Мафия

      — Лёш, ты веришь в такую чушь, что добро всегда возвращается? — спрашивает Антон, устало выдыхая.       Сегодня в их забегаловке необычайно много людей. Конечно, полный зал здесь практически всегда, но сегодня народ буквально идёт и идёт, братья даже не успевают менять друг друга у кассы, потому что один бессчётное количество раз вбивает различные заказы, а другой бегает с ними по всей кухне, собирая на один поднос. Удивительно, но люди категорически отказываются брать еду с собой, едят только в зале. Зато у Газинского практически никого из клиентов не наблюдается. Он выглядывает из своего окна примерно раз в полтора часа, спрашивая у водителей, не хотят ли они взять картошку по акции.       — Я слышал только, что всё зло бумерангом прилетает тому, кто его сделал, — пожимает плечами Миранчук-старший, тыкая в какие-то кнопки на кассовом аппарате, где снова сбились настройки.       — Серьёзно? Вот же, блядь, — брат цокает языком, привлекая к себе внимание. — Просто я только что, совершенно случайно, немного плюнул в кофе той стерве в красном костюме. Нет, ну, а какого хрена она так презрительно на тебя смотрела?       — Тоша, твою мать... Не хватало ещё увольнение получить за это.       — Ой, я тебя умоляю. Директор, скорее, сам уволится, чем вас тронет, — усмехается Юрий, искоса поглядывая через своё окно на улицу, выискивая там, вдалеке, возможных клиентов за рулём. — Впрочем, про правило бумеранга согласен. Тоже слышал. Так что, Тоха, жди какого-нибудь говна в ближайшие дни.       — Спасибо, блин. И так разгребать не успеваю, а тут новое, — парень всплёскивает руками, поворачиваясь к залу.       Газинский заинтересованно приподнимает брови, правда, сразу понимает, что ему никто ничего пояснять не будет. Близнецы никогда не говорили о своих проблемах, никому не жаловались, поэтому Юрий всегда делал справедливый вывод о том, что у братьев просто в жизни всё всегда было замечательно. Ведь любой человек любит, хоть изредка, но излить душу. Даже сам мужчина иногда прибегал к этому, рассказывая про свою коммунальную квартиру, из которой, наверное, если и съедет, то сразу на кладбище.       — А ещё говорят: «Не делай добра — не получишь зла», — зачем-то сообщает Газинский, вздыхая. — И от добра добра не ищут.       — Спасибо, Юр, я уже всё понял. В этом мире ничего хорошего делать не стоит. Тем более, для других, — кивает своим же мыслям Антон.       В общем-то, предположение мужчины о том, что на голову Миранчука в ближайшие дни свалится нечто неприятное, оказываются вещими в тот же день. Близнецы собираются домой в конце смены, переодевают форменные футболки на собственные, и вдруг на телефон одного из них приходит сообщение от Мамаева. Завтра с утра они должны быть у него в кабинете.       — Я просто мечтал заняться этим в понедельник, — фыркает Антон, толкая в бок своего брата, чтобы тот тоже обратил внимание на «письмо счастья».       — Рейд, да?       — Он самый, блядь. Снова возиться с этими недоумками. Помню те золотые времена, когда на подобную дичь звали исключительно Кокорина.       — Он теперь на особом положении, сам же знаешь. Чтобы Мамаев пустил своего Сашеньку, будь он проклят, на столь рискованное мероприятие, должен случиться минимум апокалипсис.       Близнецы не просто так ненавидят рейды, которые время от времени проводит «Империя». Впрочем, рейды ненавидят все члены организации, потому что на них с гарантией в девяносто процентов можно умереть. Чаще всего с них возвращаются лишь единицы, а то и никто вообще.       Суть рейдов обычно предельно проста: нужно убрать большое количество вооружённых и хорошо подготовленных людей, которые, скорее всего, охраняют некий объект, представляющий ценность для «Империи». Однажды близнецы ходили на рейд с поручением об убийстве какого-то чиновника, перешедшего дорогу организации. Вот только тогда всё пошло не по плану. Во-первых, чиновник вёл переговоры с каким-то бизнесменом, на которого пришлось потратить лишнюю пулю, так как мужчина стал случайным свидетелем деятельности «Империи». Во-вторых, названные выше заседали в каком-то неприметном здании, и вокруг него стояло с десяток человек из личной охраны. Близнецов, конечно, не предупредили ни о чём из этого. Тогда полегло много людей организации, да и сами братья едва уцелели.       Пожалуй, основной проблемой любого рейда является присутствие «пушечного мяса», то есть тех самых бесчисленных десятков, которые приходят в организацию, надеясь на получение заветной лучшей жизни. По условиям договора, любезно предоставляемого Пашей, все эти люди оказываются членами «Империи», существующими лишь для подобных рейдов. Их не особенно обучают управляться с оружием, в принципе, не особенно готовят для таких мероприятий. Выжил — молодец, не выжил — никому и дела нет. Не повезло, бывает. Не ты первый, уж тем более, не ты последний.       Конечно, эту неорганизованную группу непрофессионалов нужно кому-то сопровождать, должен быть человек, который скажет несколько слов перед рейдом и напомнит, где у пистолета снимается предохранитель. Раньше посылали исключительно Кокорина, так как Паше очень хотелось убедиться, насколько он любит убивать, как сам же выразился. Саша не только выходил живым из рейдов, успешно выполняя поставленную задачу, но ещё и убивал своих, если начинали сильно раздражать. Неизвестно, от чьих рук, в итоге, полегло больше. Мамаев, например, уверен, что от кокоринских. Он ведь вообще безбашенный.       А потом мужчина приобрёл соответствующие привилегии, как любовник руководителя «Империи», и перестал допускаться к рейдам. Иногда, правда, он лично просил отправить себя туда, чтобы снять стресс. Убийства Кокорину были нужны, словно воздух, порой. Паша, конечно, с опаской, но разрешал подчинённому участвовать в подобных мероприятиях. Так вот, с отстранением Саши на рейды стали звать близнецов. Собственно, благодаря им парни на двоих убили столько людей, сколько не каждый человек на улице встретит. Поэтому Миранчуков и считают лучшими.       — С вами пойдут двадцать человек, — сообщает Паша. — Эй, блядь, алло! — он щёлкает пальцами перед глазами братьев, которые вот уже несколько минут смотрят в одну точку и усиленно пытаются не заснуть. — Вы вообще охренели? Я тут для кого распинаюсь, придурки?!       — Иди в жопу. Кто пишет сначала, что надо приехать к десяти, а потом звонит в восемь и требует немедленно примчаться? — раздражённо спрашивает Антон, поднимая на руководителя уничтожающий взгляд. Субординация, конечно, хорошо, но не когда чьи-то полномочия переходят все мыслимые и немыслимые границы. — Заебал, Паша.       — Знаешь, Миранчук, не в твоём положении так со мной разговаривать, — это произносится уже с улыбкой и язвительным шёпотом в самое ухо парня.       Лёша, зевая, поворачивается в их сторону, думая, что пропускает нечто важное, но нет. Поэтому всю открывшуюся перед ним сцену он оценивает лишь очередным зевком.       — Я извиняюсь, но можно с начала? — интересуется парень.       Мамаев чуть ли не шипит, закатывая глаза в безысходности. Если бы эти два парня не были лучшими из лучших в своём деле, он бы уже давно от них избавился. Причём, самыми негуманными методами. Для начала, например, отдал бы их Кокорину, как того Марио, который теперь сидит в десятой комнате.       — Не так давно «Империя» подыскивала себе спонсора, но человек, на которого мы рассчитывали, оказался той ещё сукой, — совсем недвусмысленный взгляд руководитель устремляет в сторону Антона. Тот кривит губы, прекрасно понимая, о каком именно несостоявшемся спонсоре идёт речь. Мужик давно подох от рук самого же Миранчука, а проблемы от него всё идут и идут. — Тем не менее, часть денег он должен был передать нам, так как о них мы договаривались до определённых событий.       — А что за события? — спрашивает Лёша.       — Не столь важно. Суть в том, что деньги в организацию не привезли. Вчера Георгий нашёл информацию, согласно которой наша сумма сегодня в три часа дня перейдёт в руки некого первого помощника. Разумеется, я рассчитываю на эти деньги, потому как они по праву наши, ибо все начальные условия выполнены. Подобного развода я не потерплю. Поэтому вы вместе с ещё двадцатью людьми из нашей организации должны забрать заветный чемодан, или в чём там они это собираются передавать.       — Можно как-то конкретнее? Не хотелось бы бегать в поисках непонятно чего, — говорит Антон. — Кстати говоря, зачем нам двадцать людей в качестве поддержки? Они же бесполезны, как брёвна, ствол, наверное, никогда в глаза не видели, ещё и под ногами вечно путаются. Или тебе просто нужно убрать кучу барахла из организации? Мог бы сразу сказать тогда.       — Если Джикия сможет выяснить что-то ещё, то будет вам более конкретная информация. А двадцать людей я даю вам, потому что сами же жалуетесь вечно, мол, они дохнут, как мухи, никакого прикрытия. Впрочем, Георгий говорил, что сегодня в охране только два человека с одной стороны и ещё трое с другой. Должно быть полегче.       Наверное, было бы действительно легче, если бы не куча людей, с которыми приходится иметь дело на этом рейде. Близнецы смотрят на разномастную толпу из мужчин от двадцати до сорока и вдруг замечают среди них одного молодого парня лет шестнадцати. Впрочем, братья надеются, что ему хотя бы шестнадцать, уж больно низкий, да и черты лица ещё детские.       — Интересно, зачем он пришёл в «Империю»? — спрашивает Лёша.       — Скорее всего, из-за чьих-то грехов. Как всегда, кто-то кому-то задолжал, а сына послал на смерть, думая, что он здесь заработает денег. Таких уёбков по пальцам пересчитать не получится.       Близнецы тоже оказались в организации в шестнадцать. Правда, дело было совсем не в долгах или желании просто заработать деньги, парням требовалась защита, дом и шанс на существование. Мамаев почему-то понял их проблему. Если честно, Паша вообще довольно понимающий человек, который умеет ценить других людей, особенно, если они приносят пользу.       Лёша объясняет, какова цель данного рейда, рассказывает, как стрелять, предупреждает, что против них профессионалы, поэтому надо быть осторожнее. У толпы реакция разная: кто-то хмурится, не понимая, каким образом остаться в живых, кто-то внимает каждому слову Миранчука, так как это единственный шанс не попасть под первую же пулю, а тот парень, привлёкший внимание близнецов, молчаливо рассматривает пистолет, который ему выдали. Он кажется спокойным и будто бы без напутственных слов знает, что ему делать.       А потом они ждут. Ждут, пока приедут объекты сегодняшнего рейда. Джикия обещал в три часа дня, и точно в это время слышится шум шин по асфальту. Два бронированных внедорожника. Охрана выходит первой и осматривает периметр с таким видом, будто сюда приехал президент на важную встречу, а не просто один помощник богатого человека передаст чемодан с деньгами другому помощнику этого же человека. Не обнаружив никакой угрозы, они кивают своим начальникам. Те направляются в сторону неприметного, полуразвалившегося здания с выбитыми стёклами. Кажется, когда-то здесь был завод, как обычно закрывшийся в девяностые годы.       — Как в фильмах, — усмехается Антон. — Передай, что готовность две минуты, — незаметно толкает своего брата, а тот произносит такие же слова следующему человеку.       Начинается самое интересное. Раздаётся первый выстрел, основная масса людей «Империи» бежит вперёд, стараясь перебить охрану. Те, конечно, тоже не промах, сразу открывают ответный огонь. Стрельба, крики, грохот, трупы. Да, всё, как фильмах. Близнецы появляться не спешат, потому что, во-первых, сейчас и без этого слишком много действующих лиц, мешающих друг другу, во-вторых, у Миранчуков свои задачи, а именно устранение двух помощников несостоявшегося спонсора.       — Парень жив? — спрашивает Лёша.       — Ага. Может, повезёт, хоть кто-то сегодня вернётся.       — Было бы неплохо.       Когда многие уже убиты, близнецы выходят на сцену. Точные выстрелы летят в разные стороны, Антон командует остаткам толпы разобраться с двумя последними охранниками, а сами братья заходят в здание. Телохранители, которыми помощники решили дополнительно себя обезопасить, не успевают даже нажать на курок, сразу получают по пуле в лоб. Впрочем, помощникам тоже не даётся время для размышлений. Они падают на бетонный пол следом.       — Этот? — Антон кивает в сторону небольшого кейса, который кто-то отбросил в сторону.       — Хрен его знает, но больше тут ничего нет.       Братья выходят из здания, когда снаружи практически всё заканчивается. Шестнадцатилетний парень, что удивительно, жив. Правда, кажется, ранен, но это уже детали, ведь главное, что хоть кто-то из «пушечного мяса» смог продержаться. Большая редкость, как-никак. И в этот момент происходит нечто непонятное. Кто-то из охранников оказывается не просто живым, но и стоящим в двух-трёх метрах от парня. Вот только мужчина почему-то отворачивается от него и направляет пистолет на Лёшу. Антон мгновенно перекрывает собой брата, и два выстрела раздаются одновременно. Одна пуля летит точно в лоб охраннику, вторая попадает в плечо Миранчуку.       — Сука, блядь, — сквозь зубы шипит Антон, зажимая рану ладонью.       Вот поэтому он ненавидит рейды. Никогда не знаешь, что произойдёт на них, в какой момент ситуация выйдет из-под контроля.       Приходится заехать в больницу. Лёша, сидя в коридоре, вдруг ловит себя на мысли, что он совершенно не переживает за брата. С ним, конечно же, всё будет замечательно, просто к множеству шрамов на теле прибавится ещё один. Лёша переживает за того шестнадцатилетнего парня, который сейчас лежит в тяжёлом состоянии на операционном столе. Наверное, это странно, но Миранчук чувствует какую-то непередаваемую связь с ним. Он видит в этом парне себя с Антоном много лет назад, видит всё, что им когда-то пришлось пережить и перенести.       Через несколько часов, когда Лёша уже начинает понемногу засыпать, из операционной выходит врач, сообщая, что парня спасти не удалось. Это значит, что статистика остаётся прежней, ничего не меняется.

***

      За день до рейда Кокорин собирался ехать к Инге. Он предвкушал свою сладкую месть за годы, в течение которых девушка портила ему кровь, нервы и репутацию. Весь его план чуть было не развалился благодаря ей, а за такое Саша привык наказывать. Жестоко, может быть, даже не совсем справедливо, но его это волнует едва ли меньше, чем погода на улице.       Однако в воскресенье всё идёт совсем не так, как ожидает мужчина. Он приезжает к дому Инги, прекрасно помня номер её квартиры, вот только дверь ему открывает какая-то внезапная старушка. Слава богу, Кокорин не догадался сразу пристрелить женщину, потому что убивать стариков — это даже для него слишком.       — Эм, извините, а где Инга? — интересуется Саша, чувствуя себя полным идиотом. Давно не было дня, когда он попадал в настолько тупую ситуацию.       Старушка всматривается в его лицо, потом выставляет указательный палец, чтобы мужчина немного подождал, пока она ищет очки где-то на тумбочке.       — Инга... Инга... Дай подумать, сынок, — после очередного разглядывания Кокорина говорит женщина. — Ты про ту девушку, которая здесь жила до меня?       — Скорее всего.       — Ой, так она съехала где-то дня два назад. Квартира-то моя, я просто сдавала ей. Вот в пятницу, кажется, я сидела у своей невестки на кухне, мы пили чай... Вкусный чай такой. Его сын мой привёз в подарок...       — Ага, а Инга куда съехала? — вот только слушать про распитие чая Саше для полного счастья и не хватает.       — Так, я же говорю тебе. Мы с моей невесткой сидели у неё на кухне, пили чай, и тут звонок. Инга твоя звонит, чтобы сказать мне про свою новую квартиру. Мол, там район лучше, к работе ей поближе. Много чего она мне наговорила.       — Адрес какой?       — А вот этого она мне и не сказала, сынок, — старушка улыбается виновато, но Кокорину кажется, что сейчас произошло настоящее издевательство.       Значит, теперь поисками Инги может заняться только Джикия, но сегодня у него заслуженный выходной. У Георгия всегда выходной по воскресеньям, и это существенно осложняет задачу для Саши. Он не думал, что придётся отложить свою месть до лучших времён и дать Инге ещё немного насладиться жизнью, ведь она так коротка. Впрочем, мужчина чувствует, что не просто так девушка съехала со своей квартиры, всё же именно этот адрес был известен Кокорину. Старуха сказала, что Инга уехала в пятницу. В пятницу Баринов и Максименко притащили в «Империю» Марио. В тот же день Саша «побеседовал» с ним и выяснил, что сведения, предоставленные девушкой, оказались ложными. «Ригель» и Марио вообще никак не связаны. И теперь старая знакомая решила скрыться от Кокорина и его правосудия. Что ж, в таком случае, она на самом деле существенно недооценивает людей из «Империи», хотя Паша предупреждал её.       Саша со злостью пинает скамейку перед подъездом, потому что он ненавидит, когда его планы рушатся буквально на глазах. Неподалёку от дома Инги есть магазин, где продают алкоголь, именно туда и направляется мужчина. Он покупает какой-то дорогущий виски, на крыльце магазина открывает его и пьёт прямо из горла, обращая на себя внимание двух алкашей, стоящих у стены и решающих, кому нести полиэтиленовый пакет, в котором позвякивают бутылки. Кокорин проходит мимо них, садится в свою машину, громко хлопая дверью, и вдавливает педаль газа в пол.       — Совсем охренели, — комментирует один из алкашей. — Пьяный и за руль.       — До первого столба, — кивает собутыльник.       Плевать Саша хотел на правила дорожного движения, светофоры, пешеходов и прочие мешающие ему вещи. Кокорин едет по проспекту, допивая свою бутылку и одновременно ругаясь на песни, звучащие по радио.       — Что за страна, блядь? Где нормальная музыка? — он всё же тормозит на ближайшем пешеходном переходе, чтобы пощёлкать по радиостанциям и выбрать понравившуюся композицию.       — Юрий передаёт привет Надежде, — сообщает диктор с какого-то дремучего канала. Этому концерту по заявкам лет, наверное, больше, чем самому Саше. — И просит поставить песню Аркадия Укупника «Свадебный марш одинокого холостяка».       — От души, Юрий! — комментирует Кокорин и снова вдавливает педаль газа, выкрикивая слова песни на всю улицу. — Я на тебе никогда не женюсь! Я лучше съем перед ЗАГСом свой паспорт! Я улечу, убегу, испарюсь, но на тебе ни за что не женюсь!       На одном из поворотов Саша едва не выезжает на тротуар, рискуя врезаться в дерево, но судьба оказывается благосклонной к мужчине, поэтому свой путь он внезапно прерывает лишь у поста ГАИ. Удивительно, как Кокорин вообще замечает патрульного, который машет ему своей палочкой, как он не проезжает мимо на полной скорости.       — Превышаете. Ваши документы, пожалуйста, — сухо произносит работник.       — А договориться не хочешь? — смеётся Саша, допивая остатки виски.       — О, да вы ещё и нетрезвый...       — Имею право. Ты знаешь, кто я? Сейчас узнаешь... Сейчас, погоди, — он ищет что-то в бардачке и, наконец, вытаскивает оттуда пистолет. Выстрел раздаётся мгновенно, гаишник падает на землю. — Пока! — Кокорин показывает ему средний палец и отъезжает от поста.       Остаток вечера проходит для мужчины, как в тумане, и утром он не помнит практически ничего, когда просыпается с жуткой головной болью. Еле фокусирует зрение на экране телефона, чтобы понять, который вообще час. Паши рядом нет, наверное, у него что-то важное в организации, надо отдать кому-нибудь распоряжение и так далее. Кокорин буквально сползает с кровати и направляется к кухне, по пути сшибая все углы и повороты. Ему срочно нужна вода. Холодная вода. Лучше, конечно, пиво, но это уже роскошь какая-то. А в холодильнике неожиданно абсолютно пустые полки, за исключением буханки хлеба и какого-то сложенного листка. Ну да, всё правильно, ни Саша, ни Паша никогда не готовили, с чего бы вообще удивляться подобной картине. Вот только, что за записка?       Кокорин разворачивает листок и долго хмурится в попытках рассмотреть две строчки: «Спасибо, что испортил мне праздник. Сдохни от сушняка, ублюдок». В данный момент «ублюдок» вряд ли можно считать комплиментом.       — Сука... Нахуй... Блядь... — медленно и со стоном произносит Саша, запрокидывая голову.       У них ведь с Пашей вчера было какое-то событие, которое Мамаев планировал отметить, а Кокорин припёрся пьяный. И хорошо, если практически сразу отрубился, но вдруг он ещё что-то успел сделать? Впрочем, это можно выяснить только у самого Паши. Вряд ли он будет рад видеть своего любовника, однако делать нечего.       Настроение у Мамаева ни к чёрту. Собственно, именно поэтому он звонит в восемь утра Миранчукам, сразу начиная на них орать за выдуманное опоздание, именно поэтому он орёт ещё и на Баринова, который не вовремя попадается под руку. Паша даже не помнит, за каким хреном вызвал Диму в организацию, но признавать это не будет. В конце концов, он мог вызвать его и для того, чтобы просто поорать. А всему виной Кокорин.       — Привет... — неуверенно раздаётся около двери. Паша поднимает взгляд от какой-то бумаги, которую подписывает, и видит перед собой Сашу. Бумагу тут же сминает, швыряя подальше от себя. Хрен с ней, напечатают ещё одну. — Прости меня за вчерашнее, да?       — Ты всё испортил.       — Я знаю. Ты очень ёмко выразил своё недовольство в той записке...       — Это был очень значимый день, Саша.       Кокорину хочется спросить, что вообще за событие он благополучно просрал, но вряд ли сейчас это уместно.       — Я готовился к этому дню всю неделю. Я ждал его. Я всё спланировал. Я очень давно не чувствовал себя таким счастливым с утра пораньше, — каждое слово Паша цедит сквозь зубы. — И тут возвращаешься ты... Пьяный, орёшь какие-то идиотские песни. А сегодня я выясняю, что ты гонял по всей блядской Москве, будучи в хламину, убил ёбаного гаишника, нашёл какой-то сраный кирпич и разбил им витрину никчёмного ларька. Я молчу о том, что машину свою ты тоже разбил, а потом доехал на этом куске покорёженного железа к нам домой и звонил в дверь минут семь. Я в тот момент уже лёг спать, грёбаная ты свинья! Поимел бы хоть какую-то совесть, поехал бы к себе, но нет! Ты, долбоёб, ещё рассчитывал на что-то.       — Паш, я сейчас постараюсь всё объяснить... — начинает Кокорин, упирая взгляд в пол.       — На хуй пошёл.       — Паша, давай ты успокоишься и выслушаешь меня...       — Пошёл на хуй.       — Паша, всё из-за Инги...       — Какое слово из двух ты не понял, дебил?!       — Паша, пожалуйста, дай мне минуту. Одну минуту, и ты всё поймёшь, — Мамаев сжимает губы в тонкую нитку, что не говорит ни о чём хорошем. Впрочем, раз он не послал Сашу опять, то можно сделать вывод, что минута таки пошла. — В общем, я приехал к этой сучке, а дверь мне открывает какая-то непонятная бабка. Говорит, что Инга нахуй съехала, а куда — непонятно. Короче, я так пиздецки расстроился, что пошёл в какой-то алкашный магаз рядом. Купил себе виски, хотел просто выпить и успокоиться. Всё шло по плану, я помнил про наш с тобой праздник, — здесь Саша, разумеется, нагло врёт, потому как о празднике он забыл в тот момент, когда сделал первый глоток. — Но потом этот ебучий Юрий со своим Укупником! Песня так растрогала, что...       — Минута закончена. Пошёл на хуй.       — Да всё из-за этой сучки!       — Прекрасно. Только меня это не ебёт, — Паша отворачивается к окну. — Так уж и быть, представим, что я поверил, будто ты действительно помнил о празднике до последнего. Поэтому пошёл на хуй не навсегда, а до того момента, пока ты не грохнешь эту Ингу.       Кокорин готов прямо сейчас поверить во Всевышнего. Разобраться с Ингой — дело пары дней, значит, уже примерно в среду-четверг Саша снова получит доступ к Мамаеву. Всё просто прекрасно. Осталось только поторопить Джикию, ведь от него зависит, как быстро мужчина узнает новый адрес старой знакомой.       На радостях Кокорин отправляется «разговаривать» с Марио. Любым эмоциям нужен выплеск.

***

      В последние несколько дней у Инги прибавляется забот. Во-первых, переезд. Во-вторых, надо как-то держать лицо, стараясь ничем не выдать своей причастности к неожиданному исчезновению Марио. Кстати говоря, первым пропажу замечает, предсказуемо, Кучаев. Конечно, он не спешит ставить всю фирму на уши, для начала просто звонит своему товарищу каждые минут пятнадцать.       — Слушайте, а Марио кто-нибудь сегодня видел? — уже во время обеда задаёт конкретный вопрос Костя, смотря на своих коллег. — Я хотел к нему в кабинет зайти, как обычно, а там закрыто.       — Может, совещание? — предполагает Матвей.       — На звонки он не отвечает. Я весь день звонил. Совещание же не идёт целый день?       — Ну, мало ли. Вдруг он его дома забыл? Кстати говоря, в последнее время Марио выглядел довольно неважно, он и сам жаловался нам на свой новый коллектив. Я просто веду к тому, что он мог попросить дополнительный выходной, а мог вообще заболеть на нервной почве. Такое бывает, я слышал. Главное, чтобы не депрессия, это уже страшно.       Костя согласно кивает и упирает взгляд в свой поднос. На нём лежит его любимая булочка с корицей, однако аппетита у парня совершенно нет. Что-то глубоко в душе всё равно волнуется и переживает за Фернандеса. Хотя доводы Матвея выглядят довольно убедительно, Кучаев не может успокоить свои дурные предчувствия.       — А с тобой-то что случилось? Как в воду опущенный сидишь, — спрашивает Сафонов.       — Не знаю. Кусок в горло не лезет. Хочешь, можешь мою съесть, — Костя двигает тарелку с булочкой Матвею, тот удивлённо смотрит сначала на неё, а потом на парня. Кажется, впервые он отказывается от любимого лакомства.       За столом со своими коллегами по традиции сидит ещё и Максименко. Правда, за время обеда он не произносит ни одного слова, только молча ест. Костя слишком занят своими предчувствиями и переживаниями, чтобы отметить странное поведение своего товарища, зато Матвей пытается хоть как-то разобраться в ситуации. Он, конечно, волнуется по поводу Марио, но всё же находит более-менее логичные объяснения для его отсутствия.       После обеда Костя ловит в коридоре Ингу, которая несёт какие-то бумаги к пиарщикам.       — Привет. Слушай, ты не знаешь, где может быть Марио? Ну, вдруг видела его сегодня или слышала там, что он, допустим, заболел?       — Понятия не имею, — фыркает девушка, пожимая плечами. — Мы с ним расстались, больше не общаемся.       Парень согласно кивает головой, провожая коллегу долгим взглядом. В любом случае, ему надо возвращаться к работе, дабы не навлечь на себя гнев Игнашевича.       После этого странного, сумбурного дня Инга наконец-то добирается до дома. Она уже и думать забыла про то, о чём спрашивал Кучаев. У неё действительно нет никакой информации про Марио, он теперь в руках у «Империи», пусть делают с ним, что вздумается. Девушка бросает сумку на обувницу, скидывает с себя туфли и чувствует невероятное облегчение в стопах. Всё-таки каблуки — зло.       Не успевает Инга даже переодеться и разогреть себе ужин, как раздаётся звонок в дверь. Кажется, она никого не ждёт, поэтому и не бежит открывать. Тем не менее, кто-то по ту сторону очень настойчив, нажимает кнопку звонка до тех пор, пока это не начинает действительно раздражать.       — Что надо? — недовольно спрашивает девушка, распахивая дверь. Её лицо тут же вытягивается, а взгляд начинает бегать.       — Ну, привет, милая, — улыбку-оскал Кокорина только в кошмарах видеть. — А я к тебе в гости.       Инга отшатывается от двери, из-за чего Саша всё-таки попадает в квартиру. Он осматривается, ходит по комнатам, хвалит высокие потолки и вообще ведёт себя так, будто бы действительно просто заехал в гости к доброй подруге. Только Инга прекрасно понимает, что мужчина здесь по одной определённой причине.       — Как ты меня нашёл? — девушка стоит около стены, и все её мысли вертятся только вокруг собственной жизни, которая вот-вот может оборваться.       — Человек один помог. В «Империи» всё-таки профессионалы работают, — Кокорин рассматривает какие-то фотографии на комоде. — Что-то ты не особо гостеприимная, я смотрю. Почему стол не накрыт? Где чай, конфеты и всё остальное?       — Я только с работы, даже переодеться ещё не успела. Сейчас, подожди минут пятнадцать.       Инга скрывается за дверями кухни. Трясущимися руками наливает воду в чайник и включает плиту. Ей действительно страшно, хотя с Сашей она знакома довольно давно. Видимо, это и есть истинная причина страха, ведь Инга знает каждый шаг Кокорина, прекрасно понимает, что её ждёт. Правильно говорят: «Меньше знаешь — крепче спишь».       Впрочем, вскоре страх уходит, начинается принятие своей судьбы. Наверное, нужно было лучше прятаться. Переезд в другой район столицы — довольно примитивные меры предосторожности. Надо было уезжать, как минимум, из страны. Но тогда, в чём смысл? Ведь Инга хотела подставить Марио, чтобы получить его должность, а побегом она ничего не добилась бы. Хотя она и так осталась ни с чем. Вчера Гончаренко назначил другого человека вместо Фернандеса, а про Ингу даже не вспомнил. Глупо, как же всё глупо.       — Ну, как твои дела? — любезно спрашивает Саша, надкусывая печенье.       — Довольно неплохо. Работаю, переезжаю.       — Я вот тоже работаю, не покладая рук. Еле время нахожу, чтобы со старыми приятелями, вроде тебя, встречаться. Кстати, раз уж мы о работе... Помнишь Марио? Ты нам сказала, что он из «Ригеля», очень опасен, представляет серьёзную угрозу для «Империи». А он простой человек, более того, не слышал нихрена про преступность в нашей стране. С Луны он свалился, что ли?       — Странно, я не могла ошибиться в этом Марио. Он действительно очень напоминал кого-то из ваших, но поскольку в «Империи» я знаю практически всех, то сделала вывод, что он из «Ригеля». Остальных же вы благополучно уничтожили. Может быть, Марио очень талантливо притворяется?       — Вряд ли. Ты же знаешь, я умею разговаривать с людьми. У меня даже немой пару слов из себя выдавит, — снова эта улыбка, от которой Инга нервно сглатывает.       Дальше Саша пьёт чай и жуёт печенье, изредка поглядывая на свою знакомую, ожидая от неё ещё чего-нибудь, а то как-то даже неинтересно.       — Значит, теперь ты захотел развалить «Империю», — произносит девушка, смотря на скатерть. — Интересные цели. Я думала тебе хватит тех трёх группировок в Краснодаре.       — Я же говорил, что хочу избавиться от всей этой преступной сферы в стране. Конечно, здорово уничтожить подобную дрянь в своём городе, но это капля в море. По сути, ничего так и не изменилось. К тому же, кто знает, как долго в Красе не будут создаваться группировки. Какая-нибудь «Империя» и ей подобные могут захотеть открыть своеобразные филиалы в других городах, чтобы стать более влиятельными. Паша уже говорил мне о такой мечте, которую он обязательно воплотит в жизнь, когда с «Ригелем» будет покончено.       — А ты хорошо втёрся в доверие к Паше, — хмыкает Инга. — Настолько запудрил ему мозги, что он души в тебе не чает. Наверное, я недооценила тебя тогда. Ты прости, что обозвала идиотом и не поверила в твои планы.       Это было несколько лет назад, в Краснодаре, где Саша познакомился с девушкой. История их встречи довольно банальна, как мелодрамы по федеральным каналам, но, кажется, в какой-то момент Кокорин влюбился в Ингу. Она была красивой, с выразительными тёмно-карими глазами и шёлковыми волосами, всегда умела найти нужные слова, чтобы расположить к себе человека. Только один минус всё равно нашёлся. Девушка была пассией какого-то человека, состоящего в преступной группировке. В Краснодаре существовало всего лишь три подобных структуры, которые друг с другом особо не конфликтовали, но город между собой чётко поделили. Группировка, где числился благодетель Инги, была наиболее крупной и уважаемой. Отсюда и бесчисленное количество денег, за которые можно было удовлетворить любую прихоть девушки, и статус, дающий много преимуществ над другими людьми, и безопасность, ведь, как известно, людей из группировок никто не рискует трогать.       У Саши не было ничего, что могло бы впечатлить Ингу. Пожалуй, только симпатия со стороны самой девушки. Ей стало интересно, каково это встречаться с простым смертным, поэтому она крутила им, как хотела, на протяжении нескольких месяцев. Когда дело дошло до чего-то более серьёзного, Инга сразу дала понять, что Саша — не её уровень. И тогда Кокорин выкрикнул одну громкую фразу, с которой и началась его долгая история.       — Я знаю, если бы не существовало группировок, ты стала бы моей. Значит, я уничтожу преступный мир, — цитирует девушка с улыбкой. — Ты, Саша, действительно уничтожил три группировки. Я до сих пор не могу в это поверить.       — Это было довольно легко. Надо всего лишь расшатать внутреннюю структуру, и они развалятся сами, как песок. Здесь, конечно, всё не так. Сложнее, опаснее. Москва же, а не провинция.       — Выходит, что это я сделала из тебя мстителя.       — Ну, да. Ты подарила мне цель в этой жизни. Спасибо, кстати, — Кокорин допивает чай. — Правда, я перестал думать о тебе уже на второй группировке, мне просто понравилось делать этот мир лучше.       — Делать мир лучше при помощи убийств и насилия? Я даже не знаю, как это назвать. Иронией, наверное.       — Цель оправдывает средства, а моя цель благородна по своей сути. Поэтому я ни о чём не жалею. Да, всё хотел спросить, куда пропал тот чувак, с которым ты спала?       — Мы расстались где-то через пару недель после твоих заявлений. Я ему, оказывается, приелась. Ублюдок, до сих пор ненависть вызывает, — хмурится Инга. — Я решила поехать в Москву, так сказать, кардинально изменить свою жизнь, а он... Разве ты не убил его?       — С хрена ли? Я видел его только два раза: с тобой на улице, да на фотке, которую ты как-то показала. Хотя пару раз мы в группировке пересеклись всё-таки. Но потом он куда-то съебался. Может, сдох, конечно, но вряд ли. Он из тех тварей, что умеют вертеться.       — Ой, чёрт с ним. Это было кучу лет назад, — девушка машет рукой и вдруг начинает улыбаться. — Наверное, мы были бы с тобой отличной парой. Особенно сейчас, когда ты грезишь крахом преступного мира, а я могу тебе в этом помочь.       — Была бы ты меньшей сукой, то, может быть.       — Ну, да. А ты менее ебанутым.       Они одновременно начинают смеяться, громко и заразительно. Как быстро меняется жизнь, ведь, казалось бы, ещё несколько лет назад Саша просто сходил с ума от осознания, что он никогда не будет с Ингой, а теперь пришёл к ней домой, чтобы убить.       — А Паша тебя любит, — вдруг говорит девушка.       — Представь себе, я знаю.       — А ты хочешь разрушить всё, что он создал, хочешь убрать и его в том числе. Если, конечно, продолжишь идти по своему плану. Это как-то очень бесчеловечно.       — Сказала та, кто пошла на убийство коллеги ради получения никчёмной должности. Ну, я, в отличие от тебя, осознаю свои поступки. Да, может быть, мне будет жаль Пашу. Он не самый хуёвый человек из всех, кого я знаю. Вот только он заслужил смерть. Не надо было лезть во всё это преступное дерьмо.       — Ты принципиальный, — Инга поджимает губы. — Такими темпами просрёшь единственное счастье в своей жизни. Можешь усмехаться сколько хочешь, потом вспомнишь мои слова и осознаешь, каким идиотом был.       Однажды девушка уже назвала Сашу идиотом, но, в итоге, оказалась не права. Сейчас Кокорин уверен, что ситуация повторится.       Он всё-таки убивает её, правда, без особых мучений, которые планировал изначально. Собственно, этот внезапный разговор по душам, пропитанный ностальгией об ушедшем времени, меняет отношение Саши к Инге. Он даже практически готов простить её и просто посоветовать побыстрее убраться из города, а лучше из страны, но вдруг вспоминает про Пашу. Вернее, девушка сама к этому подводит. Да, Кокорин помнит про свой прокол в воскресенье и помнит, почему вообще так яростно упёрся в идею убить Ингу. Пожалуй, Паша гораздо важнее благодушия, благородства, благосклонности и других слов с корнем «благо».       В тот же день Саша врывается в кабинет Мамаева, не замечая Лёшу, который вообще-то слушал инструкции к очередному поручению. Кокорину просто необходимо поцеловать Пашу, просто необходимо трахнуть его буквально на рабочем столе.       — Спасибо, блядь, — подаёт голос Миранчук. — Вы сломали мою хрупкую психику. Не горю желанием смотреть на вашу порнуху, своей по горло хватает. Удаляюсь! — впрочем, на него не особенно обращают внимание.       Так заканчивается какая-то среда. После неё наступают два месяца, которые можно охарактеризовать, как застой. Практически ничего вопиющего не происходит в эти два месяца, жизнь каждого человека идёт своим чередом. Однако именно за это время снова что-то ломается...