Сборник драбблов

Повернула голову. Отцовский дом больше не напоминает замок принцессы, как в детстве, а с точностью наоборот — теперь в её глазах это устрашающее логово злодея — не иначе. Большие окна и приоткрытая дверь так и манит зайти внутрь. Но Алина боится. Боится увидеть того, кто сам того не осознавая рушит её жизнь. Её сказочные мечты, её детство, её небесные замки. Он разрушил все. Её родной отец. Папа. Как противно и мерзко теперь звучит это слово. Алина его ненавидит, призирает и готова уничтожить. Медленно вылезает из машины, пряча в кармане раскладной нож. Боится. Ноги трясутся, хочется убежать от горькой правды, скрыться там, в прошлом, где она ласково целовала его в лоб и убегала по делам, там, где он был для неё самым родным человеком на Земле. Во всем мире. Новинская помнит отца ласковым и добрым, справедливым и внимательным. Она всегда ставила его в пример любому мальчишке, говоря: «А вот мой папа говорит…». Алина до сих пор чувствует его ласковые руки на своих плечах, как он накидывал плед на её озябшее тело и приносил чашку горячего какао. Отец долго разговаривал с ней, беседовал, смеялся, читал наставления — и в миг все рухнуло. Теплые вечера в его компании сделались сырыми и противными, разговоры по душам представились скользкой ложью, а от ощущения родных объятий хочется избавиться навсегда. Поворачивает голову влево — черный американский джип с разбитым стеклом — точно та же машину описали малолетки, своровавшие телефон. Секундные сомнения улетучились, руки затряслись, а к горлу поступил обжигающий ком. Дыхание сперло и время замедлилось. Несколько соленых капель упали на черную куртку Алины. Девушка подняла глаза к небу — звездному и красивому небу. Тысячи маленьких космических тел мерцали одни за одним. -Раньше я любила смотреть на звезды с тобой, — Алина шмыгнула носом, проговорив хрипло, — А сейчас я ненавижу тебя. И звезды тоже ненавижу. Блондинка опустила голову вниз и медленно попятилась к входу в дом, оставив прошлую жизнь за спиной. Теперь-то все будет иначе. Медленно ступая по ступенькам, Алина зашла внутрь. Темнота неприятно слепила голубые глаза — пришлось щуриться. Пройдя в гостиную, девушка быстро включила свет, однако Борис даже не дернулся, что было весьма странно и пугающе одновременно. Мужчина уверенно стоял на ногах возле окна, взирая на темную улицу пустым взглядом. Внутри он был опустошен и нечего не чувствовал. Абсолютно. Муки совести и сжирающее чувство стыда не мучили его душу. Её и не было. -Так значит, это ты? Убийца, — голос дрожал против воли Новинской, слезы текли ручьем из глаз, — Что же ты натворил, за что? Пап, за что? — истерика медленно, но верно окутывала разум, мешая спокойно мыслить. Алина подходила ближе, готовая в любой момент напасть и перерезать ему глотку. Её трясло от накопившихся эмоций, от осознания того, что все как прежде не будет. Она вновь подняла голову, глотая слезы и пропуская мысли одну за другой. Теперь Алина от чего-то хотела подбежать к отцу и заключить его в объятия, положить голову на плече как раньше. Как в детстве. Борис прикрыл глаза — слишком она похожа на мать. Те же голубые глаза и светлые волосы. Тот же голос. Те же слезы и мольба. -Да, это был я, — поворачивается и медленно подходит к дочери, загоняя ту в угол, как голодный волк бедную овечку, — Ты закрыла дело, молодец! — глаза сверкают красным пламенем, а сердце глухо стучит — страх в ее глазах делает его сильнее. Тот же страх, который был в глазах Светы. Той самой любимой жены, — Только вот живой ты отсюда не выйдешь, дорогая, — запугал, загнал в угол. С удовольствием наблюдает, как большие глаза дочери становятся еще больше. Куртка падает на пол с ее ослабевших рук. Она проиграла. Тело дрожит и не слушается Алину. Только что — мать вашу — она думала, что хочет спасти его, уберечь и, если нужно будет, подставить кого угодно, главное — чтобы с папой все было хорошо. Он стоит к ней слишком близко, настолько, что можно увидеть её голубой и чистый омут. Нежный и совсем еще юный. -Пап, — голос дрогнул, а дыхание перехватило, — Не нужно, пожалуйста, папочка! Сильные руки схватили женское горло и больно прижали к стене. Бегая глазами по комнате, Алина заметила бутылку от коньяка и пистолет. Страх полностью поработил тело блондинки так, что у неё не осталось сил на сопротивление. Она лишь моргала красными от слез глазами и ждала дальнейших действий. Новинский смотрел на дочь слишком загадочно и явной усмешкой в глазах. Приподнял уголки губ и расслабил хватку. Девушка тут же схватилась за горло, жадно глотая воздух и смотря на отца с еще большей опаской. Она шугалась, забиваясь в угол и смотрела диким зверем на него. Борису это явно было по душе. Он взял её за пучок волос и одним рывком кинул в другой угол комнаты — слишком сильно и резко. Упав на спину, Новинская почувствовала сильную боль во всем теле и что-то промычала. Приподнявшись на локтях, она взглянула на отца, который делал последние глотки коньяка, а после с яростью отбросил бутылку в сторону. Та, столкнувшись со стеной, разбилась на тысячи мелких осколков, падая на пол и поблескивая на свету настольной лампы. Алина почувствовала, что страх внутри одолел все её существование. Она никогда так не боялась кого-то, как боится сейчас родного отца. В его карих глазах невозможно было сейчас что-то прочитать или найти причину его жестокости с собственной дочерью. Он — зверь, убийца. Подойдя к женскому телу, Борис сел на корточки и с явным любопытством рассматривал женское лицо. Приподнял за подбородок, оценивающее разглядел большие круги под глазами, явно появившиеся от недосыпания и стресса, взглянул на нос, после на голубые глаза, смотрящие на него с мольбой, и перевел взгляд на дрожавшие губы. Большие и немного припухшие — как и у матери. -Ты поразительно сильно на неё похожа, — тихо проговорил Новинский и подушечкой большого пальца провел по губам дочери, — Вот только характер мой, — улыбнувшись светлой улыбкой, произнес мужчина. И действительно, характер Алина в точности переняла у отца. Прямолинейная и дерзкая. Умная и так чертовски красивая — вылитый он в юношестве. Её манера общения, жесты и хриплый голос — все напоминало мужчине себя. Ровная осанка и нежелание рассказывать кому-то свои проблемы — этим они были так же похожи. Но нельзя проводить параллели между женщиной и мужчиной. Между следователем и маньяком. -Скажи, прошу, — голос все еще дрожал, но уже утерял свою уверенность. Алина была готова сдаться и уйти проигравшей, главное больше не чувствовать боль — как моральную так и физическую. Моргнув красными глазами, она продолжала, — Зачем ты их убил? Что они тебе сделали? Новинский сощурил глаза — с чего это перед смертью она решила с ним беседы беседовать? Не легче молить о пощаде, вырываться из его рук и кричать о помощи — как его предыдущие жертвы? -Они все были шл*хами, — грязно выругался мужчина и мотнул головой, — Все изменяли и готовы были прыгнуть любому встречному в кровать. Но у всех были мужья и наверняка дети, — он усмехнулся и замолчал, смотря на Алину, которая уже имела смелость сидеть подле него. Она поджала коленки к груди о отползла на расстояние вытянутой руки — так безопаснее. -И мама? — шепотом спросила девушка, потупя глаза в пол. Казалось, что она уже не винила отца во всех убийствах, возможно даже наоборот — понимала его. Но как можно понимать человека, который холодно убивал ни в чем неповинных женщин? Как можно понять человека, который минутой раннее чуть не задушил свою дочь? -С твоей мамы все и началось, — он усмехнулся и сел совсем рядом с блондинкой, облокотившись о стену и приподняв голову он начал свою историю, — Наверное, нужно сказать, что я её сильно любил, но оправдываться перед тобою я не хочу, ты и сама все прекрасно понимаешь, — он посмотрел на дочь и еле улыбнулся, — Ну и правильно. Твоя мать изменила мне на пляже. Возле той самой реки, где я её утопил, — медленно растягивая слова он не глядел больше на дочь, а пытался унять сильную боль в груди, — Я представил это все как самоубийство, потому что тогда не мог сесть за решетку. У меня была ты. Я поставил себе цель воспитать тебя человеком, прежде всего — следователем. Поэтому я был против твоих отношений с Ромой. Да и с Марком тоже. Когда случилась та авария, — Борис мельком взглянул на передвижную коляску для инвалидов, — Я даже обрадовался, что теперь смогу жить нормальной жизнью, но, — мужчина остановился, видимо не счел продолжать далее, — Те женщины изменяли. Даже Настя, — он вновь повернул голову и поймал взгляд Алины. Они смотрели друг на друга около минуты, не решаясь нарушать момент тишины. Тихое тиканье настенных часов разбавляло молчание и напряжение. За окном совсем стемнело и дул неугомонный ветер, злобно воющий. -Чудовище, — с опаской произнесла Новинская, глядя отцу в глаза, — Я тебя ненавижу! — она выкрикнула больную фразу прямо ему лицо, а после закрыла свое личико ладошками, пытаясь унять тихое желание убить. Безжалостно и медленно. На её порыв гнева Борис только усмехнулся и встал на ноги. Подошел к столу, взял пистолет и оценивающе разглядел орудия убийства с чувством явного знатока. Перевел взгляд на дочь, а после снова на пистолет. -Знаешь, я ведь хотел тебя тоже задушить, — мужчина улыбнулся сумасшедшей, больной улыбкой и засмеялся пугающе, — Но потом подумал, что моя дочь должна быть счастлива и прожить еще долго, — он вмиг сделался серьезным и подошел к Алине. Подняв её за локоть, мужчина прижал Новинскую к стене и грубо схватил за подбородок. Мерзко и неправильно поцеловал в мягкие губы, кусая их до крови — больно и ожесточенно. От шока Алина начала бить его одной рукой по плечам, пыталась дергаться, вертеться, но её жалкие попытки были безтолку. Малейшие мечты разойтись с миром, спасти отца и продолжить нормальную жизнь рухнули, разбились, как бутылка коньяка о стену. Руины её светлого прошлого медленно стирались в пыль и разносились где-то в затворках сознания. Он показал свое истинное лицо. Разум ненадолго покинул Новинскую, но стоило мерзкому языку скользнуть по её небу, она вновь зашевелилась. Слезы брызнули из глаз, а кровь на губах теперь чувствовалась во рту. Противно. Дрожащей коленкой девушка двинула по паху мужчины и отбежала в сторону, к куртке, достала из кармана нож и пыталась открыть дрожавшими руками дверь. Дыхание её участилось, щеки загорелись, пульс забил в висках. -Дура, куда собралась? — зверски крикнул мужчина и грубо схватил дочь за локоть, ему явно не нравилось, что его игрушка собиралась уйти. Девушка дрожала всем телом, но не сопротивлялась, лишь подловив удачный момент ударила его пощечине и достав нож, вонзила лезвие прямо в сердце. С горечью уловила эхо выстрела и упала на колени. Заметив красное пятно вокруг своей груди с ужасом осознала — вот он конец. Упав рядом с телом отца Новинская улыбнулась. Голова повернута в его сторону, он смотрит на нее с любовью и лаской, она не остается в долгу и переплетая пальцы его руки со своей шепчет: -Я тоже люблю тебя, папочка.