Два лица друга

Энакин взял чашку и выйдя на крыльцо, присел на пенёк. Через несколько минут к нему подошёл Петро и сев на корточки возле пенька, радостно улыбнулся: - Доброе утро, Энакин. Мальчишка был страшно горд тем, что этот человек, которого он считал идеалом и живым воплощением всех мужских качеств, которые Петро мечтал видеть у себя, позволил ему говорить с собой запросто. Без званий и субординации, просто на ты и по имени. Это делало парнишку в своих глазах более взрослым и значимым. - Привет, Петро, - ответил Энакин, поставив на колени пустую кружку. - Думаешь, сегодня выглянет солнце? - завёл обычный разговор мальчик. - Уж лучше бы вышло, - произнёс Скайуокер не улыбаясь - Я ужасно устал от хмурой непогоды, она мешает мне ходить в разведку, поминутно грозясь хлынуть дождём. Петро немного помялся: - Я очень сожалею о твоём горе, Энакин. Мужчина сдержанно кивнул и чтобы отвлечься от тяжёлой темы предложил Петро выпить кофе и не дожидаясь ответа, принёс из дома другую кружку, полную и протянул подростку. И некоторое время оба мужчины, молодой и юный, молча пили крепкий напиток, постепенно лагерь начинал просыпаться. Воздух понемногу наполнялся обычными звуками любого утра - фырчанием разжигаемых плит, криками детей и негромкими разговорами старших друг с другом. Так было каждое утро, словно по велению какого-то ритуала, который своим незыблемым постоянством нёс в себе что-то надёжное и крепкое. Да только вот Энакин точно знал, что в его жизни теперь всё будет иначе. - Ты сегодня уже ходил к животным? - спросил он у мальчика, невольно посмотрев в сторону загонов, где содержались банты и разные ездовые скакуны. - Конечно, - с готовностью подтвердил Петро - Я насыпал им зерна и сена и поменял воду, как ты говорил. - Спасибо, Петро, - ответил Энакин, впервые за сегодняшний день улыбнувшись - Мне повезло, что в лагере есть ты, ведь никто больше не помогал мне так здорово. Вернее, нам, мне и Падме, - не удержавшись, добавил Скайуокер и горько вздохнул. При этом невольно подумал, что было бы с ним, если бы в его детстве у Энакина был такой же старший товарищ, каким он сам стал для Петро и других детей храма, тех, кого удалось спасти от Сидиуса. Тот, с кого можно было бы брать пример и учится премудростям жизненного пути. Каким бы тогда вырос юный Скайуокер? Таким же ли, или иным? Хотя, сказать по совести, такой друг и наставник у Энакина был, но появился уже после попадания в Орден. Оби-Ван Кеноби, его учитель, лучший друг, опора и поддержка. Но его больше было. Его забрала война и навеки поглотил страшный Дарт Сидиус. «Его больше нет, Оби-Ван умер, погиб вместе с товарищами», - каждый раз говорил себе Энакин, вспоминая годы их совместной службы. Трудные, но счастливые. Как ему теперь казалось. Но это было уже на Корусанте, в пределах Ордена, а раньше, на Татуине, где прошло детство Скайуокера, ему приходилось всего добиваться самому, лезть к вершине, ломая ногти и в кровь раздирая колени. И потому, когда его сперва заметили джедаи и забрали с собой, а потом и Падме согласилась стать его женой, Энакин решил, что это начало его новой жизни. Но, видимо, таким, как он не дано долгого наслаждения счастьем. - Меня не было бы здесь, если бы не ты, - признательно сказал Петро, смущенно проведя по своим тёмными непокорным вихрам. - А я хочу, когда с Империей всё будет кончено, устроить центр помощи для пострадавших от её тирании, особенно для детей, оставшихся сиротами, - неожиданно поведал Энакин, тронутый признанием мальчика. - Знаешь, даже если бы ты меня не просил, я всё равно бы помогал тебе, - в тон ему ответил Петро - Ведь я обязан тебе жизнью, к тому же, Магистр Шаак Ти хочет, чтобы я стал дипломатом или консулом, но я не хочу, куда больше мне по душе быть джедаем-защитником, как ты, Энакин. Я тоже мечтаю помогать слабым и угнетенным, а так же освобождать рабов. Расскажи, как ты додумался до этого? Разговор с подростком понемногу отвлекал Энакина от душевой боли. - Ну, это началось давно, когда я был маленький, даже моложе тебя, - начал Энакин свою историю - Тогда я сам был рабом... - Рабом на Татуине? - чуть не подпрыгнул на месте Петро. Энакин перевёл тяжёлый взгляд на край хвойного леса, окружающего лагерь и когда вернул его обратно на собеседника, в нём уже не было прежней горечи. - Да, я работал в лавке запчастей, - продолжил он свою сагу - У вредного и жадного тайдорианца, а потом к нам на планету случайно залетели двое джедаев, учитель и падаван, а с ними была и Падме. - А потом ты признался ей в любви и вы поженились, - хитро прищурился Петро. - Так ты уже знаешь эту историю? - добродушно усмехнулся Скайуокер. - Конечно, ты не раз повторял её и мне безумно нравится её слушать, - не стал спорить с ним Петро и дальше узнал и то, чего до этого ему слышать не приходилось. - А когда на галактику обрушился приказ 66, у меня был выбор - остаться в родовой усадьбе Падме или, забрав её с собой, присоединиться к стихийно образующемуся лагерю выживших и вместе с товарищами отправиться на Эндор. Я хотел выбрать первый вариант, но Падме смогла убедить меня в том, что быть всем вместе будет намного безопаснее и надёжнее. И мы поступили так, как она хотела, решив вместе организовать потом этот самый центр помощи. Бейл Органа охотно поддержал это начинание, ведь он и сам думал о чем-то таком, вот только заняться этим самостоятельно не мог, слишком много забот лежало на его плечах. И тогда мы с Падме попросили его передать это дело нам и он с радостью согласился. Энакин снова сходил домой и сделав два бутерброда с кусками жареного мяса, один оставил себе, а другой протянул Петро. - И начало уже положено, - продолжил Скайуокер, прожевав кусок бутерброда. - Это уж точно, - пробормотал Петро с набитым ртом. - Спасибо, что помогаешь, сам знаешь, стоит отойти ненадолго, как появятся имперские гады и всё переделают под себя, - невесело усмехнулся Энакин, вытерев руки и губы о сорванный листок. Подросток был рад слышать похвалу взрослого джедая и оба они понимающе взглянули друг на друга. Вдруг откуда-то из глубины домика послышался детский плач, судя по интенсивности, принадлежащий сразу двоим детям. Но прошло не более нескольких минут, как он сменился на тихое, ласковое бормотание. Потом на некоторое время воцарилось молчание. Петро вопросительно посмотрел на Энакина, чьё лицо напряглось, а взгляд потемнел, едва коснувшись входа в дом. - Твой бывший падаван... Асока, - нерешительно произнёс Петро - Магистр Ти сказала, что она останется у тебя и будет помогать тебе заботиться о детях. - Похоже, что так, - недовольно ответил Энакин и чтобы не изливать на него вновь накатившую бессильную ярость, мужчина вошёл в кухню и принеся оттуда бритвенный станок, мыло и миску горячей воды, повесил на плечи полотенце и начал щедро намыливать лицо, чтобы затем провести по щекам и подбородку бритвой. Петро смотрел с восхищением и завистью. - Она была почти при смерти, когда мы с Заттом нашли её, - желая продолжения разговора сказал Петро. - Правда? - прищурился Энакин, начиная брить вторую половину лица. - Да, лежала на траве под дождём и почти не дышала, - ответил Петро, заставив Энакина стиснуть зубы и почти прошипеть сквозь них: - Но сейчас она в полном порядке и хоть сию минуту готова приняться за прежнее, за то, чем занималась уйдя из Ордена. Больше всего на свете Энакин хотел бы забыть как просторная сорочка очерчивала хрупкий силуэт, особенно выделяя увеличившуюся от притока молока грудь. Он чуть ли не матом приказывал себе это, но не мог, продолжал помнить каждой клеточкой души и тела. Вот, что значит наследственность. Никуда от неё не сбежать и не спрятаться. И неважно, что твоя мать была честнейшей и достойнейшей женщиной, несмотря на бедность. Неважно, что женой стала утонченная женщина из благородного семейства. И не имеет значение, что тринадцать лет он воспитывался в элитарной структуре Республики, Ордене джедаев. Это всё равно не изменит того, что его отцом был мерзкий и грязный работорговец, к тому же ещё и развратный, который изнасиловал свою рабыню, заставив Энакина появиться на этот свет. И вот теперь это гнилое наследство наконец проявилось, про росло сквозь старательно нанесённые слои воспитания и достоинства. Его жена не успела ещё остыть в могиле, а у её вдовца уже вовсю гуляют мысли о прелестях бывшей ученицы. Вот она, истинная сущность. Стоило только взглянуть на девицу с сомнительным прошлым, как, на тебе, она сразу явила себя миру, заставив потерять над собой контроль и пустить банте под хвост все старания Скайуокера быть лучше, чем есть и навсегда забыть того маленького просчёта, едва не заставившего его сбиться с пути верности жене. Явилось и теперь живым напоминанием сидело в его домике и кормило его детей. Но, ситха с два Энакин позволит этому просчёту повториться. Неважно, кто послужит причиной этого. Асока или другая женщина. Никто и никогда.