***
Дни шли за днями, недели шли за неделями. Эмма Карловна узнала теперь, какое море на ощупь и даже на вкус. И успела проникнуться к нему нежнейшей из всех любовей. Словно житель бескрайней степи впервые попавший на бурный берег, но только еще сильнее: как ребенок колонизированного космоса впервые посетивший свою незнакомую родину - голубую планету. – Можно мне… на море? - дочка космического купца произносила это слово с некоторым придыханием, тихо и уважительно, будто имя древнего бога. Хозяин забавлялся, только вида не подавал - оставался грозным. Возможно, лишь от того, что кусками металла веселость не передать: половинки лица с рассеченной бровью, онемевших губ да отвыкшего от улыбок глаза ему для этого решительно не хватало. Не хватало ему и возможностей искусственных голосовых связок. – Можно, - не то вздыхал, не то рычал Икабод и добавлял: - Только поаккуратнее, в воду не лезьте. На юго-западном побережье Цейлона сезон дождей, а значит и на Кокосовых островах. А значит и где-то между. Солнце в южных широтах припекало кожу даже сквозь самые плотные тучи. Дочка космического купца, как оказалось, загорать не умела, а лишь покрывалась узором частых веснушек. – Вам это очень идет, - раз обмолвился Икабод, сопровождая свою спутницу назад на корабль. И тогда Эмма Карловна попросила: – Покажись мне, Чудовище. – Не покажусь, - отрезал хозяин. А после смягчился: - Ты меня испугаешься. – Не испугаюсь. Правда. – Разве недостаточно тебе моего грубого голоса? - он скользнул меж зеркальных стен инопланетного корабля. - Моей неаккуратной тени?.. Нет, Эмма Карловна, не стоит нам с вами видеться.***
Карл Шульц тяжело пережил потерю любимой дочери. Узнав о случившемся, он порядочно побледнел да так и не смог больше вернуть своей коричневатой коже здоровый румянец. Старшая и младшие дочери за свой непростой поступок в одно мгновение лишились его расположения и доброты. И старались теперь ходить неприметными мышками, боясь вызвать тихий, но пугающий гнев отца. Купец мерил шагами гостиную, беспрерывно крутя в руках кусочек инопланетного стекла. В нем отражались одни только звезды. Отлучался Карл лишь на встречи с родственниками погибших членов команды да ради подачи заявлений в орбитальный отдел полиции. И вот наконец, спустя три слишком долгих дня, проведенных купцом в молчаливой и негасимой агонии, на порог его дома явился главный следователь орбитальной станции «Прага 3». Жандарм выглядел немногим менее измученно, чем глава семейства Шульцев. Под глазами его пролегли красноватые круги, волосы свисали неаккуратно, вместо так нужного им мытья, уложенные специальным гелем. Мужчина нервно постукивал по планшету, страстно желая вернуться, если не к своей любимой кровати, то хотя бы к делам, скорое выполнение которых могло приблизить его к долгожданному отдыху. Высшие чины орбитальной жандармерии, как и все военные, нынче были призваны исполнять тайный указ короля, не отвлекаясь ни на миг на другие дела. Но Карл Шульц проявил изрядную настойчивость и, будучи на протяжении многих лет уважаемым купцом, всё же сумел добиться личной встречи с главным следователем станции. – Точных координат астероида вы не знаете, потому что объект перемещается. Это раз. - Жандарм устало потер глаза. - Астероид окружает защитное поле неизвестной конфигурации. Вам должно быть ясно - своих подчиненных на верную смерть отправлять я не собираюсь. Это два. И самое главное: отсутствует состав преступления. Это три. – Как это отсутствует? - негромко осведомился Карл, глядя не гостю в лицо, а куда-то ниже. На виске купца забилась нервная жилка. - Вы сошли с ума? – Девушка отправилась туда по собственной воле. Так называемое «чудовище» в дом к вам не прорывалось и никого силой не забирало, я правильно понимаю? Факт кражи человека не зафиксирован. – А как же шантаж?! - прошептала заплаканная Вера Шульц, сидящая подле мужа. – Шантаж, шантаж... - офицер со вздохом облокотился на спинку кресла и вяло усмехнулся. - Дочери иногда сбегают из дома с так называемыми «чудовищами». – Нет, господин следователь... - купец зачем-то поднялся на ноги. - Это не «так называемое чудовище», а чудовище настоящее. – Господин Щульц, вы в последние дни, мягко говоря, не в себе. Чего только стоит ваша выходка на центральной площади. Я настоятельно рекомендую вам успокоиться. Вы пережили кораблекрушение? Что ж, в таком случае отправляйтесь к врачу - проверьте голову. Иначе я буду вынужден забрать вас в изолятор для выяснения обстоятельств вашей так называемой «телепортации». А у меня на это нет ни сил, ни времени. – Так называемой?! - вечно спокойный Шульц грубо схватился за отвороты жандармской формы, поднял мужчину на ноги и притянул его поближе к себе. - Разве я не показывал вам стекло?! – Господин купец, не вынуждайте меня применять силу. – Отпусти его, Карл, - Вера схватила мужа за предплечье. Глаза её снова наполнились слезами, и Шульц со стоном послушался. – Я докажу! Сидите на месте!.. - он толкнул жандарма назад на диван и начал спешно обыскивать комнату, издавая такие звуки, какими обычно призывают маленьких диких зверьков. - Вылезай, проклятый!.. Жандарм глядел на эту картину скептически утомленно, то и дело сбрасывая на умных часах рабочие звонки. В кабинет заглянула старшая дочь в сопровождении близняшек-сестер. – Что здесь такое? Мы слышала крики… – Вон отсюда! - обозлился Шульц. - Я сказал, убирайтесь вон. Дверь скрипнула и закрылась. Одновременно с этим с дивана поднялся следователь. – Госпожа Шульц, - на прощанье кивнул он Вере, - покажите мужа врачу. Женщина не ответила, а лишь укрыла лицо в ладонях. Жандарм, сжалившись, нагнулся и коснулся её плеча. – Это страшно, я понимаю, вам легче даже ему поверить. Но вы держитесь. Купец подвинул с места массивный шкаф, заглянул в мусорное ведро, а после кинулся к висящей на стене электронной рамке. С экрана как раз глядело бледное, но счастливое личико четырехлетней Эммы. Карл приподнял портрет и тотчас победно воскликнул: – Ах, вот ты где! Со стены на него взглянули два черных глаза, разместившиеся на расплющенном розовом тельце. Купец прижал существо ладонью и окликнул жандарма, успевшего уже распахнуть дверь кабинета: – Смотрите, прошу! Прошу... Тот всë-таки обернулся. Но розовое суфле, тихонько булькнув, проскользнуло Карлу под воротник и растянулось липкой лепешкой по спине космического купца, покрытой ушибами и синяками. – Черт тебя дери! - Шульц скинул с плеч домашний халат и стал расстегивать рубаху, на ходу объясняя: - Эти суфле безобразно хитрые... – Вы опять за своё? Будете раздеваться? - следователь вернулся, с невольной усмешкой останавливая купца. Но тут же сделался серьезным и заговорил тоном предупредительным: - Успокойтесь, Шульц. Это уже не шутки. В сумасшедшем доме не многим лучше, чем в стенах орбитальной тюрьмы. Если имели место быть махинации со страховой компанией, лучше сознайтесь сами, до суда. Не притворяйтесь, я вам советую от души.***
Карл Шульц прекрасно знал, что в шоковом состоянии люди не испытывают боли. Не знал он только, что это состояние может длиться настолько долго. После ухода следователя он осел на кресло и почувствовал себя невозможно дурно. По причине чрезвычайной занятости орбитальной жандармерии, суд со страховой компанией был отложен до неопределенного времени. Дожидаясь слушания, Карл страдал от мигреней, бессонниц и всяческих невралгий. И наконец слег в постель с вялотекущей, но от того не менее опасной, марсианской горячкой. Томаш Ружик, семейный доктор и по совместительству старый друг космического купца, разводил руками. – Психосоматика, - говорил он потухшей Вере, раз в неделю являясь к Шульцам. И подолгу сидел в изголовье больного Карла. Сегодня купец находился в особенном возбуждении. – Вы мне не верите, доктор?.. – Я вам охотно верю! - с энтузиазмом кивнул рыжеголовый Томаш. Я же вас знаю, дорогой мой Карл - вы не станете лгать ради собственной выгоды. И с вашей Эммой я общался, покуда вы были в отъезде… Шульц поморщился от боли: не то телесной, не то душевной. – Сбегать из дома в еë намерения не входило, как раз напротив - она с нетерпеньем ждала вашего возвращения. А это тело! - доктор аккуратно коснулся купца наконечником трости. - Как ваш лечащий врач, я могу поклясться, что оно пережило как минимум одно очень уж удачное крушение корабля! Но для меня ваша удачливость не в новинку. А вы поймите других - тех, кто вас так хорошо не знает. Для них вы на ближайшее время - слетевший с катушек купец со склонность к эксгибиционизму... Ротанговая люстра, висящая над кроватью четы Шульц, едва заметно качнулась. Карл вздрогнул и со стоном сел на кровати: – Ты видел, Томаш?! Доктор поднял глаза. – Нет, Карл, боюсь, что твой розовый друг опять от меня ускользнул.