***
Ровно в девять часов вечера Драко Малфой стоял в гостиной Башни старост и ждал свою прекрасную соседку, которая решила опоздать. Драко совсем не знал, как он будет выполнять просьбу Пэнси, потому что «адекватное общение с Грейнджер» точно было ему неподвластно. Даже сейчас она его раздражала, хотя рядом не находилась, а должна была, ведь сама сказала, что встречаемся в 21:00. Прождав Грейнджер пять минут, Драко собирался уже идти к ней, когда послышались шаги с лестницы. — Знаю, опоздала, — предугадывая дальнейший вопрос, произнесла Гермиона, на ходу застёгивая мантию. — Интересно чем ты занималась, раз неудосужилась посмотреть на часы, — Малфой стоял у дивана, сложив руки на груди, и недовольно смотрел на девушку. — Представляешь, читала, — больше ничего не сказав, Гермиона открыла картинную дверь и скрылась в тёмных коридорах замка. Малфой закатил глаза и последовал за ней. Они обошли холодные подземелья, первые два этажа, наткнулись на парочку нарушителей правил, сняв с них баллы, и, когда уже заканчивали обход третьего этажа, блондин решил нарушить надоевшую тишину странным предложением. — Знаешь, Грейнджер, я почти ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты фанатка книг, лучшая на курсе, любительница приключений и то, что ты чуть ли не кипятком писаешь, когда у тебя есть возможность кому-то помочь. И с учётом того, что теперь ты слишком много времени проводишь с Пэнс и каким-то образом оказалась в нашей компании, было бы неплохо узнать тебя с другой стороны. Так что же из себя представляет знаменитая Гермиона Грейнджер? — И откуда у тебя только взялся интерес к моей персоне? — подозрительно смотря на Малфоя, спросила Гермиона, удивляясь его резкому порыву пообщаться. — Я же вроде как грязнокровка Грейнджер, которую ты презирал все эти годы. Или после войны ты резко решил поменять своё мнение? — Салазар, Грейнджер. Я поменял своё мнение о маглорождёных, ещё учась на шестом курсе, когда общался с Плаксой Миртл почти весь учебный год. Хотя может и раньше, не могу сказать точный год, когда то, чему меня учил отец, начало терять смысл, — повернувшись к ней лицом и теперь идя спиной вперёд, проговорил Малфой. Гермиона удивилась, что вместо «грязнокровки» он использовал «маглорождённые», но обращать на это внимание не стала. Может Малфой изменился, и стоит его выслушать? — И, если ты ещё обижаешься, прости меня. Я был ребёнком и, если честно, полным придурком. Гермиона слегка улыбнулась его высказыванию о себе и кивнула, принимая своеобразные извинения. Малфой провёл рукой по своим волосам, устраивая на голове беспорядок, и развернулся, вновь идя лицом вперёд. — Извини, если я задела тебя, Малфой, я не хотела. Просто, довольно странно с твоей стороны интересоваться моей жизнью, — тихо произнесла Гермиона, чувствуя вину за то, что, похоже, задела больную для него тему. Хотя он столько лет называл её грязнокровкой, ни о чём не заботясь… — О, Грейнджер, перестань. Мне просто не с кем общаться. Тео, конечно, умный человек, но чаще всего ведёт себя как клоун. Пэнси и Блейз сейчас будут заняты друг другом, хотя кто знает. Остаёшься только ты, оказавшаяся в нашей компании, и единственный в ней адекватный человек, — Малфой повернул к ней голову, бросая на девушку взгляд своих серых глаз, и она невольно залюбовалась ими, отмечая их сходство с дождевым небом или расплавленным серебром, когда на них попадал лунный свет. Её щёки, скорее всего, покрылись румянцем, из-за того, что она позволила себе так долго на него смотреть. Но Гермиона надеялась, что при условии темноты и не сильном свете от палочки, направленной вперёд для освещения коридора, Малфой этого не заметит. Девушка отвела взгляд, было неуютно. — И, так как я не могу просто общаться с человеком, зная только о его безрассудстве и любви к книгам, я интересуюсь твоей жизнью, Грейнджер, — ложь, чистой воды ложь! Но подтвердит ли это его рассудок, подавляющий подсознание и не дающий книге с самой высокой полки его ментального шкафа упасть и расскрыться? Нет. Определённо нет. — Хорошо, — они повернули за угол. — Я отвечу на твои вопросы, но мы поиграем. — О, так ты любишь поиграть, Грейнджер? И, я так понимаю, на своих условиях? — стоило ли говорить, что это его заинтриговало? Малфой снова шёл спиной вперёд, внимательно вглядываясь в её лицо, обрамлённое непослушными прядями, которые, похоже, хотят больше внимания, чем пару заклинаний от Пэнси Паркинсон, прищурившись. Он не знал, что хочет найти в её взгляде, но точно что-то искал. — Я отвечу на твои вопросы, Малфой, если вместе с этим ты будешь отвечать на мои. Ты спрашиваешь — я отвечаю, и наоборот. Если кто-то не ответит — игра заканчивается. Малфой ухмыльнулся. — Хорошо. Начнём с простого. Твой любимый цвет? — Голубой, а твой? — Белый. Гермиона фыркнула, а Драко вопросительно на неё уставился, приподняв одну бровь. — Ты же замечал, что ты всегда ходишь в чёрном? Как вампир, или я не знаю, как профессор Снегг в своё время. — Возможно у тебя проблемы со зрением, Грейнджер, или ты не различаешь цвета, но я в белой рубашке. И в большинстве случаев хожу в белой рубашке, — указывая рукой на свой внешний вид, произнёс Драко. — Наверное, это единственная яркая вещь в твоём гардеробе, — отшутилась Гермиона, но потом задала неожиданный вопрос: — Почему белый? В смысле, очень часто любимые вещи с чем-то ассоциируются, и мне интересно, почему тебе нравится именно белый. — Я пропущу то, что ты задаёшь вопрос не в свою очередь, но отвечу, — начал Малфой. — Представь листы бумаги разных цветов и краски. Возьмём лист жёлтого цвета и попытаемся нарисовать синий круг. Получилось ли? Нет, круг получился зелёным. Теперь возьмём лист синей бумаги и попытаемся нарисовать красный квадрат. У нас опять не получилось, квадрат фиолетовый. А теперь возьмём лист белой бумаги и нарисуем, к примеру, зелёную траву, и вау! у нас получилось. Трава и вправду зелёная. И с другими красками всё так, как мы хотели: синий круг, красный квадрат. А теперь перейдём к немного другой ситуации. Ты родился — чистый, непорочный, без грехов и ошибок, святой. И перед тобой целая жизнь, тот самый белый лист, на котором ты можешь нарисовать всё, что душе угодно, свою историю. Иногда не получается, потому что твоими кистями и красками завладевают другие люди, но как думаешь, почему появилось выражение «начать с белого листа»? Гермиона слушала его, затаив дыхания и вникая в каждое сказанное им слово. Его позиция, мысли и рассуждения затронули что-то внутри неё, заставляя испытать восторг. Девушка никогда не думала, что Малфой так может погрузиться в философию, а она сама может слушать его и соглашаться с каждой высказанной мыслью. Хотя казалось бы, они всего лишь говорят о любимом цвете и его значении! И даже здесь можно уловить скрытый подтекст… — Я… Я даже не знаю, что сказать, — опешила Гермиона. — Можешь рассказать о том, с чем ассоциируется твой любимый цвет? — Ну, у меня всё не так масштабно, — Гермиона убрала мешающую прядь за ухо. — Мой любимый цвет ассоциируется с чистым небом летним днём, ещё до всех случившихся в этом году событий. Задолго до этого. Когда единственной моей заботой была учёба, и больше я ни о чём не волновалась. Гуляла по Лондону с друзьями, путешествовала с родителями, наслаждалась солнцем и беззаботным детством… — девушка невольно улыбнулась воспоминаниям. — Кажется, это было в прошлой жизни… — Наше поколение рано повзрослело, и стоит это лишь принять… Не стоит спрашивать о чём говорит Малфой. Он повзрослел, наверное, даже раньше чем Гермиона, которая была его на год старше. Он был ещё подростком, не знающий, что будет делать в будущем, когда его приняли в Пожиратели и заставили убить. Благо у него не вышло, и его душа не почернела в столь раннем возрасте, но то, что он был сломлен, отрицать нельзя. Война сломала многих, и от этого было не спрятаться даже под мантией-невидимкой. Некоторое время между ними царили безмолвие и тишина, пока не была нарушена Драко. — Расскажи о своём детстве, Грейнджер. Среди маглов и всего… неволшебного. — Если честно, помню я его смутно, в сознание всплывают только времена в магловской школе. Но я не думаю, что моё детство сильно отличалось от детства других детей. Я, как и все дети, гуляла, играла с другими ребятами, каталась на велосипеде и таскала конфеты с кухни, — Гермиона хихикнула, вспоминая лицо матери, когда та замечала, что конфеты, недавно положенные ею в вазочку, таинственным образом пропадали. Хотя не надо было долго думать, кем были похищены конфеты и впоследствии съедены. После таких случаев маленькая Гермиона получала выговор от родителей, что для зубов много сладкого вредно. — Хотя отличие от других у меня всё же было, очень часто меня было не вытащить из дома, я сидела в своей комнате и читала, читала и читала. Для детей моего возраста это было не свойственно, но мне было всё равно, я хотела знать всё! — Не у всех такое же детство, как у тебя, Грейнджер, или детей, с которыми ты общалась, — отметил Малфой, когда она закончила. После её рассказала на душе у Драко стало грустно и тоскливо, ведь его детство в корне отличалось от её. — Я так подразумеваю, что ты про чистокровные и аристократические семьи говоришь. Было бы интересно тебя послушать. Пятый этаж подходил к концу, или шестой, Гермиона особо не следила, увлечённая беседой с Малфоем. Или скорее откровенными разговорами по душам. — Это не самое интересное о чём мы могли бы поговорить, — отнекивался Малфой, явно не желая рассказывать ей о себе, не хотя, чтобы дверь в его душу, так предательски избавившаяся от всех замков, распахнулась. — Это вопрос, Малфой. Как ты провёл своё детство? Ты либо отвечаешь, либо наш диалог подходит к концу, — напомнила правила Гермиона, отчаянно нуждаясь в ответах на свои вопросы, нуждаясь в том, чтобы узнать ещё одну часть этого прекрасного, но в то же время и опасного, волшебного мира, в котором она не была изначально. Она была лишь гостьей, которую неохотно пустили, на которую не возлагали никаких больших надежд, потому что она… Грязнокровка. Человек, у которого появились магические способности не по наследству, а просто… так сложилось. — В нём и правда нет ничего интересного, — всё же сдался Малфой, продолжая их маленькую игру. — Я родился в семье аристократов и чистокровных волшебников, это всем известно, и с первых дней воспитывался домовыми эльфами и француженкой гувернанткой. Отцу было плевать на моё существование, а мать, хоть и любила, не могла показать этого из-за статуса и такого же воспитания, и из-за чёткого надзора за этим Люциуса. Я рос и вместе с этим обучался письму, чтению, арифметике, французскому и обычаям этого мира и семьи. В шесть меня начали обучать этикету и хорошим манерам, танцам, истории магии, а также я учил родословную. В семь получил свою первую метлу, отец возлагал большие надежды и начал тренировать полётам. Обучался ещё много чему, и так, пока не поступил в Хогвартс. Всё это сопровождалось приёмами, на которых я должен был присутствовать и нечастыми встречами с друзьями. С одной стороны это всё интересно, но с другой ужасно скучно для маленького ребёнка, который просто хочет веселья. Хотя шалостей было достаточно, казалось, что когда-нибудь Люциус точно меня прибьёт. Его методы наказаний были жестокими, но благо до Круциатуса не дошло, — блондин рассказывал и глядел куда-либо, но не на Гермиону. — Так ты говоришь по-французски? — удивилась девушка. — De tout ce que j'ai dit, est-ce que ça t'intéresse? — без какого-либо намёка на акцент произнёс Драко, поглядывая на неё. Глаза Гермионы расширились. Она не ожидала такого, и, даже не зная перевод, отметила, что из уст Малфоя этот язык звучит красиво и… волнующе. — Что? Малфой рассмеялся. Так по-настоящему и заливисто, и Грейнджер удивилась, что он так умеет. Она поняла, что не помнит, чтобы слышала, как Драко смеётся. Вообще. Его явно позабавила её реакция. А когда он успокоился, то произнёс с улыбкой: — Ты чудо, Грейнджер, ты знала? Гермиона опять покраснела и не ответила, лишь спрятала своё смущённое лицо за волосами, размышляя над сказанной фразой. Они долго ещё общались, перебирая различные темы и высказывая каждый свою точку зрения, пока не добрались до Башни старост. Грейнджер понравилось общаться с Малфоем, она это признавала и не отнекивалась. С ним было интересно общаться, а дискуссии были ярче и захватывающе, чем с Роном или Гарри. Перед тем, как разойтись по комнатам, Гермиона окликнула юношу. Тот остановился и повернул к ней голову. — Ты лучше, чем пытаешься казаться, Малфой. Не стоит скрываться, — Грейнджер мягко ему улыбнулась. — Спокойной ночи, — кивок от Малфоя, и Гермиона скрылась за дверью своей спальни. Этот день стоило отметить в календаре крестиком, как день, когда Драко Люциус Малфой открылся Гермионе Джин Грейнджер с другой, ранее неизвестной, стороны.***
Пэнси же вечер среды провела у дяди, но вряд-ли об этом кто-то знал, кроме неё самой. Ну, и Блейза, возможно. Они с дядей долго дискуссировали, но так и не пришли к решению, как доказать или, наоборот, опровергнуть их теорию. А уже в пятницу Гермиона, Блейз, Драко и Пэнс сидели в гостиной Башни старост и обсуждали предстоящую ночёвку в Выручай-комнате. Грейнджер не поняла, как за ничтожных две недели общество слизеринцев стало для неё обыкновенным делом, как чтение книги перед сном или кофе на завтрак. Это было уму непостижимо, но её новые друзья были хорошей компанией, в которую она благополучно влилась. И даже была согласна ночевать с ними троими в одной комнате, хоть до сих пор не понимала, что, собственно, происходит. — Я считаю, что лучше всего подойдёт комната Блейза, в ней есть всё, что надо и не надо. Всё, что нашим душам угодно. А если чего-то не будет, Выручай-комната нам это предоставит, — вставил свои пять кнатов в обсуждение Малфой. В основном разговаривали только он, Паркинсон и Забини, тогда как Гермиона сидела, в недоумении хлопая глазами. — Да, и придумывать что-то своё не надо, весь интерьер уже будет, — постукивая пальцами по колену и размышляя, согласилась брюнетка. — Так ты с нами, Гермиона, верно? — Если честно, то я немного не понимаю, что вы обсуждаете, я поняла только то, что завтра вы собираетесь устроить ночёвку. — Ах, ну да, надо же объяснить, — спохватилась Пэнси. — Иногда, когда у каждого из нас вполне свободные выходные, мы собираемся в Выручай-комнате с ночёвкой. Общаемся, пьём, играем, в общем отдыхаем и развлекаемся. Ничего криминального. Так ты с нами? — Гермиона, поразмыслив, кивнула. Стоит немного развеяться, после всего перенесённого стресса. — Прекрасно, тогда завтра в 20:30 там. А за тобой, Грейнджер, я зайду. Поговорив ещё немного, компания разошлась. Грейнджер предполагала, что вряд-ли всё пройдёт гладко, было бы слишком просто. Хотя, это же всего лишь дружеские посиделки, как были с Гарри и Джинни, что может случится?***
Следующим вечером, за пятнадцать минут до назначенного времени, Паркинсон зашла за Гермионой. Девушка была уже в пижаме, поверх была мантия, а в руке красовалась бисерная сумочка с некоторыми вещами. Они, не спеша, отправились на восьмой этаж. — Подожди минуту, — сказала Пэнс, а потом прошлась три раза туда-сюда перед пустой стеной. Она закончила, и в стене начала проявляться большая железная узорчатая дверь. Брюнетка толкнула дверь и зашла, за ней последовала Гермиона и оказалась в просторной светлой комнате. Стены были покрашены в какой-то оттенок оранжевого, в углу комнаты находился большой деревянный шкаф тёмно-коричневого цвета, под окном, по правую сторону от девушки, стоял такой же стол, у противоположной стены небольшой книжный стелаж и пару кресел бежевого оттенка, перед ними небольшой журнальный столик. Юноши сидели на ковре около большой кровати с балдахином, расположенной прямо напротив двери, и играли в карты. — Здесь мило, — отметила бывшая гриффиндорка, осматривая несколько свечей, расположенных по комнате. — Что у нас по планам? — поинтересовалась Пэнси, уже лежавшая на животе около Драко, болтая ногами в воздухе. — Напиться, — указывая головой в сторону трёх бутылок огневиски, стоящих рядом с кроватью, ответил Блейз и избавился от всех карт, что были в руке. — Я выиграл! — А я предлагаю поиграть, — Гермиона села рядом с Пэнс, складывая ноги по-турецки. — В карты на раздевание? — усмехнулся Малфой. — Слишком банально, есть же более интересные игры, — загадочно улыбнувшись, Гермиона протянула руку за бутылкой огневиски, и Блейз любезно ей её передал. Девушка открыла её и поставила в центр между ними. — Я расскажу правила, но надо же знать, на что мы играем. — Я не прогадал, Грейнджер, когда подумал, что ты любишь поиграть. Но то, что ты предпочитаешь азартные игры, не может уложиться в моей голове с образом пай-девочки. Ты ломаешь все стереотипы, — в конце добавил Драко, ухмыльнувшись. — Но только для того, чтобы что-то ставить, надо узнать, что за игра. — «Я никогда не». Довольно простая, но интересная игра. Игрок называет вещь, которую он никогда не делал, другие игроки должны загнуть палец и сделать глоток алкоголя, если они это действие в своей жизни совершали. Тот кто загнёт меньше всего пальцев победил. И раз вы до сих пор ничего не придумали, тогда пойдём по самому лёгкому пути — играем на желание. Все друг с другом переглянулись и согласились. Начинается что-то интересное.