«На данный момент нет точного понимая каким именно образом два мира смогли соединиться на короткий период времени, чтобы переход между одним и другим мог бы быть возможным. Сейчас можно перечислить несколько теорий: — магическое вмешательство Пришедшие говорили только о том, что внутри их общества зрели множественные конфликты, к власти пришел диктатор, разрушающий устроенные порядки. Если принимать во внимание факт корреляции магии и эмоциональных подъемов и падений, то можно догадаться, что массовые негативные эмоции могли повлиять на толщину «завесы» между мирами. В данной книге уже упоминались изменения, сильно повлиявшие на восприятие нашей вселенной, которые привнесли в нашу жизнь маги, но главная из них все же возможность переходить по существующим параллельным (но тем не менее совсем не похожим) мирам. Сейчас основной теорией, конечно же, является возможность перехода исключительно благодаря магическим способностям, недоступным нам — обычным людям. Данная теория пересечения миров утверждает, что жители параллельного мира непреднамеренно создали атмосферу скопления магической энергии (в данном случае магия имела характер разрушения, поскольку создавали ее негативные эмоции толпы), которая под правильным влиянием, надломила оболочку мира, позволив некоторым покинуть один и перейти в другой мир, прежде чем баланс был восстановлен. Впрочем, эта теория утверждает, что прямое, специальное влияние магии на оболочки не даст нужного результата, сила должна быть стихийна. — специально построенный мост В разрез предыдущим терминам, выдвигается теория, что некие наиболее влиятельные и одарённые представители расы волшебников намеренно строили так называемый мост между мирами. Стоит сказать, что эта теория все же основывается на том, что магия, изученная людьми, показала, что лидеры той расы имеют порой существенно большее количество магических способностей в одной или же даже в нескольких отраслях. Мы так же в следующей главе разберем возможные магические проявления, но пока, стоит уточнить, что лидеры, такие, например, как последний официальный представитель власти, плачевно известный Ким Сокджин, были искусными провидцами, к тому же с возможностью влиять так или иначе на тело человека. На момент 1880-х годов — именно этот промежуток считается промежутком появления магов — Корейская империя была готова принять новых гостей на основе множественных договоров о содружестве. В других странах обстоятельства складывались по-разному, где-то их приняли, где-то наоборот была выдвинута позиция отречения от новоприбывших. В последствии в большинстве стран мировыми соглашениями было запрещено использовать магические способности на политических аренах. Да и к тому же спустя долгие поколения магия все же фактически потеряла силу, благодаря смешению кровей. На момент первого появления магов правящая династия Ким распорядилась о позитивном взаимодействие и заключение договора о сожительстве под некоторыми правилами, ограничивающими использование магии (порой такие нарушения карались даже смертной казней). Многие маги получили земли, работали бок о бок, учили, позволяли изучать себя. Корейское управление позволяло магам выбирать лидера, который находится в постоянном взаимодействии с императором. Те долгие десятилетия, что маги были в содружестве с империй у власти стояли три императора одной семьи. Магическая же должность также передавалась по наследству, хоть у магического народа и был шанс выбора. Мирное взаимодействие до объявления гонений длилось около 60 лет.» «любительские записки истории» — популярная книга 90-х.
***
Утро было мерзкое, курить хотелось жутко. Юнги поднялся с мягкой постели, смятой после бестолковых попыток снова провалиться в забытие, и шаркая ногами, двинулся к широкому окну, за стеклами которого назревала утренняя гроза. Осенний ветер ворвался в комнату, тут же полоснув теплую кожу прохладой, тело под тонкой майкой моментально покрылось мурашками. — Черт, — на выдохе хрипло произнес взъерошенный парень, словам его вторил тихий рокот небес. По непроглядной серости над головой пробежал рык природы, становясь с каждой секундой лишь раскатистей, заполняя все пространство вокруг, впуская в животную сущность страх перед чем-то большим. Природа рычала как хищник, предупреждающий врага, и звук этот будто проходил сквозь тело, пуская по венам адреналин. Юнги таким моментом наслаждался, подставлял лицо ветру и пропускал сквозь себя это ощущение единения. К тому же природа сегодня как никогда отражала его внутреннее состояние. Сигареты всегда были молчаливыми спутниками парня в такие минуты, он ловко выудил одну из пачки и зажал губами, надеясь, что очередной поток ветра не помешает ему подкурить. От тонкой никотиновой палочки едко и дышать сразу как-то трудно, будто в легких не воздух, а смола: липкая, вязкая, заполняющая пространство до самой гортани — но тем не менее внутри тут же становится тихо. Неприятное предчувствие, мучающее его уже не первый час, отступает, поддается соблазну, вязнет в смоле едкого дыма и, задыхаясь, смолкает.Все это не к добру.
Мин стоит так еще долгие десять минут, а потом будто вновь пробуждается; втягивает в себя последние остатки утреннего спокойствия ровно в тот момент, когда небо разрывает напополам яркая вспышка молнии, и всего спустя пару секунд невыносимо оглушительный раскат грома достигает ушей. Юнги все никак не привыкнет жить далеко от работы, но выбора у него особо не остается. Будь он учителем, бухгалтером, да даже уборщиком — все было бы проще, но жизнь уготовила ему другие перспективы. Гордость семьи. Надежда целого рода. В суровом социальном мире он оказался именно тем, кого не жаловали люди. Промокший до нитки, он забежал в автобус, уже и без него переполненный людьми, и остановился в дверях, надеясь, что его не вытолкнул на следующей остановке. Так и не раскрытый зонт висел на руке, цепляясь за тонкую серебряную цепочку браслета, на котором поблескивала луна и маленькая звездочка, периодически звенящие друг об друга. Талисман ежедневно напоминает ему смотреть по сторонам: все эти люди вокруг даже не догадываются как близко они находятся к своему кошмару. Юнги приноровился улыбаться, очень размыто отвечать о своей семье и работе; он привык сторониться и оставаться один. На окраине города даже соседей не сыскать, да, вероятнее всего, это самый большой плюс, так Мину удавалось избегать паранойи, мании преследования. Мимо проплывали огромные постройки центра, сотни людей, прячущихся под зонтами, все как один шагали, опустив головы. Муравейник. Мин кривил бы душой, если бы уверял, что не хотел бы здесь жить. Его взгляд всегда привлекала огромная жилая высотка, сделанная из темного стекла, ему казалось, что за этими стеклами его никто не найдет. Глупо. Спустя долгие сорок минут, он вышел на улицу, зябко кутаясь в шарф, и двинулся по оживленной улице к своему тайному уголку. На вывеске над входом значилось: «Задай мне свой вопрос», а сбоку, копируя браслет хозяина места, была нарисована луна и звезда. Юнги работал в сфере волшебства. — Даже раньше времени, — Тэхен уже был на месте, стоял на входе с кучей листов в руках и улыбался, будто его утро прошло примерно так же, как в тех мультиках с принцессами с канала Дисней. — Из-за дождя пришлось идти быстрее, — буркнул хмурый, как тучи на небе, Юнги, оглядывая своего помощника с ног до головы. Тэхен был одет с иголочки, будто не у Мина работал, а в дорогом офисе крупным боссом: черные штаны и такой же заправленный кардиган, из-под которого на рукавах и горле виднелась белоснежная рубашка. Все в нем было продумано до мельчайших деталей, каждый аксессуар, каждый загиб кардигана; черные уложенные легкими волнами волосы спадали на глаза, в которых явно читалась улыбка, слабо касающаяся и широких губ. — Ты как давно здесь? На тебе не капли воды, — Мин одарил его взглядом полным подозрения и снова раскрыл свой собственный зонт, намереваясь оставить его просушиваться у входа, хоть за пару минут он особо и не успел намокнуть. — Я приехал на машине около получаса назад, — Тэхен снова улыбнулся и протянул руку, в надежде, что Юнги вручит ему свое пальто, но тот отмахнулся от помощника. — Может быть чая? — не отставал тот. — Мятного? — уточнил Мин, втягивая в легкие знакомые до боли запахи рабочего места. Входящих встречал просторный белоснежный холл, с удобными креслами и стойкой, за которой неизменно хозяйничал Тэхен. На магическое это место совсем не тянуло, уж Мин то знал. За свою короткую жизнь он обошел таких немало, и все они пытались строить из себя скорее театральное представление, чем действительную магическую услугу. — Ммм, — протянул Ким, немного задумчиво, — С мелиссой? Юнги заглянул за стойку, чтобы выудить ключ от кабинета, и беглым взглядом оглядел огромное количество разнообразных баночек, наполненных травами, некоторые были стерты в труху, некоторые хранились в маленьких количествах, но в неизменном виде. Вот как выглядела настоящая магия: кропотливая и совсем не завораживающая. Тэхен был лишь учеником, хранил в себе так называемые искры магии, остатки чьего-то величества, но все же преуспевал, заставляя Юнги гордиться. — Тащи, — махнул рукой старший, отправляясь на свое законное рабочее место. Пройдя по такому же коридору, вдоль которого висели разнообразные картины и фотографии, он отпер тяжелую дверь кабинета и вошел. В отличие от светлого холла в кабинете сохранялась немного интимная обстановка занавешенных штор, которая давала возможность гостям погрузиться в некие таинства, впрочем, совсем никак не помогающие настоящей магии. В воздухе витали запахи трав, которые всегда использовал Тэхен, заставляя приходящих расслабиться. Эти двое никогда не использовали дорогих золотых украшений, красноватый полумрак и пеструю ткань, развешенную то тут, то там, и аромат не был похож на душащий дурман, но по полкам все же были расставлены колоды карт, кристаллы и шары, притягивающие взгляды приходящих. — Ваш чай, мистер маг, — Тэхен вошел через незакрытую дверь буквально через минуту, держа в руках белоснежную чашку с теплой жидкостью. Юнги уже согрелся и расслабился, должно быть с его ощущениями снова игрались травы помощника, влияние которых на него пусть и было шатким, но все же присутствовало. Юнги всегда до чертиков было интересно, чтобы смог сотворить младший, если бы не просто имел искры, а был полноправным магом. Как хотелось бы познакомиться с его магическими предками. — Не называй меня так, — наигранно недовольно пробубнил тот, наклоняя голову так, чтобы каштановые волосы, слабо отдающие темно-красным, закрыли лицо: так он пытался сосредоточиться, соорудить вокруг себя требующуюся ауру, как бы странно это не звучало. Тэхен поставил теплый напиток на стол и сел напротив босса, которого скорее мог назвать другом. — За последнее время никто не звонил по поводу проверок? — Тэ положил подбородок на руку и нахмурил брови, вспоминая самые первые недели работы с Юнги, самые первые дни, когда он узнал о том, кто он такой. Юнги тогда был на три года моложе, куда злее, будто загнанный в угол зверь — пес, что сидел на цепи слишком долго, терпел нападки, прижимаясь к стене. Его фиолетовые волосы, огромные майки и абсолютно не таинственный вид ни за что не натолкнули бы Тэхена на мысль о том, кто перед ним. Тогда Тэхен только искал себя; потеряв бабушку, которая долгие года учила его управляться с травами, заменила ему родителей и друзей, он поклялся продолжать ее дело во что бы то не стало, и судьба свела его с Юнги. Мин был действительно груб, и Тэ каждый день молился всем богам лишь бы не потерять то единственное рабочее место, которое приносило ему удовольствие. Месяц за месяцем, он искал подход к новому боссу, но все было тщетно. Знакомые Кима в шутку называли их тандем Красавицей и Чудовищем, и молили Тэхена найти что-нибудь получше. Но все сомнения Кима были абсолютно напрасны, потому что оказалось, что Мин и вовсе его не ненавидел, просто не привык подпускать кого-то близко. Тэхен до мелочей запомнил тот день, когда в их убежище зазвонил телефон, и грубый мужской голос попросил к трубке хозяина. Совет. Юнги своих чувств никогда не выдавал, но в тот момент, когда он слушал речи незнакомца в трубке, взгляд его наполнялся страхом, с самого дна зрачков наверх выплывали давно запрятанные эмоции. Обычный запуганный мальчишка, которому и лет то было двадцать с копейками, но то, что он рассказал Тэхену в этот же день вдруг поменяло восприятие всех его действий. Тогда в комнате витал слабый запах мятного чая и трав, старший был крайне серьезен и Тэ читал внутри него сомнения и все тот же липкий страх. Сиплый голос произносит речь, пытается завуалировать ее под угрозу, намекая расправой, но на деле ищет поддержку. «То, что я тебе скажу, очень важно. Я хочу, чтобы ты помнил, что твоя жизнь также зависит от моих слов, как и моя будет зависеть от тебя. Сейчас, все поменяется» — эти слова, как липкая лента приклеились к памяти Тэхена, не отодрать. Вот она фраза, связавшая их союз. Именно в тот самый день Тэхен узнал, что перед ним не просто парень, чьи давние родственники пришли из другого мира, перед ним настоящий маг, который даже спустя несколько поколений сохранил чистоту крови, поколения перед ним пережили гонения и казни, угнетения и тысячи проклятий в свою сторону. И Тэ положено было испугаться, сдать его Совету с потрохами, но вместо этого он остался, даже отчасти радуясь, что ему доверили такую страшную тайну, а в душе все росло чувство неподдельного восхищения грубоватым парнем напротив, который так упорно кидал вызов всем и вся. Сам помощник с самых ранних лет детства вместе с любимой бабушкой тратил часы на травы, растущие в саду; она разбиралась в них так искусно, так красиво говорил о них, будто те были живыми существами, которые могли рассказать что-то, имели свой характер и нрав, и Тэхен влюбился в это дело безотказно. Ким просто не пережил бы если Мин уволил его с места, где он может делать то, что так хотел, из места, где он мог научиться большему, особенно после смерти бабушки. И судьба разрешила ему остаться, и вот между ними образовался крепкий союз, который больше нельзя было охарактеризовать как рабочий: они стали друзьями. Тэхен под крылом настоящего мага учился новому, а Юнги, который травами отродясь не занимался, тратил свое время, чтобы помочь новому другу. — Никто не звонил, — ответил Мин, и младший наконец вернулся назад в реальность из воспоминаний. — Ну и прекрасно. У тебя сегодня тяжелый день. Утром будет два гостя, а после обеда целых четыре, — Мин закатил глаза и чуть заметно скатился по спинке стула ниже, будто в попытках спрятаться под стол. — Зато вечер вроде как свободен, — попытался подбодрить мага помощник, но вышло так себе, Мин лишь махнул рукой, отпуская Кима к его занятиям, и Тэхен послушно ушел, оставляя друга одного. Работать в этой сфере было занятием не из простых, даже спустя несколько поколений Совет все никак не убирал надзор над магической отраслью, душа малые бизнесы проверками и подозрениями. В каждой родословной Совет убеждался в смерти магического представителя семьи, поднимал документы по всей родословной, во избежание скрытия каких-либо родственников с возможными магическими навыками. Каждый день ты смотришь в лица клиентов, в попытках понять не тайный ли это гость от Совета, и каждый раз не угадываешь. Магия — страшный грех. Но Тэхен действительно горд был иметь в себе пусть и малейшие, но искры магии, рад был чувствовать этот мир чуть иначе. Но он выбрал действительно сложный и опасный путь. Мин Юнги был магом, настоящим полноценным обладателем пламени, а значит прямым первым врагом государства, а Ким так безжалостно играл со своей жизнью, когда якшался с таким как он. Если Юнги засекут, он не жилец, и тоже самое бесспорно касалось и самого Кима. Может поэтому он полностью отдавался магии, старался отгородиться от обычных людей и обычных дел, ни к кому не привязываться. Сколько таких как Юнги? Почему он занимается тем же, чем и обладатели искры? Кто его родители? Живы ли они? Тэхен задавался сотнями вопросов каждый раз, но ни единого раза не позволил себе спросить о них у самого друга. Он знал все лишь в общих чертах, и где-то в душе понимал, что чем меньшей информацией он обладает, тем лучше им двоим. Первый гость не заставил себя ждать: на пороге возникла женщина средних лет, она немного растерянно оглядывалась по сторонам и все продолжала отряхивать мокрый зонт. — Здравствуйте, — тут же подал голос Тэхен, тепло улыбаясь, — Прошу вас проходите, вы можете оставить свой зонтик у входа, если вам так будет удобней, — он слабо поклонился в знак уважения, женщина все также растерянно сделала тоже самое. От нее пахло неуверенностью и скрытой болью — умение чувствовать эмоции, он успешно освоил всего пару месяцев назад, под надзором старшего — поэтому сейчас он старался быть настолько обходительным, насколько возможно, — Присаживайтесь, я уточню готовы ли вас принять. Ким незаметным движением ухватил под стойкой парочку ароматических палочек и, еще раз улыбнувшись гостье, направился прямиком к Юнги, выполнять свою часть работы. — Гость, — с порога выдал младший, зажигая палочку с шалфеем. — Это еще что, — Юнги перебирал карты, но остановился чтобы взглянуть на помощника, размахивающего дымящейся тонкой палочкой, зажатой в пальцах. — Нет времени разбираться с заменой настоек и поджиганием трав, а это шалфей, а женщина за дверью явно нуждается эмоциональной разгрузке, — Мин кивнул, мысленно подготавливаясь к тому, что его погрузит в чужие переживания. Юнги одновременно боготворил и люто ненавидел один свой дар, позволяющий ему читать эмоциональную ауру и забирать часть эмоций себе. Это было не так уж плохо, но не было и дня, когда он возвращался с работы без желания разбить что-нибудь или даже ранить себя самого. В какой-то степени этим обладали все, подобные ему, даже тот же Тэхен со скрипом учился перенимать ощущения других на себя, но Юнги отрабатывал это умение с раннего детство, и именно оно приносило ему доход, поэтому он умел отбирать чувство, внушать его, колдовать ощущениями. Магические ритуалы всегда происходили примерно по одному и тому же сценарию. Юнги в прошлое смотреть не умел, да и, закрывая глаза, будущего не видел, не умел он глупыми рецептами привороты делать. Мин всегда просил рассказать свою историю, просил задать вопрос, уточнить чего именно хотелось человеку от этого визита. Чаще всего он работал с картами, которым лет было куда больше, чем любому входящему в эти двери, задавал им вопросы, а параллельно читал внутреннее состояние человека, ощущая где затаилась нить страха и боли, а если же ее не было, то он всегда подогревал любопытство, играя себе на руку, таким людям он всегда пытался внушить толику восхищения, а они были рады ее принять. На самом деле вопреки бредням Совета маги никогда и не могли полноценно действовать на чувства людей. Если чувство внутри кричало и требовало выплеска, душа становила будто решетом, пропуская сквозь щели тонкие нити, за которые тянул маг. Не одну грусть из души не вытянуть, как не тяни, если человек держит ее внутри сам, Мин разве что подтолкнуть мог, заполнить пустоту временным спокойствием. А если человек сам шел к нему, значит ожидал, что будет бороться, Юнги требовалось лишь зацепиться, а там уже само. Любые внушаемые эмоции были кратковременны, и как бы совет не утверждал, что маги были в состояние эмоционально подавить всех людей, заставить их излишне бояться или внушить полное спокойствие — это было глубоким абсурдном, ведь были на свете люди, к чьим душам подобраться в принципе нельзя, они не решето, а закрытая дверь. К тому же далеко не все маги могли такое сотворить, почти все эмоции читали сквозь себя, но работать с ними было выше их сил, а умеющего такое Юнги с трудом хватает на шестерых гостей в день, как уж внушить что-то целому народу. Самое неприятное с чем Мину приходилось сталкиваться, к несчастью, слишком часто — это потеря близкого человека. Это чувство черное, как беззвездная ночь, пустое, всепоглощающее. Как и в этот раз, обычно он нащупывал черноту и отшатывался от того ощущения, что бежало по телу. Будто секунду назад ты держишь в руках целый мир, а в следующую ты абсолютно один, а руки дрожат, помнят касания, ауру счастья, и реальность тухнет, сужается до воспоминаний чьих-то фантомных касаний. Тэхен тоже это почувствовал, поэтому всполошился. Раны Юнги лечить тоже не умел, да и возвращать человека к жизни при всем желании бы не смог, копался в кромешной черноте, выискивая тончайшие проблески чего-то светлого. Всем есть ради чего жить, пусть не все это осознают. Юнги давал советы, заклеивал неустойчивым пластырем душевные раны и подталкивал вперед. Карты рассказывали ему историю, отвечали н вопросы, сегодня он увидел Дьявола, наконец потерявшего власть над жизнью, и грустную Пятерку кубков, познавшую и предательство, и потерю. Юнги считывал истории, и они возникали у него в голове целыми картинами, будто на старой фотопленке, а эмоции человека напротив делали ситуацию еще реальней, еще болезненней. — Еще чая? — как только первый гость ушел, Тэхен незамедлительно оказался рядом, пытаясь подселить в комнату чего-то светлого, отдать часть улыбки, лишь бы не видеть морщины на лбу Юнги и стиснутые до скрипа зубы. — Сигарету, — Тэ медлит, но все же кивает, отправляясь на поиски пачки. К вечеру стало спокойно, дождь окончательно прекратился, не оставляя на небе не единого намека на непогоду. Следом за жутким зудом неприятности пришло странное опустошение; гость за гостем сменялись в кресле напротив, Юнги почувствовал вкус предвкушения, хлебнул страха и боли, учуял интерес и потрогал испуг перед будущим. Все близилось к своему обычному вечернему завершению, и Мин уже хотел встать со своего удобного кресла, но Тэхен появился в дверях с явно извиняющимся выражением лица. — Ну что еще, — Мин плюхнулся назад, откидывая голову, полный отчаянного желания просто завернуться в теплое одеяло и закрыть глаза. — Мы ожидаем некого важного гостя в ближайшее время, — Тэ запнулся, — Я не знаю кто это, но он звонил не сам, некий представитель сказал, что гость подъедет сегодня вечером. С таким шутить не стоит. — Ну что за день такой, — взвыл в ответ маг, все еще обращаясь к потолку, а не к другу, — Убей меня, Тэхен. — Хеен, — протянул парень и тихо хмыкнул, Юнги явно не был разбит, просто устал и как обычно хотел сбежать от всех в свое укрытие, внутрь четырех стен квартиры, а значит беспокоиться не о чем. — Раз уж временя до приезда еще есть, — Мин вернулся в прежнее положение и тут же указал пальцем на стул напротив, моментально меняясь в настроение, — Расскажешь мне что-нибудь про свои травяные дела, — Тэхен рассмеялся, совсем тихо, его всегда забавляло словосочетание Юнги «травяные дела», порой тот называл его травяных дел мастер, что было еще веселее. — Я изучаю аконит. Слышал когда-нибудь про его мифическое происхождение? — маг нахмурился, в момент понимая, что помощник перешел на травы, способные навредить, но все же продолжил внимательно слушать, отрицательно помахав головой на вопрос, — Есть миф Древней Греции, в котором говориться, что причиной появления цветка стал страж преисподней — Цербер. Трехголовый пес был настолько ослеплен светом солнца, таким неприятным после преисподние, что обезумел. Он капал ядовитой слюной, а из земли тут же поднимались высокие ядовитые, как и его слюна, растения. — Древние греки были еще те сказочники, — буркнул Мин, пытаясь вспомнить как же выглядит злополучное растение, прогоняя в голове десятки вариантов, — С чего ты вдруг вообще решил изучать ядовитые? — Нет же, ты не понял. Исключительная ядовитость аконита в небольших дозах способствует излечению многих серьезных заболеваний. Даже несмотря на то, что он ядовит, он все еще может быть полезен, может помочь, — Тэхеновы глаза загорелись странным огнем восхищения, — Представь как интересно, одним и тем же можно спасти жизнь и убить, если лишь чуток увлечься. — Тут кто-нибудь есть? — пламенная речь была безжалостно прервана радостным голосом из холла, младший тут же вскочил с места, пытаясь подавить внутри себя предательскую панику, что неотъемлемо возникала у него при важных гостях, и будто бесстрашно двинулся на голос. А Юнги все так же и сидел, прикусив нижнюю губу: последние слова Тэхена набатом прогремели в голове мага, а следом эхом чуть тише. В словах было столько смысла, которого лишь отчасти можно было отнести к любимым Тэхеновским растениям, что парень растерялся, забыв о гостях. — Конечно, проходите, вас уже ждут, — послышалось спустя пару минут, и в дверях показалась светлая голова парня, от которого веяло озорством, он тут же довольно громко и весело поприветствовал Юнги и развернулся себе за спину. — Давай, давай! Ты проиграл, держи слово, — Мин к шумным гостям не привык, тем более не привык принимать по несколько человек за раз, но сил сопротивляться не было. Чем быстрее он закончит, тем быстрее они уйдут. Но Юнги ошибался. Стоило черноволосому парню войти в помещение, как голова пошла кругом.