдаёт себе отчёт в том, что делает. — Получается… причина всех бед — сам человек? — И да, и нет, — уклончиво ответил мистер Кристофер Арджент. Пару минут он мерил комнату широкими шагами, а уже после наконец уселся в кресло. У него были все задатки солдата (в своё время девушка познакомилась с некоторыми подобными представителями), однако едва ли мужчина занимался таким родом деятельности. Во всяком случае, точно не теперь. — Иногда люди вынуждены принимать такие решения, которые могут им не нравится. Однако такова судьба наша. И лишь мы несём ответственность за свои поступки. Согласны? — волшебница кивнула. — Умница! А теперь, напомните-ка мне, о чём мы сегодня говорили? — Мы говорили о Лилит и… — И-и? — мужчина выжидающе посмотрел на неё. Арджент, конечно, не был злым, но и спуску одной единственной ученице не давал. Спрашивал, так сказать, на совесть. — О Древней религии? — Ясно. Давайте так, сегодня вы ещё раз изучите конспект, а после… хм… найдите-ка информацию о происхождении Лилит. Думаю, вам самой станет интересно. Едва за преподавателем закрылась дверь, как Гермиона, утомленная всеми занятиями, плюхнулась на кровать. Ей определённо требовался отдых. И то, что Кристофер был сегодня мягок шло далеко не в плюс. Она искренне боялась разочаровать его. Именно его, а не Драко или Антонина. Да, возможно, Блэки узнают о подобных вещах еще с пеленок. Ну и пусть! Гермиона обязательно всем им докажет, что чистота крови — не показатель. Самое главное — желание, умение добиваться поставленной цели. В конце концов, Томми всегда учил её быть стойкой и верной принципам. Она оступилась, это правда. Но больше такого не будет. Впереди новый день и новые возможности.***
— И сотворил Бог мужчину и женщину по образу Своему… — эта вычитка из книги Бытия показалась Гермионе той самой ниточкой, за которую можно было зацепиться. Ведь, насколько хорошо помнила девушка, жена Адама была создана из его ребра. И это — Ева. Значит, до того у него была ещё одна супруга. Вполне логично предположить, что Лилит и есть та первая дева, упоминание о которой просто-навсего не успели отредактировать. — Дабы выйти из подчинения мужа, Лилит произнесла тайное имя Создателя и смогла улететь из Эдема… — гласил ещё один небольшой отрывок. — Значит, — рассуждала колдунья, — она хотела сбежать из райского сада, чтобы стать свободной. Экс-гриффиндорка почувствовала какую-то странную смесь стыда и уважения. Не испугавшись гнева Господа, Лилит решилась на побег. И всё для того, чтобы стать вольной птицей, а не волочить существование под гнётом Адама. Да, женщина было жестоко наказана, разгневав Бога, но… всё же она исполнила свою мечту. Она была лишена всех младенцев своих, однако стала матерью тысячи демонов. Изгнанная в пустошь, ей удалось добиться расположения князей Ада, стать верной спутницей их правителя. «Как выглядит Владычица Тёмных земель никто не знает. У неё много обликов: гарпия, сова, змей-искуситель…» — где-то Гермиона читала, что у Лилит, быть может, рыжие волосы и изумрудно-зелёные очи. По этой причине в средние века именно такими чертами, по мнению многих «знатоков», обладали колдуньи. На ум пришли «ведьмы» из Салема. Множество невинных людей стали жертвами массовой истерии. В сути, ведьмы редко открыто проявляли себя. Поэтому все эти рассказы о развратных оргиях, шабашах под открытым небом и демонах-фамильярах — не больше, чем фикция. Один донос о «ночных видениях» и вот уже некогда уважаемая дама оказывалась на скамье подсудимых. И сколько бы не твердила она, что не совершала греха, никто не слушал. А стоило кому вступиться — так сразу же обвиняемых на одного больше. Пытки, унижения, публичные допросы. Гермионе всегда искренне было жаль тех, кто пал жертвой досужих сплетен и предвзятого отношения. — А ты бы смогла пойти против системы? Сумела бы выбраться из тьмы? — отражение ничего не ответило. Лишь грустная улыбка исказила губы темноволосой. Кто знает, на что ей придется пойти. Что точно хочет от неё Драко (а в том, что он явно что-то скрывает, девушка даже и не сомневалась). Возможно, будь она смелее, ей бы удалось найти ответы если и не ко всем интересующим вопросам, то хоть к каким-нибудь. Хотя бы к одному. Разве это так уж много?***
1997 — Конечно, я понимаю, что ты… не обязана обо всём мне рассказывать. И всё же… быть может, поделишься, что именно тревожит тебя? — Мелани хмыкнула. — Уверена, что хочешь знать? — Гермиона активно закивала. — Хорошо. Это очень хорошо, что у меня есть такая подруга. Как ты, — Грейнджер ответила ей мягкой улыбкой. — Знаешь, часто у чистокровных бывает так. Ну, если ты чистый, точнее, твои родители, тогда… у тебя больше шансов. А я… полукровка. К тому же, девочка. А мой брат, — грудь девушка тяжело вздымалась, — чистокровный. Настоящий наследник. Конечно, отец всегда отдавал ему большее предпочтение. Я же… не знаю. Просто. Такое ощущение, что всем вокруг наплевать. Умру я. Останусь жива. Здорова или нет. Абсолютно. Всем. Плевать. — Ну, вообще-то… мир обычных смертных почти и не отличается. Мой дедушка. Точнее, человека, которого я считала дедушкой, был всегда строг ко мне. Иногда… мне казалось, я обуза для него. И не было никакой разницы, хорошо учусь или нет, делаю успехи или совершаю ошибки, я просто была не такой, какой он хотел меня видеть. Временами я завидовала Тому. Дедушка любил его. Просто так. Ведь он так похож на него. И на Тома Риддла-старшего похож. И… — девушка запнулась. С каждым словом говорить становилось всё труднее. Казалось, невидимые руки стальной хваткой сдавили горло, не давая возможности даже дышать свободно. Рука подруги мягко легла на плечо, Грейнджер немного полегчало, хотя она всё равно чувствовала себя… довольно неуютно. — Спасибо… — в одном только этом показаны были привязанность и благодарность. — Рада, что встретила тебя. — А я рада, что не дала такой красотке отправиться на тот свет раньше времени, — со смехом ответила Остин, — в конце концов, кто бы тогда спасал меня от скуки? — Эй! — притворно возмутилась гриффиндорка. — Я, между прочим, ещё здесь! — Девочки, что, скучаете тут без меня? — вальяжной походкой в комнату вошёл Макс. Он запустил пятерню в светлые волосы, а глаза, светло-голубые, блеснули недобрым огоньком. Гермиона, которая до того старалась придерживаться нейтралитета, сейчас с отчётливой ясностью наконец поняла, что лучше ей с братом Мелани и вовсе не пересекаться. Эти двое по характеру разительно отличались. По крайней мере, на первый взгляд. Да и сама Мел была к юноше не особо добра. Гермиона была более чем уверена, что это как-то связано с событиями прошлого, о которых девушка отчаянно не хотела рассказывать. Конечно, давить на подругу не хотелось, однако и оставлять всё так было неразумно. Как минимум, она могла бы помочь Мелани советом, а, если получится, то и делом. — Уходи! Макс недовольно цокнул языком, как бы показывая, что очень расстроен подобной реакцией. — Ми, может, скажешь сестрёнке, что нельзя так поступать со старшими, а? «Со старшими? Но… как это возможно?» — читался вопрос на лице Гермионы. — О, должно быть, сестричка не говорила тебе?! Так вот. Моя мама была любовницей отца. А уже потом, после смерти миссис Остин-старшей, он заключил с матерью официальный брак. Я же родился раньше… Мелани, — девушка явно смутилась. Конечно, ей было неприятно, что эта тайна вышла за пределы семейного круга. Да и дело-то тут было даже не в том, что именно сказал Макс, а, скорее, то, как он это преподнёс. С неприязнью, отвращением и ликованием. Признаться честно, прежде он показался ей приятным человеком, сейчас же заставлял всё её существо скривиться при одном лишь упоминании.***
2006
— И что же мне делать? — спросила Гермиона, с удивлением обнаружив, что Антонин смотрит на неё с каким-то едва объяснимым интересом. Она знала, что тот не выносит её общества. Впрочем, это было вполне взаимно. Ещё в школьные времена они было не то чтобы врагами, но… уж точно не друзьями. Скорее, наоборот. Ведь большинство слизеринцев поддерживали Беллатрису и, не будь за спиной Гермионы защиты и поддержки Марволо, они бы, так сказать, устроили девушке «весёлые деньки». — Да ничего особенного. Просто… нужно быть той, кем ты всегда хотела стать. — Хотела стать? — удивление читалось в тёмных глазах волшебницы. — Разве тебя не разозлило то, что Белла заняла твоё место? Она… получила всё то, что когда-то было твоим. Деньги, статус, уважение… — он медленно перечислял все те вещи, которые Гермиона потеряла. Хотя ожидаемой реакции мужчина не получил. — Тома, - а вот это уже попало в самое сердце. Его имя. По спине пробежали мурашки. — Что… нечего ответить? — девушка до крови закусила губу (ох, мадам Россини за это точно по головке не погладит…), лишь бы прийти в чувства. — Да, ты совсем не изменилась. Всё такая же. Боишься сказать правду в глаза. И что только он в тебе нашёл? — презрительно выплюнул Долохов. «Терпи, Герми, терпи… не сейчас…» — конечно, она могла бы высказать ему всё, что думает. Но… к чему в конечном итоге это приведёт? В принципе, ни к чему хорошему. Тот факт, что к ней не применили непростительное еще не значит, что этого не произойдёт в будущем. Пока же ей необходимо просто выжить и узнать что вообще происходит. — Всё же, как вы хотите изменить мироустройство? — Гермиона решила идти путём дипломатии. — Что ты знаешь о графе Сен-Жермене? — девушка пожала плечами. Конечно, кое-какие факты ей были известны, однако Долохов охотнее поделился бы информацией, чувствуя своё над собеседницей превосходство. Что ж, Грейнджер понимала, что нет никакого смысла показывать гордость и умственные способности. Куда проще прикинуться не слишком дальновидной особой, которую всему надо учить. В таком случае она не будет представлять для… кхм… кого бы то ни было угрозы. Значит, велик шанс остаться целой и невредимой, при этом добиваясь осуществления собственных замыслов. — Ну, хорошо, — задумчиво протянул шатен, — графа считали… скажем так, фигурой неоднозначной. Для кого он остался авантюристом, для кого фокусником, а для кого, — мужчина сделал театральную паузу, — шансом на великое будущее. Дикой пчелой в голове роились вопросы, один хуже и тяжелее другого. Однако Гермиона посчитала, что задавать им будет неуместно хотя бы из-за, что на горизонте показалась фигура Малфоя. — Но если маглы и сомневаются в важности этого человека, то мы иного мнения. Сен-Жермен был одним из нас. Магом. К слову, чистокровным, — на последнем он сделал явный акцент, но Гермиона сделала вид, что не до конца расслышала его слова. — Он могущественный чародей. Возможно, один из самых сильных. — Но… как всё это связано с… нынешней ситуацией? — Графу подвластно всё. Абсолютно. «Почему Антонин говорит так, словно… словно хочет вернуть этого самого графа?» — подобная мысль пусть и казалась девушке бредовой, однако едва ли сие могло остановить человека, решившего убить министра магической Британии.***
На самом деле, Гермиона мало чего ценного нашла о Сен-Жермене. То ли Долохов солгал ей о важности последнего, то ли кто-то не хотел, чтобы о графе знали слишком много. Хотя, с учётом того, что книги ей приносит Кристофер Арджент, вполне возможно, что Антонин просто-навсего запретил рассказывать ей необходимую информацию. Впрочем, уже в первом абзаце небольшой статьи было указано, что граф был не слишком откровенен, а иногда предпочитал и вовсе недоговаривать. Что ж, с учётом всех фактов, в одном Грейнджер была уверена точно — Сен-Жермен умел внушать страх и покорность. Неудивительно, что после его дело (а в чём именно оно заключалось — тайна!) продолжили последователи. «Возможно, Антонин не хочет никого возрождать к жизни. Да и подобного по силе ритуала не существует. Значит… они, гости мистера Гринграсс, преследуют какую-то цель. Цель, который хотел добиться и граф…» — рассуждала Гермиона, и всё же почти не находила в этом здравого смысла. Хотя возможно, это было отчасти связано и с ложей, основанной всё тем же Сен-Жерменом. Это многое объясняет. Хотя бы то, что все клиенты Ле-Шабане ходят в масках, которые, если верить записям современников, были необходимым атрибутом и у служителей ложи. Но ведь среди посетителей Дома Терпимости, как говорила Мелани, есть и работники Министерства. Значит ли это, что и в самом главном органе власти не всё так хорошо и прекрасно? Отчасти, скорее. Хотя опять же, ведь это были лишь предположения, которые на деле могли развернуться с совершенно иной стороны.***
1998
Человек со временем привыкает ко всему. Привыкла к новой семье и Гермиона. На самом деле, она даже сумела искренне проникнуться историей матери, которая на деле оказалась очень хорошей. — Любила отца твоего, очень любила, — с чувством повторяла женщина, стоило ей хоть разок напомнить о мистере Грейнджере. — Но что же произошло? — Времена были трудные. Труднее, чем сейчас. И… Джон хотел дать нам всё, чтобы мы жили в роскоши и богатстве. Я говорила, что это лишнее. Но таким вот он был упрямым. Взял в долг у одного человека, открыл клинику. Дела пошли в гору, после же… Джон спас одну девочку. Пожалел, приютил, да и выдавать отказывался. Знал, на продажу готовят. — На продажу? — страх и непонимание застыли в карих омутах гриффиндорки. Миссис Грейнджер кивнула. — Поэтому его… поэтому папу убили? — догадалась Гермиона. — Не совсем. Бандиты согласились оставить девочку в покое. Но за это прибавили к долгу проценты. Сумма оказалась слишком большой. В срок вернуть не получилось. Клинику подожгли. Денег совсем не осталось. Джону предложили сбывать наркотики, потом подставили под удар. А уже в тюрьме… — на глаза навернулись слёзы. Миссис Грейнджер, уже не имея сил сдерживать себя, зарыдала в голос. — Я правда не хотела, чтобы вы видели всё это… — Ты не виновата! — девушка по инерции коснулась руки родительницы, нежно погладила по морщинистой коже. Грейнджер едва стукнуло тридцать восемь, но выглядела она изможденной, уставшей от самой жизни. — Но… но мне пришлось терпеть его. Серого. Чтобы он не забрал моих детей. Чтобы оставил в покое. Но он не оставил. И я… начала выпивать, а потом всё больше и больше. — Ты хотела помочь. Я понимаю. И поверь, я сделаю всё, чтобы вытащить вас с братом… мама, — возможно, это был самый первый раз, когда девушка так обратилась к миссис Грейнджер. В душе сразу родилось какое-то чувство удовлетворения. Ведь прежде гриффиндорке некого было так называть.***
— Значит, останешься здесь? Я тебя правильно понимаю? — губы Тома вытянулись в одну тонкую линию. Он злился. И хотя Гермиона отчасти считала себя в этом виноватой, поделать ничего не могла. — Ну, ты ведь знаешь, я не могу оставить свою семью. Особенно теперь, — девушка старалась говорить как можно мягче. — Семья, значит? А мы для тебя кто? А бабушка? Никто? — Не говори глупости! Вы очень дороги мне. Но… я не могу вернуться. Как ты себе вообще всё это представляешь? — Дедушка возражать не станет. Он сделает всё, лишь бы бабушка была счастлива. А Беллатриса, — при упоминании сестры юноша скривился. Ему было неприятно даже вспоминать о ней. — Она вообще не должна что-то решать! — Так или иначе, — убеждала Гермиона, продолжая рассматривать цветы в центральном парке, — Белла твоя родная кровь и плоть. И ей… на долю выпало много страданий. То, что я увидела за эти полтора года… просто ужасно. Действительно. — Ты ведь от меня ничего не скрываешь? — со всей серьёзностью спросил Риддл. Дабы не навлечь беды на его голову, Грейнджер решила умолчать о том, что один из парней Серого делал ей недвусмысленные намёки. — Конечно, нет ничего такого, из-за чего бы ты мог так беспокоиться, — гриффиндорка молила Мерлина, дабы Марволо поверил. И, кажется, её желание сбылось. — Хорошо, — на выдохе произнёс слизеринец, — но… если что-то будет тревожить тебя, знай, что я всегда с тобой. — Спасибо…***
Ночь накрывает улицы города тёмным одеялом. Гермиона сквозь сон слышит странные шорохи, однако не придаёт им должного значения. Мало ли что происходит. Брат остался работать в ночную смену, а мама, наверное, пытается по максимуму угодить членам банды. Девушка её не осуждала. Каждый пытается выжить и защитить своих близких. К сожалению, судьба Джин Грейнджер сложилась именно так. Но вот, кто-то накрыл девичий рот большой и потной ладонью. Сон начал уходить, а вместо него пришёл страх и ледяной ужас. — Тихо! Или убью! — угрожающе зашипел голос в темноте. Как бы в доказательство своих слов, незваный гость провёл лезвием ножа дорожку от ключицы до шеи. Небольшие капельки крови выступили на бледной коже. Гермиона всхлипнула. Мозг судорожно начал соображать, как же поступить в сложившейся ситуации. Она может попробовать дотянуться до палочки. Прикроватный шкафчик совсем близко. Надо только… — Какая ты сразу стала послушная. Даже скучно. Может, стоит как-то раззадорить тебя, а? — мужчина больно схватил девушку за лодыжку и буквально вынудил ту упасть с кровати. Падение оказалось болезненным, однако темноволосая всё же нашла в себе силы дотянуться до нужной полочки. И вот — боевая подруга оказалась в руках. Осталось лишь вспомнить подходящее заклинание. Да что угодно. — Хм, что это тут у нас? — мужчина с силой вывернул её руку, а после забрал бесполезную (с точки зрения магла!) находку. Палочка вылетела из окна. — Хотела защититься какой-то деревяшкой, да? Ты ещё наивнее, чем я думал, — в этот момент Гермиона наконец вспомнила, кто это. Тот самый помощник Серого, который предлагал сходить на «свидание». Конечно, девушке хватило благоразумия не давать согласия. Но всё это не спасло её от подобной участи. — Знаешь, если мне понравится, — с этими словами мужчина развернул темноволосую к себе, — возьму тебя к себе, — и впился поцелуем. Горький запах ударил в нос. К горлу подкатил неприятный комок. — Пожалуйста, не трогайте меня… — взмолилась гриффиндорка, едва мужчина наконец перестал терзать её губы. — Я никому и ничего не расскажу. Честно… — Знаешь, верю. А если даже и расскажешь, это ничего не изменит. Серый тут всех держит. Откроешь рот и… — в лунном свете девушка сумела разглядеть, как собеседник провёл большим пальцем по горлу, как бы показывая, что ждёт любого, кто решит пойти против них. — Пожалуйста… — Я всё равно получу своё… — с этими словами мужчина стал рвать одежду на жертве. — Помогите…! — закричала Гермиона изо всех сил, не желая до последнего сдаваться. В тот же самый момент бандит со всей силы дал ей пощёчину, во рту почувствовался металлический привкус крови. — Дрянь… — прошипел недовольный мучитель. Под тяжестью большого тела Гермиона не могла ничего сделать. Удары же сыпались один за другим. Гермиона перестала кричать, только всхлипывала, стоило мужчине прикоснуться. Она то теряла сознание, то вновь приходила в себя. — Ты — никто! Никто. Никто. Никто. В какой-то момент внизу живота стало так больно, что Грейнджер резко вцепилась в руки насильника. Он удовлетворённо хмыкнул и, словно приняв это за желание большего, продолжал своё грязное дело. Боль была невыносимой, она изнутри разрывала всё тело на кусочки. Девушка теперь была рада провалиться в забытие. Что угодно, только бы не это. Лишь бы не чувствовать его в себе. — От…отпусти…те… — она попыталась отползти, выбраться из плена, однако ничего не вышло. Ни через полчаса, ни через час, ни через два. И только противный хохот насильника стучал в висках. Гермиона жмурилась, хрипела. Она мотала головой из стороны в сторону, лишь бы не смотреть в лицо монстра, забравшего её честь, невинность и покой. Нет, это было совсем не так приятно, как описывали подруги. Это было просто отвратительно. Ужасно. До тошноты противно. — Восхитительно, — довольно шептал насильник, всё сильнее прижимаясь телом. Иногда из его рта вырывались настолько пошлые звуки, что Грейнджер хотела провалиться сквозь землю. «Нет… нет… нет… это не со мной…» — Гермиона отчаянно не хотела признавать, что всё это происходит с ней в действительности. Но болезненные движения продолжаются, а мужчина, не думая о чувствах той, жизнь которой он с такой лёгкостью разрушил, думает лишь о том, каким бы ещё способом удовлетворить своё ненасытное желание. «Бог или Дьявол, мне всё равно… лишь помоги мне выжить. Помоги мне возродиться из пепла… и стану я служить тебе…» — просила колдунья, зная, что мир для неё уже не будет прежним.***
Все надежды на то, что это был лишь кошмар, рушатся для Гермионы, когда она, открыв глаза, чувствует на груди руку ночного мучителя. Где-то в противоположном углу валяются две бутылки из-под алкоголя. Скорее всего, он выпил их уже после… произошедшего. Теперь же мужчина мирно спал, даже и не задумываясь над тем, какого сейчас его безвинной жертве. Желание забиться в угол и пожалеть себя пропали сразу после того, как девушка заметила в кармане небрежно выкинутых брюк нож. Тот самый нож, которым её вчера едва не порезали. (Это не Литтл-Хэнглтон, здесь каждый сам за себя…) — слова Марка имеют зерно логики. Конечно, местная полиция не станет разбираться что тут и к чему. Тома она признаться не сможет. Защитить их некому. Остается самой совершить правосудие. Дрожащими руками шатенка схватилась за нож. Тот норовил выскользнуть из рук. Вдох-выдох Выдох-вдох Вдох-выдох Она уже было пожалела о принятом решении, как мужчина зашевелился, начал открывать глаза. — Эй, ты чего? — Гермиону спасло лишь то, наверное, что насильник был пьян и плохо соображал. «Если я не сделаю это, он убьёт всех нас…» — этого девушка позволить не могла. Но как… как заставить себя сделать это? *В саду Малфой-мэнора было хорошо. Аромат столь любимых хозяйкой поместья окутывал собой всё пространство вокруг. — И всё же, это довольно жестоко… — О чём ты, милая? — обратилась к девочке Нарцисса. — Охота. Драко и Том так радуются тому, что подстрелили тех уток. Ведь в этом нет абсолютно никакого смысла. — Правда? — женщина с насмешкой посмотрела на Гермиону. Та активно закивала головой. — Смею предположить, ты считаешь, что все люди вокруг должны быть хорошими?! На самом деле, это не совсем так. В каждом из нас есть как добро начало, так и злое. — То есть… — То есть, — продолжала рассуждать урождённая Блэк, — невинных людей под сводами этого неба, увы и ах, нет. Да, ты можешь считать охоту и всякое подобное мероприятие варварством, излишней жестокостью. С другой стороны, это же показатель того, сможет ли человек постоять за себя. В детстве мы часто с матерью выбирались на природу. Однажды я увидела ворона, который вырвал сердце голубя. Я испугалась. А мама сказала, что они, в какой-то степени, берут пример с нас. Птицы, животные, обитатели морских глубин. Люди ради себя и членов своей семьи на многое способны. Так что вот мой тебе совет: если будет нужно, не думай лишний раз, сердце врага своего забери и себя спаси. Себя и тех, кто дорог…* (…сердце врага своего забери и себя спаси… себя и тех, кто дорог…) Гермиона вонзила нож в грудь насильника. Тот, словно полностью пробудившись ото сна и алкоголя, попытался дотянуться до шеи девушки. Почувствовав прикосновения чужих пальцев и боясь вновь пережить весь ужас, что произошёл накануне, Грейнджер сильнее сжала рукоять холодного оружия и надавила. Раз. Еще раз. Два. Три. Четыре. Мужчина больше не сопротивлялся, однако остановиться девушка не могла. Острое лезвие входило до упора, а после резко выходил. Теперь это был не просто инстинкт самосохранения, но попытка заставить мучителя испытывать ту же гамму боли, которую он причинил своей жертве. Да и кто знает, сколько невинных девушек погубил этот мужчина. Наконец, на место гнева пришло облегчение. Странное. Греховное. С души словно камень упал. — Гермиона? — Марк почти влетел в комнату. Судя по всему, он услышал крики мучителя ещё с улицы. Картина, что предстала перед ним, была, мягко говоря, ужасной. Грейнджер медленно встала, на лице её, с брызгами крови, расплылось в улыбке. Униженная, оскорбленная, брошенная на растерзание, она выжила. Выжила. Выжила. Выжила. — Что ты сделала? — оружие опустилось на пол с глухим звуком. Сознание было затуманенным. Девушка с удивлением смотрела то на бездыханное тело мужчины, то на свои окровавленные руки. Она всё ещё не могла поверить, что это плоды её работы. Тем не менее, нож под ногами, который шатенка выронила несколькими мгновениями ранее, был прямым доказательством… и она об этом знала. — Я выжила. Выжила.***
2006 — Не стоит волноваться. Под мороком никто не узнает тебя. И не тронет. По крайней мере, пока будешь следовать инструкциям, — добавил Малфой, ещё раз окинув девушку критическим взглядом. — Ну? — протянула мадам Россини. — Вы довольны? — Можно было, конечно, постараться и лучше, — усмехнулся Долохов, скрестив руки на груди, — уверен, что стоит доверять столь важное дело ей? — их с Драко взгляды на мгновение пересеклись. Сразу после Грейнджер поспешила отвернуться. Казалось, если не сделает этого, то навсегда останется пленницей серых очей. — Времени почти не осталось. Мы сделали всё возможное. Будем надеяться, твой дядя сдержит своё слово. — Как и твой отец, — при упоминании последнего лицо Малфоя стало более суровым. — Может быть, вам тогда стоит наконец поведать, что предстоит делать? — предложила владелица ателье и выжидающе посмотрела на собеседников. — Бал крови. Думал, ты уже и так догадываешься?! — Возможно, — уклончиво ответила француженка, — и всё же это не отменяет того факта, что вы могли бы рассказать нам чуть больше. — Бал крови — место, где собираются исключительно высшие слои общества. В особенности строго там следят за… происхождением. Маглорожденным входа туда, понятное дело, нет. — Как это толерантно, — с издевкой произнесла Россини, — вот поэтому я и стараюсь избегать светских мероприятий. — Как я понимаю, вы хотите, чтобы я была там, правильно? — Какая догадливая нам попалась грязно… — Долохов запнулся на полуслове, поймав на себе гневный взгляд костюмерши. — То есть, я хотел сказать, что это чудесно, раз ты можешь мыслить логически. — Как я уже и говорил, ты не должна беспокоиться о таких мелочах. Главное — веди себя естественно. Лишнего не болтай. Будь милой, приветливой и улыбчивой. Остальное мы берём на себя. Всё будет хорошо. Веришь? — Драко ободряюще похлопал девушку по плечу. — Да. Ей искренне хотелось верить в то, что Малфой правда хочет помочь. Или все эти нежные взгляды — всего лишь уловка, способ заставить пойти против собственных убеждений?