Лисьи уши, вороньи перья

      Спустя несколько дней Файоннаган вернулся ещё с парой Неблагих (действительно, блять, из свиты Холода) для проведения расчётов. Королева почти дала добро на проведение ритуала, и сейчас появилась необходимость в точных расчётах, чтобы предъявить ей уже материальные результаты.       Видящий по-прежнему тихо ненавидел сидхов, они его. Между ними едва ли была не Холодная Война. Северус, наблюдающий за ними, да и остальные Неблагие смотрели на это с явным недоумением, но не встревали. Они с неместными ушастыми общались вполне себе мирно, хоть и несколько настороженно.       Они находились на злополучной поляне, откуда выкинуло Иорвета. Он раздражённо, вставляя что-то нецензурное на Старшей Речи, в который раз уже пересказывал, как сюда попал, что при этом чувствовал и так далее. Риордан изредка добавлял что-то от себя и отвешивал Иорвету подзатыльники, когда тот уже вконец взбесился и начинал явно крыть присутствующих матом.       В это время на ветку рядом со Снейпом приземлился ястреб серо-бурого окраса с необычными ярко-голубыми глазами. Птица посмотрела на него, он на птицу, не понимая, что она от него хочет. Ястреб, поняв, что конкретно этот двуногий далеко не самый умный, приподнял крыло, показав свиток с письмом. Северус наконец понял и даже слегка зловеще порадовался, вспомнив, что птичка прилетела прямиком из личных письмоносцев Королевы.       Файоннаган, в тот момент занятый взаимным покрыванием друг друга матами с сидхами, замер прямо как стоял и побледнел. Да и остальные Неблагие напряглись: проверка начальства неприятна в любом обществе.       В свитке изящным и твердым почерком на хорошем английском было изложено пожелание узнать, насколько был полезен посланник. Ниже стояла личная печать Ее Величества: ворон в кельтском трикветре, символ перемен и даже хаоса.       — Ее Величество, Королева Лесов и Гор, Холмов и Долин, Та, что дарует Милость свою, Дочь Зимы желает знать — были ли нам полезны ее посланники. Файоннаган аэп Руидернах, есть ли вам что сказать?       Мрачное молчание в ответ. Неблагие, предчувствуя либо скандал, либо представление, тоже замолчали и разве что не отрастили себе ещё по паре ушей. Снейп имел удовольствие убедиться в родстве местных сидов и пришлых сидхов: уши у них, когда им было интересно, разъезжались в стороны совершенно одинаково.       — Я так и напишу, — невозмутимо пожал плечами Северус. — что мы всем довольны.       Иорвет вдохнул, концентрируя внутри себя пассивную агрессию, но Файон успел первым.       — Покуда я здесь, то хотел бы разрешить некоторые недоразумения… — он покосился на сидхов. Те подняли брови, не то спрашивая, чего ему, не то угрожая. — Хогвартс, — сразу уточнил Снейп, — территория нейтралитета.       Неблагой катнул желваками на щеках и зашипел так, что Поттер и Тёмный Лорд вдруг будто обрели ещё одного родственника.       — Bha mi insulted le leth-tha, cha mhòr a 'chinne-daonna a tha anns an àm a dh'fhalbh bha eagal air an oidhche agus a' choille! (Мне нанесли оскорбления недоэльфы, почти люди — которые в прошлом боялись ночи и леса!).         — Да чтоб Seidhe боялись леса! Ты, dyable anad'enel…         — Ты его разозлил, — заметил Риордан, удерживая Иорвета за плечо. — Я положу цветок на твою могилу.       — Эта земля — место мира, а не боя, — вмешался Северус.       — Осторожнее, полукровка! Не везде вы под защитой, а тьма есть везде.       Остальные Неблагие сами, похоже, не ожидали таких угроз. Они вообще не вмешивались, но поглядывали на происходящее с возрастающим интересом. Иорвет и Файон замерли, глядя друг другу в глаза. Повисла злая тишина, нарушаемая лишь глубоким дыханием разъярённого Иорвета.       Всё это прекратил мягкий девичий голос.       — Tha thu a 'dol a-mach mo luchd-dìon, a' Gheamhraidh? (Ты угрожаешь моим Защитникам, Зимний?).       Неблагой побледнел еще больше и бухнулся на колено, склоняя голову — воинственные фейри вполне могли из-за такого пустяка начать очередную войну, особенно Благие, помешанные на чести. Остальные же, не провинившись перед наследницей детей Лета, ограничились лёгкими уважительными поклонами.       — Tha mi duilich, do Highness! Cha robh mi a ' ciallachadh gu offend you… (Простите, ваше высочество! Я не желал задеть вас…).       — Arrogance tha unseemly giùlan aig cur airson a ' Gheamhraidh gaisgeach. (Высокомерие — недостойное поведение для воина Зимы.)       Гвендолин постояла некоторое время, глядя на склоненную голову Неблагого, и взмахнула рукой, как бы говоря, насколько они все ей уже надоели.       — Faigh Suas, A ' Gheamhraidh. Agus cuimhnich, chan eil nas àirde no nas lugha dhiubh an seo. (Встань, Зимний. И помни — здесь нет высших и низших.)       — Tha mi bidh cuimhn ' am an t-Samhraidh Leanabh. (Я буду помнить, Дитя Лета.)       Еще один поклон принцессе и Неблагие убрались.       Нельзя сказать, что Северус был огорчен их уходом.       Гвен подошла к нему ближе и коснулась руки.       — Tá sé ró-sotalach. Agus tá sé contúirteach. (Он слишком высокомерен. И опасен.)       — Спасибо, ваше высочество, — Северус благодарно кивнул, понимая, что она, возможно, остановила как минимум поединок. — Я в долгу перед вами…       Кивнув, девочка пошла к сидхам.       Посмотрев на Риордана, она невозмутимо перешла на ирландский, явно не желая, чтобы её кто-то ещё понял.        — Beidh mé a bheith sásta má aontaíonn tú purr beag. (Я буду счастлива, если вы согласитесь немного мне помурлыкать)       Риордан поперхнулся воздухом и округлил глаза. Он взмахнул руками, пытаясь что-то сказать, но в итоге что-то экспрессивно и восхищённо ответил на Старшей Речи. Иорвет поднял глаза в изумлении, а Шиадаль присел на корточки перед Гвен, серьёзно заглядывая ей в глаза.         — Conas a bhfuil a fhios agat? (Откуда ты знаешь?)       Гвен пожала плечами, озорно пришурившись.         — Mé a fheiceáil. (Я вижу)        — An bhfuil tú ag iarraidh a insint do dhuine éigin? (Ты хочешь кому-то рассказать?) — эльф нахмурился.        — Níl, ná bíodh imní ort, (Нет, не волнуйтесь) — Благая тихо рассмеялась и искренне улыбнулась. — Tá sé ach fiosrach. (Это просто любопытно).       А конфликт с Неблагим умер сам собой: на следующий день он спешно отбыл. Северус наконец выдохнул, успокоившись — одной проблемой меньше.       Хотя, конечно, их было до драккла, и они копились, как херов снежный ком. В Запретном лесу регулярно какая-то неведомая тварь нападала на акромантулов — зачем, кстати, ведь она их не жрала, а только убивала. Неужто ради развлечения? — и ускользала, словно тень. С одной стороны, Северусу было плевать — в лесу чище будет, с другой… Ну, непорядок. На его территории завелось страховидло, которое способно порвать оборотня.       Он сам выходил пару раз в лес ночью — без толку. Словно туман или дух, тварь растворялась в темноте, хотя следы он видел и даже шерсть пару раз снимал с веток. Бурую и довольно короткую. Существо было схоже с огромной кошкой, а значит, могло лазать по деревьям. Он даже залез на одно достаточно толстое дерево и действительно обнаружил следы когтей. Снейп приложил ладонь к когтям, понимая, что у твари настолько большие лапы, что когти находятся на той же ширине, что пальцы его ладони. Северус думал, что это вампус — большая и очень опасная дикая кошка. Но они никогда не водились в Англии… Впрочем, акромантулы тоже далековато от родной Австралии.       «Надо ушастым сказать — нарвутся еще…».       Зденеку он написал почти сразу же, описал проблему, честно сказал, что не справляется с неведомой заразой, просил помощи. Поляк отписал в ответ, что до весны не сможет ни сам, ни прислать замену, но к апрелю пообещал прибыть. Зима была тем временем, когда в Польше активизировалась нечисть, поэтому Северус, в принципе, ведьмака понимал. Но…       «До весны… До весны нас тут сожрут!»       Локхарт продолжал радовать «перлами», неся порой редкую чушь, как источник дельных сведений его даже первокурсники не рассматривали…       Каникулы закончились, начались занятия.       И да. ОН.       Февраль с в высшей степени омерзительным Днем всех влюбленных. Нет, против самого праздника и «святого» зельвар ничего не имел. Он знал настоящую, а не придуманную историю Валентина и к любви относился до некоторого времени весьма практично.       Но вот то, во что это все вылилось…       Утро началось.       Началось.       Утро.       Не то чтобы Северус не любил розовый, но войдя в Большой зал, он едва сдержался, чтобы не застонать и не зажмуриться. Ярко-розовый. Поросячий розовый. Просто розовый. Ядовито-розовый. И как вишенка на торте — розовый с золотом. Посреди этого розового безумия, разбавленного вкраплениями красного и белого, сиял и «радовал» глаз ярко-лиловой мантией в сочетании с голубым костюмом Локхарт.       Пролетев к своему месту, зельевар глотнул кофе — жизнь лучше не стала — и поморщился. И сунул под столом чашку Шиадалю. Риордан, с серьёзным видом цедивший из своей кружки точно не чай, понимающе хмыкнул и налил на этот раз, ради разнообразия, рома. На трезвую голову видеть это было выше его сил.         — Ты не привыкай, — весело посоветовал он. — Это у меня регенерация бешеная, а ты печень пропьёшь.       На них обратили внимание остальные деканы, и фляга Риордана под протестующее шипение самого хозяина полевитировала к Флитвику, МакГонагалл и Спраут. Настроение профессоров немного улучшилось.       «Наверно, то, что мы пьём с утра — не есть признак хорошей жизни, — задумался Снейп. — Но попробуй тут оставаться спокойным… С этим-то!»       А Локхарт раскрыл рот, и Северус вдруг задумался о том, что нужно отобрать у Шиадаля всю бутылку. Одной чашки явно будет мало.       — С Днем святого Валентина! — возгласил этот щёголь. — Для начала позвольте поблагодарить всех — а их сорок шесть человек, — кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз. Но это еще не все!       Северус сделал ещё глоток кофе с коньяком. Или коньяка с кофе — какая разница?       Реальность стала восприниматься легче.       Тем временем Локхарт хлопнул в ладони, и в зал вошла процессия мрачного вида садовых гномов. Правда, это были необычные гномы: у каждого в руке была арфа, а за спиной — золотые крылышки.       Рядом раздалось тихое шипение: «Ghoul y badraigh mal an cuach…».       Северус не понял, но согласился — это была редкостная… Кхм, и слова-то не подобрать.       Локхарт осклабился еще шире (у него лицо не трескается, не?) и провозгласил:       — Представляю вам моих любезных купидончиков, валентинских письмоносцев! — лучезарно улыбался дебил, пока Снейп осознавал масштабы пиздеца. — Сегодня они будут ходить по школе и разносить валентинки. Веселье только начинается! Я уверен, и мои коллеги захотят внести лепту в наш праздник! Давайте попросим профессора Снейпа, пусть он покажет нам, как сварить Любовный напиток! А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое-что о Приворотных средствах. Он знает о них, старый проказник, больше любого чародея!       «Убью».       Северус поймал мрачный взгляд Флитвика и чуть заметно кивнул. Поднявшись, он ласково улыбнулся полудурку.       — Рад, что вы столь высоко оценили мои таланты, профессор Локхарт. Уверен, что вы окажете мне честь стать первоиспытателем моей новой разработки…       Локхард сбледнул и помотал головой.       — Ну что же вы, профессор? Ведь вы просто купаетесь в любви поклонниц — а так вы просто утонете в ней! — тут Иорвет опасно прищурился. — Как нет? Какая жалость. А я тут нашел любопытное средство на основе мандрагоры, говорят, молодость продлевает… Снова нет? Печально, печально… А то у вас морщинки, да-да… вон там… ага — и у глаз тоже. Нет, я могу быть свободен от участия? Спасибо за позволение.       Северус сел и с чувством удовлетворения от хорошо сделанной гадости принялся за еду.       Попытка Локхарта притянуть сидхов с намеками на лук Амура закончилась тем, что Иорвет молча встал во весь свой рост, поднял свою четырехплечную дуру и, почти не целясь, всадил три стрелы в порхающие в воздухе сердечки.       Затем в полной тишине сел обратно. Спустя секунду Гриффиндор и Слизерин поразительно единодушно захлопали.       — Кхе, кха… Ну что ж… Профессор Флитвик?       — Я могу рассказать о брачных и любовных обычаях гоблинов и даже показать. Готовы?       Флитвик с пакостной улыбкой поднялся и взялся за верхнюю пуговицу сюртука. С воплями «НЕТ, НЕ НАДО! Не тут же! Здесь дети!!!» его в несколько пар рук усадили обратно и придвинули очищенный от конфетти солидный кусок запеченой с травами вырезки.       На Локхарта было жалко смотреть.       — Ээээ… Профессор Спраут?       — Вас угостить пассифлорой? — Помона рассматривала дурачка с почти гастрономическим интересом.       — Н-нет.       — Локхарт. Уберите ЭТО и садитесь уже завтракать.       — Но… но… — он растерялся. — Как же праздник?       — Гилдерой, ваше рвение и инициатива похвальны. Но давайте сделаем это, коль вам так хочется, по традиции?       Меррида смотрела с легкой усмешкой. Гилдерой постоял и обреченно кивнул.       Несколько взмахов палочкой всех преподавателей — и вырвиглазный розовый сменила благородная зелень в сочетании с белым, желтым и оранжевым. Цветочные гирлянды, зеленые ветки и ощущение дыхания весны.       «Имболк. Время пробуждения. Надо будет вечером собрать всех, кто понимает, да провести обряд благодарения.»       Он чуть кивнул Драко, и крестник просиял, тут же что-то зашептав соседям по столу. Понял, мелочь, что он имел в виду. Тем временем в зал влетели совы, которые плевать хотели, что у них Имболк, и принесли валентинки. Всем преподавателям досталось по несколько символических открыток и впервые Снейпу. Ушастые тоже получили корявые ученические сердечки (все анонимные, но Шиадаль сказал, что, в принципе, может найти отправителя своими методами), причём на удивление много. Иорвет по прошлому году уже привык и просто складировал их в кучу в углу стола, а вот Риордан с растерянностью смотрел на розовую открытку со стихами, написанную явно девичьим почерком.       После завтрака в довольно благодушном настроении Снейп отправился на занятия.       У него были пары с первым, пятым и вторым курсом. Разумеется, дети были изрядно взбудоражены, так что пришлось даже призвать на помощь образ Ужасной Летучей Мыши.       Помогло слабо, но дети перестали настолько явно игнорировать занятия. Поразмышляв, решил уделить внимание укрепляющим — после зимы самое оно.       На занятиях пятого курса произошел занятный случай - девочка, поднявшая руку, робея, пропищала:       — Профессор, а что за средство вы знаете? Ну… от морщин которое?       — Деточка, — ехидно сказал он, — тебе оно еще долго не потребуется.       — Не мне — маме!       — А матушке вашей, мисс, на кой драккл гламария?!       Девочка засмущалась, но ответила. Мама еще молода и хочет замуж. Красотой не блещет. Денег мало. Дочка думала сварить мамке зелье. Похвально, но глупо. Собственно, ничего иного от грифов и не ожидалось (хотя сидхи над ними работали).       — Не советую. Ей постоянно придется этим пользоваться, к тому же растет количество дозы.       Девчонка сникла.       — Понятно.       — Раз понятно, приступим. Итак…       Занятия прошли вполне мирно, и до вечера он продержался.