Мафия

      На следующий день Денис ставит в вазу новый букет роз. Он осторожно расправляет перепутавшиеся стебли цветов, стараясь сделать так, чтобы ни один красный лепесток не упал на стол. После вчерашнего вечера воспоминаний с Игорем и Федей Черышев чувствует, что какие-то незначительные изменения всё-таки произошли, возможно, теперь они снова смогут быть так же дружны, как и раньше. Может быть, для этого потребуется ещё немного усилий, но первые шаги уже сделаны. От этого осознания, как минимум, легче.       За своим занятием Денис не замечает, что в кабинете появляется Марио, притащивший очередную толстую папку с документами. Боже, и сколько у них вообще бумаг? Как они раньше разбирались со всем этим? Хотя, судя по всему, не разбирались никак, а теперь появился Фернандес, которому приходится разгребать эти горы. Впрочем, даже хорошо, что всё складывается именно так, иначе Денис не смог бы придумать более вразумительное занятие для своего помощника. Отправлять его на какие-либо задания он всё ещё не считает нужным, даже думает, что это может ухудшить состояние Марио, за которым Денис теперь следит настолько пристально, насколько может.       — Как вчера всё прошло? — интересуется Фернандес.       — По-моему, очень даже неплохо. Мы посидели, поговорили. Я думаю, что-то должно поменяться после этого. Правда, я узнал много чего о вашей жизни.       — Да, у нас каждый день происходит что-нибудь, — отмахивается Марио, словно все события, о которых теперь в курсе и Денис, совершенно ничего не стоят.       — А ты какую позицию занимаешь? Я просто так спрашиваю, можешь не беспокоиться.       — Касаемо чего? Мы в последнее время очень много спорим. Вот, когда Саша ушёл, все поделились на несколько лагерей и яростно доказывали свою правоту. Ну, ладно, не все. В основном, препирались только Артём и Лёша. Немного ещё Федя потом влез.       — Так, значит, у Артёма и Миранчуков уже давно разногласия?       — Саша говорил, что с первого дня близнецов тут. Они почему-то не поладили. Впрочем, с Артёмом довольно сложно ладить, надо просто относиться ко всему так же, как и он. А ещё не обижаться на его шутки. Это бывает очень непросто. Хотя вот Федя, кстати, даже подружиться с ним смог. Видимо, всё зависит от человека, — Марио останавливается, вздыхает и снова обращается к Денису, кивая на розы. — Новые?       — Что? А, да. Сегодня утром привезли.       Денис задумывается над всем, что ему удалось услышать за последние полтора дня. Ему кажется, что он многое упускает в жизни своих подчинённых. Конечно, он совсем не обязан просить их отчитываться о каждом шаге, это даже было бы излишним, но Денис уже много лет занимает такую позицию, при которой совершенно не стоит узнавать о происходящем на этажах. В конце концов, это можно считать личной жизнью его подчинённых, а в неё, как известно, неприлично лезть без разрешения. И всё же Денис — руководитель, может быть, немного контроля с его стороны им не помешает.       По сути, своим невмешательством он достаточно много упустил из вида и не смог предупредить. Во-первых, конечно же, побег Головина. Если бы Денис только знал о его отношениях с тем дилером, если бы только вовремя догадался, где постоянно пропадал Саша, и почему он стал безответственно относиться к своим поручениям. Если бы Денис вовремя с ним поговорил, наверное, даже немного припугнул какими-нибудь последствиями, то его организация не потеряла бы такого важного человека. Саша был очень полезен. Особенно в вопросах поиска информации, до которой не мог добраться Илья.       Далее, разумеется, идёт ситуация с Миранчуками и следствием, которое решил провести Артём. Обвинения в адрес близнецов, как ни посмотри, но выглядят голословно, хотя сейчас сильное сомнение закрадывается в душу Дениса. Вдруг там, на самом деле, что-то есть? Но Илья ничего полезного не нашёл. Илье точно можно доверять, поскольку он не подводил ни разу. Чего не скажешь об Артёме, который, по словам Игоря, зачастую ставит под риск их задания. Не то чтобы надо сразу перекидывать всю вину на Дзюбу и вышвыривать его из организации, просто надо учитывать, что он больше склонен к ошибкам, чем Илья, Игорь или сами Миранчуки, в конце концов.       К тому же, Денис несколько винит себя в том, что происходит с Марио. Когда тот пришёл в «Ригель», то производил впечатление вполне здорового человека. Но, наверное, можно было бы догадаться, что после всего пережитого трудно оставаться полностью здоровым, по крайней мере, психически. Травма точно должна быть после двух месяцев заточения и издевательств. И теперь Денис искренне хочет не упустить хотя бы Марио, раз уж Сашу он потерял. Надо как-то искупить свою вину, хотя Денис виновен очень во многом и до конца жизни не успеет рассчитаться с содеянным.       — Спасибо тебе за то, что помог мне начать действовать, — говорит Денис, смотря на своего помощника взглядом, полным самой настоящей благодарностью.       — Да, в целом, я не особо много сделал. Так, дал пару идей. Ты же их исполнил и добился результата.       — Не преуменьшай своего значения. А я теперь у тебя в долгу. Если что-то будет нужно, то обращайся.       Марио утвердительно кивает, думая, что вряд ли такой момент настанет. Во всяком случае, он постарается сначала справиться со всем самостоятельно, ибо просить помощи у руководителя как-то странно, да и, наверное, не положено ему по правилам рабочей этики. Впрочем, надо бы спросить об этом Игоря, он точно знает все правила и сможет объяснить, на что рассчитывать можно, а на что нельзя.       Марио даже не догадывается, что ему потребуется небольшая помощь от Дениса уже в апреле. Дело в том, что ему звонит Костя, радостно сообщая о своём повышении. Теперь он будет управлять отделом рекламы вместо Игнашевича, которого тоже повысили, но куда-то ближе к администрации. Если Костя правильно услышал, а Марио правильно запомнил, то Сергей Николаевич теперь технический директор всей строительной компании. В общем, как бы там ни было, но Костя хочет отметить своё повышение не только с коллегами по отделу и Федей, но и с Марио, который всё ещё считается одним из лучших друзей Кучаева. Кроме того, он очень хочет позвать Сашу Максименко, хотя тот давно уволился из их компании. В конце концов, они неплохо общались, почти дружили, так почему бы ему не поприсутствовать на празднике, если, конечно, у него есть время и желание. Те же самые критерии озвучиваются и для Марио. Желания у того, хоть отбавляй, а вот по поводу времени приходится обратиться к Денису.       — Помнишь, я говорил про своих друзей, с которыми работал в офисе? — начинает Фернандес, когда в очередной раз сидит в кабинете у руководителя.       — Да. Ты справлял с ними Новый год.       — В общем, одного из них повысили, и он хочет это отметить. Пригласил меня и ещё кое-кого. Но, к сожалению, это празднование может попасть на тот день, когда я работаю, а мне очень хотелось бы провести время со старыми приятелями. Ты в прошлом месяце говорил, что я могу обратиться к тебе по каким-либо вопросам.       — Начнём с того, что ты работаешь почти ежедневно и почти сутками, поэтому надо сильно постараться не впихнуть какой-нибудь праздник в твои рабочие часы. Когда будет ваше застолье?       — Костя ещё не знает. Официально о его повышении объявят только через две недели, заранее отмечать нельзя, а потом он будет отталкиваться от того, когда удобно собраться всем остальным.       — Ну, узнаешь точную дату, тогда поговорим. Я бы с удовольствием отпустил тебя прямо сейчас, но я не знаю, что будет через две недели и тем более позже. Может быть, без твоей помощи мы не обойдёмся.       — Да, я понимаю, — кивает Марио.       Денис встаёт из-за стола, набирая чей-то номер. Трубку поднимают далеко не с первого раза, что явно злит Черышева.       — Миша, мать твою, где ты там бродишь? — раздражённо спрашивает он у абонента. — Очень кривые отмазки, за столько лет мог бы уже научиться врать. Я к тебе с серьёзным вопросом. Да, по поводу того самого Набабкина. Да-да, который раньше был в «Федерации». Ваши с этажа смогли понять, что тогда произошло в казино? Я поручал им это полторы недели назад. Ясно. Как я и думал. Выходит, он теперь скрывается... Ой, да просто в прошлом году мы так же пасли одного в бегах, и ничем хорошим это не кончилось. Ну, понятное дело, что тут уже наш интерес, а не приказ сверху. Да, надо разобраться. Серьёзно? Что ж, тогда всё очень хорошо. Я пришлю в казино завтра трёх моих подчинённых. Сначала поговорим, потом уже убьём, если не выйдет вразумить. Я понял, спасибо. До скорого, Миш.       Марио слушает вполуха. Он уже заранее понимает, кого именно Денис собирается отправить на задание. В тройке работают только определённые люди из их коллектива. Кроме того, Марио уверен, что был бы Саша, Денис отправил бы его. Головин всегда находил, что надо, и доносил информацию в полном объёме. Для Феди и близнецов такое задание нетипично, но теперь выбирать не приходится. Денис, наверняка, знает, что делает, и уверен в своём решении.       — И почему мы? — спрашивает Федя, не представляя даже, какую пользу они втроём смогут принести на этом задании.       — Потому что ты у нас самый разговорчивый. Сможешь убедить этого Кирилла убраться куда подальше и не высовываться. Он слишком много стал себе позволять в последнее время, — поясняет Денис. — А Лёша с Антоном смогут подстраховать тебя, если что-то пойдёт не так. Как-никак первые в рейтинге люди должны уметь ориентироваться, когда ситуации выходят из-под контроля. Я буду очень удивлён, если этот Кирилл ничего не придумает. Особенно после той резни в его казино в прошлом месяце.       — Там, правда, полегло много людей из «Империи»? — без видимого интереса спрашивает Лёша, бросая удивлённый взгляд на букет роз на столе руководителя.       — Да. Около двенадцати человек. Для мирных переговоров — это много. Не понимаю, зачем Кирилл вообще решил что-то доказать «Империи»... Только из-за того, что они когда-то развалили «Федерацию»? С тех пор много воды утекло, давно пора было смириться и забыть.       — Погоди, — влезает Федя. — Получается, мы сейчас идём чистить морду Кириллу из-за «Империи»? Звучит так, будто мы ему мстим за них.       — Нет, мне плевать на «Империю» и её проблемы, — спокойно отвечает Денис. — Просто раз Кирилл полез на них, то он может полезть и на нас. Мне не нужны лишние столкновения. Я не любитель всех этих «стрелок» и прочих сборищ, поэтому сначала мы вправим ему мозги и вернём с небес на землю более мирным путём. Но, ладно, соглашусь, доля мести тут есть. Просто в тот день, когда убили двенадцать человек из «Империи» ещё случайно попали под горячую руку двое наших с самого нижнего этажа. Я не удивлён, конечно, что они умерли, но просто так оставлять этот инцидент тоже не хочу.       — Окей, допустим. Значит, сначала поговорить, а потом, если что, убить, я правильно понял? — Денис утвердительно кивает.       На двадцать минут троица расходится по комнатам, чтобы приготовиться к заданию. Лёша вспоминает, что было связано с «Федерацией», когда «Империя» разваливала её два года назад. Уже два года прошло, а кажется, будто только вчера был этот чёртов рейд. Он, наверное, имеет полное право считаться одним из худших на памяти близнецов. Дело не в том даже, что Антон тогда в очередной раз решил спасти брата буквально ценой собственной жизни, дело в том, что после всего Паша лишь скупо поблагодарил их за работу. Нет, они не рассчитывали на медали и награды, но хотя бы на повышение зарплаты! Мамаев решил, что обойдутся и простым «Спасибо».       Лёша смотрит, как Антон застёгивает пуговицы на чёрной рубашке. Это одна из его любимых, и он надевает её по особым случаям. Сейчас, конечно, трудно сказать, что такого особого в их задании, но это и неважно. Важно то, что Лёша уже три минуты не может отвести взгляда. Антону безумно идёт чёрный цвет. Антону безумно идёт эта рубашка. Антон вообще какой-то слишком красивый в данный момент. Так, стоп, надо думать о задании, а не о брате.       — Удивительно, но я знаю это место, — говорит Антон, когда они оказываются перед входом в казино. — Раза три здесь был точно.       — И что ты тут делал? — спрашивает Федя, доставая из кармана пачку сигарет. Выясняется, что сигарета у него осталась только одна.       — Да так. Некоторые люди очень любят встречи в подобных местах... Смолов, бля, нашёл время! Позже покурить нельзя?       — Ой, дело на три минуты. Этот Кирилл, может, вообще отсутствует.       — А может, сейчас как раз валит подальше, пока мы тут стоим.       В казино полно людей. Все заняты своими делами и даже не обращают внимание на то, что происходит вокруг. В центре главного зала стоит большой стол, за которым группа, явно знающих друг друга лиц, играет в покер. Недалеко от них собралась толпа желающих посмотреть, как играют в рулетку. Антон отходит в сторону с заинтересованным видом. Ему надо дойти до какого-то мужика у автомата и ненавязчиво спросить, на месте ли хозяин заведения. Лёша в это время идёт к толпе у рулетки, пока Федя приближается к людям, занятым карточными играми. Если никто из них не сможет сказать что-либо конкретное о Кирилле Набабкине, то придётся действовать более рискованно.       — У меня ничего, — говорит Федя, подходя к Лёше, так как его брат всё ещё занят беседой. — На посторонние вопросы там вообще не реагируют, чтобы от игры отвлекаться, а между собой хозяина не обсуждают.       — У меня кто-то сказал, что он должен появиться в «особой» комнате. Знать бы ещё, что это.       — Без понятия. Я в казино был один раз, да и то мало что помню. Ну, надеюсь, догадываешься, почему.       Лёша усмехается, качая головой, а сам внимательно смотрит, как скачет с числа на число маленький шарик внутри рулетки. Толпа с замиранием ждёт, сыграет ли ставка какой-то женщины за столом. Она нервно перебирает пальцами кожаные перчатки. Шарик останавливается на красном секторе, толпа взрывается разочарованными и восторженными возгласами сразу, а женщина с досадой кидает перчатки на стол.       — Кстати, я подумал над тем, что говорил тогда Артём по поводу вас, — вдруг произносит Федя, отвлекая внимание Лёши. — Я ведь действительно почти ничего ни о тебе, ни о Тоше не знаю. Не находишь это странным? Дружба, вроде как, подразумевает доверие.       — Мы тебе вполне доверяем. Особенно Тоша. Он к кому попало не подкатывает, — Лёша видит ошарашенное лицо Смолова. — Забей, я шучу. И Тоша тоже шутит.       — Ну, да. Вы же вместе. Он ведь не может делать это при тебе всерьёз.       — А что касается слов Артёма... — задумчиво продолжает Лёша, снова переводя взгляд на рулетку. — Давай поспорим? Если сейчас шарик выпадет на тот цвет, который ты назовёшь, то мы обязательно расскажем тебе о нас, нашем прошлом, да и вообще обо всём, что тебя заинтересует. В рамках разумного только.       — Это как-то нечестно. Тут же лотерея.       — Мне кажется, ты должен быть удачливым человеком. К тому же, не на деньги играем.       — Ладно, тогда пусть будет красный. Мне нравится красный.       Толпа, а вместе с ней Лёша и Федя, вновь замирает. Шарик летит мимо секторов, потом начинает замедляться и, наконец, выбирает, где ему остановиться. Снова раздаётся гул голосов, и Лёша сопровождает это действие полуулыбкой. Шарик останавливается на красном секторе с цифрой три.       — Говорил же, что ты удачливый. Ну, когда-нибудь ты всё о нас узнаешь.       Федя хочет возмутиться, ибо понятие «когда-нибудь» слишком уж расплывчатое. Может, ему ещё сто лет ждать этого момента, а, может, этих моментов будет несколько, и те раз в год. Однако даже открыть рот Федя не успевает, так как им с Лёшей на плечи кладёт руки Антон.       — Короче, полчаса разговоров с этим мужиком, дали следующее, — и потом Миранчук перечисляет всё, что уже узнал его брат о Кирилле и непонятной комнате, в которой тот заседает. Правда, немного новой информации у Антона тоже есть. — В общем, они там уже часа два, а мужик сказал, что потом у Набабкина какие-то дела. Значит, скоро он выйдет, и тут мы сможем с ним побеседовать. Вернее, Федя сможет.       Кирилл своим видом не производит впечатление человека, владеющего целым казино. Слишком просто выглядит, слишком просто выражается, а люди обычно рассчитывают на показной пафос, золотые часы на руке, сигару в зубах и прочие атрибуты обеспеченной жизни. Впрочем, не так давно Кирилл был завсегдатаем головинского бара, где, в целом, пафосом и не пахло. С закрытием чужого заведения пришлось переместиться в собственное, а тут ещё и куча деловых встреч появилась.       — Я давно хотел поквитаться с «Империей» из-за того, что было два года назад. Только с временем беда. Да и с мозгами у меня не очень, — разводит руками Кирилл, когда рассказывает всё Феде. Удивительно, но он, кажется, совершенно ничего не приготовил людям из «Ригеля», чего ожидал Денис. Может быть, к его организации он относится уважительнее, чем к организации Паши? В конце концов, после того, что делал Мамаев с тех пор, как стал руководителем «Империи», он вряд ли заслуживал хоть каплю уважения. — Над планом я думал долго и упорно. Потом как-то в голову резко ударило, что можно устроить встречу, переговоры. Ну, вот как с вами сейчас, только запланировано. Я решил сделать вид, будто готов предоставить имперским своё казино под всякие их мероприятия. Просто раньше сюда пускали всех, кроме них. Такая у меня политика. Крыс не жалуем.       Набабкин в который раз ухмыляется и откидывается на широкую спинку дивана. Для того, чтобы поговорить, им пришлось вновь вернуться в ту самую комнату, где до этого Кирилл принимал каких-то других важных людей. Собственно, он нисколько не сопротивлялся, даже улыбнулся доброжелательно Феде и предложил вести диалог не при простых посетителях, совершенно не связанных с преступностью, но, к несчастью, всё же имеющих уши. Дело в том, что во все дни, кроме среды, в казино могли ходить обычные люди, любящие азартные игры, а вот в среду сюда пускали только бывших членов различных группировок. Тут начиналась своя тусовка, обсуждались только те вещи, которые были понятны этой публике и нежелательны для широких масс.       — Так вот, они клюнули. Я нашёл себе несколько сообщников, которые также пострадали от «Империи» и её мерзкого руководителя, и они согласились вспомнить молодость. Ну, то есть снова пристрелить ненужный мусор. Думаю, «Империя» вполне оценила этот сигнал.       — Удивительно, почему его не грохнули через пару-тройку дней после произошедшего, — говорит шёпотом Антон, наклоняясь к уху брата.       — То, что пострадали ещё и ваши, — продолжает Кирилл с печальным вздохом. — Да, виноват, не хотел. «Ригель» мне ничего не сделал. В целом, я даже уважаю вашу организацию, ведь вы всегда боролись за баланс между группировками, за мирное сосуществование. Это хорошее дело. Жаль только, что в наших рядах не вовремя появилась такая мразь, как «Империя».       — В любом случае, нам нужны гарантии, что подобное не произойдёт в отношении нас, — говорит Федя.       — Ну, не знаю, как мне доказать это. На слово же не поверите. Могу подъехать к вашему руководителю, перетрём с ним с глазу на глаз.       — К сожалению, это нам не подходит. Единственный способ для тебя — скрыться и не высовываться. Во-первых, для твоего же блага, ибо я не думаю, что «Империя» просто так забудет инцидент. Во-вторых, «Ригель» сможет спать спокойно, зная, что ты ничего не задумал.       — Это угроза?       — Это ненавязчивый совет и настоятельная рекомендация.       Кирилл опять ухмыляется, разводя руки в стороны. Он принимает условия «Ригеля» довольно легко, обещает выполнить всё слово в слово. Это, конечно же, вызывает удивление и чувство подвоха. Но Федя ведёт себя спокойно и без нервов, как и близнецы. Они просто выходят из комнаты и спускаются в зал к остальным посетителям. Там оказывается пусто. За не самую продолжительную беседу всех людей сумели вывести из здания, наверняка, придумав для этого весомый повод.       — А Дэн, как всегда, был прав, — говорит Федя.       Разумеется, Кирилл ничего не собирался делать, никакие условия его не волновали. С мозгами у него тоже, пожалуй, не так плохо, как он говорил. Сподобился же в короткие сроки организовать засаду, чтобы оставить троих членов «Ригеля» у себя в казино. Только уже в качестве трупов. Впрочем, в помещении не спешит появляться какая-нибудь вооружённая группа лиц. Видимо, на этот раз у Кирилла не получилось найти много сообщников.       Он наивно решает действовать при помощи личной охраны, которая, разумеется, тоже когда-то принадлежала к «Федерации». Тем не менее, это не даёт им никаких гарантий, что близнецы их не убьют.       Лёша с Антоном резко разворачиваются в противоположные стороны, делая два одновременных выстрела. В худшем случае, у Кирилла пять или шесть охранников, больше держать было бы слишком накладно, да и бессмысленно. Какое счастье, что Федя теперь тоже не бесполезен и может хоть немного облегчить задачу своим напарникам, так как невозможно сразу убить троих. Один точно успеет выстрелить и вряд ли промахнётся. Но Смолов каким-то чудом успевает опередить его.       — И что, это всё? — спрашивает он у близнецов, когда становится понятно, что охранники у Кирилла подошли к концу.       — Погоди, сейчас этот ещё выпрется, — имея в виду самого Набабкина, говорит Антон.       — Как весело! — раздаётся со стороны лестницы. Главное действующее лицо опирается локтями на перила и с интересом смотрит на тела в главном зале своего казино. — Да, в «Ригель» никогда не брали кого попало, что радует. Я был уверен, что мой план снова сработает...       — Чего мы ждём? — шёпотом интересуется Федя у Лёши, так как тот стоит ближе.       — Когда закончится обещанная показуха. Пусть поболтает, хрен с ним.       Кирилл действительно довольно быстро заканчивает свою пламенную речь, которую, наверное, заранее готовил. Он решает просто отпустить всех троих, словно ничего не было, аргументируя это... Но аргумент услышать никому не удаётся, потому что Лёша выстреливает Кириллу в голову. Пока тот разглагольствовал, Миранчук вспоминал, кто из них с братом убил последнего охранника. В конце концов, они всегда чередуются с Антоном, чтобы примерно всегда быть равными. Сейчас выпала очередь Лёши.       У здания организации Федя решает снова покурить. Он уже садится на скамейку, как вдруг вспоминает, что сигареты у него закончились.       — Что за маниакальное желание курить каждые два часа? — спрашивает Антон, отдавая напарнику свою пачку. Тот долго вглядывается в этикетку.       — А ещё более хреновых не было? «Мальборо» уже кучу лет ничего нормального не выпускает. Купил бы себе получше.       — На какие зарабатываю, те и покупаю. Не нравится, отдай обратно. И вообще, красные — это классика!       — Да, только курят их лишь нищеброды и шлюхи, ибо относительно дёшево и с претензией.       — Ой, а ты статистику высчитывал?       — Это жизненный опыт.       Но выбора у Феди всё равно нет, а курить хочется. Пока Антон презрительно на него смотрит, подпирая спиной какой-то фонарный столб, в голове Смолова вдруг проносится мысль, что этот разговор уже был. Впрочем, у Антона мысли те же.       — Слушай, а мы никогда раньше не спорили о сигаретах? Просто у меня стойкое чувство дежавю.       — Без понятия, — мотает головой Антон. — Но мне тоже показалось, что я уже слышал вот это всё.       Миранчук ещё несколько раз прокручивает слова Феди, смотрит на него внимательно и задумчиво закусывает губу. Нет, это всё точно когда-то было! И у Антона ощущение, что именно с Федей.       — Ладно, надо дойти до Дэна, — говорит Смолов, поднимаясь со скамейки.       — Сам всё расскажешь? — спрашивает Лёша. — Просто зачем нам там в кабинете толкаться. Тем более, ты разговор передать слово в слово можешь.       — Окей, без проблем.       Не то чтобы Антон рассчитывал поторчать в кабинете руководителя, ему, в целом, даже лучше, что они с братом никуда не попрутся и не будут там стоять неприкаянными, но... С чего вдруг Лёша так целенаправленно решил выпихнуть из их компании Смолова? Ещё в лифте постоянно капал тому на мозги, чтобы буквально немедленно шёл с докладом к Черышеву, как будто у Феди память равна трём секундам, и он точно уже всё забыл. Собственно, именно поэтому Федя и Антон вопросительно переглядывались между собой всю поездку.       — Это что за прикол сейчас был, братик? — спрашивает Антон уже в комнате, снимая куртку и промахиваясь мимо крючка.       Лёша неожиданно прижимает его к двери, требовательно целуя. Что ж, всё становится куда понятнее, только зачем надо было так торопить Смолова? Он бы им никак не помешал. Наверное... Да, в целом, какая уже разница?       Антон кладёт руки на плечи брата, притягивая его ещё ближе к себе и продолжая жадно целовать, пока тому не надоедает, и он не решает переместить поцелуи на шею. Лёша мягко и почти невесомо проходится губами по коже, а потом вдруг прикусывает её, оставляя небольшое красное пятно. Насколько известно Антону, брат никогда не оставлял на нём засосов и прочих меток, это всегда было исключительно его фишкой. Во-первых, Лёша панически боится причинить близнецу какую бы то ни было боль, во-вторых, просто он как-то не нуждался в подобном выражении своих чувств. Тем не менее, Антон готов признать, что ему очень даже нравится, когда нежность сменяется порывистыми укусами и наоборот.       Лёша расстёгивает на брате рубашку, сминая её края пальцами. Как бы тот не пытался возмутиться по этому поводу, его тут же заставляют замолчать очередным поцелуем. Лёшины губы перемещаются на ключицу Антона, а руки опускаются на бёдра, сжимая их через грубую ткань джинс. Прикосновения гораздо сильнее, чем обычно, и ощущения из-за этого ярче. Но Антону хочется больше.       Он проводит кончиками пальцев по груди Лëши и ведëт ниже, цепляясь, наконец, за ремень на его брюках. Притягивает к себе, оставляя смазанный поцелуй в уголке губ, а потом толкает брата на тумбочку. Лëша с интересом следит за тем, как Антон задумчиво покусывает нижнюю губу, медленно расстëгивая его рубашку. Он снова повторяет свои движения пальцами только теперь по голой коже, а в глазах столько желания, что Лëше дышать тяжело становится.       Антон опускается на колени, наклоняется к животу брата, проводит кончиком языка немного вверх и при этом беспрестанно смотрит на близнеца. Дойдя до какой-то определëнной точки, он оставляет на ней поцелуй, а потом снова ведëт языком вниз. Ладонь Антона гладит Лëшино колено, но потом тоже перемещается выше и ложится на пах брата, заставляя того шумно выдохнуть. Он ласкает через ткань возбуждëнный член близнеца, продолжая свои махинации с языком.       Одно из лучших умений Антона, как бы не было странно признавать, — минет. Лëше хочется быть единственным обладателем этой тайны, но, к сожалению, не только ему удалось испытать это на себе. Тем не менее, Лëша совершенно бессилен в данной ситуации, ему можно только смириться и успокоить себя мыслью, что он получает это хотя бы чаще остальных.       Антон обожает, когда его гладят по голове. Когда нежно проводят ладонью по волосам, а потом немного прихватывают на затылке. Особенно приятно, когда это делает Лëша, потому что у него получается именно так, как нравится брату. Неудивительно, впрочем.       Антон обводит языком головку и накрывает еë губами, опускается ниже, а потом поднимается к самому началу. Он знает, как сильно сейчас Лëше хочется более быстрого движения, но делать этого всë равно не будет. Только медленно спустится губами ниже, втянет немного щëки и одним языком потом проведëт по всей длине обратно, напоследок снова задержавшись на головке.       Лëша случайно царапает кожу на затылке брата и запрокидывает голову назад, прислоняясь к стене. Антон смотрит своими потрясающими потемневшими глазами на него, довольно улыбаясь и повторяя свой неспешный ритуал. Он слишком хорошо знает своего брата и поэтому может сделать так, чтобы тот кончил через два-три движения. Не делает этого, потому что сам хочет насладиться моментом, да и потом, куда им торопиться? Лëша на грани, что можно понять по его очередному стону. Он чуть сильнее вцепляется в волосы брата, не зная подтолкнуть того чуть ниже или, наоборот, отстранить. Антон терпеть не может, когда кончают в рот, ибо это не только неприятно для него, но и порождает некоторые не самые лучшие воспоминания.       В этот раз он настолько увлекается, что упускает момент, когда надо остановиться, а потому приходится почувствовать на языке вкус спермы и проглотить еë. Антон недовольно смотрит на брата, который вытирает большим пальцем уголок его губ.       — Прости, ты мне выбора не оставил, — с придыханием говорит Лëша.       — Можно было и сказать.       Лëша только улыбается, ведь сказать он тоже был не в состоянии. Антон поднимается на ноги и за руку тянет брата в сторону спальни...       Потом он долго рассматривает перед зеркалом свою шею, ключицу и плечи, на которых едва ли осталось хоть немного живого места. Антон проводит по бордовым отметинам пальцами, думая, что ему это всë безумно идëт. Правда, только в том случае, если принадлежит Лëше.       — Почему ты раньше так не делал? — спрашивает Антон, когда брат обнимает со спины и укладывает подборок ему на плечо.       — Повода не было.       — А сейчас появился?       — А ты не заметил?       — Нет, — мотает головой Антон.       — Жаль, — немного помолчав, Лëша целует его в висок и отходит в сторону.       Ревность — это, наверное, плохо. Лёша не знает, потому что раньше не испытывал ничего подобного. Он не понимает, как до этого момента несколько лет подряд мог спокойно реагировать на бесконечные связи брата с кем попало. Возможно, дело было в том, что Лёша всё равно на это никак не повлиял бы, да и Антон тоже. Приказали — сделал. Они не обсуждали это, считая ненужным заострять внимание на таких неурядицах в жизни.       Тем не менее, когда появился последний спонсор «Империи», Лёшина ревность уже начала заявлять о себе. Брат встречался с тем бизнесменом слишком часто, причём, не всегда ради того, что от него требовал Паша. Иногда на Антона просто находило желание пообщаться с мужчиной, рассказать ему что-нибудь, о чём нельзя говорить с Лёшей, и вообще провести время, как с каким-нибудь старым приятелем. Да, может быть, это звучит нормально. У Антона не было друзей и даже постоянных знакомых, поэтому он, очевидно, пытался найти что-то похожее в спонсоре. Тем более, тот его слушал, поддерживал, помогал, как мог, и как позволял Антон.       Лёшу сначала это совсем не трогало, но потом появился какой-то мерзкий внутренний голос, начавший говорить о недоверии Антона к родному брату, от которого он никаких тайн никогда не хранил. Ведь Лёша всегда готов его хотя бы просто выслушать, неважно, какую тему придётся затронуть, пусть и самую неприятную. А Антон выбрал постороннего человека.       Теперь появился Федя, и здесь Лёша окончательно запутался в себе, ведь Федя их общий друг, они всегда вместе сразу втроём, поэтому странно ревновать Антона. Или не странно, потому что тот ведёт себя с Федей, не как с другом, а как... Как с Лёшей. Словно они в таких же отношениях уже кучу лет, потому никто ничему и не удивляется. Судя по сегодняшней беседе со Смоловым, тот, кстати, вообще считал все действия Антона вполне нормальными и очень удивился на словах про то, что кто-то к кому-то подкатывает. Ну да, все же так делают. Вешаются друг на друга, целуются. Без причины. Без повода.       Лёша не понимает ни себя, ни брата, ни вообще происходящее с ними всеми. Он только чувствует, что рано или поздно всё может вылиться в нечто... большее? плохое? Он останавливается на последнем слове. Любая внезапная вещь, случавшаяся в жизни близнецов, неизбежно приводила к неприятным последствиям, которые надо разгребать продолжительное время. Сейчас, наверняка, будет так же. И это Лёша ещё решил благоразумно замять факт своего поцелуя с Федей, который, возможно, и начал череду этих непонятных дней. Ладно, он как-нибудь переживёт это, лишь бы только брат не узнал.       А сам Антон над словами Лёши теперь думает постоянно, чуть ли не каждую свободную минуту, и пытается понять, что вообще могло быть тем самым «поводом».

***

      В тот же вечер Марио сидит за столом у себя в комнате, смотря на записку, оставленную Сашей. Он очень скучает по этому весёлому, энергичному парню, считавшему всех своих коллег семьёй, искренне их любя вне зависимости от поступков. Наверное, он и сейчас не поменял убеждений, хотя последние несколько дней в организации должны были поставить перед ним множество вопросов. Впрочем, Марио не может ручаться за Сашу, но хочет верить, что тот помнит о них и тоже грустит временами. Несмотря на то, что в жизни членов «Ригеля» произошли некоторые изменения, а атмосфера в коллективе почти не поменялась, Саши всё равно не хватает. Он приносил с собой что-то такое тёплое и особенное, свойственное только ему, на что никогда не будут способны его коллеги, как бы ни пытались.       Марио зевает, потягиваясь, и вдруг чувствует вкус крови на языке, чувствует, что она стекает дальше по горлу, и резко наклоняет голову вперёд. Кровь из носа — довольно редкое явление для Марио, но, тем не менее, происходящее с ним в данный момент. Он помнит, как Рома интересовался, нет ли у него каких-либо проблем с физическим состоянием после пережитой травмы. Почему-то сейчас Марио задумывается над этим, пытаясь понять, стоит ли приписывать этот случай в качестве подтверждения.       Он проводит рукой под носом и видит смазанную кровь. Тут же поверх неё падает новая капля, такая тёмная и отчётливая. Марио смотрит на эту каплю, чувствуя, как новая уже стекает по его губам, но не идёт в ванную, потому что его накрывает очередное воспоминание.       Будто бы вокруг снова полутёмное помещение с неяркой лампочкой, болтающейся на проводе, торчащем из потолка. Повсюду какая-то разруха, беспорядок, набросаны непонятные вещи, хотя тяжело разобрать, что они из себя представляют, только если начать догадываться по очертаниям. Марио чувствует, словно на его запястьях снова верёвки, удерживающие его руки за спиной. Он буквально видит, как багровые следы от них опять покрывают кожу. Он видит кровь на своей руке и вспоминает, что пол в той комнате тоже был залит его кровью. Пятна на полу, на брюках, на краях рубашки — и это только то, что Марио мог увидеть. Всё его лицо было испещрено ранами, невыносимая боль по всему телу не прекращалась ни на мгновение. В тот момент в его голове существовали только две мысли. Одна о том, закончится ли этот ад когда-нибудь, сумеет ли он умереть как можно быстрее, чтобы прекратить всё сразу. Другая — когда наступит новая боль. Иногда Марио казалось, что лучше бы она начиналась только в определённые промежутки времени, словно по расписанию. Тогда он точно знал бы, сколько терпеть. Но тот, кто издевался над ним, специально растягивал момент, внезапно останавливался, отходил покурить или вообще покидал комнату, но вскоре опять возвращался. Марио не знал ни дней, ни часов, поэтому все эти события были для него единым, бесконечным днём.       На секунду воспоминание пропадает, и Марио снова обнаруживает себя за столом, но с всё ещё текущей из носа кровью. Флешбек занял буквально пару мгновений, но для Фернандеса это время показалось таким же долгим, как его пребывание в плену у «Империи». Марио останавливает кровь, смывает её остатки с руки, а сознание вновь подбрасывает ему несколько красочных картинок из недавнего прошлого. У того мужчины руки тоже были в крови, в крови самого Марио, и, казалось, будто его это никак не смущало. Обычно люди всё-таки испытывают неприязнь к чужой крови на себе.       Марио помнит эти руки очень хорошо и помнит, как долго смотрел на них, ожидая очередного удара. Но его не было. Мужчина чего-то ждал и даже отвернулся от Фернандеса, будучи только в своих мыслях. Тогда Марио с трудом поднял на него взгляд, и мужчина это заметил, хотя и не сразу. Он повернулся, на губах появилась улыбка-оскал, а потом всё же последовал особенно сильный удар прямо в солнечное сплетение...       Марио резко отшатывается к стене ванной, больно стукаясь затылком о кафельную стену. Он вспомнил его лицо. Лицо человека, который издевался над ним два месяца кряду, иногда несколько раз в день, если у него было особенно поганое настроение. Теперь эта картинка не может выйти из памяти Марио, теперь он никогда уже не забудет его. Почему-то в голову приходит мысль немедленно пойти к Роме и рассказать всё произошедшее, что и делает Фернандес, не теряя ни секунды, будто от этого зависит чья-то жизнь. В целом, от этого, возможно, зависит его собственная жизнь.       Час уже поздний, Рома спит, а потому не реагирует на громкий стук в дверь сразу. Зато открывается дверь соседней комнаты, и оттуда выглядывает Игорь. Он вопросительно смотрит на перекошенное от ужаса лицо Марио, но ничего не делает, только остаётся наблюдателем. Игорь знает, что с коллегой не всё в порядке, пусть тот старательно это скрывает. Просто сейчас с ним происходит то, что происходило несколько лет назад с Ильёй, хотя, надо признать, Фернандес переносит своё расстройство несколько тяжелее. Но это связано, скорее, с тем, что оно проявляется у него отрезками, непостоянно и непредсказуемо. У Ильи оно не прекращалось ни на мгновение, пока, наконец, не начало постепенно затухать.       — Что случилось? — зевая, спрашивает Рома, выходя на порог своей комнаты.       — Я вспомнил его! — буквально кричит Марио и с опаской поворачивается в сторону Игоря.       Акинфеев чуть заметно хмурится и спокойно уходит к себе. Ему тут слушать и смотреть нечего — не его дело. Пожалуй, единственное, что его сейчас волнует, как часто происходят подобные припадки у Марио. Он ведь, как-никак, помощник Дениса. Вдруг что-то похожее случится во время исполнения профессиональных обязанностей? Это будет неуместно, да и вряд ли Денис обрадуется. Скорее всего, Марио понизят, а то и вообще отправят из «Ригеля» в какое-нибудь специализированное здание. Впрочем, с Ильёй такое не сделали, но Игорь не может сравнивать Кутепова и Фернандеса.       — Кого именно ты вспомнил? — Рома усаживает Марио в кресло, а сам отходит к книжному шкафу, опираясь на него спиной.       — Человека, который меня бил и задавал вопросы про «Ригель».       — Ну, и как же он выглядел?       Марио в подробностях описывает его внешность, его выражение лица в тот момент, уделяя особое внимание той улыбке-оскалу, так как она больше всего врезалась в память, что неудивительно. Мало людей предпочитают улыбаться с такой примесью кровожадности на лице.       Рома идёт к комоду, открывает сначала один ящик, потом другой, пока не находит небольшую баночку с какими-то таблетками.       — Будешь пить это в течение месяца. Убирает ночные кошмары, притупляет подобные воспоминания. Правда, может вызвать апатию, но я уверен, что ты сможешь работать, несмотря на это.       — А что по поводу человека? — растерянно спрашивает Марио, поскольку рассчитывал на иную реакцию.       — Ничего. Я не знаю, о ком ты говоришь, никогда не пересекался. Сделать тоже ничего с ним не могу. Может быть, он уже мёртв. Если тебе станет легче, я попробую поговорить с Денисом, или ты... Нет, ты не сможешь. В общем, Денис и сам, наверное, знает, кто там есть у «Империи», и кто мог сделать с тобой то, что сделал. Иди спать и не забудь принять таблетки.       Рома немного приврал. Он прекрасно понял, что Марио говорил о Кокорине, более того, он знал, чем тот знаменит. Впрочем, неудивительно, что каким-то образом Кокорин оказался в «Империи», там ему, пожалуй, самое место. Но Рома действительно с ним не пересекался, поэтому не мог никак повлиять на ситуацию с Марио. Да, в целом, если бы и имел доступ к Кокорину, то всё равно ничего делать не стал бы. Зачем? Рома простой психиатр, его преступность интересует только косвенно, потому что двое его пациентов принадлежат к этому миру. А с Денисом он поговорит завтра. Чисто на всякий случай.