Два лица друга

Едва ступив на временно родную землю, Энакин сразу же на время забыл об услышанном на базе, то, что произошло здесь требовало явно больше его внимания. Он заметил странное собрание на поле и услышав всего несколько слов, понял, что надо вмешаться, иначе товарищи могут натворить что-то непоправимое, такое, о чем потом пожалеют. Энакин пробежался глазами по присутствующим и найдя среди них жену, приблизился и довольно громко позвал: — Асока, подойди сюда! Услышав знакомый голос, тогрута обернулась и не смогла сдержать вскрика неуместной радости. Как хорошо, что муж вернулся, теперь можно снова ощутить себя в безопасности. Скайуокер всегда, сколько длилось их знакомство, всегда являлся для неё оплотом надёжности и силы. Когда он рядом, ей нечего было бояться. Когда он с ней, она нет уязвима. Даже сейчас, несмотря на все сложности их отношений, Тано была уверена, что он не бросит её и уж точно не позволит дать убить. И потому, не отдавая себе отчета в том, правильно ли поступает, Асока стремительно выскочила перед Энакином и буквально свалилась ему в объятия, обхватив руками его плечи и упав лицом на грудь, словно сто лет не видела мужа. И прижавшись к нему, вдохнув знакомый запах, не выдержав, отчаянно разрыдалась, проливая слезы на его запылённую рубашку. Энакин не мог вынести этого равнодушно, какие бы противоречия не раздирали его душу, подобно острым когтям лотал-котов. Чувство волнения и острой боли исходившее от Асоки просто пробирало до основания, и потом то, что она сама, впервые за долгое, очень долгое время подошла к нему первая и решилась коснуться. Не просто коснуться даже, а буквально наброситься на него, что не говори, радовала. И чтобы не оставлять этот порыв без ответа и показать, что он нашёл отклик, Скайуокер обнял её в ответ и немного погладив по спине, склонился к её монтраллу и шепнул: — Я здесь, я прилетел, можешь больше не бояться. При этом он, сам того не замечая, непроизвольно потерся щекой о её макушку. Этот жест был чисто подсознательным, но таким естественным у семейных пар, любящих друг друга. Энакин сделал это сам того не поняв, но за то это заметила и поняла Шаак Ти, и несмотря на горе, по-прежнему терзавшее её душу, удовлетворенно улыбнулась, видя, что её замысел начал понемногу претворяться. Не то, чтобы она изначально планировала влюбить их друг в друга, просто ещё в Ордене заметила между ними какую-то искру и теперь с радостью для себя убеждалась, что была права в своих подозрениях. Вот только ситуация сейчас не совсем соответствовала романтике момента и не слишком подходила для любовных признаний. И на минуту поддавшись чувствам, Энакин негрубо, а наоборот, бережно, хотя и решительно, отстранил от себя Асоку и спросил, глядя в глаза: — Расскажи мне, что у вас тут случилось? Тогрута до сих пор выглядела бледной и испуганной, а перед её глазами всё ещё стоял вид маленького тела на руках Мастера Толма. Ей очень не хотелось вновь погружаться в пучину этого ужаса, но взяв себя в руки нечеловеческим усилием, Асока пересказала всё, что было вчерашним вечером, не пожалев подробностей. Энакин выслушал её и внешне не показывал никаких чувств, лишь по его пытливому выражению глаз и по тому, как часто начала биться на его виске голубоватая вена можно было понять истинное его отношение к происходящему. — Значит, так, — сказал Энакин очень серьёзно — Восстание не зря предупредило о том, чтобы быть начеку. Я должен лично осмотреть весь лес, вдруг преступник до сих пор там прячется. Энакин всерьёз решил это сделать, причём, прямо сейчас, несмотря то, что смертельно устал и больше всего хотел бы поесть, а затем поспать. Но это отступало на второй план, когда его дому и его семье грозила опасность. — Помоги мне собраться, — попросил он Асоку и вместе с ней отправился к дому, за то другие остались и продолжили обсуждать возможного виновника. Подозрения на Мастера Толма больше не падали, одна лишь Джокаста отказывалась признавать его абсурдным. — Он уже очень старый и при этом не умеет особых привилегий, — упорствовала старуха, сверля остальных холодным взглядом — И потому страшно завидует всем тем, кто молод и у кого всё впереди. Но Шаак Ти лишь махнула на неё рукой, а после внезапно не выдержала. Она поднялась с бревна, на котором до этого сидела и встав так, что прямо нависла над Джокастой, произнесла, не открывая глаз от её морщинистого лица: - Я пережила смерть своего ребёнка и помимо этого лично похоронила много своих товарищей и не исключено, что сделаю это ещё не раз, прежде, чем Сила призовет меня. И я прошу её только об одном - чтобы в этот момент рядом не оказалось тебя, чтобы ты одним своим присутствием не умножала горе моих близких. Ведь мало того, что ты старая злыдня, так ты ещё и непроходимая идиотка. Зачем бы Мастер Толм стал приносить сюда тело Затта, если бы сам убил его? Мне искренне жаль тебя, Джокаста, у тебя совсем нет души и ты никогда не знала, что такое любить и бояться потерять того, кто тебе дорог. Выслушав эту отповедь молча, старуха поднялась и посмотрела на остальных, но вместо былой поддержки нашла там одну враждебность. Ей не осталось ничего, кроме как с понурой головой вернуться к себе. Не став провожать её взглядом, тогрута вновь взяла слово: - Я не удивлена её поведением, иного я признаться и не ждала от этой особы, но мы все, я думаю, должны извиниться перед Мастером Толмом, которого так серьёзно обидели, хотя и не по своей воле. Все нашли это благоразумным и найдя старого Магистра на крыльце своего дома, принесли ему самые искренние извинения.

***

Асока так же не осталась в стороне, но от ответной благодарности Мастера Толма уклонилась, сказав, что они с Феррусом сделали для неё много больше, когда она была ещё отверженной. Однако о т предложения приготовить для них ужин отказываться не стали. Потом она вернулась к себе, ей не хотелось отпускать Энакина и разлучаться с ним снова, да и он смотрел на неё так, будто скучал. Он так же не мог понять, кому понадобилось убивать ребёнка и надеялся вернуться узнав правду об этом. - Но ты же здорово устал, - попробовала Асока его остановить. - Что есть, то есть, - согласился с ней Энакин - Спидер почти взорвался от перегрева, когда я на нём гнал. Чтобы увидеть её. Чтобы прижать к себе, ощутить её тепло и убедится, что она существует. - Вернусь ближе к ночи, - сказал он, вставая на ноги, Асока же, забыв о том, что надо держать себя в руках, взяла его за плечо и попросила: - Обещай мне быть осторожным. Энакин посмотрел на неё с нескрываемым удивлением. Как давно уже никто так за него не волновался. Никто, ровно с тех пор, как умерла его мать. Даже Падме считала совершенно естественным и нормальным делом, что он постоянно рискует собой. Всё верно, ведь это её, а вовсе не его следовало постоянно оберегать от опасностей. И никогда не смотрела она на него с таким волнением, как сейчас Асока. Энакин постоянно думал об их ночи, проведённой вместе, прокручивать в голове её подробности всё то время, пока летел обратно на Эндор. И глядя сейчас в её лицо, более всего хотел притянуть её к себе и слиться в поцелуе с её нежными карамельными губами. Видит сила, они заслужили это. И вот их губы соединились с медленной осторожностью, постепенно увеличивая темп. У Асоки подкосились колени и поплыло перед глазами, а Энакин мечтал о том, чтобы прямо сейчас сорвать с тогруты одежду и просто касаться её. Гладить нежную кожу. Снимать своё напряжение. Но ограничился лишь тем, что провел языком по нижней губе. - Я буду осторожен, - сказал он, прервав поцелуй - Я обещаю это. Весь день до вечера Асока провела в домике Шаак Ти, помогая обитателям справиться с горем, но если дети лишь плакали, а взрослые пытались найти успокоение в работе, Петро по-прежнему молчал, находясь в стороне от всех. Горе настолько повергло его в депрессию, что он даже забыл проверить спидеры. Асока сделала это вместо него, хотя и было трудно, но то, что она это делала для Энакина, придавало ей сил. Но мысли о нём всё равно не давали покоя. Как же права была Шаак Ти, когда утверждала, что по любви всё бывает совершенно иначе. Да, с любимым человеком близость бывает просто незабываемой. Энакин вернулся лишь поздно ночью, но Асока не спала, лёжа на кровати и глядя в окно. Энакин хотел было уйти спать в сени, но в последний момент решил остаться, но вот заснуть совершенно не мог. Он отчаянно ворочался с боку да бок, пытаясь избавиться от тяжести, которой организм мстил ему за глупое и ненужное воздержание. Да, в прошлом у Асоки была некая скверная история, но ведь и у него там не всё гладко. Да, она не похожа на Падме, но у неё есть много того, чего последняя не имела. Учитывая нынешние беспорядки в галактике, развод мог затянуться и как же тогда быть Энакину? Жить, как евнух или воспользоваться услугами продажной любви? Но Скайуокер понимал, что отчаянно врет сам себе, достаточно вспомнить случай с Ланой, чтобы понять, что это не то, что ему нужно. А нужна ему была Асока. Именно она и никто другой. На секунду мужчина подумал разбудить её и тогда... Но понял вдруг, что хочет не просто обладать тогрутой, а почувствовать её любовь, заботу, нежность. Ему нужно не одно тело, а ещё и душа. В любом случае, дальше так продолжаться не может, ведь иначе просто сойдёт с ума с этим световым мечом в штанах. И рано или поздно желание вырвется на свободу и он снова сорвётся. Нет, нельзя, Энакин не выдержит, если ещё раз увидит ужас в её глазах. И так, решено, с завтрашнего же утра Энакин начнёт обращаться с Асокой как со своей женой и начнёт прямо с утра. Что если разбудить её поцелуем? И приняв такое решение, Скайуокер наконец-то заснул крепкий сном безо всяких видений, имеющим вкус утреннего поцелуя.