Два лица друга

Юная Амидала не так давно оставила пост королевы и отныне являлась сенатором от своей родины. Десять лет Энакин не знал ничего о ней и вот они снова встретились. Оби-Ван видел, как волнует его эта встреча, но списывал всё на воспоминания и боязнь не увидеть соответствие с ними. Ведь часто же так бывает, думаешь о человеке, как о том, которого когда-то оставил, а при новой встрече он оказывается совсем другим, чужим и отстранённым. И даже не подозревал, какая буря чувств на самом деле царит в душе ученика. Но ему предстояло это узнать, когда Кеноби своими же глазами увидел эту встречу, глаза падавана не могли обмануть. Не могли потому, что Оби-Ван узнал в том взгляде, которым Энакин смотрел на Падме свой собственный, которым он когда-то смотрел на Сатин. И с тех пор ни разу не видел её больше, но ни на день не прекращал думать о прекрасной герцогине, чувство к которой согревало его душу тёплым огнём. Сила, до чего же трудно с тех пор было Оби-Вану продолжать жить как прежде, так же, как другие джедаи, делая вид, что он всё тот же, такой, как все они. Но в душе зная, что это неправда. Кеноби давно уже не был прежним, он знал теперь, какая ещё может быть любовь и успел познать её. И вот теперь Энакин, сам того не ведая, собирался последовать по пути своего учителя. И видя, как он и сенатор стремятся друг к другу, Оби-Ван почти физически ощущал вынужденную боль, которую понесёт Энакин, когда ему придётся сделать выбор. И он сам поставит его перед ним, как когда-то это сделал Квай-Гон с ним самим. Но было и что-то ещё при этом, такое, что стыдно испытывать джедаю, но то, что именно и было в душе Кеноби в тот момент. Злорадство и тайная радость. «Да, пускай этот заносчивый выскочка почувствует весь спектр того, что запрещено. И как сладко потом будет лишить его этого!» — подумал Оби-Ван, глядя вслед Энакину и Падме, улетавшим на Набу, чтобы доставить последнюю домой. Не отдавая себе отчёта и даже не признаваясь самому себе, Оби-Ван решил пока сделать вид, что не замечает их возникающего чувства. Он намеренно решил затянуть их общение, чтобы дать Энакину посильнее привязаться к Амидале. Кеноби хорошо знал горячую, привязчивую натуру ученика и потому не сомневался, что так и будет. А уж потом, когда их отношения перейдут в стадию физической близости, придёт Оби-Ван и жёстко заявит Энакину, что всё знает и потребует от него сейчас же порвать порочную связь, грозя всевозможными взысканиями, вплоть до отчисления из Ордена. Ведь Кеноби знал так же, как сильно Энакин мечтал быть джедаем, а потому вряд ли поступится этим ради каких-то чувств. И думая так, мужчина мысленно упивался будущим триумфом и радостно наблюдал за тем, как молодые люди становятся всё ближе, кульминация наступила уже после их совместного полёта на Татуин. Об этот Кеноби тоже знал, но решил позволить это. Смерть матери Энакина мужчина тоже зачёл себе в плюс, ведь Падме тогда была с ним рядом, а горе ещё сильнее сближает людей, особенно, когда между ними уже есть искра. Да ещё и такая, что трудно пройти, не обжегшись. Плюс ещё одна боль, которая лишний раз порадовала коварного учителя, внутри себя уже давно переставшего пытаться изображать доброго наставника. Таким он остался только для общества и для Энакина. Временно. И поэтому создал видимость помощи ему во время боя с Графом Дуку, но тот сам сделал всё нужное, чтобы порадовать учителя. Полез первым к ситху и получил то, что заслужил — потерял правую руку по локоть. Вот тут-то Оби-Ван и увидел то, что давно ждал. Падме бросилась к Энакину и никого не постеснявшись, крепко обняла его. «Всё, операция удалась, теперь можно и удар наносить,» — довольно потёр руки Кеноби, правда лишь мысленно, поскольку наяву он должен был изображать стонущего от боли и слабости раненого бойца. Ему и правда было больно и он не меньше Скайуокера хотел бы, чтобы его кто-то обнял и пожалел, но видимо для него такой чести не приготовили. Всё за двоих получил этот нахал с падаванской косичкой. Ведь Сатин была далеко и скорее всего давно жила своей жизнью, не вспоминая о вероломном джедае, может даже и замуж вышла. Подумав так, Оби-Ван скрипнул зубами, словно ему стало ещё больнее и злость на Энакина утроила его силы. Разговор же состоялся по дороге в храм, сразу с обоими. И это позволило лично увидеть эмоции Энакина и Падме. Слезы в из глазах, голос, севший от внутренней боли и робкая просьба последний раз слетать на Набу, прощаясь со своим чувством. Квай-Гон не разрешил бы этого Оби-Вану, но Кеноби позволил это Энакину, чтобы подольше помучить его. И желая увидеть это лично, мужчина послал за ними следом мини-дроида шпиона, и приготовился насладиться самым лучшим фильмом в своей жизни. Оби-Ван уже устроился поудобнее, принёс себе из столовой стакан любимого ардисса и кусок мясного пирога, при этом злорадно улыбаясь, предвкушая как в его душу прольётся целительный бальзам из боли падавана. И вот наконец взял датапад и настроил трансляцию, отпил стакан сока, откусил пирог и... Едва не подавился тем и другим, когда увидел то, что было на экране. Кеноби надеялся узреть сцену расставания, услышать трогательную, рвущую душу прощальную речь, заметить слезы в глазах обоих. А вместо этого увидел счастливое объяснение в любви, признания, предложение руки и сердца, а затем сама свадебная церемония. Оби-Ван уже не просто скрипел зубами от злости, он откровенно брызгал слюной и орал на всю комнату, швыряя в стену пустой стакан, что разлетелся в стороны дождём прозрачных осколков. Если бы его сейчас кто увидел, то вряд ли узнал бы в этом человеке с красным от гнева лицом и узкими, налитыми кровью глазами всегда спокойного и уравновешанного Оби-Вана Кеноби. - Какой же он гад! Урод! Мерзавец! - орал тот, беснуясь. Он так готовился утешать Энакина, готов был даже рассказать о том, как сам примерно в его годы попал в такую же историю и что чувствовал при этом и до сих пор ощущает. Но не пришлось, ибо Кеноби, как всегда, не учёл того, что Скайуокер мог оказаться другим, чем он сам и в аналогичной ситуации способен поступить тоже иначе. Он не побоялся Кодекса, не стал мучатся от выбора, а просто пошёл в обход, сумев сохранить и любовь и принадлежность к Ордену. То, что Оби-Ван в своё время сделать не догадался, потому лишь, что ему и в голову не могло прийти ослушаться наставника и, тем паче, пойти против Кодекса. А Энакин это сделал и даже не усомнился в том, что поступил правильно. Добрые чувства к ученику испарились окончательно и теперь в голове Оби-Вана бродили самые разные мысли о том, что ему делать. Первым порывом было показать это видео Магистру Йоде. Как поступит тот не стоило и сомневаться. Он изначально не хотел принимать Энакина в Орден, а теперь получит такой шикарный повод избавиться от него и выгнать с позором. Но потом отказался от этой идеи, подумав, что это будет слишком просто и неинтересно. Есть идея получше - Оби-Ван не будет пока ничего говорить Энакину, даже никоим образом не даст ему понять ничего о том, что знает его тайну, приняв любую ложь, которую оба они навешают ему на уши по прилёту. Он временно затаится и будет наблюдать за ними обоими, а когда настанет подходящий момент, выйдет из тени и нанесёт удар. Всё вышло именно так, как и задумывал Оби-Ван и какое-то время они с Энакином продолжали делать вид, что ничего не случилось, а они просто учитель и ученик, но потом наступила Война клонов и Энакина спешно воспроизвели в Рыцари. Внезапно, без подготовки, так же как и самого Кеноби когда-то. Вот только Энакин был на целых пять лет моложе, чем на тот момент Оби-Ван. И его учитель был жив и здоров, считая, что Скайуокеру слишком рано ещё становиться самостоятельным. Но, кто будет слушать одного джедая, когда остальные высказались за, а тут ещё и канцлер постарался, с которым они с Энакином были большими друзьями. А ведь за Оби-Вана тогда никто не вступился, даже учитель, скорее наоборот. Мелочь, вроде бы, а обидно до ужаса. Тогда Оби-Ван решил сделать первый шаг на пути своего плана по уничтожению Скайуокера - попросил аудиенции у канцлера и показал ему компрометирующее видео. Реакция Палпатина оказалась неожиданно, он посмотрел всё до конца и улыбнулся, широко и радостно, после чего сказал: - Отлично, я знал, что у него есть тайна, что ж, я знаю, как это нам поможет. Кому именно, нам, он не уточнил, но Оби-Ван воспринял это за свой счёт и покинул кабинет, до этого заручившись следующей встречей с представителем власти. Похоже канцлер счёл такую осведомленность учителя весьма интересной и решил сложить её в копилку своих идей и планов. А тем временем война продолжалась и в один её момент джедаев потребовали на Мандалор, где разгорелся очередной конфликт. И туда отправили, конечно же, Оби-Вана с его неизменным учеником-напарником. А правителем там была...