***
Риордан выматерился, отряхнулся — не помогло, песок всё так же шуршал под бронёй и путался в волосах, отчего кожа неприятно зудела — и прищурился, вглядываясь в дрожащий от жары воздух. Даже дышать было горячо, и он уже несколько раз порадовался, что пошёл в лёгкой кошачьей броне: иначе велика вероятность просто изжариться заживо. Земля, сухая, раскалённая, покрытая трещинами и редкими блёклыми кустиками травы, его явно невзлюбила. Полдня в пустыне, и он с непривычки почти прикончил всю флягу воды, держась лишь на эльфской природной упёртости и кошачьем недовольстве. Впрочем, идти оставалось не так много. Если глаза его не обманывали — он надеялся на это — то впереди виднелись какие-то палатки. Ему уже было плевать, даже нильфгаардцам он бы обрадовался, хоть и понимал плывущим от жары сознанием, что взяться здесь чёрным неоткуда. Хотя где это «здесь», не знал. Зеррикания, Офир, Корат — вариантов масса, и ни один из них ему не нравился: далековато от нужной ему Темерии. — Ну, командир, — зашипел он сквозь зубы. А ещё он чувствовал, что на него смотрят. Странное ощущение, и Риордан прекрасно осознавал невозможность нахождения рядом с ним никого в пустыне, но это не отменяло бьющего по темечку изучающего, внимательного взгляда в спину. Сам он лишь чуял затылком, по вставшим волосам и мурашкам определяя чужое внимание, полностью доверяя Коту в этом вопросе: зверь и улавливал его по-звериному, никогда не ошибаясь в таком. Но сейчас взгляд был странным. Хотя бы потому, что Кот боялся. Совершенно непривычные от твари эмоции заставляли нервничать самого Риордана — Кот, который не боялся огромного василиска, не боялся в одиночку атаковать отряды конников или целую стаю других оборотней, сейчас отчётливо просил эльфа убираться отсюда с максимальной возможной скоростью. Кто бы ни смотрел на них, он панически пугал старого матёрого зверя, и потому расслабляться было нельзя. Это даже не маг — они с Котом обязательно уловили бы покалывающее пальцы и лопатки ощущение направленной на них силы. Возникало чувство, будто смотрела сама пустыня. Может быть, он всё-таки словил тепловой удар… Оборотень вообще может это сделать? Он задумчиво почесал затылок. С одной стороны, намного приятнее, быстрее, да и проще было бы сложить броню в зачарованный на расширенное пространство мешок, обратиться и пойти дальше зверем — кот намного выносливее и быстрее, но стоящие впереди палатки не давали покоя. Там же могут быть люди. Узнать, где он находится, как далеко Север… Было бы… Неплохо… Риордан потёр переносицу пальцами, не уловив момент, когда мир перед ним решил сплясать весёлыми цветными кругами и пошёл пятнами. Удержаться на ногах стало сложно, он сначала присел, а потом и вовсе опустился на горячую землю. Душно. Отвратительно. Остро захотелось на Скеллиге. Воспоминания двухсотлетней давности нахлынули так ярко, что он, кажется, даже услышал шум моря. Он помнил: оно билось о скалы, ревело бессильно, пытаясь слизнуть выраставший из горы замок — суровый, ощерившийся бойницами Бан Ардэнхен, в котором всегда пахло солью и железом, а ещё слышались крики чаек. С самой высокой его башни можно было рассмотреть все острова Скеллиге… Сквозь шум моря с трудом пробился чей-то голос. Потом Риордан осознал, что его глаза закрыты. А следом почувствовал мягкие пальцы на своём лице. — Hoe so? — со смешком спросил кто-то у него. Голос глубокий, мелодичный, низкий, но несомненно женский. — Ek het gehoop jy sal die geleentheid kry om hulle te bereik. Кот не понял ни слова, но ощущение прохладных ладоней на лбу было настолько приятно, что он даже не потянулся к мечу. Неизвестная женщина помолчала немного, а потом вздохнула. — Эльф, — мурлыкнула она на Всеобщем. Висков коснулось что-то очень тонкое, холодное и слегка липкое. — Нордлинг. Издалека. Интересно. На этот моменте он всё же смог открыть глаза. Над ним склонилась женщина лет двадцати пяти-тридцати на вид. Тёмная кожа и… глаза. Абсолютно чёрные, без зрачков и белков. Под каждым глазом сбоку ещё по два таких же, но поменьше, ещё пара на висках. Тонкие губы. Чёрные волосы, еле видные из-под жёлтого платка, которым она замотала голову. Она помогла ему сесть, и он смог рассмотреть её чуть лучше. На ней был надет многослойный халат, а сверху чуть более плотный на вид потрёпанный белый дорожный плащ с капюшоном. Через плечо у неё оказался перекинут кожаный ремень, на который цеплялось что-то, похожее на огромную лютню. — Meas, — каркнул он. — То есть, спасибо, но… Откуда ты здесь? Женщина наклонила голову. — Я шла мимо, когда увидела тебя, лежащего на земле под солнцем. Посмотрела на твою одежду и поняла, что если тебе не помочь, ты умрёшь. Не знаешь, что одному по пустыне нельзя ходить? Кот не стал ей говорить, что проснулся бы с наступлением ночи, когда температура снизится — регенерация не даст сгинуть из-за обычного солнца — вместо этого подозрительно прищурившись. Что-то ему не нравилось. — Но ты тоже одна. Странная женщина посмотрела на него, как на придурка. — Я паучиха, если ты ещё не заметил, — пояснила она точно таким же тоном… И сложила руки на груди. Риордан обратил внимание на её ладони и пальцы, тыльная сторона которых была покрыта чем-то вроде матовой чёрной брони. Потом чуть ниже. И моргнул, пытаясь скинуть наваждение. Он был уверен, что видит ещё две пары рук, выглядывающих из-под халатов, но не был уверен, что это не последствия солнечного удара. — Паучиха, — тупо повторил он. — Хорошо. А… Как тебя зовут? И почему паукам можно ходить по пустыне одним? Женщина немного помолчала. — Ты не местный, — наконец заявила она. — Нужно было сразу так и сказать. Наша Мать бережёт своих детей — пустыня никогда не обидит паука. А по поводу имени… Она загадочно улыбнулась и вдруг защёлкала. Губы при этом не открывались, просто от неё начали исходить странные стрекочущие звуки. Увидев, как лицо Риордана вытянулось от удивления, паучиха рассмеялась. — Это твоё имя?.. Можешь помедленнее? Желательно, по буквам… — Ваш язык не позволит произнести его, — пояснила очевидное она, протянув ему руку. — Но ты можешь звать меня Каракурт. И, знаешь, ты ещё довольно мил. — В смысле? — он, не став отказываться от помощи, тяжело поднялся и отряхнулся. Стало легче, хотя он так и не понял, что с ним сделала женщина. — Встречала я тут одного эльфа, — хмыкнула она. — Пойдём. Я доведу тебя до той хаймы. Кажется, там остановился торговый караван. — Эльфа? — Да, знаешь, мрачноватый такой тип. Он ещё улыбался… Вот так, — паучиха опустила брови и поджала губы, нахмурившись, будто всё окружающее окончательно её доконало. Кот понимал, что это глупо, и мир не может быть настолько тесен, но не мог отделаться от мыслей о том, что знает, про кого Каракурт ведёт речь. Песок всё ещё отвратительно забивался под одежду. Нужно тоже разжиться плащом.***
Файонаганн строчил что-то на пергаменте пером, но Северуса больше занимал ещё один лист, висевший рядом — по нему самостоятельно бегала перьевая ручка. Ненавязчивая демонстрация заставила Снейпа проявить к нему что-то вроде уважения: филигранный контроль требовался, чтобы одновременно отвлекаться на что-то и оставлять на автомате такое тонкое дело, как письмо. Ладно бы Видящий был слаб магически — чем меньше сила, тем проще управлять — но нет, морозом и темнотой от него веяло чудовищно. Хотя, конечно, не так, как от эльфки Ольх, но там ситуация странная. Портал Пустельги только что закрылся за Котом, покинувшим их на следующий день после обряда. Никаких спецэффектов: после пар и наставлений Люпину, на которого внезапно свалился факультатив эльфов, Риордан явно уже привычно сжал камень рукой и провалился в дыхнувшую холодом вспышку света. Видящий Неблагих мгновенно накинул на неё кучу диагностирующих чар, пытаясь понять, как она работает, и теперь, после его исчезновения, тщательно записывал свои наблюдения. Судя по недовольному лицу, узнать удалось немного. — Нужно её воскресить. Северус подавился воздухом. — Прошу прощения, нужно что?! Файон невозмутимо указал кончиком пера на место, где только что захлопнулся портал. — Мало. Я не понимаю, почему их магия не работает в наших руках. Они определённо используют силу Белого Хлада, но как? Нужно выяснить. Не думаю, впрочем, что солдатне вроде тебя подобное интересно, но образованным магам это окажет великую услугу. — Даже если воскресите — так и станет она с Неблагими работать. Мне показалось, что Алирика была не в восторге от вашего присутствия. — Подчиняющий контур, — тут же отбил Видящий. — Негуманно, — возмутился Северус. — Это же по факту рунное Империо. — Зато это продвинет нашу науку далеко вперёд. Снейп скрестил руки на груди и скептично нахмурился. Не только мораль останавливала его: он подозревал, что ничего не получится. Знающая, знакомая с некромантией явно лучше них, предусмотрела бы такой вариант хотя бы из уже знакомой по Иорвету эльфской гордости. И какую гадость она припасла для тех, кто попытается накинуть на неё ошейник, Северус предпочёл бы не проверять. — Я не участвую. Категоричный тон слегка усмирил Файонаганна. Тот досадливо поморщился, но не стал настаивать, прекрасно понимая незаконность своего предложения и мотивы Снейпа. — Справимся сами, — буркнул мгновенно похолодевший Неблагой. На этот раз сиды ушли, исчезнув в покрытом рябью зеркале перехода, и Северус проводил их тяжёлым взглядом. Ему не нравилось собственное бессилие: сиди и жди, надейся, что ни Иорвет, ни Риордан не убьются там. Что та девчонка, к которой Кота послала Пустельга, сможет открыть портал обратно… Может, действительно нужно было согласиться на предложение Видящего? Если та и не хотела общаться с Неблагими, то помочь своим старым товарищам она должна, а со способной телепортироваться в любое место Знающей дело пошло бы веселее. Кстати, о Знающей. Раз уж сейчас никто не отвлекает его, можно было попробовать разобраться с тем, чем его одарила Алирика во время призыва. Страшно хотелось спать, но Северус доплёлся до своих покоев, запер двери и глотнул бодрящего зелья. Сон ненадолго отпустил, и он, не тратя время зря, навёл палочку себе на висок, чтобы сконцентрироваться на заклинании. Изнутри головы дохнуло холодом: таял лёд. А потом голова вспыхнула режущей болью, настолько сильной, что Снейп за звоном в ушах не услышал собственного крика, хотя был уверен, что кричал. У него в голове проносились воспоминания: Знающая оставила ему чуть ли не половину своей жизни. Бесконечные тренировки-тренировки-тренировки — через десять минут он уже возненавидел ублюдка-Имлериха, который таскал их за волосы, даже не зная его, а через пятнадцать выучил полигон ольх, о который бесчисленное количество раз они с Пустельгой содрали колени и ладони. И каждое эхо воспоминаний показывало то, что сама Алирика умела делать с этим мечом. Показывала, как Северусу научиться пользоваться Северным Ветром, реализуя его потенциал целиком. Он очнулся на полу, сидя на коленях и упираясь ладонями в ковёр. Узоры расползались перед глазами, он захрипел, не в силах больше кричать, и повалился на бок. Зрение отказывалось фокусироваться, а руки и ноги вообще онемели. Он почувствовал, как по щеке из носа полилась горячая кровь, и глубоко вдохнул. Выдохнул. Сердце медленно стучало, отзываясь в кончиках пальцев. Звон стихал, и мир медленно погружался в тишину, а перед глазами стоял огромный ледяной вихрь, уничтожающий осадную технику, перемалывающий в труху ледяными лезвиями маленькие фигурки людей, разрывая в щепки тысячелетние деревья. Северус беззвучно, одними губами, проговаривал слова, которые услышал в последнем воспоминании. — «Много сил нужно не чтобы призвать Северный ветер, а чтобы удержать его»… — захрипел он, не в силах сдержать испуганного восхищения перед мощью ледяной стихии. Слова всплывали в голове сами собой, язык Ольх срывался с языка отвратительно легко. — …Eu chamol um eadementor antigoe parael ajudar a mim me'sdamo, como o muindore, eu sub'jugeon o vaento a mim me'smot, eu chamol e vocae vem. Eu ordeno essea te, Vaentoe Norte! В конце Снейп неожиданно для себя сорвался на истеричный смех, понимая — Пустельга на самом деле показала ему заклятье призыва Северного Ветра. Заклятье, которым сама она превратила поле боя в ледяную пустыню. Ольховский меч под его руками обрадованно загудел.