Душа

Пристань Лотоса, как всегда, встречала своей бурной деятельностью и множеством улыбок простых граждан. Цзян Чэн же отвечал только усталым взглядом. Ночью он так и не смог уснуть, ведь каждый раз, когда закрывал глаза ему мерещилась улыбка брата, а сразу после его руки и лицо с такой же улыбкой. Пока он шёл до дома, он, кажется, пару раз упал несмотря на то, что шёл с опущенной головой, а когда поднял взор, увидел радостную сестру, встречавшую его. — А-Чэн! С возвращением! А-Чэн? А где А-Сянь? — сияющая улыбка с лица Янли не сходила ни на секунду, и она всматривалась за спину брата, надеясь увидеть там Вэй Ина. Но его не было. Цзян Чэн вновь опустил голову. — А-Ли… — прохрипел он, не поднимая на неё голову и тихо всхлипывая, подходя ближе, тыкаясь ей в объятия. — О Боги, А-Чэн, что случилось? — взволнованно спросила девушка, нежно гладя брата по голове, успокаивая. — А-Ли… А-Ли, я… я такой ужасный брат, я не уберёг его, он… — ещё один всхлип, и мелкая дрожь прошлась по всему телу от воспоминания рук брата. — Он в Гусу. А-Ли… Лань Ванцзи забрал его… Но договорить Цзян Чэн так и не смог. Слишком много чувств упёрлось ему комом в горле, а ноги начали коситься под грузом эмоций. — А-Чэн, давай ты отдохнёшь немного, а после расскажешь всё? Ты очень устал после такой долгой поездки и поисков А-Сяня. Я налью тебе немного супа с корнями лотоса и рёбрышками. Договорились? — на это он угукнул, и Цзянь Яньли отвела брата в его комнату. Направившись в кухню, она начала готовить обещанный суп. Аккуратно нарезала все ингредиенты, но нож прошёлся не ровно по рёбрышкам и задел её палец. А-Ли всхлипнула и осела на пол, сжимая свои ладони от волнения. — О Небеса… Прошу, — руки дрожали, когда она вытирала платком кровь с пальца. — Пускай с А-Сянем всё будет хорошо… Её сердце металось, ведь она знала. Знала и о порезах А-Сяня, знала и о его мыслях, полных ненависти к себе и желанием умереть. Она заметила это всего пару месяцев назад, когда Вэй Ин искал её заколку на дне озера. Тогда он разделся до штанов и был полностью здоров и хорошо сложён. Но на бёдрах и руках было множество порезов и шрамов, которые были незаметны среди множества боевых. Но А-Ли — сестра, всегда помогающая братьям с ранами и знающая каждую царапинку, не помнила о них. И они отличались от случайных, грубых и неаккуратных, были ровными, будто точно выведенными и рядом с венами. Конечно, она спросила о них, но получила в ответ улыбку и небрежное: «О Суйбянь порезался. Не волнуйся! О! Вот твоя заколка!». Девушка понимала, что это ложь. Всё же знания в медицине, хоть и поверхностные, у неё были. Такие порезы и шрамы оставляет остро наточённый меч и твёрдая рука, а не случайность. Вернувшись в комнату А-Чэна, девушка застала его сидящим и задумчиво смотрящим в одну точку на потолке. — А-Чэн? — А-Ли, можешь позвать отца и матушку в беседку? — глаза его горели решительностью и всепоглощающей тоской. Не дождавшись ответа, он начал уплетать суп, но в голове всплыл смеющийся Усянь, который сидит рядом и тоже ест. Пришлось задрать голову вверх, чтобы очередные слёзы не потекли по лицу. Цзян Чэн решил: Если Вэй Ин не плакал, когда ему было настолько плохо, то и он не должен плакать. Янли видя его состояние, только поджала губы, примерно представляла, что хочет рассказать Цзян Чэн семье. Угукнув, она ушла в кабинет отца, глубоко поражаясь решительности брата. Ей так и не хватило смелости рассказать об этом хоть кому-нибудь. Мадам Юй и Фэнмянь сидели и просто беседовали о клане, решая некоторые вопросы, а Янли сидела тихо, перебирая складки на своём одеянии. Цзян Чэн зашёл, поприветствовал их, вставая перед ними как на казни, заведя руки назад. — Матушка, отец, — начал он, но волнение и страх нахлынули слишком неожиданно, а вся решительность улетучилась за секунду. Глубоко вдохнув и выдохнув, А-Чен сжал свои пальцы за спиной, перебирая их, чтобы занять немного мысли, — Это очень важно. — Если это касается Вэй Ина, это по определению не может быть важным. Надеюсь, он умер и не будет доставлять больше проблем. — не думая, фыркнула Мадам Юй, и оторвалась от бумаг, изучающе рассматривая сына. Что-то в его поведении и поведении дочери настораживало материнское сердце. — Матушка, прошу не говорите так об А-Сяне! — впервые в жизни Янли подняла голос на мать и смотрела на неё с ужасом и каплей ненависти. Женщина почему-то не решилась перечить дочери. — Когда мы вытащили Лань Ванцзи и брата из пещеры, Ванцзи позвал меня для разговора, — пришлось вновь сделать несколько глубоких вдохов. — Он сообщил мне о том… Что Вэй Ин болен. И я проверил его руки и… Оказалось, он… ну… Резалсебяихотелмножестворазумереть! — нечленораздельно выпалил он от волнения, а потом икнул и посмотрел на А-Ли, единственного человека, который может защитить сейчас. В беседке повисла тишина вперемешку с напряжением, что хоть режь и подавай на стол. Цзянь Фэньмян стал чернее тучи, а Мадам Юй очень долго непонимающе смотрела на сына, ожидая, когда выпрыгнет Вэй Усянь и посмеётся с их лиц, хохоча: «Шутка! Со мной всё окей!». Но Вэй Ин не выскакивал, а Яньли прикрыла лицо рукавом. Мадам Юй резко встала, намереваясь что-то сказать, но моментально села. Ноги её были ватными, а чувства смешанными. Конечно она не сильно любила Вэй Ина, всё-таки он не являлся её родным сыном, но она его не ненавидела и всё же в какой-то степени считала своим сыном. Даже для неё такая новость стала шоком в перемешку с ужасом. Ведь… Ведь вина за это целиком и полностью на их плечах. Первым вернулся в реальность Цзянь Фэнмянь, поднимаясь с места, опираясь на стол, чтобы ноги не подвели. — Что ж… Могу только сказать, что у меня были предположения по поводу этого. Были предпосылки, — взгляд невольно метнулся на жену, от чего та поджала губы. — Сегодня уже поздно направляться в Гусу, так что отдохнём и завтра отправимся. Всем нужно осмыслить эту информацию. Говорил он чётко и мысли его были ясны, но слегка подрагивающие пальцы его выдавали. И для него это было шоком. В его сознании Вэй Ин всегда имел образ самого сильного человека в их семье, но картинка моментального рушилась, представляя перед собой загнаного в угол зверя, которому некуда было податься. Все разбрелись по комнатам. Когда мадам Юй зашла в их с мужем комнату, она заметила на себе пристальный взгляд. — Не смотри на меня так. Я знаю, что отчасти виновата в этом и мне тоже тяжело, — тяжко выдохнула она, садясь на софу и откидываясь на спинку. — Отчасти? Не хочу тебя огорчать, но по моему скромному мнению, ты являешься основной причиной, — грубо высказался Фэнмянь. Его грубость можно понять, всё-таки ему не каждый день говорят что его приёмный сын хочет умереть. — Так же, я настаиваю на том, чтобы ты поговорила с Вэй Ином, когда мы прибудем в Гусу. — Я была не настолько груба, чтобы довести его до мысли о самоубийстве. Это были лишь воспитательные меры и подготовка к суровой жизни, — взъелась женщина, бросая истребительный взгляд на мужа. — «Не настолько груба»? Это по-твоему «не настолько груба»?! — мужчина вскочил, подходя к жене, та в ответ тоже встала, желая быть наравне. — Ты множество раз говорила, чтоб он умер! Миллионы раз упрекала за любой пустяк! Говорила, что он бесполезный! А что ты сделала, чтобы помочь ему? Только губила его своими неосторожными словами! Воспитание — это не то, когда ты медленно убиваешь желание жить. Женщина тут же стушевалась, вспоминая каждую фразу брошенную в сторону приёмного сына, но тут же выпрямилась, поднимая голову. — Я учила его по принципу «кнута и пряника»! — Тогда почему он получил только кнут? — бушевавшие эмоции только сильнее разгораясь от каждой фразы жены. Всё же, наконец, надо высказать ей о её методах «воспитания». — Был бы тогда, когда он понял, что доставляет нам одни неприятности! Я не собираюсь извиняться перед ним, — конечно в её словах не было и толики смысла, но почему то Мадам Юй не желала признавать свою неправоту. — Также я считаю, что воспитала в нём характер, а то он так бы и остался бесполезным… Дальше её остановила рука мужа, которая смачно ударила по спинке софы, не имея права тронуть жену. Та сразу же осела, осознавая что она сейчас наговорила. — Ты не имеешь права так о нём говорить. Он мой сын. Ещё одно плохое слово в его сторону и я не посмотрю на то, что ты моя жена и женщина, — грубо сказал он, выходя из комнаты, пыхтя от злости. Ушёл он, конечно же, чтобы не поднять руку на жену, но именно сейчас почему-то очень сильно хотелось дать ей затрещину. Мадам Юй сползла с софы, обнимая себя за плечи, несколько раз вздрогнув от какого-то скрипа. " О Небеса, что же я натворила! Почему же я не одумалась раньше! Он ведь совершенно ничего не сделал, чтобы я так к нему относилась. " Чувство сожаления переполняло её сердце, задевая даже некоторые струны материнской любви, топя все промахи Вэй Ина. Они, как оказалось, если смотреть трезвым взглядом, а не взглядом ненависти, были незначительными. Чувство собственного достоинства утопило весь здравый смысл в душе Мадам Юй, вслед за собой утопила жизнь в мальчишке.

***

Когда Вэй Ин проснулся, он моментально вскочил, совершенно не понимая где он. Это точно не Пристань лотоса, не пещера с черепахой, не комната в клане Вэнь. Тогда где же он? Ответом стала прохлада окутывающая его спину и босые ноги. Одежда какая то слишком непривычно тонкая… Стоп что? Это одежда клана Гусу Лань? Вместе с пониманием где он пришла отвратительная головная боль, тошнота и адская ломка во всём теле, что пришлось сесть обратно на кровать, а потом и вовсе лечь, не шевелясь. А потом Вэй Усянь опять резко вскочил, наскоро обуваясь и выскакивая из комнаты. Так… В этом районе Гусу он не был, так что пришлось ориентировать на башню с колоколом, её он вроде помнил. Бегать в Гусу запрещено, но сейчас было не до правил. Залетев в библиотеку он наткнулся на читающего Лань Чжаня и рядом пьющего чай Лань Сичэня. Наскоро поклонившись, Вэй Ин грозно посмотрел на Второго Нефрита. — Лань Ванцзи, постарайся объяснить почему я тут и почему я в одеждах твоего ордена?! — повышать голос не хотелось в присутствии Сиченя, но голос так охрип, что пришлось говорить громко, чтобы звучать внятно. — М, — Лань Чжань перевёл взгляд на брата, надеясь что тот спасёт положение. Всё-таки Лань Чжань привёл Вэй Ина сюда без его спроса. Да и сейчас адепт клана Юнь Мэн был в ужасном расположении духа, а он — Лань Чжань — ужасен в общении с пациентами. — Вэй Усянь, прошу, не горячись. Присядь, — Лань Хуань указал на место напротив себя. Голос его был спокоен и приятен для ушей, даже успокаивал метавшееся сердце нового пациента. Вэй Усянь подчинился. — Прошу простить своевольность моего брата, эта мера была необходима. Так же прошу простить и меня, я позволил ему оставить тебя здесь не спросив. Он налил ромашковый чай для гостя и брата, надеясь, что это немного облегчит атмосферу. Потому что сам вид Лань Сичэня успокаивал, его добрая улыбка, лёгкие слова и успокаивающие глаза, в которых было спокойствие океана и благодать неба. — Лань Чжань в пещере Черепахи-Губительницы увидел твои руки, — Вэй Ин пивший до этого чай, поперхнулся, отворачиваясь в сторону и откашливаясь, возвращаясь на место, он уже сверлил взглядом Ванцзи. — Не горячись. Я тоже видел их, когда тебя привезли сюда. Это не выглядит здорово. У нас в ордене лечат подобные проблемы, так что мы бы хотели тебе помочь. Так же мы оповестили твою семью и скоро они прибудут. Дальше Вэй Ин не слушал. Дальше ему уже не интересно. Дальше уже… А что дальше? Семья разочарована. Цзян Чэн возненавидит его, Яньли расстроится, Мадам Юй разочаруется, а Дядя будет огорчён, что допустил подобное. Его выкинут из клана как паршивого пса, не желая переплетать свои судьбы с психом. Ему хочется провалиться сквозь землю, чтобы семье было легче без него. Хочется перемотать время назад и спрятать это тщательнее, ведь прекратить не получается. Хочется… А что ему хочется? Ничего. Это конец. Прям на его глазах рушилось то, что он возводил множество лет, строя свою жизнь в семье на чистой лжи. Многолетние опоры из притворства надломились под ним, скидывая в пучину и не оставляя даже тонкой нити, чтобы взобраться наверх. Единственно ради чего он существовал — семья. Ради улыбок Яньли и Чэна. Их заразительного смеха, вызванного глупой шуткой Вэй Ина. Похвалы от дяди и скудного «неплохо» от Мадам Юй. Теперь же они будут смотреть на него с сожалением, ненавистью и огорчением. Он подвёл их. Опустив голову, Усянь смотрел в одну точку, сжимая свои пальцы, царапая их ногтями и желая просто содрать с себя кожу, лишь бы его никто не видел в таком состоянии. — Вечером прибудет твоя семья… — Сичень хотел продолжить рассказывать положение дел, но заметив подавленное состояние пациента, остановился. — Вэй Ин, ничего страшного не случилось. Я отчасти понимаю твои чувства, но прошу не кори себя. Мы поможем тебе. — Поможете? Чем? — выдохнул парень, поднимаясь и свирепо смотря на братьев. — Уже помогли! Я просил об этом?! Нет! Так не лезьте в мою жизнь! Со своими проблемами я в состоянии справиться сам! Чувства нахлынули слишком неожиданно, чтобы Усянь успел закинуть их в дубовый сундук в душе и закрыть на тысячу замков. Или этот сундук с чувствами уже пошёл трещинами, не сумев удержать разрастающийся эмоции. Перетянувшись через весь стол, он схватил Лань Чжаня за грудки притягивая к себе и с силой ударяя ему в челюсть, а потом ещё и ещё. — Большое спасибо, что помог! Спаситель ты мой! — рыча Усянь старался скинуть с себя руку Сиченя, который пытался оттащить его. Ванцзи уже начал отвечать, так же давая ему пару затрещин. В библиотеку зашёл Цзян Чэн с Яньли. Девушка вскрикнула увидев как А-Сянь дерётся со Вторым Нефритом, а Сичень, уже успел получить по плечу, старался успокоить его. А-Чэн сразу кинулся к брату, оттаскивая его, и заламывая руки. Кто же знал, что в взбесившемся Вэй Усяне сил больше, чем у двух здоровых заклинателей. Но увидев шицзе сразу притих, с ужасом смотря на сестру и брата, надеясь что они не возненавидят его ещё сильнее. Если сильнее возможно. — П-простите моего брата, — сразу извинилась А-Ли, кланяясь и смотря на пострадавших. Сичень помог подняться брату, и поправить одежды. — Что здесь случилось? — в помещение зашёл Цижень и Фенмянь. Лицо первого моментально исказилось в негодовании при взгляде на племянников, и озлобилось смотря на первого адепта клана Цзян. — Ничего страшного, — успокоил Лань Хуань, а Ванцзи кивнул. — Просто немного повздорили. Ванцзи, Ваньнинь, не могли бы отвести Вэй Усяня в его комнату? Ему нужен отдых. Ванцзи, возьми целебные травы, что я приготовил. Лань Чжань и Цзян Чэн удалились с притихшим пациентом, но что-то подсказывало, что это затишье. Перед бурей. — Лань Цижэнь, прошу простить поведение моего адепта. Думаю то, что мы всё узнали очень повлияло на него. Надеюсь в дальнейшем он не доставит вам проблем, — дядя Цзян поклонился, и посмотрел на дочь, жестом указывая, чтобы помогла брату. — А так же большое спасибо за то, что согласились помочь. — Не беспокойся, — старик пригладил свою бороду и попросил слуг прибрать в библиотеке. Они направились в кабинет, дабы обсудить всё. — В моей практике были и более буйные. Я глубоко уважаю тебя и твой клан, так что согласился. Но для меня большим удивлением стало то, что мои племянники так же настояли на помощи. Думаю, даже Лань Чжань привязался к вашему адепту и искренне хочет помочь товарищу. Сев в комнате и налив чай, они спокойно выпили его, но всё же в поведении обоих мужчин была некая нервозность. — Не думаю, что Вэй Ин пробудет тут долго, — сообщил Цижень, вспоминая мальчишку и его поведение. — Даю всего месяц и он будет здоров. Цижэнь был хорошим психологом, так что мог примерно представить как будет проходить лечение. Но сам он, конечно, участвовать не будет. Сичэнь настоял, чтобы дядя как можно реже контактировал с Вэй Ином, ссылаясь на их разногласия во время учёбы.

***

В комнате Вэй Ин вёл себя тихо, смотря в пол и односложно отвечая на вопросы. Лань Чжань зажёг успокаивающие благовония и удалился в угол комнаты, чтобы не мешать братьям, но продолжать следить за порядком. — Вэй Ин, — немного резко начал Цзян Чэн, но сразу смягчился, делая голос более тихим, чтобы не пугать брата. Усянь напрягся как струна, предполагая услышать слова ненависти, и сжал пальцы впиваясь ногтями. — Нет, А-Сянь, не волнуйся. Я… Я просто хотел извиниться перед тобой. Я всегда груб и не умею подбирать слова, чтобы не задеть тебя. И я сожалею, что довёл тебя до такого. Огненные ладони легли на руки пациента, которые были до ужаса холодными, сжали пальцы и потёрли небольшие полумесяцы от ногтей. — А-Сянь, я постараюсь стать более мягким и больше не сделаю тебе больно, прости меня, — А-Чэн хотел обнять парня, но боялся, что сделает только хуже, поэтому продолжил гладить его руки, надеясь, что это успокоит. — Цзян Чэн, ты такой добрый. Даже после того как я подвёл тебя и весь клан своими бессмысленными и безрассудными действиями, ты всё равно так добр ко мне. Прости. Я должен быть сильным, чтобы защищать тебя и А-Ли, но… я оказался таким слабым. Прости, — ужасно тихо, почти беззвучно прошептал Вэй Ин, сгибаясь в три погибели и тыкаясь лбом в ладони брата. Ладони пропали и Усянь уже испугался, что что-то сделал, но резко дёрнулся, когда эти самые руки обвили его тело и прижали к себе, нежно гладя по голове. — Всё хорошо. Ты ни в чём не виноват. Ты сильный. Ты молодец. Теперь, прошу, ради небес, когда тебе плохо, рассказывай нам об этом, мы сможем помочь, — вышептал Чэн, стараясь вспомнить всё что говорил ему брат, когда ему было плохо. Все те слова… Это ведь то, что необходимо было услышать Вэй Ину, чтобы остаться на плаву, а не утонуть в своих мыслях. В одиночестве. Лань Чжань тактично удалился, но где-то в сердце его кольнула зависть, и почему-то он желал оказаться на месте Цзян Ваньнина. Но об этом он позже поговорит с братом. Цзян Чэн ушёл только после того, как его выгнали, мол, уже комендантский час. Позже ему сообщили, что Лань Сичэнь начнёт работать с братом завтра. Благо, пациентов в клане было не так много, чтобы занимать всё время главы. Всего три человека, и то, два человека уже почти выздоровели и готовились уехать в свой клан через пару дней. Ночью Вэй Ин так и не сомкнул глаз, сидя и рассматривая листочки на дереве, и думал о своём. Сердце понимало: он не виноват, Цзян Чэн не сердится на него, Янли не разочарована, а дядя всё понял и поддержал, успокоил. Ничего страшного не случилось. Он ведь человек. Людям свойственно ошибаться. А мысли… Мысли корили его за каждый вздох, за каждое действие. Разум отказался принимать помощь, противясь любым добрым словам в его сторону, коверкая их до неузнаваемости. Но самое страшное было впереди. Впереди отъезд дяди, он ведь глава, нужно присматривать за кланом, а после… Приезд Мадам Юй. А-Чэну и А-Ли позволили остаться до отъезда Мадам Юй, это примерно неделя. Встречаться с ней он естественно не хотел. Даже если Цзян Чэн простил его, это не значит, что она простит его.

***

Утром слуги принесли ему еды, и сообщили, что через час он должен прийти к зданию у водопада, там его ждёт Лань Сичэнь. Кивнув на это он принялся за еду. Аппетита не было, да и эта безвкусная еда не приносила ему удовольствия. Немного поковырявшись там и съев буквально ничего, он поднялся, привёл себя в более менее опрятный вид, выдохнул и направился в указанном направлении. Вчера он вёл себя ужасно, надо извиниться перед Сичэнем и Ванцзи. Он всё-таки побил их в порыве гнева. Интересно его за это накажут? Наверное. Назначат ударов триста, чтобы жизнь малиной не казалась. Он как-то и не против. Ему положено наказание. Постучав и зайдя с разрешения, Вэй Ин поклонился и сел напротив его психолога. — Я хотел извиниться за вчера. Моё поведение было отвратительным, и думаю мне положено наказание за него, — неловко улыбнулся он, смотря на мужчину напротив, который разливал в кружки чай. Чай почему-то начал напрягать. — Я понимаю, что ты не хотел бить ни меня, ни Ванцзи. Ничего страшного, не принимай близко к сердцу. А теперь… Не мог бы ты рассказать причину, по который ты истязаешь себя? Само существование Лань Сичэня должно было успокаивать все души в округе. Голос, вид, движения. Всё такое плавное и тягучее. Будто мёд для души. Просьба, несомненно, напрягала Вэй Ина. До этого он никому не говорил своих мыслей. И… он просто не мог выдавить из себя слова. — Это тяжело, я понимаю. Я не тороплю тебя. Просто чтобы помочь тебе, мне нужно знать причину. Методы, которые я могу использовать для помощи сильно разняться. Если ты не хочешь, чтобы тебе помогли, то я бессилен. Ты должен осознать насколько всё плохо. Усянь продолжал молчать, смотря в пол. Он не может. Он не настолько сильный. Он слабак. " А нужна ли мне эта помощь?» — мысль появилась неожиданно и внезапно, встав поперёк всех мыслей и выздоровлении. " Мне же и так не плохо. Это ведь причиняет мне удовольствие. Благодаря этому я могу что-то чувствовать .» «Я здоров.» — Прости, Сичэнь, не думаю что могу рассказать тебе это. Я не думаю, что болен, — с улыбкой сказал Вэй Ин, смотря на мужчину и невинно хлопая глазками. Он не скажет. Он позже скажет что-то банальное и ему «помогут». Они подумают, что он здоров, и вернут домой. Да, Вэй Ин, просто построй ещё одну ложь, но более крепкую, чтобы не разрушилась, как та. Ты сможешь сделать это, ты ведь мастер лжи и фальши. — Видимо, это будет сложнее, — тяжело выдохнул Первый Нефрит, отпивая чай. Всё его лечение для Вэй Усяня до этого момента строилось на его открытости. Но видимо та тоже была напускной. — Тогда я удаляюсь. Скоро сюда придёт Ванцзи, он сыграет тебе «Умиротворение». Это часть лечения. Сейчас твоя душа очень взволнована и в трещинах, так что следует восстановить сначала её, а после уже и твой разум. Как он и сказал, он ушёл, а уже через минуту пришёл Второй Нефрит, раскладывая гуцинь на специальном столе. — Привет, Лань Чжань, — радостно улыбнулся Вэй Ин, махая рукой и садясь более вальяжно, нежели при Сичэне. Но после стал более серьёзным. — Прости за вчера. Я сильно вспылил. Я честно не хотел тебя бить, просто твои действия были немного… несносными. «Твои действия просто причинили мне невыносимую боль, разрушили мою жизнь, мои отношения с семьёй и вообще всё, на чём я держался до этого » — сказать он это не решился. Всё же вчера Усянь наговорил достаточно. — Мгм, — качнув головой, парень положил руки на струны и полилась приятная мелодия, разливающаяся океаном в душе. Мелодия была достаточно длинной, чтобы Вэй Ин подумал о том, не поспать ли ему. Спать хотелось, но засыпать рядом с человеком, который во время твоей отключки раскрыл твой самый страшный секрет — страшно. Лань Чжань теперь вообще не вызывал и капли доверия, так что приходилось быть на стороже рядом с ним. Когда Ванцзи закончил, он лишь изучающе посмотрел на пациента, и прикрыв глаза, тихо сказал: — Вечером я ещё сыграю «Умиротворение». Придёшь ко мне к семи. До этого ты свободен, — голос его звучал как-то не так, будто… Мягче? «Ох… Лань Чжань, ты тоже меня жалеешь? Конечно, ты же такой добрый. Опять одна жалость» Ничего не ответив, Вэй Ин вышел из здания, возвращаясь к себе. Радость, зависть, негодование, злость, ненависть, доброжелательность и ещё тысячу самых разных эмоций испытывали к нему люди до этого дня. Сейчас же всё сменилось на… жалость. Чувство, которое он ненавидел больше всего на свете, а особенно по отношению к себе. Возвращаясь к себе, он столкнулся с несколькими адептами из лекарского городка, которые несли полные корзины с сухими травами. Смотря в пол, Усянь не заметил их и ударился плечами с одним из них. - Простите меня... - начал извинения адепт, но посмотрев на Усяня, удивлённо вскинул брови. - Молодой господин Вэй? Время совместного обучение закончилось, но почему вы всё ещё тут... Полностью окинув взглядом давнего друга, Лань заметил мотающуюся на поясе ленту, с небольшим голубым колокольчиком. Парень с горечью выдохнул, и теперь уже все адепты удивлённо рассматривали Усяня, сжимая до хруста свои корзины. - Привет, привет, - лучезарно улыбнулся им А-Ин, но заметив их негодование, осмотрел себя с ног до головы. - Что-то не так? - Господин Вэй, это... - рука неуверенно указала на колокольчик, и сразу прикрыла рот ученика, который явно исказился в удивлении. - Это колокольчик для всех наших пациентов. Неужто вы тоже?... - А? - удивлению А-Сяня не было предела. Он даже не обрашал внимания на такую незначительную вещь, как маленькое украшение. - Этот колокольчик - пропуск в башню "Штиль", - парень указал на здание, из которого Вэй Ин недавно вышел. - А так же даёт право беспрепятственно брать лекарства у лекарей. Сердце издало тихий вой, пока падало до пят. Он ведь расхаживал по всему Гусу, даже не задумываясь о странных взглядах со стороны. Косые взгляды и шёпот за спиной всегда сопровождали его, а когда появились новые наблюдатели он даже не обратил внимание. - Прошу прошения, я был очень нетактичен с вами, - адепт поклонился и в его взгляде промелькнула жалость, как и у остальных из группы. Разойдясь в разные стороны, Вэй Ин услышал шёпот за спиной и шмыгнул носом, понимая что его ждёт. Он привык к подобному ещё в детстве, ничего страшного… Он и к этому привыкнет. " Я всегда быстро приспосабливаюсь к любой жизни… И к этой привыкну. Надо просто потерпеть. Потерпеть пока все не поверят в моё выздоровление. " Весь день он сидел с шицзе и А-Чэном, разговаривая о пустяках. Даже сложилась иллюзия, что всё хорошо, и Вэй Ин старался не замечать мимолетных взглядов на его руки, или мелькающую грусть в глазах. Они множество раз хотели затронуть тему порезов, но А-Сянь умело переводил разговор в бессмыслицу. Если не говорить о них, то их не будет существовать.

***

Настал день, когда Вэй Ину придётся принять свою моральную смерть. А может и физическую, смотря насколько Мадам Юй зла на него. Усянь дожидался женщину в беседке, и пил чай, шарахаясь от каждого шороха. Руки подрагивали, а спина была напряжена, будто готовясь к удару Цзыдянем. Услышав стук каблуков о каменную дорожку, Вэй Усянь прикусил губу, потирая пальцы и надавливая на порезы. Надо отвлечь себя, чтобы не думать о том, что будет дальше. — Ну здравствуй, — поздоровалась женщина, присаживаясь напротив и вежливо прося слуг удалиться. Она была спокойна, значит, злится не сильно. Или же настолько, что даже эмоции пропали. Вэй Ин осмелился поднять на неё взгляд и поклонился в приветственном жесте, но застыл смотря на её руки. Кольца не было. Не было хлыста, смерть от которого он представлял. — Вэй Ин, — начала Юй Цзыюань, отпивая горячего чая. — Я приехала извиниться перед тобой. Сердце рухнуло на секунду, а дыхание спёрло, что пришлось прокашляться. Женщина удивилась, и протянула руку, чтобы помочь, но приёмный сын дернулся, отстраняясь. — Вы случаем не ударились пока ко мне шли, — нервно усмехнулся парень, и косо глянул на чай. Может, Сичэнь что-то подсыпал ей, чтобы та была спокойна? — Извиниться? Вы не будете меня бить, кричать и обвинять во всех смертных грехах? Даже не скажете, что лучше бы я умер? Мадам Юй удивлённо посмотрела на сына. Она выглядела будто на неё обрушились все её действия за жизнь Вэй Ина. — Вэй Ин… Так вот как ты думаешь обо мне, — не веря отшатнулась женщина, прикрывая рот рукой. «Так вот что я представляю из себя в его глазах? Для него я просто угроза, которой надо сторониться?!» — А как мне ещё о Вас думать? — громко спросил Усянь, смотря на неё исподлобья. — Я бы не прочь называть Вас «матушка», да только Вы запретили мне это, закрепив ударами хлыста. Я ведь чужой Вам человек. Прерывисто выдохнув, Мадам Юй, встала, обходя столик и встала напротив него, протягивая руку. Усянь же рефлекторно увернулся от прикосновения, но та просто взяла его за руку, сжимая его ледяные пальцы. — Прости меня, Вэй Ин, я сделала столько ужасных вещей, и теперь ты… «Псих» Она не сказала этого, но только это слово пришло Усяню в голову. — Я была слишком строга с тобой. Беспричинно жестока с тобой. Прошу, прости, — искренне сказала она, надеясь на прощение. — Конечно я Вас прощаю. Я понимаю, думаю, это было необходимо. Я же такой энергичный, приходилось смирять мой характер. Я не держу на Вас зла, — лучезарно улыбнулся мальчишка, поднимаясь и вытягивая свои руки. — Прошу простить меня. Сейчас я должен идти к Лань Ванцзи. «Первая ступенька лжи выложена. Простите, Мадам Юй, но я не способен Вас простить. Не способен избавиться от панического страха перед Вами.» Женщина ушла. Конечно, сомнения закрались в её сердце, но высказывать в лицо она не решилась.

***

И вот прошла уже неделя. Вэй Ин каждый день проводил день с семьёй, в основном с А-Ли и А-Чэном, старательно избегая встреч с Мадам Юй. — А-Сянь, не скучай. Мы вернёмся через месяц. Прости, что не можем побыть подольше, — ласково улыбалась А-Ли, заходя на лодку и обнимая брата на последок. — Не хворай и выздоравливай. Я ещё хочу сразиться с тобой и выиграть, конечно! — хлопнув по спине брата, Цзян Чэн тоже ушёл на лодку. С Мадам Юй они обменялись скудным прощанием и семья вернулась в их привычную обитель. Придя в свою комнату, Усянь увидел обед и приступил к еде, не забыв принять необходимые лекарства. Это были успокоительные. Будто он был самый буйным, и каждый день рвал и метал. Видимо, просто предосторожность. Думать об этом сил не было. Он просто… Устал.

***

Сегодня Ванцзи пришёл проведать Вэй Ина и позвать к Сичэню. Постучав в комнату, он не услышал ответа и, подождав чуть-чуть зашёл, проходя в спальню. И первым, что он увидел зайдя в комнату была кровь. Очень много крови. — Вэй Ин! Лань Чжань дёрнулся вперёд, падая на колени перед телом на кровати. Оторвав кусок от своего рукава, он замотал руку выше пореза на манер жгута, стараясь остановить кровотечение. Было сложно, дрожь пробрала всё тело, и проведя по бледному, довольному лицу, он нащупал пульс на артерии. Он был. Вэй Ин жив. Подняв на руки парня, он отнёс его в крыло лекарей. Он выгнал всех из лазарета и принялся обрабатывать раны, запретив кому-либо входить. Сичэнь же так и не дождавшись ни брата, ни пациента, направился на поиски потеряшек. Он постучался в комнату, но не услышав каких-либо признаков жизни вошёл, остолбенев на месте. Значит, они у лекарей, и это не радовало. Поспешив туда, он увидел Лань Ванцзи, который упёрся в косяк двери, не имея возможности стоять ровно. Даже когда его окликнули, он продолжал смотреть на Усяня, даже не повернувшись к брату. — Он попытался убить себя? — Мгм. — Ножом, который был оставлен на подносе? — Мгм. Лань Сичэнь помассировал переносицу, глянув на пациента. Всё хуже чем он думал. Намного хуже. Диагноз: глубокая депрессия, тревожность, самоистязание, низкая самооценка и желание умереть. — Ванцзи… — Мгм. — Ванцзи? — пришлось насильно повернуть брата к себе, но когда он взглянул в его глаза увидел тоску, горечь, вину и сожаление. — Не вини себя. Ты не мог помочь с этим. — Брат, — твёрдо сказал он, смотря уже решительнее. — Я хочу, чтобы Вэй Ин жил со мной в цзинши. — Лань Чжань… Я понимаю твои намеренья и желание помочь пациенту, но такие радикальные меры… — Нет. Я хочу помочь Вэй Ину, не потому что он пациент, а потому что он — Вэй Ин. А ещё… — тут уже Второй Нефрит немного замялся, мимолётно глянул на Усяня. — Ещё я хочу защитить его от всех невзгод. Лань Сичень посмотрел в глаза Лань Чжаня и заметил в них… Крупицы любви, которую он только мог испытывать. И они были обращены к Вэй Ину. — Хорошо, Лань Чжань. Я разрешаю. Может, эти истоки любви помогут и Вэй Ину.