***
Идя на завтрак Драко решил, что ему определённо надо поделиться со всем с Забини. Он встретил его в одном из коридоров и, догнав, закинул руку тому на плечо, начиная интриговать друга. — О, мой дорогой Забини! Знаете ли Вы, где находится дама вашего сердца? — Ты меня пугаешь, Малфой, но нет, я не видел её со вчера, если ты не забыл, — Блейз скосил на друга подозрительный взгляд. — Зато вижу, что сегодня ты проснулся в прекрасном расположении духа. — Не сказал бы, потому что проснулся я из-за твоей возлюбленной, но в принципе да, всё прекрасно. Забини нахмурился пытаясь уловить суть всего сказанного. — Мне начинать ревновать Пэнс к тебе? — Не стоит, она была у Грейнджер, — усмехнулся Драко и, увидев вытянувшееся лицо друга, улыбнулся. — Мне ревновать её к Грейнджер? — Насколько не была бы Пэнси сексуальна и привлекательна, вряд-ли Грейнджер по девочкам, — Малфой пожал плечами, размышляя, после чего получил локтём в бок. — Эй! Ты же знаешь, я не претендую на Пэнс. Невзирая на то, что было между нами в прошлом, она всё же мне как сестра. — Ладно, перейдём к другому. Что Пэнс забыла у Грейнджер? — Когда я зашёл к ним в комнату, она разбирала грейнджеровский гардероб. Видимо, сегодня я увижу ножки Грейнджер ещё не раз. Паркинсон, скорее всего, решила основательно взяться за её внешний вид. Я уверен, что её девиз «Долой монашеские юбки и бабушкины панталоны!» — Малфой провёл рукой по воздуху, торжественно произнося слоган. Забини заинтересованно посмотрел на друга, пока в его голове пыталось появится наиболее логичное объяснение поведения Драко. — Иногда мне кажется, что ты пародируешь Тео, — заметил Блейз. — И когда ты заинтересовался ногами Грейнджер? — Когда сегодня утром увидел её в коротких шортиках, — это прозвучало скорее как вопрос, чем утверждение. — Зная Пэнс, она скорее всего наконец сделает что-то с гнездом на голове Грейнджер, будет не страшно находится с ней рядом. — Когда ты так заинтересовался Грейнджер? За это утро прозвучало хоть что-то не связанное с ней? — Да, например то, что сейчас завтрак и мы пришли, — указывая на дверь в Большой зал, находящуюся перед ними, произнёс Драко и толкнул ту вперёд, заходя внутрь. — Пошли, чего стоишь? Сев за стол своего факультета они приступили к завтраку. Тот продолжался мирно и спокойно, пока итальянец не отвлёкся. — Ты видишь это? Через Большой зал к ним шли Паркинсон и Грейнджер, о чём-то переговариваясь. И Драко был прав, Пэнси определённо поработала над образом Грейнджер. — Я же тебе говорил, ты только посмотри на эти ноги, — вилкой указывая в сторону девушек, сказал Малфой, после чего к нему повернулся Забини и приложил ладонь ко лбу. — Ты что творишь? — У тебя температуры нет? Ты будто в бреду, всё говоришь о ногах Грейнджер. Может тебе к Помфри обратиться? — обеспокоенно спросил мулат, а увидев абсолютно серьёзное лицо, рассмеялся. — Катись с чёрту, Забини! — блондин вернулся к еде, стараясь больше не отвлекаться. — Всем привет! — оживлённо поприветствовала всех Пэнси и, сев на скамью рядом с Дафной, потянула за руку Гермиону, увлекая за собой. — Да никто тебя не съест, Грейнджер, тут все хорошие. — Говори за себя, Пэнс, — раздался голос Тео, сидящего где-то недалеко. — Даф, неужели кто-то опять обидел нашего котёнка Тео? — Возможно, он не выспался, — задумавшись, ответила Дафна. — Кстати, двадцать первого вылазка в Хогсмид, мы можем сходить все вместе и заодно отметить твой день рождения, Пэнси. — Можно. Гермиона, не хочешь с нами? — О, я с удовольствием, у меня как раз девятнадцатого день рождения, было бы не плохо выбраться и прогуляться, — улыбнулась Гермиона и сделала глоток кофе из своей кружки. — Какое совпадение, — про себя фыркнул Малфой, но похоже его услышали все. — Что-то не так, Драко? — серьёзно спросила Пэнс, выпрямляя спину и выгнув бровь. — Ничего такого, просто ты опять устроишь огромное празднество. — Мы всего лишь идём в Хогсмид, не более. И ты идёшь с нами, Драко, это не обсуждается. Я не виновата, что ты не любишь праздновать свой день рождения, мой-то не порть. И Гермионы в том числе, это один и тот же день. — Вообще-то, я собирался… — начал Малфой, возражая, но Блейз толкнул его в бок, заставляя замолчать, и указал на грозный взгляд Пэнси. Блондин закатил глаза. — Ладно, хорошо. — Вот и славно.***
Неделя прошла спокойно, и наступила пятница. Ближе к восьми часам вечера девушка стояла у двери в кабинет профессора ЗоТи, переминаясь с ноги на ногу и внимательно рассматривая чёрные бархатные балетки. Всё же решившись, Гермиона постучала в дверь три раза и, услышав приглашение войти, открыла дверь. Профессор Тёрнер сидел в одном из кресел у камина, подле него, на кофейном столике, стояли две чашки и тарелка с различными вкусностями. — Здравствуйте, мистер Тёрнер, — поздоровалась бывшая гриффиндорка, проходя внутрь. — Мисс Грейнджер, присаживайтесь, — профессор указал на соседнее кресло, и Гермиона села в предложенное кресло. — Чаю? Или вы предпочитаете кофе? — Не так уж и важно, наверное, чаю. Со щелчком пальцев перед ними материализовался эльф, выслушав просьбу мистера Тернера, исчез и снова появился уже с чайником и сахарницей. Ещё щелчок и чай сам разлился по чашкам; от сахара Гермиона отказалась. Из всех предложенных угощений девушка отдала предпочтение булочке с корицей. — Очень вкусно, — прожевав, высказала своё мнение шатенка, поднимая вверх укушенную булочку. — Вы не хотите? Тёрнер внимательно рассматривал Гермиону, медленно делая глотки горячего чая. Грейнджер немного поёжилась, но позже расслабилась, удостоверившись, что опасность ей не угрожает. — Нет, спасибо. Как живётся на новом факультете? Своей задумчивостью, спокойствием и некой странностью профессор напоминал девушке то ли Полумну, то ли самого Дамблдора. Она не знала кого точно, но казалось, ему она может доверять. — Пока что жива, — хмыкнула Гермиона и сделала глоток чая. — Дафна и Пэнси помогают мне освоиться, это очень мило с их стороны. Профессор кивнул. — Так, куда бы Вы хотели поступить? На кого? — Хм, я задумывалась над карьерой в Аврорате, но также меня привлекает колдомедицина. Я, если честно, ещё не задумывалась над этим, впереди ещё целый год. — Знаете, с Вашими данными Вы бы смогли поступить в магический университет в США, если пойдёте на аврора и всё, что с ними связано; или же университет колдомедицины во Франции. Даже если бы Вы не были Героиней войны, которая не так уж и обсуждаема в других странах, Вас бы взяли. Вы целеустрёмленная, мисс Грейнджер, вряд-ли с поступлением у Вас будут проблемы. Но если что — обращайтесь. Гермиона кивнула, допивая свой чай. Пора идти.***
Гермиона со всех ног бежала по коридорам замка к Башне старост на встречу с Пэнси, иногда поглядывая на часы. Было уже 21:15, а Паркинсон должна была быть в кабинете у директрисы в 21:30. Времени оставалось мало. — Слава Салазару! Я уж думала ты не придёшь, — с облегчением выдохнула брюнетка, смотря на пришедшую Гермиону, опирающуюся руками на колени и тяжело дыша после небольшого марафона. — Я же… Обещала… — с небольшими запинками произнесла девушка и выпрямилась. — Ты что-нибудь придумала? — обеспокоенная Пэнси вцепилась руками в её плечи и посмотрела прямо в глаза. Грейнджер немного опешила. — Мне надо знать когда и во сколько тебя будут знакомить с твоим «женихом». — Хорошо, как только я узнаю, я тебе отправлю письмо. Гермиона взглянула на часы. 21:23. — Тебе пора. — Да… Надеюсь ты нашла решение, — отпустив Гермиону, Паркинсон задумчиво посмотрела в пол, кусая нижнюю губу. А потом резко заключила шатенку в объятия. — Знаешь, Грейнджер, даже если у нас ничего не получится, я тебе безмерно благодарна. Гермиона кивнула. Пэнси ушла, тихо ступая по каменному полу, пока по щеке катилась одинокая слеза. Жизнь с нелюбимым человеком не радужна и прекрасна, она отвратительна, и единственное, что могла делать Паркинсон — надеяться на Грейнджер и её помощь. Дождавшись, пока брюнетка пропадёт из поля её зрения, Гермиона отправилась к себе. Сев в изголовье кровати и облокотившись спиной о спинку, девушку согнула ноги в коленях. Она задумчиво смотрела в одну точку, кусая ногти — нехорошая привычка, которая появилась у неё ещё в детстве, когда она сильно волновалась или переживала. Каждый раз размышления заходили в тупик, поэтому, пока не пришло письмо от Пэнси, Гермиона углубилась в чтение. Страница за страницей и так прошёл час. Послышался стук в окно, и книга сразу же была захлопнута и валялась где-то на кровати. Подбежав к окну, шатенка распахнула его, впуская утомлённую долгим путём птицу. Угостив сову печеньем, Гермиона отвязала записку от лапки и моментально приступила к чтению.«Грейнджер,
Я всё узнала. Встреча назначена на завтра в 15:00. Я верю в тебя, и будь осторожна.
Твоя подруга,
Пэнси Паркинсон.»
Быстро сев за стол, Гермиона взяла пергамент, перо и пододвинула к себе чернильницу. Быстро набросав пару строк, девушка отдала листок сове и попросила кое-кому отнести. Теперь она была более или менее спокойна, поэтому, посмотрев на часы и удивившись времени, отправилась спать.***
После вспышки зелёного пламени в камине появилась Пэнси и перешагнула через решётку. Взмах палочки и сажи на одежде как и не бывало. Мать встретила её, забрав сумку и отдав ту эльфу, после чего они отправились в малую столовую, где их ждал глава семейства. Мистер Паркинсон по-родному обнял дочь, и все приступили к позднему ужину. — Ну что, милая, как прошла первая учебная неделя? — спросил отец, разрезая утку. — Вполне неплохо. У нас было перераспределение, я осталась на Слизерине, ничего особенного, — пожала плечами Пэнси, делая глоток вина, чтобы успокоиться. — Ещё я подружилась с Гермионой Грейнджер, — ещё глоток французского вина. — Эта та самая Грейнджер? Подруга Гарри Поттера и Героиня войны? — кивок, а в рот наконец отправляется кусочек запечёного картофеля. — Она же гриффиндорка. — Она теперь на Слизерине, пап. Кстати, оказалась не настолько нудной, как я думала. — Я рад, что ты общаешься не только с чистокровными. Большинство твоих подружек, кроме старшей из дочерей Гринграссов, немного… Пустоголовы и безответственны, да и думают только о том, как бы поудачнее выйти замуж, — увидев свирепый и недовольный взгляд жены, мистер Паркинсон замолчал, отводя взгляд и возвращаясь к утке. — А разве не этого вы хотите?! Чтобы я вышла замуж за того, которого не то что не люблю, даже не знаю! Только ради вашей выгоды, ведь это хороший союз между семьями и хороший способ, чтобы стать ещё богаче, — отец молчал, уткнувшись взглядом в тарелку, а миссис Паркинсон спокойно ела свой ужин, поглядывая на Пэнси и внимательно её слушая. — Кстати, мама, кто же этот неизвестный, с кем я должна буду прожить всю оставшуюся жизнь, притворяясь счастливой, нарожать детишек, а потом наконец сдохнуть?! — девушка уже стояла, оперевшись руками о стол и грозно смотря на мать, тяжело дыша после гневной тирады. — Хорошо, что ты спросила, милая, — промокнув рот салфеткой и сделав глоток вина, начала Элоиза Паркинсон. — Его зовут Стенфорд Маклагген, он старший брат Кормака Маклаггена, твоего однокурсника. У них разница два года. Стенфорд придёт к нам завтра в три со своей семьёй. Он очень милый, должен тебе понравится, — воодушевлённо рассказывала миссис Паркинсон, не обращая особого внимания на реакцию дочери, которая в шоке взирала на неё, не веря. — Ты спятила… Ты не слышишь меня, мама! Вообще! Почему ты не спрашиваешь чего хочу я? ПОЧЕМУ?! — Пэнси на эмоциях ударила руками по столу, что бокал вина упал, оставляя розовое пятно на белой скатерти, а вилка со звоном упала со стола. — Я не хочу за него замуж! А ты не слышишь меня! Не слышишь, что я люблю Блейза и хочу быть с ним; не слышишь, что я не хочу за неизвестного; не слышишь меня! Почему ты вышла замуж по любви, а я должна страдать? ПОЧЕМУ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ?! — Потому что я так решила, Персефона. Голос матери был строг и холоден, лицо непроницаемо, и девушке показалось, что перед ней не человек, а статуя, каменное изваяние, не обладающее чувствами и эмоциями. Вообще ничем. Тыльной стороной ладони Пэнси вытерла слёзы, норовящие скатиться по щекам, случайно размазывая тушь. — Одной дочери я уже лишилась и подвергать вторую опасности не собираюсь. — Опасности? Мама, ты знаешь Блейза с детства! Какой опасности? Максимум, что ты можешь сделать — лишиться второй дочери из-за своего упрямства и ограниченности во взглядах, портя с ней отношения, — Пэнси уверенно направилась к выходу из комнаты. Почти у двери она остановилась, пожелала доброй ночи отцу и наконец оставила их одних. Подушка была пропитана горькими слезами, записка, написанная в спешке, была отправлена Гермионе, а сама Пэнси, уставшая от одного лишь ужина, голова которой болела от долгого самобичевания, уснула с мыслями о её спокойном и счастливом будущем, которое не состоится.***
Утро у Пэнси началось в полдень, хотя обычно начиналось намного, намного раньше, чтобы привести себя в порядок и быть прекраснее всех. Но был ли смысл прихорашиваться для какого-то придурка, который не протестовал против этого союза вместе с ней? Определённо нет. Гости должны были прийти в три, но девушку не особо это волновало. Она спокойно позавтракала в своей комнате, не собираясь выходить раньше назначенного времени, приняла ванну с пеной, имеющей аромат лаванды, не свойственный её немного стервозной натуре, но ей нравилось. Оставалось всего сорок минут, и только сейчас Пэнси начала подумывать собираться. Брюнетка надела зелёное платье со свободными рукавами до локтей, а на талии был небольшой чёрный ремешок под цвет туфель на каблуке с немного открытыми носами и серебряными застёжками. На шее красовалась серебряная цепочка с подвеской в виде спирали, а волосы были идеально уложены. Удостоверившись, что выглядит она прилично, Пэнси спустилась вниз. Она опаздывала уже на пять минут, но ускоряться она не собиралась. Было странно, что мать её не искала, а голосов из гостиной слышно не было. Они ещё не пришли, или встреча просто отменилась? Глубоко вздохнув, девушка положила руки на ручки дверей и распахнула их, входя. Глаза смотрели в пол, она ждала, что мать её отчитает за опоздание, или может произойдёт что-то ещё, но нет. Ничего не происходило, и в комнате стояла полная тишина. Пэнси подняла голову, и первое, что она увидела был он. Он казался галлюцинацией, игрой её разума или какой-то злой шуткой, но он встал и подошёл к ней, беря за руки. Тёмно-карие глаза любяще смотрели на неё, пока она пыталась вздохнуть. Кислорода отчаянно не хватало, а девушке он был жизненно необходим. — Пэнси, — Блейз прикоснулся рукой к её щеке, нежно поглаживая. Она ничего не понимала, что происходит, но он чувствовал себя комфортно, хотя может нервничал, она не могла сказать точно, но наконец смогла заполнить лёгкие таким желанным кислородом. — Ты знаешь, но я ещё раз повторю, как сильно тебя люблю, — юноша переплёл их пальцы, немного сжав её руку. — Ты превосходна, просто не представляешь, как сильно я тобой восхищаюсь. Не могу описать словами, как ты влияешь на меня, это нечто невообразимое, заставляющее моё сердце биться быстрее, а мозг иногда полностью отключаться. Возможно, то что я сейчас скажу, прозвучит эгоистично, но с одной стороны все слизеринцы в какой-то степени эгоистичны, но не суть… Блейз полез во внутренний карман своего тёмно-коричневого пиджака, прекрасно сочетающегося с его загорелой кожей, и достал тёмно-синюю бархатную коробочку, после чего встал на одно колено и открыл её. Внутри находилось кольцо с довольно большим тёмно-красным камнем по середине и россыпью небольших бриллиантов. Пэнси в неверии прикрыла рот рукой, предугадывая, что будет дальше. — Персефона Элоиза Паркинсон, станешь ли ты моей миссис Забини, проведёшь ли со мной оставшиеся дни жизни? Потому что без тебя я уже не могу представить своё будущее. Пэнси закивала головой и бросилась к нему на шею, крепко обнимая и шепча: — Да, да, да, конечно да! Паркинсон всхлипнула, плача от счастья. Блейз взял её лицо в руки, стирая большими пальцами слёзы с щёк, а потом притянул её для поцелуя. Отстранившись, Пэнси всё равно плакала, но улыбалась, пока Забини надевал кольцо на её безымянный палец. Они сидел на полу, когда её родители зашли в комнату. — Ну, дорогая, когда тебе сделали предложение руки и сердца негоже плакать. Особенно, если это человек, которого ты любишь, — миссис Паркинсон улыбнулась дочери, а сама Пэнси слабо рассмеялась, утыкаясь лбом в плечо своего будущего мужа. Эти два дня вымотали её, но теперь она была счастлива. Брюнетка посмотрела на мать. Та стояла у двери рядом с отцом, который обнимал её за плечи и так же, как и она, улыбался дочери. — Спасибо.