Лисьи уши, вороньи перья

В Запретном лесу стояла тишина. Ночные звери рыскали в поисках добычи, пригибаясь к траве и прячась в кривых шевелящихся тенях от деревьев и кустов, огибая охотничьи угодья акромантулов и издали чуя оборотней, бесшумно прочёсывающих лес в поисках добычи — желательно человека. Но этой ночью под полную луну в лес впервые за долгое время пришёл чужак. Пришёл, чтобы заявить право стать на вершину пищевой пирамиды. Риордан крался среди деревьев, теряясь для местных хищников между древними стволами, и криво усмехался: частое раздражение в последнее время, обострившиеся до предела чувства, из-за чего сейчас он слышал даже сердцебиение далёкого вервольфа… Последние полгода прошли на удивление мирно, но сейчас Кот наконец захотел на волю. Главной заботой ещё не подозревающих об этом лесных зверей было пережить ночь полной луны — ночь силы котолака. Эльф снял одежду, стянул взятую на всякий случай перевязь с оружием и крепко примотал вещи к одной из низких веток трясущимися руками. Тело привычно ломило, и Шиадаль даже с каким-то облегчением ухнул в пустую темноту собственного подсознания, впервые за долгое время отдавая бразды правления зверю. Да, в обычное время он себя вполне контролировал, пользуясь всяческими плюсами вроде сверхсил, регенерации и устойчивости к магии, которой могли позавидовать даже чародеи, но иногда выплеснуть скопившуюся злобу становилось просто необходимо — Риордан знал, что если этого не сделать, то всё равно рано или поздно зверь вырвется, и чем больше он ждал, тем дольше будет шарахаться по лесам, в слепой ярости убивая всё вокруг. Эльф выгнулся дугой, позвоночник хрустнул, перестраиваясь, вывернулись в обратную сторону локти. Глаза зажглись в темноте двумя тлеющими углями, изменился рост, делая зверя в полтора раза выше самого эльфа, и показалась короткая коричнево-рыжая шерсть. Огромный человекоподобный кот встряхнулся, довольно заурчав, прогнулся в спине, переминая передними лапами землю. Множество ровных, явно оставленных мечом шрамов на теле показывали на невероятную удачу и матёрость зверя — пережить столько схваток с ведьмаками и другими обученными воинами мог только очень умный монстр. Котолаки, одни из немногих чудовищ, могли запоминать противников. Встретившись пару раз с ведьмаками и победив в схватке, кот при следующих сражениях знал, чего от них ожидать, и нападал стремительно, не давая выпить эликсиры или вытащить нужный меч, караулил на деревьях, если чуял запах охотника на монстров в лесах. Он к тому же не терпел конкуренции в своих владениях, вступая в драки с бесами, вивернами и грифонами, чтобы выгнать с территории других потенциально сильных хищников. С каждой дракой он запоминал повадки чудовищ и в дальнейшем не допускал тех ошибок, какие совершал впервые, выходя из последующих битв с этими же монстрами без особых повреждений. И запах, который он сейчас услышал, был ему знаком. Он слышал его не так давно. Кот насторожился, припал к земле и развернул уши в сторону предположительной добычи, хлестнув хвостом по боку от злости. Конечно, он запомнил тех эльфов, которые в прошлый раз заставили его бежать — победили его. Тогда он ничего не мог сделать, наблюдая из далёкого и самого тёмного угла подсознания, как его эльф сражается с остальными и, потеряв меч, уходит в леса. О, как зол он тогда был… Но сейчас ночь полнолуния — время его власти. Кот могучим прыжком оказался на ближайшем, достаточно сильном дереве, перепрыгнул на следующее и понёсся по кронам, пытаясь не потерять идущий понизу запах. Несколько раз эльфийская вонь исчезала, и зверю приходилось спускаться, чтобы вновь уловить след. Но когда он смог поймать наконец нужные запахи, к ним вдруг примешался ещё один. Мороз, смешанный с аконитом. Кот знал одну эльфийку с таким запахом и заметал хвостом в замешательстве. Он помнил, что её трогать нельзя — она, опасная и неуловимая, растворялась вихрем снега, когда он её почти доставал… Но это была не она. Такой похожий аромат ввёл кота в заблуждение, и только принюхавшись, он понял, что этот — мужской. Он даже проследил за небольшой стаей эльфов, собравшихся вокруг костра. Тот, от кого пахло морозом, сидел в центре и говорил что-то, когда кот, решив использовать привычную тактику, привалил лапой молодое деревце. С громким хрустом оно упало на землю, и голоса стихли. Эльфы быстро потушили костёр, лишь испортив видимость себе — кот прекрасно видел и при одном лишь свете луны — и похватали оружие. После короткого приказа — зверь с удовольствием услышал напряжение и страх в голосе главного — несколько воинов с мечами пошли в его сторону. Кот залёг в темноту, ожидая, пока они пройдут мимо, и, дождавшись, выпрыгнул позади них, отрезая путь обратно. Эльфы закричали было, но ненадолго: котолак острыми когтями с лёгкостью разодрал грудь одного, ломая рёбра и вырывая куски мяса, не обратив внимания на тонкую кожаную броню, скакнул ко второму, клыками впиваясь в горло, почувствовал укол меча под шерсть и, ощерившись, наскочил на третьего, одним ударом лапы отрывая ему руку. Эльф заорал в ужасе, глядя на оторванную конечность и довольное чудовище рядом, а кот, заметив, что добыча собирается потерять сознание, резко вспорол ему тело косой раной от шеи до бедра. Мечник булькнул несколько раз и затих. Молчала и оставшаяся группа воинов. Кот довольно облизал окровавленную лапу шершавым языком, потянулся и снова нырнул в тень деревьев, стелящимся шагом подходя ближе. Эльфов осталось немногим больше половины, и зверь устроил им кровавый ад. Когда последний из нежданных гостей испустил дух, поляна была залита густой жидкостью, чёрной в тенях и отблёскивающей голубоватыми лунными пятнами, под лапами хлюпало, а по лесу разливался металлически-сладкий запах крови и смерти. Даже маг эльфов, тот, что пах морозом — точнее то, что от него осталось — валялся по отдельности по всей поляне, перемешанный с внутренностями своих солдат. Ему стало скучно. Кот слышал приближение многих местных, привлечённых запахами крови к этому месту, но они все были далеко — испугались и разбежались, услышав его рык, трусы. Он ленивым движением покатал между лапами чью-то оторванную голову и улёгся посреди трупов, ожидая гостей. Он всё равно сильнее. … Файоннаган стоял прямо, ничем не показывая своих эмоций, в то время как у самого Снейпа от ужаса шевелились волосы на затылке. Он смотрел на открывшуюся на поляне картину и не находил слов — даже нецензурные выражения казались мягче, чем нужно. Вот это — не то, что он ожидал увидеть, возвращаясь в замок после того, как отвёл Видящего к месту попадания Иорвета. Неблагой что-то наколдовал, заглянул в прошлое и, поджав губы, сказал, что на ритуал, который позволит ему снова открыть этот портал, понадобится личное разрешение Королевы и несколько магов льда в сопровождение. Учитывая интонацию, с которой эльф это говорил, ему нужен будет минимум всадник Холода из Дикой Охоты и его свита, но самое настораживающее — сид не попросил платы. Это настораживало — эльфы редко что делают бесплатно, тем более Неблагие, и это заставляло Северуса ожидать подвоха. Впрочем, главное — он сказал, что сможет помочь. Файон хотел открыть портал в Холмы из Хогсмида и потому решил пройти вместе с ним до замка (хотя Снейп предполагал, что он просто боится заблудиться: феноменальным чутьём Иорвета и Риордана он не обладал, да и Неблагие были магами, но не лесными духами). И сейчас, наткнувшись на эту кровавую бойню, он почему-то реагировал лучше привыкшего ко всему Стража. Впрочем, он оправдывал себя тем, что не ожидал увидеть такого в паре шагов от Хогвартса. Вся поляна пропиталась уже засохшей кровавой коркой, впитавшейся в землю, и Снейп сделал вывод, что драка произошла ночью, скорее всего, в волчий тёмный час. Повсюду были разбросаны внутренности, перемешанные с бронёй, хитином и… шерстью оборотней. Пока дар речи к нему не вернулся, он невербальным заклятьем машинально снял дорогую шерсть с разодранных буквально в клочья вервольфов. — Что… что тут произошло? Файон хмыкнул, завис на секунду, глядя в прошлое, а потом усмехнулся. — Один перевёртыш задрал других. И отряд отщепенцев до этого. — Отряд отщепенцев?! — Их было восемь, — равнодушно ответил Видящий, пиная чью-то кисть руки. — Разведка, скорее всего. А Северус внутренне похолодел. Оборотни — мощные звери с ядовитыми когтями и клыками, ещё и рыскающие в стае. Что за тварь могла разодрать троих оборотней, а до того разобраться с отрядом Отщепенцев, в котором, скорее всего, был маг. А ещё были ошмётки акромантулов, точнее, хитина и прозрачной лимфы, заменяющей им кровь. И, конечно, он был рад, что оборотней кто-то прибил, но появление хищника такой опасности могло грозить и детям… «Надо будет ушастых позвать, — подумал он, вспомнив, как Иорвет рассказывал ему об убийце единорогов. — Они ж такие все из себя следопыты, вот пусть тварь и найдут. И написать Зденеку. Да».  — Ты… Вы знаете, кто это был? Файон помолчал некоторое время, раздумывая, а потом ответил, растягивая гласные.  — Нет, — он покачал головой. — Я не могу увидеть, что-то скрывает его от моего взора. Врёт.  — Ладно, — хмыкнул зельевар, делая вид, что поверил. В конце концов, эльф имел право на свои интриги. /// В Хогвартсе Северуса перехватила Помона, и потащила за собой, даже не дав переодеться после увеселительной прогулки и наблюдения за творчеством неизвестного чудовища. Файон, кивнув напоследок, шагнул в дрожащий круг портала, с другой стороны которого виднелись мутно, как сквозь воду, постройки типичного для Неблагих вида. Путь его, несмотря на всё ворчание, окончился в личных комнатах Спраут. Зельевар с интересом осматривался, подмечая различия со своими и иорветовскими комнатами: тёплого коричневого тона деревянные панели, покрытые резьбой в виде цветущих плетей и виноградных лоз, стены обиты зеленой тканью с цветочным узором вместо обоев. Жёлтая тяжёлая мебель с бархатной обивкой. На диване сидели сидхи с непроницаемыми лицами. И если по Риордану вообще ничего понять нельзя было — чёртовы разведчики — то уши Иорвета были слегка опущены вниз, показывая то ли возмущение, то ли раздражение, то ли вину. Помона указала ему на укрытое пледом кресло, домовики незримо собрали на стол угощение к чаю. Она уселась во второе и взмахом палочки трансфигурировала третье — явно кого-то ждала. И неожиданным гостем стал Флитвик. Несколько минут все молчали, не притрагиваясь к чаю, но первым сдался Шиадаль. Он тяжко вздохнул, взял чашку с чаем и глотнул. — Очень душевно сидим, но давайте вы расскажете нам, в чём цель нашего чаепития? — он выудил из безразмерного кармана небольшую бутылочку с чем-то, напоминающим чай, но, очевидно, более высокоградусным, и залил в кружку. — Шиадаль, ты алкоголик, — спокойно констатировал Иорвет и подставил чашку. — Налей мне тоже. Наконец не выдержал Флитвик. — Мы собрались поговорить о вашем отношении к послу Неблагих, — резко сказал он. А потом вдруг повысил тон. — Вы совсем ума лишились? Ну ладно Иорвет и Риордан не знают, но ты, Северус! Нельзя так явно выказывать пренебрежение. — А что не так? — Иорвет в снейповском жесте выгнул бровь. — Что не так?! — женщина, задохнувшись негодованием, всплеснула руками. — Тише, Помона, — примирительно поднял руки Филиус. — Мальчики и правда не знают. Но для начала я хочу понять, за что вы так недолюбливаете магов. Флитвик тонко улыбнулся, точно так же, как Видяший, не размыкая губы. Сидхи переглянулись, скривились и приобрели презрительные выражения лиц. — Потому что наши маги… — Риордан пытался подобрать слова. Иорвет благоразумно молчал — там, где Шиадаль не мог подобрать слов, Аркат крыл всё трёхэтажным матом на разных языках. — Большинство из них властолюбивые сволочи, не считающиеся ни с каким нормами морали и готовые на любую хуйню ради своих целей. — Большинство? — насмешливо хмыкнул Иорвет. — Все! — Большинство, — с нажимом повторил Риордан. Иорвет, видимо, что-то вспомнив, кивнул и поджал губы. — Да, большинство. — Грубо, но честно, — согласился Флитвик. — Понятно. Под столь… резкое определение подходит и один наш знакомый. — А чего мы не знаем? — как бы невзначай спросил Риордан. Снейп не выдержал и сунул ему свою кружку. Кружка наполнилась вискарём. Деканы посмотрели осуждающе. — Торопливый… — усмехнулся Флитвик. — Я хочу разъяснить про Дворы. Мы одно целое и в то же время различны. День и Ночь, Зима и Лето, Свет и Тьма. Одного без другого не существует. Но Зимний Двор Фейри несколько более… суров. Но и честен. Откуда взялся тот неумный мальчик, рискующий оказаться в немилости Королевы, вопрос сложный. Могу предположить, что его мать бежала из Благого двора, который находится за океаном. Тамошний правитель… повел себя неразумно. — Филиус, вы сказали «мы»? — Риордан выгнул бровь. Северус внутренне даже приметил цепкое внимание к деталям. Знает же, о чём спросить. Полугоблин снова улыбнулся одними губами, не размыкая их. Северус подозревал, что там острые клыки. — Неблагой Двор это не только те фейри, что выглядят обычно и привычно для вас, молодой… Эльф, — наконец подобрал слово он. Сидхи синхронно усмехнулись. — Это и…другие. Крошки-феи. Слуа. Гоблины, перевёртыши-духи… Да много кто. В комнате повисла тишина — сидхи переваривали полученную информацию и допивали высокоградусный чай. — Мы все — фейри, — продолжил профессор. — Feayree. Прекрасные и ужасные, меняющие облик и живущие по своим законам, отличным от законов смертных. — А вы? — поинтересовался Шиадаль, поддерживая беседу, хотя, Северус был уверен, что им не меньше него хотелось узнать о причинах собрания. — Мой отец был из гоблинов. А в жилах матери было достаточно крови фейри, чтобы Неблагой Двор признал меня и мое Право. Флитвик вздернул верхнюю губу в жутковатом оскале, показывая бритвенно-острые зубы. Снейп похвалил себя и свою догадливость. — Бабкой Помоны была Граги. Северусу и Мерриде повезло — они более привычного облика для смертных. Если можно так сказать, они типичного облика для Высоких Фейри. — А Фейри это… — Риордан пытался понять и уложить в голове новое знание. — Если брать совсем уж пристрастно — воплощение природы во всех ее аспектах. — Значит, Файон — какой-то дух? — простой вопрос Шиадаля. — Не настолько буквально, — покачала головой Спраут. — Я полагаю, этого Файоннагана отправила сама Королева, либо по ее личному приказу. Его проверяют. Проверяют и вас. — Зачем так явно? — наконец уцепился за тему Иорвет. А Северуса вдруг осенило — да ведь дракклов Кот просто и ненавязчиво увёл беседу за несколько вопросов к нужной теме, а Иорвет, чуя работу знакомого, молчал, чтобы не испортить план. Вот… Разведчики! — Королева редко когда говорит о своих целях. — Он сказал про Охоту, — напомнил Иорвет. — Лишь Королева в праве решить, кто раскроет Зиму, — просветил их Флитвик. — Он может обратиться с жалобой. Но не более. — Если Королева примет её? — Вы в праве бросить ему вызов. — Зачем? — вдруг спросил Риордан. — Ну, чтобы по ваши души не пришла Дикая Охота, например, — ехидно заметил Снейп. Эльфы переглянулись и одинаково криво усмехнулись. — Вы же не успели чем-то разозлить Королеву? — с тревогой уточнил Северус. — Да нет, вроде, — Риордан взъерошил волосы. — Иорра? — Я тебе колено прострелю, если ты продолжишь, — спокойно оповестил тот. — Но я тоже с Неблагими не пересекался. Флитвик кивнул. — Именно. В общем, я попробую заручиться поддержкой рыцарей Королевы, чтобы поручиться за вас. Тех же Рис и Китто, например. — Это было бы неплохо, Филиус, — признал Риордан. Флитвик кивнул, враз преисполнившись гордости и достоинства. — Мы закончили? — спросил Северус и, получив заинтересованные кивки, продолжил. — Тогда я хотел бы сказать о том, что у нас в лесу завелась неведомая хуйня, которая этой ночью задрала трёх оборотней, отряд Отщепенцев и пару акромантулов на десерт. Комната наполнилась густой, почти осязаемой тишиной.