Лисьи уши, вороньи перья

Проснувшийся Аластор почти сразу вернулся к работе, а именно заставил Северуса забрать его собой в Хогвартс. Со Скримджером они провели краткий разговор наедине, где Моуди объяснил главе Аврората, что то, что он ещё толком не познакомился с непонятными, из ниоткуда взявшимися эльфами — это плохо. Выработанная паранойя заставляла лично переговорить с каждым из них, чтобы оценить уровень лояльности и угрозы. В конце концов, это Хогвартс. Туда можно пускать идиотов, но нельзя потенциальных предателей. После они с Северусом также имели приватный разговор, где Страж по вбитым в голову приказам выдал ему коротко и по уставу справку на обоих ушастых и текущую с ними ситуацию — всё же он был с ними неплохо знаком. Конечно, принимать его слова за истину в последней инстанции Моуди не собирался, хотя бы потому, что Снейп очевидно предвзят. Тем не менее, он смог выделить из его характеристики полезные моменты. Как оказалось, с одним из эльфов он уже имел честь быть знакомым — именно Риордан его вчера и успокоил (сейчас ему за своё поведение было слегка стыдно, но извиняться он не собирался, конечно). А вот для того, чтобы поговорить с эльфами самому, он и собирался посетить Хогвартс. Северус перенёс их к мосту, идущему от парадного входа. Вместе с Аластором в школу отправился и Риордан по прозвищу Кот (по мнению Моуди, на машину смерти, как его описывал Снейп, высокий худой эльф с мёртвым взглядом не походил, но аврор не привык недооценивать своих противников). Также Страж предупредил, что в школу, пока их не было, вполне могли прибыть гости Неблагого Двора. С Иорветом Аластор познакомился почти сразу — пошёл за Риорданом в сторону комнат деканов, где в комнате декана Гриффиндора и обнаружился второй эльф. Кот в комнате сразу же отошёл куда-то в угол и сел на одинокое кресло. Со вторым эльфом не поздоровался, как и второй не поприветствовал Риордана. Одноглазый, как и сам Моуди, с пронзительным взглядом, хорошо научившийся выражать эмоции без помощи неверной мимики (великолепный лучник, военный, разбойник, к тому же, вероятно, немного повёрнутый — стоит присмотреться). Он что-то читал. «Краткое и полное описание ритуалов перевёртывания, анимагией называемых», — прочёл он на обложке. Судя по страницам, эльф прочитал уже почти всю книгу, но при его появлении соизволил отложить её, заткнув пером, и осмотрел его. Также внимательно, как и сам Моуди — эльфа. — Так это тебя они искали? — наконец протянул он. — Меня, — не стал отпираться Моуди, решив пойти в атаку. — Так это ты бросил Снейпа одного на потенциально опасном задании? — Что могло случиться? С ним был Кот. Аластор хмыкнул — как-то слишком легко он попался в простую ловушку. — Значит, ты доверяешь жизнь своего соратника Коту? Иорвет замер. Своей артефактной глазницей Моуди заметил — сидящий в углу Риордан замер тоже. Аврор довольно прищурился, зная, что из-за шрамов этого даже не заметно. Значит, не всё ещё потеряно. Глядя на основательно зависшего одноглазого настоящим глазом, вторым он смотрел на Кота, на лице которого на мгновение отразился пропавший тут же, но всё равно ужас. При этом он бросил взгляд на Иорвета, будто тоже думал, что Северусу в его компании могла угрожать какая-то опасность. Аластор запомнил. — При всём к нему уважении, — нарушил тишину Риордан. — Иорвет бы меня не остановил. — Да, — тут же ядовито, зло ухмыльнулся тот, вскинувшись. — В убийстве скоя’таэлей у тебя есть опыт. Кот поджал губы и вытащил из кармана мантии флягу. Про его зарождающийся алкоголизм Снейп тоже рассказывал. Моуди вздохнул про себя. С Котом всё было понятно — тот уже одной ногой в могиле: те, кто не хотят жить, долго не живут. И если он вбил себе в голову, что он виноват во всём на свете, то переубедить такого не получится. Ему просто незачем слушать. Слишком похоже на самого Аластора после гибели его семьи от рук прихвостней Волдеморта, когда он искренне считал, что в этом только его вина. Тогда он нашёл смысл жизни в службе и пахал как одержимый, одновременно желая, чтобы подобное больше никогда ни с кем не случилось и чтобы его прибили на каком-нибудь вызове. Не прибили, и Аластору пришлось учиться жить заново. Риордан новый смысл не нашёл. Моуди примерно знал его историю и понимал это — не только потерял семью, но и убил своих, отрезав себе путь к возвращению в ряды партизан. С людьми жить не позволяли взгляды, к эльфам он не мог прийти из-за чувства вины — ему просто негде было искать себе новый смысл. Такие обычно привязываются к людям, чтобы жить хотя бы ради них. Аластор понадеялся, что Риордан «привязался» не к Иорвету. Это было бы слишком. Как удар поддых. Как Круцио от того, кого оставил прикрывать спину. С другой стороны, Аластор понимал и Иорвета. На службе он встречался с предательством сослуживцев — кто-то из них оказался Пожирателем, кто-то просто бросал на поле боя ради сохранения своей жизни. У каждого из них были свои мотивы, у кого-то, может, даже благие, но менее внезапным и болезненным это быть не переставало. Вероятно, здесь даже не убийство конкретного эльфа его так разозлило, но то, что этим убийством Кот предал идею, а соответственно, и Иорвета. Впрочем, если убитый был ему знаком, накладывается личный мотив ещё и за это. Ситуация, в общем, была сложная. — Хватит, — оборвал он начинающуюся ссору. Впрочем, вряд ли это было бы ссорой: Риордан бы просто согласился со всеми обвинениями Иорвета, лишь для вида попытавшись возразить, потому что глубоко в душе он точно также винил себя. — Давайте лучше выпьем за знакомство. Иорвет, казалось, прожёг его взглядом, прежде чем согласиться. Кот просто молча пересел на диван. Моуди пошарил по подсумкам и достал из одного бутыль крепчайшего виски, каким сам не так давно налакался. Тут же появились по воле заботливого домовика бокалы, и Аластор щедро плеснул каждому. Кот выпил залпом. Иорвет — чуть поморщившись и в два захода. Сам аврор еле притронулся. — Рассказывайте, что у вас произошло. — С чего бы? — ощерился лучник. — С того, что я чужой человек, который сможет посмотреть на ситуацию с другой стороны, а наутро, — он кивнул на свой бокал, — вероятно, ничего не вспомнит. Рассказывай, эльф. И Иорвет начал рассказывать. В процессе посвящения в давние события Риордан успел выхлебать в одиночку целую бутылку и даже захмелеть. Это хорошо — пьяные обычно более эмоциональные. Если у него остались какие-то эмоции. Чего не учёл Моуди, так это того, что во время рассказа он тоже успеет немного перебрать — перед глазами мутило, а обоих эльфов вдруг стало очень и очень жалко. — Он убил Витара. И свою бригаду. — Я сожалею об этом, но что это исправит? — Ничего, — упрямо сжал губы Иорвет. — Но Витар был моим другом! — А я разве нет?! — сорвался на отчаянный крик Риордан. — Он был и моим другом тоже, Иорвет! — Тогда зачем?! — Я себя не контролировал! — Но ты знал, что это возможно! Почему ты тогда вообще решил жить в обществе, если не в силах сдержать над собой контроль, тварь?! — Риордан дёрнулся, как от удара, и опустил голову. — Я… Я не знал, — прошептал он. — Я даже не знал, что способен на это… Иорвет, похоже, осознал, что слегка перегнул, увидев его состояние. Аластор хрипло вздохнул, чувствуя необходимость поделиться чувствами — пить без закуси явно было плохой идеей. Пришла его очередь рассказывать. И он рассказывал. Как устроился служить в Аврорат, как полюбил красивую, милую и хрупкую Мариэнн, с которой познакомился на задании — она была потерпевшей. Как они поженились, когда он узнал, что она ждёт от него дочь. Как Эли росла сильной волшебницей. И как через месяц после её девятилетия он вернулся домой в квартиру, залитую кровью и выжженую Адским огнём — Пожиратели отомстили тому, кто так успешно им противостоял. На этих словах Риордан сильно сжал его плечо, хотел что-то сказать, но передумал. Моуди говорил о том, как нашёл крысу, сдавшую его адрес прихвостням Волдеморта: парню угрожали жизнями уже его семьи, но это не помешало Аластору размазать его по стенам в лучших традициях самих ПСов. И о том, как, пытаясь забыться, он брал самые опасные вызовы и как раз за разом, будто проклятый, возвращался с задания один. Моуди рассказывал, сколько отрядов схоронил, скольким вдовам смотрел в глаза, которые укоряли его в том, что на свой суицид он зачем-то взял с собой их мужей. По взглядам эльфов он понял — до боли знакомая ситуация для каждого. Он смутно помнил, что было дальше. Кажется, он рассказывал о необходимости иметь за спиной верных товарищей, о том, что прошлое неизменно, несмотря на все их желания… Он точно знал, что первым отключился Риордан, выпив на одного больше половины его запасов. Потом они долго беседовали с Иорветом, кажется, о патриотизме, тяжёлой доле командира, отсутствии в жизни чёрного и белого, оттенках серого, причинно-следственных связях, морали и, почему-то, нацизме. Примерно в это время Аластор перестал для него быть dh'oine и стал Моуди. Эльф не обещал простить всех за всё сразу же, но о чём-то задумался.Впрочем, почти сразу после этого он вырубился вслед за Риорданом — пил он не в пример меньше Кота (как он вообще столько продержался?), но обладал не настолько хорошей устойчивостью к алкоголю. Аластор из кресла с трудом затащил его на диван к Риордану, а потом просто смотрел на горящий огонь в камине, изредка стреляющий золотыми искрами, тающими в воздухе, пока и его не сморил сон. О жутчайшем похмелье даже думать не хотелось.