***
С самого утра Такемиказучи было не по себе. Ему было тревожно, но он не понимал от чего, поэтому он решил игнорировать это чувство, занимаясь своими делами. В те свободные минутки, когда Таке оставался один, он любил вылить свои эмоции на бумагу. Никто из его шинки не догадывался, но у Бога Грома, был свой дневничок, который он огласил непримечательным. Но знал ли Бог, что заводя подобные вещи это может вылиться в неприятности? Теперь на своём горьком опыте знал, после того как Богиня бедноты бесцеремонно ворвалась в его владения и взяла в свои несчастливые руки бесценную книгу, Такемиказучи понял всю опасность таких записей. Но это было дело давно минувших дней, и конечно же тот случай не остановил его от ведения собственного дневника. Такемиказучи пытался казаться сильным богом, которому всё нипочём, но это были лишь попытки прикрыть его ранимую душу. В душе Такемиказучи таил много волнений и переживаний, но поделиться с этим, он ни с кем не мог, боялся показаться слабым, особенно перед Киуном. Поэтому лучшим для Бога Грома решением было делиться внутренними терзаниями с бумагой. Бумага ничего не скажет и не осудит, но зато терпеливо выслушает. Такемиказучи пытался осмыслить всё произошедшее с ним недавно, разобраться со своими сложными чувствами, что он испытывал к Киуну. Бог Грома не мог понять, что же он чувствует по отношению к своему Ведущему? Ненависть? Так убеждал себя Такемиказучи, но чем чаще он себе это говорил, тем больше сомневался в своём безразличие к Киуну. Но если это была не ненависть, то что? Таке долго ломал над этим голову. Было проще, когда ты понимаешь, что чувствуешь любовь или ненависть, отвращение или приязнь, но когда это чувство оказывается не таким явным, которое нельзя соотнести к одному основному, то это трудно. Такемиказучи убеждал себя, что Киун для него никто, что ему плевать на него, но тогда почему именно к нему маленький Таке прибегал, когда ему снились кошмары, почему именно своего ведущего он звал посмотреть на грозу, почему делился с ним своими радостями и был более откровенным в своих замыслах, чем с остальными Старейшими? Такемиказучи задумался, наверно потому что Киун был с ним с самого его перерождения, всегда был рядом и выполнял его прихоти, играл с ним и конечно же всему обучал. Такемиказучи привык к Киуну, он привык к пристальному взгляду карих глаз, и что беловолосый иногда может говорить неприятные и даже неловкие вещи. С другими Старейшими, да и вообще с шинки, у него не было такой связи. Он не общался столько же много и не проводил столько времени с остальными шинки, сколько с Киуном. Они не знали и не понимали тех вещей, что знал Киун. Как-то однажды, на обряде поручительства, Такемиказучи мысленно себе сказал, что ему было бы плевать, если Киун отрубят голову. Но какова бы была жизнь Бога Грома без его Ведущего? Если бы Киуна не было, тогда кого бы Таке приглашал смотреть грозу? С кем бы он мог поделиться своим восторгом от яркого молнии на небе? Кто бы мог покрывать его проступки перед Старейшими? На кого бы Такемиказучи ругался? Кого бы он гонял магазин купить конфеты и грозился отречься, если купит не те, а потом когда тот снова покупал не то, что надо, просто мысленно мирился и ел нелюбимый шоколад? В конце концов, кто бы для него тогда мог стать хафури, если не было бы Киуна?! Такемиказучи помрачнел. Пытаясь разобраться в собственных чувствах, он только больше запутался в этом клубке. Бог Грома для себя выделил только одну вещь, он не представлял своей жизни без Киуна. Но могло ли это помочь определить какое из чувств питает Такемиказучи? Неприязнь или приязнь? Были положительные моменты, когда Таке чувствал себя рядом с Киуном хорошо, например как та прогулка в саду. Но одно хорошее воспоминание не могло решать всё, ведь бывали и плохие дни, когда Такемиказучи не хотел видеть своего Ведущего. Поэтому этот вопрос оставался для него загадкой, как сложный пазл. Внезапно Бог Грома почувствовал резкую боль. Боль не была физической, а душевной. Кто-то из его шинки был в не лучшем состоянии. У Такемиказучи было много шинки, он не очень ограничивал их, чтобы те не чувствовали себя плохо, было конечно, что те могли чувствовать себя грустно, но это была лишь лёгкая боль почти не заметная. Но то что сейчас ощущал Таке было не сравнить, с тем. Кого из его шинки было очень больно, был в смятение, и Такемиказучи чувствал, что это именно душевная боль, а не порок. Но с кем же это могло произойти, а главное из-за чего? Такемиказучи не знал, но его сердце сжималось, и первый кто пришёл в его мысли, был его беловолосый ведущий. Ведь не зря ему снился тот сон, Бог грома опасался, что могло произойти что-то опасное. И он был прав, но даже не догадывался, что это произошло из-за старого потрёпанного дневника. Такемиказучи знал, что такие вещи могут приносить неприятности и в этот день, он убедится в этом ещё раз.Часть Xll: "Дневники".
22 мая 2021 г. в 13:37
Киун застыл, взгляд его был невидящим. Небо за окном потемнело, подстать состоянию шинки.
Киун пытался осмыслить только, что пришедшее предположение. Оно было вполне логично, да и к тому что-то внутри шинки подсказывало, что это правда. Но Киуна смущал тот факт, что у парня из дневника судя, по некоторым записям тёмные волосы. Этот факт не вписывался в общую картину. Ведь если Киун был тем парнем, то при жизни он должен был быть блондином, но никак не темноволосым.
Шинки перевёл пустующий взгляд на аякаши, кажется наконец приходя в себя и приобретая осмысленность карих глаз.
— Ты меня нашёл и привёл к дневнику. Это было всё спланировано. Какие ты преследуешь цели, или может твой хозяин? — Киун сложил пальцы, готовясь в случае чего, провести грань.
"Кот" опрокинул склянку с чернилами, обмакнул в образовавшуюся лужу лапку и стал водить её по чистому листу бумаги.
"Способен писать осмысленный текст! Что же ты такое?" — подумал Киун, когда аякаши старался выводить иероглифы.
"Я хочу помочь. Ты должен вспомнить." — гласил неаккуратный текст на листе.
— Вспомнить что? Мою прошлую жизнь? — "Кот" положительно мяукнул.
— Все эти записи из дневника, неужели правда? Неужели у меня и вправду могла быть семья?! — Киун перешёл на крик. Чем больше он об этом думал, тем больше ему становилось не по себе. У него была семья: мама, папа и сестра, а он все эти двенадцать веков не помнил об этом. Их тела уже давно покоятся в земле, они умерли. И Киун забыл это.. Забыл смерти дорогих людей и самое главное забыл, как он умер.
На Киуна будто вылили ведро холодной воды. В голове ничего не осталось кроме мыслей о своей смерти. А ведь правда? Как он погиб? Шинки не знал ответа на вопрос.
Он пытался напрячь память, пытаясь что-то вспомнить из своего прошлого. В голове вырисовалась размытые очертания людей, но картинка не становилась чётче.
— Не могу! Не могу ничего вспомнить! — воскликнул Киун. Его взгляд снова наткнулся на дневник. Наверняка там должно было быть что-то, хоть какой-то намёк!
Шинки грубо схватил тетрадь и стал листать. Он нашёл упоминание, о том, что родители умерли, но не слова о том, как именно. Дальше были заметки, о том, что он переехал с сестрой в другой город и там устроился работать у какого-то важного человека. И кажется сестра понравилась этому человеку, что тот даже подарил дорогое животное в то время — кота. Киун мельком взглянул на аякаши и продолжил дальше вчитываться. Казалось было всё хорошо, они жили в достатке. Но на этом записи обрываются. Остаётся только белые листы и полная неизвестность.