Сурганова и Оркестр
Белая
Только там, где алым метит Солнце спину горизонта, Где сирень кудрявит ситец И поёт прибой.
Я стояла на берегу океана. Вечер. Волосы красиво развеваются на ветру, закатные лучи приятно слепят глаза. Целый год я живу в небольшом доме на берегу океана. После окончания следствия, Александр уехал в Швецию, Рэйчел и Фредерик с ним. Сэм еле выкрутился, и теперь его перевели в другой отдел. Данте и Элиза улетели в Америку. А я? А что я? Я тоже переехала в Америку, только в Южную. Оформила гражданство. Живу в небольшом доме. Совершенно одна. Одиночество — отвратительное состояние. Кажется, что больше нет никого, кто может тебя поддержать. Родители погибли, тётушка умерла, Чарльз предатель, Сэм в Англии, Данте и Элиза в Сан-Франциско, Рэйчел, Фредерик и Александр в Стокгольме.Где пушистая пшеница И как лезвие — осока, Где парящей в небе птицей — Голос твой. Там мои обнимешь плечи, Ветром волосы встревожишь. Только там открыты двери Нам с тобой!
Насчёт Нильсена. Я до сих пор надеюсь, что рано или поздно он приедет. Я до сих пор иногда ощущаю его руки на своих плечах, талии. До сих пор ощущаю его пересохшие губы на своих. До сих пор слышу сквозь сон его бархатный, слегка хриплый голос. Кажется, что его образ отпечатался в моей памяти на многие годы. Прямо, как образ родителей.Очнутся крылья за спиной, Когда войдёшь в мой спящий дом, Ты с первым солнечным лучом Подаришь поцелуй!
Я вернулась домой только к девяти вечера. Сказать честно, жизнь без этого извращенца Нильсена стала, мягко говоря, скучной. Дом-работа-дом. Всё. Никакого веселья, никаких взбалмошных идей. Да даже тех же самых шуток и подколов! Душу бы Люциферу продала, чтобы увидеть эту привычную ухмылку на лице и услышать хоть один подкол или шутку. Заказываю еду из местного ресторана, ведь я и готовка — это как небо и земля. Сегодня у меня на ужин был самый простой салат, не люблю выпендриваться. Кстати, так как мне не удалось продолжить вести бизнес тётушки Аннет, я устроилась менеджером по персоналу, в местную тур-фирму. Достаток выше среднего. После ужина, я сразу направилась спать, ведь завтра должен быть тяжёлый день.Стрекозой порхает воля, я рисую снова Тонких нитей одиночество. Как бы ни была далёка на губах улыбка Бога, — Ты всегда со мною!
Три часа ночи, а я всё ещё не сплю. В голове снова кружатся различные мысли. Внезапно, до моих ушей донёсся звон дверного звонка. «И кого это принесло ночью? Пицца, которую я заказывала месяц назад?». С этими мыслями я натянула халат поверх ночнушки и спустилась на первый этаж. Я отворила дверь, уже предвкушая речь, которую произнесу тому человеку, который побеспокоил меня. Но вместо доставщика пиццы я увидела Нильсена. Настоящего. И это даже не было плодом моего больного воображения. Что удивительно. Сказать, что я была в шоке — ничего не сказать. На лице Александра играла такая привычная, такая родная ухмылка, которая была перемешана с радостью. — Ну здравствуй, каттен, — он распахнул свои объятия, в которые я мгновенно кинулась. Мне до сих пор не верилось, что это не сон. Казалось, что я попала в какой-то роман. Но нет — это реальность. — Я не верю что ты приехал, — сквозь проступающие слёзы, прошептала я. В ответ я услышала лишь бархатистый смех. — Теперь я никуда не денусь, золотко. Если ты не против конечно. — Не против, не против, не против., — как на автомате, лепетала я. — Так, каттен. Давай, утирай свои слёзы, и пошли пить чай, я очень устал. — Какой же ты невыносимый, — я в шутку ударила Нильсена по плечу. — Но ведь именно таким ты меня и любишь. — Люблю…Очнутся крылья за спиной, Когда войдёшь в мой спящий дом, Ты с первым солнечным лучом Подаришь поцелуй!