Красавица и Чудовище

      Следующим утром Карл Шульц собрал в кабинете всех своих дочерей. Чемоданы его были уже уложены, дорожный комбинезон выглажен, гравитационный жилет начищен.       – Что привезти вам из дальних странствий? - сказал он как будто бы между прочим, а в кулак рассмеялся: каждая дочка знала, что этот момент особенный. Закажи что угодно - хоть лунный камень, хоть пыльцу погасшей звезды - космический купец исполнит любой каприз…       Сестры Эммы весело загалдели. И сама она улыбнулась так точно радостно, как улыбалась в далеком детстве. (Какому ребенку, какой - даже взрослой - дочери, не будет приятен подарок из отчих рук?) А потом расстроилась, как расстраивалась всегда: расставаться с отцом надолго ей не хотелось. Эмма Карловна была девушкой неспокойной и впечатлительной, и каждый раз, когда отец уезжал с караваном в далекий путь, сама того не желая, принималась выдумывать разные небылицы.       Она просыпалась ночами: ей всё мерещилось, что Карла Шульца поймали космические пираты. И, забрав товары и слив с корабля всё топливо, бросили купца скитаться в просторах космоса. Если тот выходил надолго в мертвую зону (такой уголок космической черноты, где пропадали любые каналы связи), Эмма Карловна впадала в беспомощное уныние. Правда, впадала молча, не желая терзать без того неспокойную мать и безмятежных сестер своим подавленным настроением.       Дочь купца поминутно вздыхала в своей мансарде, с трудом выжидала до воскресенья (дня долгожданной семейной видеосвязи), с тяжелым сердцем спускалась в гостиную, садилась на диван и замирала, мысленно готовясь к дурным вестям. Но стоило отцу появится на плоском экране - безмятежному и улыбчивому - в миг оживала. И следующие два дня ругала себя за эти дурные мысли.       На третий день все начиналось по кругу, и в голову снова лезло:       «Вдруг в этот раз отец из космоса не вернется?»       Эмма спряталась в кресле в углу кабинета и, слушая сестер, утирала пальцами красный нос.       – Ах, отец, много лет ты возил для меня наряды, - говорила старшая из сестер, женщина светлоглазая и изящная. - Ни у кого во всей орбитальной Праге не было таких удивительных платьев! Но годы, увы, идут - я не молодею, и потому… - она запнулась, изобразив наигранную смущенность, - не вози мне юбок, сумок и каблуков, а привези мне пудру с молодильными частицами, что добывают в лавовых кратерах на Земле Афродиты.       Отец задумался на секунду, затем ответил:       – Не простая задача, старшая моя дочь. Но нет во всей Вселенной таких товаров, которые не смог бы я обменять на флакон молодильной пудры. Тем более есть у меня на Земле Афродиты один знакомый, что работает на Заводе элитной Венерианской косметики. Так что будет тебе твоя пудра, - он улыбнулся довольно.       – Какая прелесть! - старшая сестра обняла отца и убежала на крики малышки Карла: муж её, к сожалению, родных детей успокаивать не умел.       – А мне!.. А мне!.. - хором начали младшие сестры (девочки были близняшками и отличались друг от друга лишь цветом волос: одна - темная, как материя - вся в отца, другая - светлая, что солнце - конечно, в мать). Потом затихли, потом заговорили поочередно:       – А нам, отец, ты всегда привозил игрушки.       – Таких чудесных игрушек не было ни у одного ребенка во всей орбитальной Праге!       – Но годы, к счастью, идут, мы уже не дети, и потому… - они переглянулись многозначительно.       – Не вози нам магнитных роликов и не вози искусственных гуманоидов.       – А привези нам два ожерелья из лунного камня...       – Что будут сверкать под светом звезд, как граненые алмазы под светом земного солнца!       – И к ним колечки!.. - добавила сестрица со светлыми волосами.       – И к ним сережки!.. - тут же нашлась сестрица с темными. – И к ним банан для пирсинга: я хочу проколоть пупок…       Светлая толкнула её в плечо.       – Еще чего?! - отец непреклонно нахмурил брови. На минуту задумался, ухмыльнулся. Затем ответил:       – Не простая задача, младшие мои дочери. Но нет во всей Вселенной таких товаров, которые не смог бы я обменять на десяток-другой самых редких в нашей Солнечной системе камней. Тем более есть у меня на Луне один знакомый ювелир, который с радостью возьмется за такую работу. Так что будут вам ваши ожерелья…       Здесь младшие сестры Эммы Карловны затаили дыхание.       Купец рассмеялся:       – И к ним колечки… и к ним сережки... А пупок, как вернусь, проверю! - он многозначительно взглянул на темноволосую дочку. - От его непосредственной целости зависит судьба ваших с сестрой гостинцев.       Светлая сестрица кинулась Карлу на шею. Темная помедлила, но, секунду-другую подумав, всё же предпочла дешевому скандалу драгоценное лунное ожерелье. Простившись с отцом, они убежали на прогулку с любимыми женихами.       Шульц оглядел кабинет.       – А ты, Эмма, милая, что же ты там притихла? - он подошел поближе к креслу. Приметив слезы, поднял с него среднюю дочку и усадил к себе на колени, словно была она не старше малышки Карла.       – Не грусти, моя девушка, я вернусь домой очень скоро. И не тронут меня пираты – со мной конвой! - отец улыбнулся: все эти жуткие небылицы он терпеливо выслушивал вот уже целых шестнадцать лет, с тех самых пор, как Эмма Карловна научилась связывать детский лепет в понятные предложения. Но горькие слезы в день своего отбытия Шульц наблюдал впервые. Он встрепенулся:       – Или кто-то тебя обидел? Не тот ли, как бишь его, Астер?!..       – Никто меня не обидел, - поспешила уверить Эмма и тут же сменила тему: - А твой конвой, крепкие там солдаты?!       Карл отмахнулся.       – Скажи мне лучше, какой привезти гостинец?       – Ничего мне не нужно, только вернись скорее.       – Так не пойдет, - он погладил среднюю дочку по волосам.       – Дай тогда подумать еще немного...       Карл тихонько поглядывал на часы: в космопорте уже ожидал караван космических кораблей; слуги беззвучно вынесли чемоданы, раз-другой заглянула в проем озабоченная жена.       – Отец, - наконец-то вздохнула Эмма, - из года в год ты отправлялся в далекий путь со своим караваном, из недели в неделю не слышно было от тебя никаких вестей. И не было в эти недели во всей орбитальной Праге никого печальнее меня!.. Годы, увы, идут, ты не молодеешь... - она запнулась и взглянула Карлу в глаза.       Тот кивнул согласно. Поспорить тут было трудно, как ни хотелось.       – ...просторы Вселенной шире, пути опасней! Я могу попросить не ехать - да ты все равно уедешь. Я могу попроситься с тобою - да ты меня не возьмешь… И потому не вози мне никаких других подарков, а привези такую вещь, что позволит не волноваться даже тогда, когда корабль твой плывет невидимый в мертвой зоне.       Отец задумался надолго, - горькие слезы успели высохнуть на щеках его средней дочки, - затем ответил:       – Не простая задача, милая моя Эмма. Нет, к сожалению, во всей Вселенной таких товаров, которые смог бы я обменять на твоё спокойствие, - он улыбнулся тепло и грустно. - Но есть у меня в орбитальной Праге - далеко лететь не надо - один знакомый доктор. Зовут его Томаш Ружик. Он лечит не только тело - еще и душу. Быть может, избавит тебя от твоих волнений. Сходи к нему непременно, оставлю адрес.       Шульц наконец поднялся - теперь пора. Поиграл на прощанье с внуками, поцеловал жену горячо и сладко. Она хоть и была слишком звонкоголоса, хоть и покушалась частенько на его барабанные перепонки, хоть и мечтала страстно выдать всех дочерей поскорее замуж, а всё же была любима им до беспамятства. Карл был мужчиной честным и жил по своим же правилам: подобные недостатки не гасили в его груди тот самый любовный трепет.       – До встречи, Вера.       Женщина была глубоко обижена (прогнать жениха из дома - это ему не шутки!), но от прощаний и поцелуев совсем оттаяла. Тем более, что и сама она любила мужа до зияющей черной дыры в районе груди, которая открывалась каждый раз, когда он уезжал в далекий путь со своим караваном. И не могла сдержать улыбки:       – До встречи, родной мой Карл.       Жена протянула ему контейнер с остатками вчерашнего пирога, а в багаж положила мешочек земных лимонов - все, что остались в доме. Вера Шульц знала наверняка: решать проблему поставки цитрусовых правительство не планирует - им нынче не до того, - и любимые фрукты Карл увидит еще не скоро. Об этом сообщили ей утренние газеты: все они пестрили статьями о нездоровье нынешнего монарха, проблемах престолонаследия и плачевном состоянии внешней галактической политики.       Эмма газет не читала и мало интересовалась проблемами монаршей семьи. А потому засмеялась по-доброму, увидев мешок с лимонами в багаже состоятельного космического купца.

***

      Два месяца пролетели юркой кометой. Уже хранились в каюте Карла два сверкающих ожерелья. И вместе с ними колечки, и вместе с ними сережки, и вместе с ними… треклятый банан для пирсинга. Ювелир подарил впридачу, - именно так купец подумывал объяснить свою спонтанную отцовскую милость.       Третий месяц проплыл перед глазами размеренным круизным звездолетом. Примкнул к ожерельям большой флакон молодильной пудры, с ним вместе - коробка косметики ростом с Карла (а рост у него был солидный - чуть выше среднего). Это пробники, - именно так купец подумывал объяснить свою бесконечную щедрость.       Четвертый месяц проковылял несчастной земной старухой, что не может позволить себе чуть понизить гравитацию на жилете и запорхать легкокрылой бабочкой по орбитальной каменной мостовой. К ожерельям и пудре, и целой коробке косметики присоседились гостинцы жене и внукам - в каюте вдруг стало тесно. Карл приказал разместить их с комфортом в отсеке одного из грузовых кораблей. И лишь для Эммы он не мог сообразить никакого подобающего подарка, кроме разве что собственного благополучного возвращения. А до этого самого возвращения теперь оставались считанные часы.       Караван уже бороздил просторы родной Солнечной системы, как вдруг в иллюминаторах главного корабля - точно по правому борту - появился средних размеров дрейфующий астероид. Шульц как раз прогуливался по капитанскому мостику и застыл, восхищенный этой картиной. Сколько лет он провел в дальних странствиях по бескрайним просторам космоса, а всё не остыл душой к его монументальным красотам.       Громадина обернулась, царственно и неспешно, и на поверхности её замерцал сотней граней неопределенный объект - неземное нечто, разметавшееся по астероиду, будто вдребезги разбитое зеркало. Сердце сделало крохотный кувырок - взволнованный купец оперся на приборную панель.       – Останови корабль.       Не менее взволнованный капитан принялся исполнять приказ. А Шульц улыбнулся: он нашел, абсолютно случайно, тот самый подарок, о котором просила его сквозь слезы средняя дочь.